ешались, и деньги мог бы зарабатывать немалые. Ведь так?
     - В общем, да. Парень действительно хороший. И  спорт  для  него  был
все. Тренировался он  как  проклятый...  -  и,  вновь  склонившись  к  уху
Строкача, торопливо зашептал: - В  деле  он  был,  с  Мерецковым.  Пацанов
растил для "работы", а когда требовалось,  и  сам  долги  выбивать  ездил.
Фактов и фамилий точно не знаю. За Глебом - тайна. Все  молчат,  Мерецкова
боятся. И я тоже...
     И уже громко:
     - Да нет, Павел Михайлович. Клянусь, ребят на фотографии я ни разу не
видел. А почему там трое? Что, еще один? Ну, на вас прямо напасть...
     В который раз пообещав себе, что, как  только  руки  дойдут,  всерьез
займется нищенством в районе, Строкач покинул обиталище инвалида.


     Найти  паренька  по  имени  Олег,  который  занимался  атлетизмом   в
спортклубе  "Богатырь",  майору  удалось   с   первой   попытки.   Парочка
словоохотливых старушек  на  лавочке  близ  подъезда  выдала  обаятельному
мужчине все необходимые сведения. Дверь на площадке третьего этажа  открыл
сам  объект  поисков.  В  легком  кимоно  он  казался  массивнее,  чем   в
повседневной одежде - настоящий боец.
     - Надо поговорить, Олег. Примешь  гостя?  -  здесь  Строкач  держался
осторожнее, чтобы не переборщить.
     В комнате парня все было выдержано в едином стиле. Боксерская груша и
турник,  узкая  шведская  стенка  и  велотренажер  заполняли  и  без  того
тесноватую комнату. У балконной двери внушительная штанга соседствовала  с
пудовой гирей. Из стены торчали два гвоздя.  На  одном  из  них  болтались
нунчаки, вторые находились у парня в руках, когда он отворял дверь.
     Строкач осмотрел комнату не без любопытства. Внимание  его  привлекла
увеличенная  фотография:  группа  ребят  -   старшеклассников,   сидя   на
спортивной трибуне, уставились в  объектив  чуть  прищуренными  от  солнца
глазами.
     Взглянул на фотографию и Олег, Строкачу показалось -  неодобрительно.
И дело явно было не в том, что  сам  он  был  запечатлен  здесь  худеньким
узкоплечим подростком, таким же, как и шестнадцать его сверстников.
     - А где же Глеб? - поинтересовался майор.
     - Это он нас снимал. - Ответ был резок и сух.
     - Чего ты злишься? Мы же договорились, что - в одной упряжке.
     - Да чем же я помогу? Знал бы - так уж сами бы обошлись.
     - Мускулы у тебя неплохие, вижу. Только не в них депо.
     - Я ничего не боюсь!
     - Не сомневаюсь. Только смерти не бояться  -  так  же  глупо,  как  и
тюрьмы. Всегда полезно чуточку подумать  перед  тем,  как  сделать  резкое
движение. Ты должен понять, что люди должны  доверять  друг  другу.  Иначе
убийцу не найти.
     - Глебу все это уже ни к чему.
     - Напрасно ты так думаешь. Твои друзья тоже так считают?
     - Тоже.
     Что-то  в  голосе  парня  насторожило  Павла.   Какая-то   усталость,
равнодушие. Он смотрел на фотографию с едва скрываемой болью.
     - Неужели всем наплевать? И Вадику? Он не  произвел  на  меня  такого
впечатления.
     - Всем.
     Все это было  странно,  и  еще  более  странным  показалось  Строкачу
упорство, с которым парень не хотел расставаться  с  плохонькой  групповой
фотографией, которую майор попросил у него на время.


     Строкач понимал,  что  получить  разрешение  на  создание  какой-либо
организации возможно лишь при наличии  покровителя  в  структурах  местной
власти. Даже если эта организация - всего лишь юношеский  спортклуб.  Даже
то, что никакой прибыли "Богатырь" не приносил, свидетельствовало в пользу
существования покровителя, поскольку бескорыстие никогда  не  проживает  в
разрешающих инстанциях.
     Выяснить, кто именно протежировал  "Богатырю",  не  составило  труда.
Труженики райисполкома не  упускали  возможности  подзаложить  собрата  из
соседнего кабинета. Как и триста лет назад,  донос  и  интрига  оставались
мотором карьеры.
     Войдя в кабинет зампреда, Строкач даже слегка изумился - до  чего  же
этот человек напоминал вышедшего в тираж спортсмена. Так оно и было.
     - Косице с "Богатырем" помог я сам. Хоть какой-то в районе спортклуб,
а то пацаны растут - хлипкая немочь. Я ведь  и  сам  мастер  по  штанге  и
боксу. Меня спорт, по сути, в люди вывел, кусок хлеба в руки дал.  А  Глеб
был парень крепкий, настоящий боец. В силовых видах спорта - только в  них
человек по-настоящему и раскрывается.
     - И как же Косица, по-вашему, раскрылся?
     - Прежде всего, не надо путать бойца с  драчуном.  Сила  без  воли  -
ничто. Я неплохо знаком с тренером Косицы по таэквандо.  Вы,  видимо,  его
тоже знаете...
     Строкач согласно кивнул, всем видом показывая, что он весь внимание.
     - В отличие от него, Глеб знал, чего добивался, а владеть собой  умел
великолепно. И к наркотикам относился с презрением, в  отличие  от  своего
тренера. Это и вообще  редкий  случай:  обычно  люди  со  сформировавшимся
мировоззрением на иглу не садятся. Ну,  и  потом  -  качаться  и  колоться
одновременно, какое сердце выдержит. Еще больше наркотиков Глеб  ненавидел
всю эту приблатненную разболтанность.  Занимался  йогой,  -  а  для  этого
необходима крайняя концентрация духа - считая, что  подлинную  силу  имеет
только добро. Сильный человек не может быть злым, потому что  высшие  силы
этого не потерпят. Кстати, с отцом Глеба мы давние  приятели,  так  что  я
имел возможность побеседовать с ним и в домашней обстановке. И поверьте  -
все это у него было не наносное, как у многих. Чистый был парень...


     Косица жил с отцом в малогабаритной двухкомнатной  квартирке,  где  в
обстановке  ведущее  место  опять-таки   занимали   спортивные   атрибуты.
Наверняка они принадлежали не  этому  сутулящемуся,  глухо  покашливающему
мужчине с потухшими глазами.
     - Говорите, бумаги? Что ж, бумаги остались... Если вы  считаете,  что
они помогут... А чему, собственно, можно теперь помочь?..
     Отец Глеба выложил на стол папку, развел  руками  -  дескать,  больше
ничем не могу служить.
     Строкач  веером  распушил  листки,  скользнув  быстрым  взглядом.  Не
удовлетворенный увиденным, перебрал еще раз.
     - Здесь действительно все бумаги Глеба?
     - Но вас же интересовало то, что касается спортклуба.
     Строкачу были нужны любые клочки, все, что было написано рукой Глеба.
Как это важно, он осознал, когда выяснилось,  что  любимый  ученик  Глеба,
Олег, днем раньше тоже просил посмотреть бумаги и получил разрешение.
     - Олег взял несколько листков, для исполкома, сказал, пускай,  может,
клуб и не закроют. Глеб столько с ним возился, любил это дело.
     Что интересовало Олега, было нетрудно установить. Среди разного  рода
документов не хватало только списка воспитанников Глеба Косицы.


     - Списки? Да, были. Я никогда не врал, можете  спросить  любого,  кто
меня знает. Глеб нас этому не учил.
     - Где они, Олег?
     Парень секунду помолчал. Однако  ответ  у  него,  видимо,  был  готов
заранее.
     - Их больше нету. Спасибо вам, вы мне вчера вовремя напомнили  то,  о
чем забывать не следовало. Я, дурень, потащился в ЖЭК да в исполком.  Вот,
мол, сколько ребят, дайте клубу работать дальше. Какое там, все равно  что
лбом об стену.
     - С кем ты ходил?
     - Один. Вообще любое дело лучше делать в одиночку, ни на  чью  помощь
не надеясь. Только тогда можно быть  спокойным.  Да  что  там!  Сейчас  за
каждый квадратный метр драка, каждый сарай на учете. А с нас что  взять  -
ни денег, ни помощи. Глеба нет... Я со зла и сунул эти списки в урну возле
исполкома.


     Проверить сомнительную версию возможности не было. Где-где, а  из-под
окон  исполкома  мусор  вывозили  ежедневно.  Впрочем,  у  Строкача   были
серьезные подозрения, что даже если бы и удалось добраться вовремя до этой
урны, там ничего бы не оказалось. Мало ли куда могла  деваться  скомканная
бумажка. Но парень явно шел на конфликт,  и  голыми  руками,  без  фактов,
взять себя не давал.
     К Олегу Строкач нагрянул на следующий день во всеоружии.
     Парень встретил  его  настороженно,  в  его  поведении  чувствовалась
какая-то скованность. В глаза не смотрел, лишь изредка выстреливал  из-под
полуопущенных век короткими оценивающими взглядами.
     - Ну что, мой юный друг, так и будем  топтаться  в  прихожей?  Может,
войдем и поговорим? Или ты чего-то опасаешься? Фотографию твою  я  принес,
владей.
     - Спасибо... Управились, пересняли? Ну, и что это вам  дало?  Хотя...
не мое это дело. Вернули, и спасибо. Вам ведь все позволено,  входите  без
санкции, берете, что хотите. Ну,  а  если  я  вам  понадобился,  вызывайте
повесткой. А сейчас, извините, я занят.
     - Чем бы это? Спортклуб закрыт, так что  времени  свободного  у  тебя
должно хватать. Кстати,  а  почему  ты  не  сказал,  что  из  восемнадцати
"богатырей" шестеро находятся под арестом? Каждый третий. Многовато. И все
- по обвинению в корыстных преступлениях. Странное совпадение.
     - Это не мне судить. Между  прочим,  вы  об  этом  и  не  спрашивали,
протокола никто не вел, так что и о даче ложных показаний речи нет.
     - Вот как? Будет случай поговорить и с протоколом. Думаю, тогда ты не
станешь скрывать, к кому именно обращался в исполкоме, кому  отнес  списки
членов "Богатыря", кто тебе так грубо отказал, что ты выбросил списки.
     - Я уже сказал: вызывайте повесткой,  там  и  поговорим.  Что  же  до
исполкома, то я  беседовал  о  "Богатыре"  в  коридоре  с  незнакомой  мне
женщиной среднего роста, неприметной наружности  и  среднего  возраста.  И
если она там  не  работает  и  просто  обманула  меня,  то  это,  конечно,
печально. Но и не удивительно, потому что кое в чем я уже разобрался.


     - Чего невесел, Павел Михайлович?  -  эксперт  сегодня  был  настроен
иронически. - Информационный голод? Так я тебе сейчас кое-чего подброшу.
     - Голод не голод, но вопросов все равно больше, чем ответов.
     - Во всяком случае, один ответ  у  меня  наготове.  Провели  вскрытие
трупов Агеева и Демина. Оба отравлены. Яд содержался в  коньяке,  а  того,
что осталось в бутылке, хватило бы  еще  человек  на  десять.  Выпили  они
граммов по сто. Коньяк, кстати, великолепный, я  еще  помню  вкус  такого.
Нынче его не достать.
     Строкач молчал,  переваривая.  Милиционерам  вневедомственной  охраны
как-то не  по  чину  такие  напитки.  Один  выплачивает  долг  за  машину,
достраивает дачу, другой  только  что  поменял  комнату  в  коммуналке  на
выкупленную двухкомнатную квартиру,  что  тоже  стоит  немало.  При  таком
раскладе Демину и Агееву не коньяк бы пить, а воду из-под крана. Опять  же
кафе на трассе...  Майор  знал,  что  обычный  антрекот  там  стоил  почти
четверть его месячного оклада. Все это, может, и  приближало  следствие  к
ответу на вопрос, как Агеев и Демин  оказались  в  квартире  аптекаря,  но
легче от этого не становилось.


     Поскольку трое бывших воспитанников "Богатыря" все еще  находились  в
следственном изоляторе, туда  Строкач  и  направился.  Все  они  были  уже
осуждены, и добиться свидания с ними не составляло особого труда.
     Рыжий,  большеголовый  и  широкоплечий   парень   вошел   в   комнату
раскованной, пружинистой походкой. Чувствовалось,  что  он  безукоризненно
владеет своим телом.
     Отпустив конвоира, Строкач указал парню на табурет, пододвинул к краю
стола пачку сигарет. Парень покачал головой.
     - Ах да, извини, забыл  -  спорт.  -  Строкач  виновато  улыбнулся  и
представился.
     Рыжий лениво протянул:
     - Ага, вы как раз из той конторы, где "забывают".
     - Положим, ничего прокуратура тебе не сделала. - Заметив, что на лице
рыжего блуждает скептическая улыбка, майор добавил миролюбиво: - Все,  что
ты мог сделать для себя худого, ты сделал сам. И вообще, я сюда не за этим
пришел. Чего это ты сразу на рожон лезешь? Я же тебя не ставлю  по  стойке
смирно...
     Рыжий вскочил с табурета, вытянулся и, как заведенный, отбарабанил:
     - Осужденный Шипов, 1975 года  рождения,  статья  сто  сорок  первая,
часть первая!
     - Кончай дурака валять, Анатолий. Лишнее. Особенно когда речь идет  о
твоей судьбе, которую искорежил тот, кто толкнул тебя на  преступление.  И
если бы только одного  тебя!  Знал  бы  ты,  сколько  судеб  покалечено...
Поговорим. Кажется мне, что могут найтись основания для пересмотра  твоего
приговора.
     - С первой части статьи  на  вторую?  Ну  спасибо,  удружили.  Только
групповухи мне не хватало.
     - Не всегда, Анатолий, тюремная грамота на пользу. И далеко не все из
того, что тебе в камере преподали, - истина.
     - Да неужто? Ну, так и поищите неграмотных. А мне и класть некого,  и
статью себе добавлять незачем.
     - Подумай. Если опять какие-то обстоятельства выплывут,  будет  новый
суд, новый срок, поверь моему опыту. На тебя давили, и, может статься,  не
одну эту шапку ты снял... Или это была не шапка, какая разница... И  учти,
потом явка с повинной не будет иметь никакого значения.
     - А сейчас?.. Только ради лишней звезды у вас на погонах?
     - Высоко себя ценишь. Звезда за тебя - многовато. Обидно только,  что
получишь прибавку за мелочь, которая, будь она известна следствию, была бы
поглощена основным сроком. Это поначалу кажется -  ерунда,  пусть  плюсуют
что хотят. А вот когда почувствуешь, что  каждая  цифра  -  это  пропащие,
гиблые годы... - и, заметив, как изменилось лицо парня, добавил: -  Три  и
пять - это огромная разница. Рассуди спокойно.
     Скулы парня окаменели. Минуту он сидел  молча.  Строкач  не  торопил.
Наконец рыжий взглянул в глаза майору и выдавил:
     - Я, наверное, действительно подумаю.
     - Нет, Анатолий, ждать я не  могу.  Время  работает  против  нас.  За
последние три  дня  убиты  трое  милиционеров,  и  существует  связь  этих
преступлений с вашим "Богатырем". Есть некая  юридическая  тонкость:  если
действует банда, то за все, что  натворили  ее  участники,  независимо  от
того, на свободе они или уже за решеткой,  -  ответственность  ложится  на
всех.
     - Да вы что? -  изумился  Шилов.  -  Какие  убийства?  Этого  еще  не
хватало! И потом - не верю я, что замешан кто-то из наших. Кто убил,  где?
Скажите толком, иначе ничего не добьетесь.
     - Будет лучше, если ты  мне  расскажешь  все,  что  знаешь,  а  я  уж
как-нибудь разберусь что к чему.
     - Хорошо. Тут особо нечего и говорить Ходить в это кафе мы начали еще
при Глебе - он знал. Ничего не говорил, считал, что человек  сам  отвечает
за свои поступки. Когда Глеба убили, клуб на  следующий  день  прикрыли  -
сами знаете. Собираться стало негде, кто домой к себе восемнадцать человек
потащит? Правда, потом стало поменьше. Вот и  начали  мы  почти  постоянно
заходить в кафе... днем, человек восемь-девять.  Почти  всех  и  посадили,
меня последним. Остались Олег - ну, он всегда был такой: вроде и со всеми,
но и себе на уме, да Вадик.  А  вечером  в  это  кафе  знаете  какие  тузы
заворачивают - только держись! Прям тебе лорды. Видать, один  из  таких  и
Глеба застрелил, потому что рожи у них все равно уголовные. Между  прочим,
лезли к нам с разговорами, коньяк посылали.
     - Как, говоришь, это кафе называется? - спросил Строкач.
     -  Да  "Весна",  рядом  с  клубом.  Будто  вы  не  знаете!  Со  скуки
познакомились с девочками... Ну, а потом пошло. Мы не пили... поначалу, но
как-то вышло, что девочкам захотелось шампанского, а денег ни шиша. А  они
нам - это не беда, буфетчица знакомая, в долг отпустит. Она-то  отпустила,
а чем отдавать? Хотя, нельзя сказать,  что  настаивала,  наоборот,  давала
несколько  раз  еще,  ласковая  такая  тетка.  Но  когда-то  же   надо   и
рассчитываться...
     Всю эту историю  Строкач  уже  знал.  После  посиделок  в  кафе  трое
"богатырей"  наведались  в  коммерческий  магазин,  когда  на  его  дверях
красовались табличка "закрыто" и навесной замок. Подвело их то, что хозяин
магазина, живущий в этом же доме, в прошлом инженер-злектронщик, установил
хитрую  систему  сигнализации,  связанную  с  его  квартирой.  Когда   она
сработала, хозяин тут же вызвал милицию, а до ее прибытия  с  наслаждением
палил по выскакивающим через разбитую витрину ворам, правда,  из  газового
пистолета, который у него, не мешкая, конфисковала та же милиция.
     Зачем парням понадобились деньги, на суде не поинтересовались, никому
также не было любопытно, почему в течение месяца оказались за решеткой еще
двое - групповое ограбление, и Шилов - просто за грабеж.
     Ничего  кроме  этого  не  мог  поведать  ни  Шилов,  ни  прочие   его
одноклубники, вступившие в  конфликт  с  законом.  Строкач  не  поленился,
смотался  в  колонию,  где  в  одной  бригаде  отбывали  срок  сразу   два
"богатыря". Но начальник колонии,  явно  тяготившийся  разговором,  бубнил
что-то об их спортивных достижениях и об  отсутствии  сигналов  по  поводу
поведения подельников. К третьему, "опущенному"  в  тюрьме  и  написавшему
"отказ  от  зоны",  майор  не  поехал  -  уж  больно  далеко   этапировали
незадачливого спортсмена.


     Кафе "Весна" Строкач знал вовсе не потому, что оно числилось в районе
"горячей точкой". Как раз в "Весне" не больно-то и горячились Конечно, без
драк не обходилось, но лишь тогда,  когда  пустовал  почетный  "хозяйский"
столик. Именно с этого кафе и началось  восхождение  Мерецкова  по  крутой
лестнице блатной карьеры, сюда же захаживал он со своими  прихвостнями  по
старой памяти до того дня, когда в городе  открыли  "Бизнес-клуб",  где  и
начали собираться сливки делового мира.
     Теперь Мерецков считался солидным бизнесменом, которому  не  пристало
ошиваться по второразрядным заведениям. Однако,  когда  Строкач  попытался
найти Мерецкова в "Бизнес-клубе", его постигла неудача. Швейцар  клятвенно
заверил майора, что уже четыре дня Мерецкова и духу здесь не было,  и  это
подтвердили также и завсегдатаи.
     Поскольку офиса бизнесмен  Мерецков  не  держал,  оставалось  одно  -
постоянное место жительства Константина Петровича.  Однако  Строкач  знал,
что хотя Мерецков прописан в четырехкомнатной квартире, купленной  на  имя
его бабушки, но старушку, впрочем, весьма еще бодрую, навещает редко.
     Собственно, Строкач вовсе его и не искал. С Мерецковым  как  таковым,
кажется, все уже было ясно - об этом свидетельствовало  содержимое  жуткой
посудины, обнаруженной на даче управляющего аптекой. Речь  шла  о  следах,
оставленных Константином Петровичем на  его  последнем  пути,  по  которым
можно было бы судить о том, кто и как его туда спровадил.


     Грузная начальница ЖЭКа на вопросы следователя прокуратуры отвечала с
готовностью, в то же время сохраняя царственную осанку и  властную  манеру
говорить, слегка оттопыривая пухлую нижнюю губу. Легко  было  представить,
как поутру, "на разводе", эта дама с рыжей башней мертвых волос на  голове
помыкает слесарями и дворниками, сыплет ценными указаниями.
     Однако сейчас она давала показания.
     - Вот так всегда. Чуть что - все шишки на ЖЭК валятся. Порядок  людям
нужен. А спортклуб этот - дело сомнительное. Мы, признаться, сразу его  не
разглядели. Ходят пацаны тренироваться - ладно, на  здоровье,  все  не  по
подъездам толкутся. Но когда они там кулаки понакачали...
     "Да, матушка, тебе, однако, палец в рот не клади", - подумал Строкач,
но перебивать начальницу не стал.
     -  Когда  были  там  "Соки-воды"  -  проще  было.  Шлялись,  конечно,
пьянчуги, но вели себя тихо  -  боялись,  чтобы  лавочку  не  прикрыли.  А
спортклуб мы разрешили не столько из-за арендной платы, сколько ради того,
чтобы молодежь с пользой время проводила. А вышло черт его знает  что.  Вы
не думайте - с нами и милиция информацией делится, знают,  что  нам  можно
доверять. Нам  давно  предлагали  сдать  это  помещение  под  коммерческий
магазин или под офис  совместному  предприятию.  Если  по-государственному
рассуждать, то так, наверное, и надо было сделать. Но чисто по-человечески
- неудобно, ка