-  А-а!  - окатило меня  волной  ужаса. -  Ну,  конечно,  как  я  могла
помыслить об этом! Грехи наши тяжки...
     Я тяжело задумалась,  припоминая все свои прегрешения, начиная с тайком
съеденной конфеты в четырехлетнем возрасте,  и заканчивая переходом  улицы в
неположенном месте  на красный свет светофора  в зрелые годы. И  гореть  мне
отныне  мотыльком в  Геенне  Огненной! Да, это заслуженная  кара! Если бы не
гордыня, я  бы сразу  поняла, где  нахожусь.  В  темноте  пахло сыростью, не
полностью сгоревшим газом и  нежилым помещением. С разных сторон  доносились
до  меня булькающие  и  журчащие  звуки.  Что-то гудело  с  трансформаторной
монотонностью и дышало влажным паром.
     -  Так-так, Круг первый  - некрещеные младенцы. Нет, не подходит. Не та
возрастная   категория...   Круг  второй  -  сладострастники.  Ну,  это  они
хватанули!..  Круг  третий  -   чревоугодники.  Уже  ближе,   но  только  по
праздникам...  Круг  четвертый  - скупцы и расточители. Это  вряд ли... Круг
пятый  - гневные.  Тоже не похоже... Круг шестой -  еретики.  Совсем не в ту
сторону...
     - Что ты там бормочешь? - поинтересовался хихикающий Голос.
     - Не мешай, - отмахнулась я. - Вспоминаю классификацию Адовых кругов по
Данте...  Круг  седьмой  -  тираны,  убийцы, разбойники  -  в  первом поясе,
самоубийцы и моты - второй пояс,  богохульники и содомиты - в третьем поясе.
Фу,  гадость какая!.. Круг  восьмой -  сводники  и обольстители,  льстецы  и
прорицатели,  мздоимцы  и  лицемеры,  воры  и лукавые  советчики,  зачинщики
раздора,  поддельщики металлов, денег и слов...  Ну,  разве что поддельщиков
слов нам можно инкриминировать,  да и то с большим натягом... Круг девятый -
предатели родных, предатели родины  и единомышленников,  предатели  друзей и
сотрапезников,  предатели благодетелей,  и,  наконец,  предатели  величества
божеского  и человеческого.  Это отметаю категорически... Ерунда какая-то!..
Мы не проходим ни  по одной  статье! Нас некуда приткнуть! И  куда подевался
Харон? Лодку латает?  Прохудилась что ли? Черти что! И у Люцифера в доме уже
нет никакого порядка!..  И где  врата  Ада?!  Только не  говори мне,  что их
поставили на капитальный ремонт!
     - Прекрати сейчас же! - всхлипнул Голос и опять закатился смехом.
     Минут пять я слушала стоны, всхрапы, вой и истерический хохот. Печально
было сознавать,  что  несчастная  Любашина  душа лишилась последнего разума.
Видимо, страшные испытания выпали на ее долю в Преисподней. А может быть, мы
с  ней обе обезумели,  и нас приняли в отряд молодых бесенят?! Ну,  конечно,
как еще объяснить отсутствие котлов, кипящей смолы и раскаленных сковородок!
Раз мы не грешницы, значит, мы черти на стажировке.
     - Ты  не знаешь, - поинтересовалась я. - Почему, когда отрастают рога и
хвост,  то в голове стоит звон, во рту противный привкус, ломота  в  теле  и
очень хочется пить?
     - Ой, не  могу  больше!..  -  простонал Голос  и перешел на изможденные
хрипы.
     - Ты можешь мне по-человечески объяснить, - обиделась я. -  Как мы сюда
попали, куда подевались все черти, почему мы  тут сидим  в одиночестве и где
мой трезубец?
     - Отвечаю  по порядку, -  взял себя в руки веселый Голос.  - Тебя  сюда
принес  на  плече какой-то  бугай и сбросил  на пол, как  мешок с картошкой.
Чем-то  они  тебя усыпили...  Лично мы с Виктором приехали в загородный  дом
Куприяна по собственной  воле. Тут-то нас  и ждали! Мешок на голову, руки за
спину и сюда, в подвал... Все черти наверху... А в одиночестве сидим, потому
что Виктора в другую сторону поволокли и  куда его кинули, мне  не ведомо, -
тут  Голос шмыгнул носом  и  трубно  высморкался. -  Насчет  трезубца ничего
сказать  не  могу.  Но, когда тебя  сюда притащили, никакой вилки  при тебе,
точно, не было.
     - А-а! - озарило меня. - Так мы живы?!
     Я  несмело пошарила рукой и удостоверилась, что дубленка  с  моим телом
внутри  -  на  месте.  Рога  на  макушке и  хвост в  положенном месте  -  не
прощупывались.  Попутно  выяснилось,  что лежу  я на  бетонном  полу, а  под
головой  у меня что-то мягкое, похожее на Любашину куртку.  Прилив храбрости
позволил мне приоткрыть глаз и оглядеться.
     Мы находились  внутри полутемного бетонного куба. Под потолком  имелось
вентиляционное отверстие, забранное решеткой,  через него в темницу проникал
электрический  свет.   Любашина  душа,   облаченная  в  телесную   оболочку,
обнаружилась  рядом. Она сидела  на деревянном ящике  из-под стеклотары. Нас
окружали  водонагревательные аппараты  и  цистерны, а  вдоль  бетонных  стен
тянулись трубы  разнообразного  калибра. Местом  нашего заточения  оказалась
бойлерная. С каждым разом тюремные условия становились все более гуманными и
комфортабельными. Мне было тепло и  запахи  не вызывали  реакцию отторжения.
Если  так  пойдет и  дальше,  то, в  конце концов, мы сможем рассчитывать на
башню слоновой кости.
     - Так  мы опять в плену?!  - обрадовалась я. - Вот счастье!  И давно мы
здесь?
     - По  мне, так сто лет, -  разом погрустнела моя  подруга. - А главное,
неизвестно,  чего хотят  похитители.  И  сумку у  меня конфисковали вместе с
мобильником...  Прошлый  раз в  Малаховке  не в  пример  лучше  было. Я  уже
прикидывала, выпиливать здесь нечего - дверь железная, и подкоп не получится
- кругом бетон. Необходим принципиально новый подход к решению проблемы. Что
будем делать?
     - Песни петь, -  буркнула  я, понимая, что теперь мы попали к серьезным
людям.
     Любаша поняла меня  буквально  и  затянула во  всю  мощь  своих легких:
"Степь  да степь кругом, путь далек  лежит, в том краю глухом умирал ямщик".
Получалось красиво. Ее голос отражался от бетонных стен, резонировал от труб
и  приобретал мягкие  полутона.  Я  подхватила  слова, но,  лежа,  петь было
неудобно. Пришлось  сесть. В голове все  еще  гудел набат,  и  чувствовалась
сухость  во   рту,  однако,  тошнота   прекратилась.   Песню  мы   закончили
профессиональным дуэтом. Еще  несколько репетиций,  и мы смело  можем давать
концерты на тюремных подмостках.
     Я немного приободрилась и грянула "Ах вы сени, мои сени". Любаша плавно
влилась в мелодию. Наши голоса звучали на редкость слаженно  и выразительно.
Танцевальный ритм  плясовой управлял  нашими плечами, руками и  коленями. Мы
так  воодушевились,  что вскочили на  ноги и принялись  выделывать  коленца.
Любаша  скользила павой  вокруг  меня  в русском народном  стиле,  а я пошла
вприсядку.
     Дальше логично вытекала песня  "Эх, полным полна  моя коробушка, есть в
ней ситец и парча". Любаша подхватила меня под руку, и мы закружились с  ней
в лихой пляске.  Стало жарко, и я сбросила  дубленку. Потом вспомнила, что в
кармане джинсов имелся чистый носовой платок. Я выхватила его, закрутила над
головой  и засвистала казачьим  свистом.  Мы так  увлеклись,  что  не  сразу
обратили  внимание на  то,  что дверь подвала  открыта, и  двое  бандитов  с
изумлением взирают на нашу кадриль.
     - Мужики! - весело позвала Любаша. - Айда с нами танцевать!
     Те  посовещались  вполголоса и  вежливо отказались.  Дверь закрылась, в
замке  повернулся  ключ. Мы с Любашей  пожали плечами, мол, "Не  больно-то и
хотелось!", и слаженно затянули "Виновата ли  я", притоптывая в такт ногами,
как девочки из подтанцовки. Под моей кроссовкой что-то хрустнуло.
     Я собрала с бетонного  пола осколки и  с  ужасом  поняла, что раздавила
бабочку-бипер.  Господи, я совсем забыла, что сунула  ее  в  карман джинсов,
когда выпроваживала из квартиры товарища  из органов. Что я наделала?! Бипер
выпал из кармана, в тот момент,  когда  я доставала  платок. Теперь  Николай
Михайлович  не сможет определить наше  местоположение в любой точке  земного
шара, не явится, как  долгожданный сюрприз,  и не возьмет  ситуацию  в  свои
ведомственные руки! Я совсем расстроилась, а Любаша гладила меня по голове и
приговаривала:
     - Ерунда, не переживай, отобьемся...
     Однако ее оптимизма хватило ненадолго, и она разревелась вместе со мной
в  знак  солидарности. Пореветь всласть  нам не дали.  Дверь  подвала  вновь
отворилась, и один из сторожей пригласил:
     - Эй, плясуньи, на выход!
     Мы подхватили свои вещички  и заторопились наверх, к свету, надеясь  на
все  лучшее,  что  есть  в  людях.  И  совершенно напрасно... Как  оказалось
впоследствии, время, проведенное в подвале, было самым веселым и беспечным.
     Наверху  нас ожидала первая неприятность. Охранники,  видимо,  опасаясь
нападения со стороны двух хрупких девушек, сковали наши руки наручниками  за
спиной.  Ясное  дело, у  меня тут  же зачесался нос, и я никак не могла  так
извернуться, чтобы  справиться  с этим  неудобством. Все мое  внимание  было
поглощено сложными эквилибрами плечевого сустава и шейных позвонков, поэтому
маршрут нашего продвижения  по замку покойного Куприяна не отложился  в моей
памяти. Когда мне, наконец,  удалось  почесать нос о Любашино плечо,  мы уже
стояли посреди тропического леса.
     Клянусь своим  красным дипломом технолога-хлебопека, это были настоящие
джунгли! Пальмы, древовидные папоротники, лианы и какие-то другие растения с
огромными  мясистыми  листьями  окружали  нас  со  всех   сторон.  Маленькие
лампочки,   прятавшиеся  светлячками  среди   буйной  растительности,  мягко
подсвечивали зеленый  шатер. Бархатные тени сплелись  в  причудливых узорах,
пряча  сказочных  существ  от   нескромных   взоров  российских  обывателей.
Казалось, что в лепестках неестественно  ярких цветов жили феи с крылышками,
как  у  бабочек.  А  в самых темных  зарослях  мерцали  жутким  светом глаза
гоблинов. Влажный тропический воздух окутывал нас  невидимым туманом. Птички
перекликались  в кронах деревьев, а  где-то вдалеке журчал  водопад. Райские
кущи!
     Посреди джунглей  находилась  поляна,  выложенная керамической плиткой.
Поляна  была  обставлена с  европейским  шиком.  Ее украшали низкие плетеные
кресла и журнальные столики  из стали и  стекла. В одном из кресел возлежала
Дама с медовыми волосами. Как же она была хороша!
     Воздушное   кашемировое   платье  терракотового   цвета   без   рукавов
подчеркивало идеальные  пропорции ее фигуры, изящные ножки  в  туфельках  на
шпильках покоились на пуфе.  В одной руке Дама держала длинный  мундштук. От
тонкой  сигареты   поднималась  струйка  дыма.  Другой  рукой  она  небрежно
покачивала бокалом с коктейлем. Лед в бокале чуть слышно звякал о стекло. На
пуфе,  в  ногах  красавицы меховым  зверем  примостилась  шикарная  шуба  из
чернобурки. Рядом с  Дамой я почувствовала себя замарашкой, существом мелким
и никчемным.
     Пауза затягивалась. Мы с  Любашей переминались с ноги на  ногу, скромно
потупившись. Рядом  возвышались стражники.  Вид у них был устрашающий.  Хоть
они и не бряцали алебардами или палашами, но созерцание  дубинок на поясах и
пистолетов  в плечевых кобурах, ненавязчиво выглядывавших из-под олимпийских
курток, настроения не улучшало. Один из охранников показался мне знакомым на
вид. Кажется, это он самоотверженно проверял наличие дополнительного жмурика
в подвале на даче в Малаховке и деликатно угощал меня водкой, когда я метала
обугленный  шашлык  под  звездами  осеннего неба.  В  голове  всплыло  и имя
доблестного спасителя - Колька.
     - Присаживайтесь, девочки, - мелодичным голосом предложила красавица.
     Стражники пихнули  нас, и мы  завалились в  низкие кресла. К сожалению,
европейский дизайн не предусматривает эргономичность мебели  для людей, руки
которых скованы  сзади. Сидеть было неудобно. Мы с Любашей ерзали ящерицами,
умащиваясь в  плетеных  корзинках.  Хозяйка  мило улыбалась,  приглашая  нас
разделить  ее  хорошее  настроение и  оценить радушный  прием.  Экзотические
браслеты на запястьях портили все впечатление от гостеприимства мадам Ренар.
Если бы не это досадное недоразумение, я бы не отказалась задержаться  здесь
подольше.
     Умиротворяющее спокойствие живой природы, мелодичность птичьих трелей и
коктейль из  запахов тропических цветов в низком регистре располагали к неге
и медитации. Как легко  в такой атмосфере осуществлять на практике этическую
позицию  гедонизма! Кому  придет в голову отрицать, что  наслаждение  -  это
высшее  благо  и  критерий человеческого  поведения?!  О-о,  как  я понимала
Эпикура! Что может быть лучше безмятежного образа жизни?!
     - Девочки, - затянулась сигаретой вдова Куприяна.  -  У  меня  для  вас
приятная новость.  Та  из вас, которая правильно ответит  на вопрос, получит
приз: шубу из чернобурки.
     Мы с Любашей переглянулись  и радостно закивали  головами. Такое начало
беседы  вселяло некоторую надежду на  взаимопонимание  наших  трудностей  со
стороны  поработителей.  Щедрость -  как частное  проявление  гедонизма - не
противоречит теории вероятности в бандитской среде. Приятно сознавать, что и
мы вливались в славные ряды эпикурейцев.  Кто  ж  в  наше время откажется от
шубы из чернобурки?!
     -  Итак,  главный  вопрос нашей  викторины, - потянула Дама  с медовыми
волосами напиток через соломинку. - Где Грааль?

        "Глава 18"

     Только мы с Любашей успели переглянуться и выразительно пожать плечами,
как где-то в зарослях тропических  растений завозился главный гоблин. Кто-то
ломал  ветви,  энергично  пробираясь через  джунгли,  и  сквернословил,  как
извозчик.
     -  Чертовы  оглобли, хомут им  на  шею,  облучком по  голове!  -  кипел
чайником  невидимый  сказочный   герой.  -  Нет,  чтобы   нормальную  дорогу
проложить, чтоб прямо было! Так нет же, лабиринты им подавай!..
     Из  чащобы выбрался худощавый человечек в  узеньких джинсиках, кургузой
курточке и  в  кепочке  на  голове.  Ба!  Знакомые все  лица!  Вот  и Доктор
пожаловал к нам на огонек.  Главный советник  покойного  Куприяна  брезгливо
сдернул  с плеча  отросток  лианы  и  отряхнул  одежду.  Худенькая фигура  и
подвижность молодили его. Присмотревшись более внимательно к морщинам у глаз
и глубоким складкам возле носа, я решила, что ему не меньше пятидесяти.
     При  виде   Доктора  стражники  подтянулись,  мы   с  Любашей   застыли
молчаливыми статистками, а мадам Ренар тяжело вздохнула.
     -  Ну,  как?  -  поинтересовался  у нее  человечек, не замедляя  своего
движения. - Что новенького? Каковы результаты вскрытия?
     - Сеня, ты все испортил, - наморщила Дама свой аристократический носик.
- Мы только приступили к разговору.
     - Черт,  черт, черт,  и  еще раз  -  черт!  - оббежал Доктор  поляну по
периметру, не  обращая внимания на претензии со стороны своей собеседницы. -
Этот партизан еще  будет ставить мне условия! Он,  видите ли, откроет тайну,
только в том случае, когда удостовериться, что она жива  и здорова.  Которая
из них?
     Гоблин  резко крутанулся  и вонзил в нас  буравчики. Глубоко  посаженые
глаза  без  ресниц  обожгли  нас  холодным  огнем, и  мы  вжались  в  кресла
настолько, насколько  позволяли скованные  сзади руки. Мадам Ренар взболтала
коктейль, кубики льда откликнулись дробным звяканьем.
     -  Веди  его  сюда,   -  лениво  протянула  королева.  -   На  месте  и
разберемся...
     Доктор зажмурил глаза, растянул рот в резиновой улыбке до ушей и кивнул
головой. Он достал из кармана курточки уоки-токи и приказал:
     - Несите!
     Доктор  Сеня  измерил  керамическую  поляну   по  диаметру.   Остальные
участники  викторины  застыли  в  томительном ожидании  новых  сюрпризов.  И
дождались!..
     На этот раз по  джунглям  пробиралась целая  ватага гоблинов.  Валились
деревья, с резким  треском  рвались сочные  стебли  мясистых листьев. Кто-то
запутался  в  лиане  и  красочно выразился  по  этому  поводу.  Из  зарослей
вывалились два охранника, точные копии наших. Они волокли под руки третьего.
Жертва бандитской разборки  тряпичной  куклой  висел  между  ними, обморочно
мотая головой в такт движению.
     - Витенька, - ахнула Любаша, сердцем узнав своего милого.
     Гоблин с ласковым именем Сеня подскочил к троице и за волосы  приподнял
голову Скелета. Узнать его было трудно. Оба глаза заплыли подушками опухолей
и выглядели  едва заметными щелочками. Нос, похоже, скособочился еще больше,
а губы распухли и кровоточили. Некогда белая рубашка жениха бурела кровавыми
потеками.
     - Вот, полюбуйся, - злорадно прошипел Доктор. - Жива и здорова. Я  свое
слово сдержал. Теперь - твоя очередь, лютик ты мой ненаглядный! И не вздумай
отпираться!  Я  прекрасно  знаю,  что  ты  последнее  время  крутился  возле
фотомастерской, якобы на  свидания бегал. Ты убил  фотографа  и забрал Чашу.
Последний раз спрашиваю: где она?
     Сердце  сжималось  от  жалости  к  Скелету. Любаша  беззвучно  истекала
слезами, которые смывали последние следы кошачьего макияжа. Я задергалась  в
кресле,  пытаясь высвободить  руки из  наручников, как раб, разрывающий свои
цепи. На моем тернистом пути  к освобождению  встали технические  трудности.
Металл оказался на редкость прочным.  А тут еще рука стражника опустилась на
мое  плечо  железобетонной  глыбой  и  придавила к плетеной спинке кресла. Я
искоса глянула на него, вложив в свое безмолвное послание столько ненависти,
сколько могло поместиться в  одну порцию. Другой бы бандит  точно рухнул без
чувств  под  снайперским  огнем  моего  взгляда, но Колька лишь едва заметно
подмигнул и дернул щекой, ну, совсем, как Скелет.
     Виктор разлепил губы, сплюнул кровавый сгусток  на  керамическую плитку
через щель, образовавшуюся на месте двух передних резцов, и сказал:
     - Ф-ф-ф... - помолчал немного,  собираясь с силами, и повторил попытку,
во время которой у него получилось: - С-с-с...
     -  Что ты наделал?! - укорила Дама гоблина  Сеню. - Ты его изувечил! Он
же говорить не может!
     - Ерунда, - отмахнулся Доктор. - Девочки скажут. Правда, девочки?
     Гоблин ласково улыбнулся одними губами, но лучше бы он  этого не делал.
По  моему  позвоночнику  поползли  мурашки величиной  с  садовых  улиток.  Я
обнаружила в себе горячее желание рассказать все, что знаю, и даже больше.
     Моему  желанию не  суждено было  осуществиться. Из глубины тропического
леса  опять  раздался  треск  ломаемых  стволов  баобабов,  свист  мачете  и
заковыристый мат. Гоблины-погонщики гнали целое стадо носорогов.
     - Ах,  мой  зимний  сад, -  удрученно вздохнула мадам  Ренар.  -  Дикие
люди... Ты, Сеня, совсем их распустил. Я же просила,  никакого  мата, только
классическая музыка и литературные чтения!
     Два  взопревших  бандита  в  военных бушлатах, камуфляжных шароварах  и
армейских  ботинках  вынырнули  из  зеленых   волн  оранжереи.   Автоматы  с
укороченными дулами выразительно покачивались  у них за плечами.  Их красные
обветренные лица светились тихой радостью. Тяжело отдуваясь, они тащили  еще
одного  пленника,  заломив  тому  руки  за  спину.  Припозднившаяся   группа
участников викторины  нанесла грязи и снега на керамическую плитку поляны, а
также целое облако запахов гуталина, махорки, пота и крепкого духа перегара.
     - Вот, ядрена вошь, - радостно отрапортовал один из братков. -  Пытался
нарушить контрольно-следовую полосу и перелезть через забор! Собаки учуяли.
     Пограничники  ослабили хватку,  и  нарушитель  бандитской границы  смог
распрямиться.
     - Илья... - ахнула я.
     Фотограф выглядел не лучшим образом.  Весь в грязи, у куртки один рукав
был  оторван и болтался на "честном слове", левая штанина брюк располосована
от  колена и ниже, на лбу здоровенная ссадина и под глазом фингал.  Вахтерам
тоже досталось:  у первого  распух  нос, и кровоточила  губа, второй заметно
припадал на одну ногу.
     На  сказочной  поляне  в  джунглях  столпилась  уйма  народу. Участники
мероприятия расположились живописными  группками. Наши стражники присели  на
подлокотники, и стали к нам значительно ближе,  можно сказать, взяли нас под
крыло,  уперевшись руками  для  удобства в спинки  плетеных кресел.  Те двое
бандитов, которые внесли Скелета, устали дер