уйдет.
     - Мария Сергеевна,  Вы напрасно  не открываете, -  донеслось до  меня с
площадки. - У нас с  Вами есть много интересных тем для разговора, например,
о фотографе...
     Я испугалась. И открыла.

        "Глава 11"

     Николай Михайлович тщательно вытер  ноги о половичок, возложил шляпу на
полочку,  а  утепленный  плащ  повесил на  вешалку.  Он заботливо  пригладил
залысины и  поправил галстук перед зеркалом. Я стояла рядом, нервно потирала
вспотевшие  ладони, и поражалась своей  глупости. Наверняка, он имел в  виду
совершенно  другого фотографа. Если  преступление еще  не обнаружено,  то  и
знать о смерти мужчины из фотомастерской службист не мог, а тем более о моем
визите в мастерскую в самый неподходящий момент. Следовательно,  бояться мне
совершенно нечего, и напрасно я открыла ему дверь.  Опять будет приставать с
глупыми претензиями по поводу фикуса и фокусов.
     Мой  незваный  гость  легко  сориентировался на  местности  и  уверенно
направился  в  кухню. Он  выбрал  себе табуретку около  окна, бегло  оглядел
стандартные  кухонные  шкафчики,  финский   холодильник,  дубовый  буфет   с
разноцветными  стеклышками  в   витражных  дверцах  и  как-то  неопределенно
хмыкнул.  Я осталась стоять, прислонившись к мойке и скрестив руки на груди,
вежливо намекая, что не расположена к долгой беседе.
     - А у вас мило, - приступил Николай Михайлович к допросу. - Чувствуется
заботливая женская рука... Я знаю, Вы привязаны к своей родственнице, любите
и уважаете старушку. Похвальное чувство... Тетушка также не чает в Вас души,
милая Мария  Сергеевна. Тем более будет  для нее неприятно узнать о Вашем...
гм... увлечении. Поверьте, я  вовсе не какой-нибудь  извращенец, мне  крайне
больно прибегать к подобным методам убеждения, но иного выхода у меня просто
нет.
     Произнеся  свой монолог,  он вынул из бокового  кармана  серого пиджака
конверт, и высыпал  на стол пачку  фотографий. От увиденного меня бросило  в
жар,  и  я  бессильно  опустилась  на  табуретку.  На  фотографиях   главным
действующим лицом была я. Вот  я распахиваю кофточку, оголяю  изящным жестом
плечо,  изогнувшись  назад,  расстегиваю молнию на  юбке,  стою в профиль  и
снимаю некую  интимную часть нижнего белья,  томно потягиваюсь, облачаюсь  в
полупрозрачную  ночную  сорочку  с рюшками,  стою  вполоборота и  расчесываю
волосы массажной щеткой, задергиваю шторы на окне.
     - Да, -  Николай Михайлович уперся локтями в стол и  положил подбородок
на сцепленные пальцы. -  Окна Вашей комнаты выходят как раз на соседний дом.
Крайне неосторожно  с Вашей стороны устраивать стриптиз для некоего любителя
острых ощущений,  вооруженного фотоаппаратом с мощным объективом.  Хотя, как
мужчина,  я  вполне солидарен с его выбором обнаженной натуры. Мне  нравится
форма Вашей груди.
     Он  изобразил улыбку Змия и многозначительно  подвигал бровями,  отчего
его очки в массивной роговой оправе сползли на кончик носа. Я же примерилась
к  чугунной  сковороде,  на  которой  баба  Вера  печет блинчики, на  случай
сексуальных домогательств.
     -  Я  с  удовольствием  отдам  Вам  эти фотографии,  и  Вы  сможете  их
уничтожить, - вернулся иезуит из органов к официальному тону и водрузил очки
на  переносицу. -  Более  того, я даже  великодушно верну  негативы. Мы люди
сначала не жадные, потом - добрые,  а уж затем -  великодушные, - усмехнулся
он. - Но Вы же прекрасно понимаете, милая Мария Сергеевна, что только я могу
шепнуть некоему фотографу  о  противозаконности  его увлечения и обезопасить
Вас от новых неприятностей... Нет, конечно, Вы можете сами подать на  него в
суд  и  таки добиться каких-то  результатов, но я могу представить себе Ваши
чувства, когда эти фотографии  будут рассматривать судьи, свидетели и просто
любопытствующие граждане.
     - Что Вы хотите? - прохрипела я, с трудом прочистив горло.
     - Я хочу, - Николай Михайлович подался вперед, навалился грудью на стол
и перешел на шепот. - Чтобы Вы познакомили меня с Продавцом фокусов.
     Я долго хлопала глазами, прежде чем догадалась спросить:
     - Вы смеетесь надо мной?
     -  Отнюдь, - успокоил он меня. - Возможно, в  первую  нашу встречу я не
совсем  правильно  вел разговор,  и  мои выводы были несколько поспешны.  Но
теперь  Вы  от меня никуда не денетесь, любезная Мария Сергеевна, и выведете
на Продавца. Уверяю Вас, нынче я обладаю убийственным по силе убедительности
аргументом.
     Ведомственный  Малюта  Скуратов  победно  взглянул  на  меня  и  жестом
иллюзиониста  вынул из  другого  кармана пиджака следующий  конверт. Из него
выпала на  стол  единственная фотография не  очень хорошего качества. Кто-то
фотографировал в ранних сумерках осеннего дня. На фотографии была изображена
опять-таки  я,  карабкающейся  в "Ленд-Крузер"  с  тонированными стеклами. В
руках  я  держала  хозяйственную  сумку,  из  которой торчала  усатая  морда
Лаврентия Палыча.
     - Что это? - изумилась я.
     - Кот! Или  кошка.  Здесь  немного не в фокусе, - улыбнулся  он  своему
каламбуру. - А  теперь самое главное: некий пылкий юноша  по  кличке  Скелет
хвастался  своим  братанам,  что собирается выкупить  любовницу  у  Продавца
фокусов,  который сотворил ее из кота, как Господь Бог Еву из адамова ребра.
А посредником в этой сделке являетесь Вы, любезная Мария Сергеевна!
     -  Николай  Михайлович,  голубчик!  -  всплеснула  я  руками.  -  Вы же
взрослый, интеллигентный человек с высшим образованием! Как Вы можете верить
в  эту чушь?! Разве можно превратить кота  в человека?!  Я Вас не понимаю!!!
Более  того,  я  могу  Вам  продемонстрировать  любовницу  Скелета  и   кота
одновременно, чтобы  не  возникло никаких недоразумений... Лаврентий  Палыч,
можно Вас на минутку! - позвала я.
     В дверном проеме сейчас же появился  достойный  представитель семейства
кошачьих,  как будто он только и  ждал знака  из суфлерской будки. Степенной
походкой он проследовал любимым маршрутом от миски к помойному ведру и далее
к  буфету.  Проигнорировав присутствие  незнакомца,  он  полосатой  пантерой
взлетел на верхний этаж башни из дуба и витражей и затаился среди консервных
банок в позе охотника.
     - Любаша - пассия Скелета - проживает этажом ниже. Хотите, я позову ее?
- любезно предложила я.
     - Нет, благодарю, - вежливо отозвался Николай Михайлович. - Уверяю Вас,
я совершенно с Вами  солидарен  и  верю  в превращения  людей в  животных  и
обратно только на арене цирка.
     - В  таком случае я  не понимаю, чего  Вы  от меня хотите? К цирку я не
имею  никакого  отношения.  Продавец  фокусов  -  вымышленная  фигура,  плод
фантазии романтически настроенного юноши.
     - А вот в этом Вы, Мария Сергеевна, ошибаетесь. Он существует. Я открою
Вам сейчас маленький государственный секрет, о котором знают практически все
преступники  нашей  страны,  а также ближнего  и немного дальнего зарубежья.
Итак! Некоторое время  назад объявился гений, новый  Леонардо  да Винчи.  Он
создает  совершенно невозможные вещи. Его  изобретения скупают  преступники,
используют их  для  своих  темных дел  и ставят правоохранительные  органы в
тупик.  У нас  есть сведения о  кепке  обыкновенных грузинских  размеров,  в
которую  можно положить сварочный аппарат плюс  парочку  газовых баллонов, и
никто  этого не  заметит.  Просочились слухи и об использовании в ограблении
одного банка накладной двери, выполненной на листе ватмана. Именно через эту
дверь  бандиты и убежали, когда  сработала  сигнализация. Поговаривают еще о
зеркалах,   в  которых  пропадают  люди,  стреляющих  косточками  яблоках  и
швабрах-невидимках...
     Тут на меня напал нервный смех, и я долго всхлипывала и  утирала глаза,
представляя   ограбление   с  помощью  волшебной  палочки,  магических  слов
"Тох-тебедох",  а  также  финал  сцены, когда преступники  отстреливаются из
яблочных  огрызков  и  исчезают  в нарисованном тоннеле. Николай  Михайлович
терпеливо дождался конца моей истерики и продолжил:
     - Я сначала тоже смеялся, но сейчас серьезен  как никогда. И Вас, Мария
Сергеевна,  призываю отнестись  к вопросу со  всей ответственностью, ибо Вам
уготовлена роль ассистентки в ящике, который распиливают на две половинки.
     У  меня  вытянулось  лицо,  а  инквизитор   в  сером  костюме  довольно
улыбнулся.
     - Вижу,  Вы  уже начинаете понимать, к чему я клоню.  По воле какого-то
недоразумения или в результате тонко продуманного хода, Ваше имя  фигурирует
в связи с Продавцом фокусов. До этого момента он работал  один. Естественно,
ему захочется  взглянуть на своего посредника, как только он узнает о  Вашем
существовании. И по  моим подсчетам, это должно случиться в  самом ближайшем
будущем.  Вы  же  знаете,  как быстро распространяются слухи в Москве. И вот
тогда, я не дам за Вашу жизнь и ломаного гроша, душенька Мария Сергеевна!
     Сердце у меня остановилось,  и я впала в странное  оцепенение. Мужчина,
сидевший напротив меня, невпопад двигал губами. Звуки его речи растягивались
в  протяжный  вой,  как  бывает, когда  магнитофон  тянет пленку  не  на той
скорости.
     - Вам нехорошо? Может быть - воды?  -  донесся до меня участливый голос
палача.
     Я отрицательно помотала головой, возвращаясь  из  временного небытия. В
мозгах гудел колокол  набата, цветовая гамма  окружающей среды сместилась  в
сторону  фиолетовых  тонов.  Перед  глазами  маячило четкое видение длинного
ящика,  из отверстий которого торчали мои  руки, ноги и голова. Леонардо  да
Винчи  в  чалме  и  плаще  иллюзиониста  проворно  распиливал  меня  на  две
половинки.
     -  Не  отчаивайтесь,  -   ободряюще  похлопал  меня   по  руке  Николай
Михайлович. -  У Вас есть  выход из  создавшегося положения. До сих  пор нам
нечего было инкриминировать Продавцу  фокусов.  Его изделия  сами по себе не
являются чем-то противозаконным,  преступно лишь  их применение.  Однако  мы
можем его спровоцировать.  Ваша задача, Мария Сергеевна,  так разыграть свою
партию, чтобы вывести этого человека на меня.
     - Да как же он выглядит, этот Продавец?  Как я  его  узнаю? - воздела я
руки в отчаянии.
     - Если бы я это знал, то не  сидел бы  сейчас перед Вами,  а  радовался
премии или  даже  обмывал новую звездочку,  - хмуро почесал он  скулу. -  Мы
сделаем так. Вы забудете о  нашем разговоре, будете вести  свою обыкновенную
жизнь. Он сам Вас  найдет и захочет познакомиться, чтобы выяснить, нет  ли у
него конкурента. Вот тогда-то Вы и воспользуетесь вот этим.
     Николай  Михайлович  протянул  мне  небольшую  брошку  в  виде  изящной
бабочки.
     - Это - "бипер".  Вы нажимаете  на тельце, я  получаю сигнал, и  нахожу
Ваше местоположение  в  любой точке  Земного  шара. Дальше дело  техники:  я
появляюсь,  как  долгожданный  сюрприз, и  беру инициативу в свои  руки.  Не
волнуйтесь, я постоянно буду наблюдать за Вашими перемещениями, и находиться
где-нибудь поблизости.
     - Мне надо подумать, - наконец, взяла  я себя в руки и гордо посмотрела
на вербовщика неискушенных созданий.
     -  Голубушка, нет  у Вас времени  на раздумье!  Вы  думаете,  почему  я
посетил  Вас  в  праздники,  а  не дождался  рабочего  дня?  Да потому,  что
промедление смерти  подобно! У  меня  легкоранимая  душа, мне  больно, когда
погибают молодые девушки!.. Вот, возьмите еще мой номер телефона, и звоните,
если у  Вас появятся какие-нибудь подозрения. Я верю в Вашу наблюдательность
и сообразительность.
     Гость, который хуже татарина, посмотрел  на часы и засобирался. Он чуть
не забыл вернуть мне фотографии и негативы  компромата, еще раз заверил, что
не  даст  меня в  обиду,  пожал  на  прощание  вялую  руку, с воодушевлением
отметил,  что  гордится  моей  гражданской  сознательностью,  и поздравил  с
праздниками.
     Я наложила все запоры и вернулась в кухню в совершенно деморализованном
состоянии. Что же это получается? В результате глупой опечатки в объявлении,
непредсказуемого  стечения обстоятельств  и хвастовства Скелета,  вызванного
распиравшим  его  чувством  гордости,  я оказалась  в  очередной безвыходной
ситуации. Как  не вспомнить  слова Лаврентия Палыча  о  том,  что  выход  из
замкнутого   пространства  вовсе  не   означает   обретение   свободы.  Вот,
пожалуйста! Я  опять связана по  рукам и ногам чувством страха! Что ж теперь
так и придется всю жизнь сидеть  на кухне, вздрагивать от  каждого  шороха и
панически нажимать на тельце бабочки-бипера?!
     Вооружившись  большими портняжными ножницами,  я изрезала фотографии  и
негативы в  труху,  ссыпала  конфетти в алюминиевый тазик  и  подожгла. Надо
признать, что делала я это с большим сожалением. Черно-белые фотографии были
очень удачными.  Еще  никогда моя обыкновенная внешность не  выглядела столь
выразительно  и фотогенично.  Чаще  всего,  на  фотографиях  я получалась  с
закрытыми глазами.  Глупая улыбка  меняла пропорции щек,  и меня легко можно
было спутать с  веселым хомяком.  Нередко птичка вылетала из фотоаппарата  в
тот момент, когда  я говорила, жевала или зевала, в результате  перекошенное
лицо было стыдно демонстрировать друзьям и знакомым.
     На фотографиях компромата неведомому соседу-извращенцу удалось передать
настроение: легкую  грусть, томный вздох, досадливо закушенную губу во время
борьбы  с  молнией  на юбке,  непринужденную  грацию движения руки  в момент
причесывания. Игра светотени выгодно подчеркивала мой изящный носик, высокие
скулы,  и  классический  овал  лица.  Я  уже не  говорю  о  глазах,  которые
получились  чертовски загадочными и  привлекательными. Без ложной скромности
скажу,  что  я  выглядела ничуть  не хуже голливудских актрис и мексиканских
примадонн. Чувствовалась, что  фотограф  вложил в  свое мерзкое дело душу, и
обладал немалым талантом, достойным лучшего применения.
     Обрезки  горели плохо. Зато  чадили  хорошо.  Кухня  наполнилась  едким
дымом. Лаврентий Палыч покинул свой сторожевой  пост на  буфете и, негодующе
фыркая, умчался в комнаты. Холодный воздух из открытой форточки устремился в
теплое  человеческое  жилище,  но от этого  лучше  не  стало.  Дым  радостно
заклубился  под потолком и  устремился в коридор. Я перекрыла ему  доступ  в
остальные  помещения,  захлопнув  кухонную  дверь,   принялась   размахивать
полотенцем  и скакать, как резвый бабуин. Языки дыма  перемещались из одного
угла кухни  в другой, наслаивались друг на друга, закручивались в спирали  и
морскими  волнами  колыхались  вокруг  люстры. Как  подвыпившая  балерина, я
выделывала   пируэты   в   надежде   ликвидировать   последствия   нарушения
противопожарной техники безопасности.
     Благодаря  изящным  экзерсисам  дым  немного  растворился, и я  сделала
вторую  попытку  навести порядок в  своей комнате,  но  вместо  этого  вновь
пристроилась на стуле и  раскрыла изрядно  помятую ученическую тетрадь: "...
был ими одобрен.
     То,  что  происходило  дальше,  замечательно  укладывается  в  схему...
Справившись  с  депрессией  и  обретя  почву  под ногами,  Иисус вернулся  в
Галилею.  Однако  встретили  Его  бывшие  последователи  враждебно.  Гонимым
Скитальцем  Он  брел  от  одного  селения  к  другому  и  нигде  подолгу  не
задерживался.  Неоднократно  в  разговорах  с  Апостолами Он  возвращался  к
вопросу о Своей смерти и уточнял, что  она состоится  в  Иерусалиме и что на
третий день  Он воскреснет  и явиться им во плоти. Итак, план новой кампании
был Им детально разработан, и Назарянин приступил к его выполнению.
     Зная  о  враждебном  отношении  властей,  Христос наведывался время  от
времени в Иерусалим, и вел там возмутительные речи, доводя почтенных жителей
города  до  белого каления. В октябре,  в последние дни праздника Кущей дело
чуть не  закончилось  дракой  и  побиванием  Его камнями.  Да  и  кто бы  ни
возмутился, если  Назарянин  насмехался  над  Авраамом  и  оскорблял  святые
чувства левитов: "Вы -  от отца вашего, диавола, и хотите делать похоти отца
вашего. Он - человекоубийца от начала...".
     Я  уже не говорю о событии,  которое имело место в декабре, в  праздник
Ханука,  когда  Он открыто  возвестил Себя  Сыном  Божиим. Тогда  Ему  чудом
удалось избежать смерти от камней разъяренной толпы.
     И  слепому  видно,  что  Иисус  специально  богохульствовал,  оскорблял
иудеев,  нарывался  на неприятности,  настраивал  против  Себя  общественное
мнение".
     Опять  тренькнул  дверной  звонок.  Я справилась со  всеми  запорами  и
запустила в квартиру  бабу Веру. Она подозрительно хлюпала  носом и вытирала
щеки  носовым  платком,  выглядевшим точной копией детского носочка. Зажимая
под мышкой стопку книг, она устремилась в свою комнату и, как была в меховых
доспехах, рухнула в кресло-качалку.
     - Что случилось? - не на шутку встревожилась я, последовав за ней.
     Тетушка горько всхлипнула:
     - Они все умерли!


        "Глава 12"

     - Господи! - привалилась  я к обоям.  - Неужели у профессора Каменского
случилось массовое несчастье?
     - Каменские тут ни при чем, - досадливо поморщилась тетушка. - Я говорю
о рыцарях Круглого стола.
     - Позвольте, но ведь  это случилось полторы тысячи лет  назад.  Было бы
удивительно, если кто-то из них дожил до наших дней!
     - Ты  не понимаешь, - баба Вера  усердно  протирала носочком запотевшие
очки. - Это так трогательно! Профессор прочел мне некоторые главы из "Смерти
Артура" Томаса Мэлори на языке оригинала  с  уэльзским акцентом. Ах, как это
красиво звучало! Хоть я и не поняла ни слова, но общий смысл был  совершенно
ясен.  Профессор  открыл  мне  глаза.  Артуровы  легенды  -  это  величайшее
произведение  о  несчастной  любви.   Классический   треугольник.   Королева
Гвиневера замужем. Рыцарь Ланселот ее безумно любит. Король Артур ничего  не
замечает и  считает Рыцаря своим лучшим другом. Королева страдает и умирает.
Король и Рыцарь ее оплакивают. Все несчастны! Вот, например,  сцена проводов
рыцарей на подвиг. По-русски это звучит не так выразительно, но тоже здорово
за душу берет.
     Тетушка выбралась из объятий кресла-качалки, раскрыла книгу и встала  в
позу  оратора: выставила вперед  одну  ногу, откинула  голову и выбросила  в
сторону руку. Явно, подражая профессору  Каменскому,  она прикрыла  глаза, и
затянула гнусавым голосом нараспев:
     -  "Вот  надели  они  шлемы  и  на  прощанье все поклонились  королю  и
королеве. И много было горя  и слез при  расставании. А королева удалилась в
свои покои, чтобы никто не мог видеть, как она убивалась. Скоро сэр Ланселот
хватился королевы и пришел  вслед за нею  в дальний покой,  и когда королева
увидела его, то воскликнула так: "Ах,  сэр  Ланселот, Ланселот!  Вы  предали
меня и обрекли на смерть тем, что покидаете вот так двор моего супруга! - О,
госпожа, молю вас, не  гневайтесь на меня, ибо я вернусь назад, когда только
смогу возвратиться с честью. - Увы, - она  сказала, - зачем только я увидела
вас! Но пусть Он, принявший смерть на  кресте за род человеческий,  ведет  и
хранит вас и  всю вашу  рыцарскую дружину!" С тем оставил ее сэр  Ланселот и
присоединился к своим товарищам, поджидавшим наготове, они сели все на коней
и поскакали по улицам Камелота. И плакали там бедные и богатые, а сам король
отвернулся, ибо от слез не мог говорить"...
     В этом душещипательном месте  глаза  бабы Веры широко открылись,  она к
чему-то принюхалась и закричала истошным голосом:
     - Пожар! Горим!
     Проворно  выскочив  из комнаты, она на  секунду скрылась  в  кладовке и
вернулась оттуда  с огнетушителем промышленных размеров.  Панический настрой
передался и мне,  поэтому  я тоже схватила багор для борьбы с огнем, который
при  ближайшем  рассмотрении  оказался  лыжной  палкой,  и вслед за тетушкой
бегала из комнаты в комнату в поисках очага возгорания. Очаг  обнаружился на
кухне в тазике: тоненькая струйка дыма робко поднималась вверх.
     Ловким движением руки ветерана пожарной  команды  тетушка справилась  с
системой  навигации