еловек
легкомысленный и пустой. Что тебе в голову постоянно  приходят  какие-то
бредовые идеи. В этом смысле вы с Шатровым,  кстати,  очень  похожи.  Но
имей в виду - рано или поздно он тебя просто бросит Или тебе надоест,  и
ты его бросишь. И то и другое, как говорится, не есть хорошо.  Потому  и
прошу еще раз подумать. Господи, ну что за ребячество? Когда  ты  только
повзрослеешь, а?
   - Да что ты так на него взъелся? - не выдержала  Илона,  переходя  на
крик. - Это в конце концов мое дело! Я взрослый человек!
   - Только по паспорту, - ответил Болдырев. - По поступкам этого что-то
не скажешь.
   - Ты меня что, оскорбляешь? - встала в позу Илона.
   - Я просто пытаюсь тебя вразумить, - вздохнул отец, устало  глядя  на
дочь. - А ты почему-то воспринимаешь мои слова враждебно.
   - Потому что ты несправедлив! Ты предвзято относишься к Геннадию!
   -  Илона,  ну  вспомни,  какое  впечатление  ты  произвела  на  Костю
Радченко! Разве чета ему этот Шатров? Отец - серьезный политик, и скорее
всего он будет у нас через три года губернатором. Это  самый  подходящий
вариант, и тебе Костя, по-моему, тоже понравился.
   - Ну да, ничего, - вяло ответила Илона. - И что?
   - А то, что за ним стоят серьезные,  деловые  люди  с  положением.  А
Генка что? Ну посвистывает там какие-то песенки, так ведь это закончится
очень быстро. И кто о нем вспомнит? А  ведь  все  твои  чувства  к  нему
только и держатся на его весьма шаткой популярности. О нем  даже  и  так
называемые поклонники, которые сейчас визжат от  восторга,  не  вспомнят
через пару лет. Тем более что он уже далеко не мальчик. В конце  концов,
у тебя куча поклонников, и среди них есть  весьма  достойные.  Многие  с
радостью станут ухаживать  за  тобой.  Не  нравится  Костя,  найду  тебе
другого. Понимаю, тебе просто скучно.
   Ну развейся, отдохни. Хочешь поехать куда-нибудь в круиз?  Это  будет
подарок от меня. Ну нельзя же, в самом деле, ради  развлечения  выходить
замуж! Это даже для такой сумасбродки, как ты, чересчур... Вот  как  раз
сын одного моего знакомого, очень приятный молодой  человек,  собирается
на Средиземное море. Это, конечно, не столь экзотично, как Индонезия, но
все  же  место  весьма  интересное  и  спокойное.  Хочешь?   -   Дмитрий
Александрович ласково смотрел на дочь.
   - Не хочу! - отрезала Илона. - И перестань меня уговаривать! Поеду  в
Индонезию, я уже решила.
   - Решила назло мне? -  не  сдавался  Болдырев.  -  Почему  ты  всегда
упрямишься там, где это  совсем  не  нужно?  Кому  и  что  ты  пытаешься
доказать?
   - Да ничего я доказывать не пытаюсь! Я просто хочу быть счастливой!
   -  Так  и  я  хочу  того  же  самого!  -  всплеснул  руками   Дмитрий
Александрович. - Но подумай сама, что ты говоришь! Разве ты сможешь быть
счастлива с таким мужчиной, как Шатров? Тебе нужен  кто-то  посерьезнее,
посолиднее... А этот все в мальчика играет.
   - Знаю я твоих серьезных! - отрезала Илона. - Меня от них тошнит.  Ты
что, думаешь, я хоть с одним из них была счастлива? Еще Вована  Потапова
вспомни, короля автостоянок. Ты и про  него  когда-то  говорил,  что  он
человек серьезный.
   - Это когда было-то!
   - Но это было! А сейчас, когда криминалу хвост  поприжали,  где  этот
Вован - в жопе вонючей!
   - Илона, да что с тобой, как ты смеешь так разговаривать с отцом?
   - Отстань, папуля, - скривилась Илона. - Шатров, хоть у него и  ветер
в голове, по крайней мере, не такой напыщенный индюк, как все  эти  твои
чиновнички. И хватит об этом!
   - Ну я вижу, что по-хорошему ты ничего воспринимать не хочешь!  -  не
выдержал Болдырев. - Ладно! Тогда  я  заявляю  тебе  категорически  -  я
против этой дурацкой свадьбы! Я всегда был против,  а  теперь  я  говорю
открыто об этом!
   - Это твои проблемы, - равнодушно пожала плечами Илона.
   - Что? - взвился Дмитрий Александрович. - Ты и  так  позволяешь  себе
слишком много!
   - Я так хочу! - огрызнулась  Илона.  -  Можешь  протестовать  сколько
хочешь, я своего решения не изменю.
   - Ах вот как? - раскрасневшись, закричал Болдырев.  -  Хорошо  же,  я
покажу тебе самостоятельность! Имей в виду, выйдешь за этого дурака - не
получишь ни копейки! Даже не рассчитывай на мою помощь!
   - Ну и не надо! - зло поблескивая глазами, выкрикнула в ответ  Илона.
- Без тебя обойдемся. У меня, между прочим, и у  самой  деньги  есть.  И
вполне достаточно. Я, слава богу, зарабатываю. И Геннадий тоже. Так  что
нам твоя помощь не нужна. А если ты сейчас начнешь пугать меня тем,  что
не придешь на нашу свадьбу, так из-за этого никто не расстроится!
   Это даже еще лучше, никто нервы трепать не будет и праздник портить!
   Дмитрий  Александрович,  окончательно  ошарашенный  словами   дочери,
некоторое время стоял неподвижно, вглядываясь в искаженное  злобой  лицо
Илоны, затем развернулся и молча вышел из комнаты, аккуратно  закрыв  за
собой дверь.
   Илона, выругавшись вслух, вернулась в кресло, взяла со  стола  газету
со статьей и стала нервно ее перечитывать.  Потом  скомкала  листы  и  с
раздражением отшвырнула их подальше. Затем взяла журнал  с  изображением
приглянувшегося ей  платья,  еще  раз  взглянула  на  него  и  принялась
нажимать кнопки на телефонном аппарате.
   - Алло, - проговорила она  через  некоторое  время.  -  Я  бы  хотела
заказать у вас свадебное платье...

Глава 5

   Заперевшись в своей  комнате,  Лариса  анализировала  дела  последних
дней. Много разговоров,  мало  толка  -  к  такому  выводу  прийти  было
нетрудно.
   Более того, не определены еще фигуранты дела.
   Вполне возможно, что все люди, с которыми Лариса встречалась  до  сих
пор, не имеют никакого отношения  к  трагическим  событиям  в  лесу  под
Большими Дурасами. И вся эта катавасия с поп-звездой Геннадием  Шатровым
является гигантской ложной версией, которую Лариса под влиянием того  же
настойчивого журналиста Артемова разрабатывает, на которую  тратит  свое
драгоценное время.
   Мотивы преступления по-прежнему не очень-то  просматривались.  Лариса
знала, что к Ковалевой ее бывший сожитель не  испытывал  никаких  теплых
чувств. А скорее даже наоборот - для  него,  как  фигуры  значимой  и  в
какой-то степени культовой, грязное прошлое любовницы было ни к чему. Но
это же в конце концов не политический деятель, а эстрадный певец! И мало
ли  кто  как  чудил!  И  в  тюрьмах  сидели,  потом  выходили  и   снова
возвращались на сцену. История сожительства  Шатрова  с  Ковалевой  была
известна заинтересованным лицам.
   Следовательно, была она известна  и  Илоне,  невесте  Шатрова.  Более
того, это подтверждает и Юля Зверева. Так что  с  этой  точки  зрения  -
чтобы не узнали! - у Шатрова мотивов не было. Что  же  касается  шантажа
ребенком, это  тоже  весьма  хлипко.  Хотя  как  знать...  Если  ребенок
действительно его, то, учитывая характер Ковалевой, договориться  с  ней
мирно, может быть, и не  получилось  бы.  По  словам  той  же  Зверевой,
аппетиты у этой хищницы росли прямо на глазах.
   Лариса уже разговаривала с майором Карташовым, и тот сообщил ей,  что
проверил  алиби  телохранителей  Шатрова  на  тот  момент,  когда   было
совершено убийство. И у одного из них, некоего  Григория,  этого  самого
алиби не оказалось.  Причем  показания  наблюдательного  жителя  Больших
Дурасов вроде бы как совпадают с приметами Григория - этот человек видел
молодого парня, садившегося на автобус, уходивший в  Тарасов  тем  самым
субботним утром.
   Что же касается пребывания Яны Ковалевой в городе накануне  убийства,
то и Шатров, и его друзья не отрицают, что она в очередной раз  устроила
скандал в его особняке. Причем привела с собой ребенка. Ее, естественно,
выдворили и, естественно, отрицали любую причастность к убийству.
   Подозрения,  разумеется,  оставались.  Как  уже  поняла  Лариса,  Яна
Ковалева была женщиной, которая могла довести до белого каления фонарный
столб.
   И кто мог поручиться за то, что у Шатрова не выдержали нервы и  он  в
ярости не приказал ликвидировать "надоедливую муху" к  чертовой  матери?
Оставались моральные аспекты, но это уже был совсем другой вопрос.
   Карташов, кстати, довольно бодро заявил Ларисе, что не сегодня-завтра
Григория схватят и допросят с пристрастием. Положение усугублялось еще и
тем, что он куда-то пропал - его нет ни в особняке Шатрова,  ни  у  себя
дома. Карташов, как  всегда,  был  самоуверен  и  даже  осмелился  нагло
утверждать, что на сей раз Ларисе делать нечего.
   "Что ж, может быть, и нечего", - грустно подумала Котова, отправляясь
спать. Ей почему-то не давала покоя мысль о  том,  что  кумир  молодежи,
каким являлся  Шатров,  принял-таки  на  себя  грех,  убив  собственного
ребенка, чтобы не платить положенные по закону алименты.
   Лариса разделась и легла под одеяло. Евгения не было, он предупредил,
что будет сегодня совсем поздно. Предстояла очередная одинокая ночь.

***

   - Генка, это я, привет, - пропел в трубке ласковый женский голос.
   - А, это ты? - Шатров нажатием кнопки выключил синтезатор.
   - Да, я. И сейчас буду у тебя.
   - Сейчас? - удивился Шатров. - Но мы же не договаривались.  Я  сейчас
занят, работаю над новой песней.
   - Но я соскучилась, - капризный голос Илоны был безапелляционным.
   - Солнышко, давай завтра утром, а?
   -  Я  сегодня  переночую  у  тебя,  -  Илона  по-прежнему   проявляла
настырность.
   - Я ложусь спать в четыре часа, не раньше, ты же знаешь, что...
   - Мне все равно, я буду у тебя через  полчаса,  -  перебила  Илона  и
отключила связь.
   "Господи, как же тоскливо без женщин и сколько проблем с  женщинами!"
- философски подумал Шатров и закурил. Только сегодня он  вышел  наконец
из запоя, в который впал после смерти Яны Ковалевой  и  наконец-то,  как
съехидничал Михаил Коротин, "не приходя в сознание, приступил к работе".
   И вот новое препятствие - теперь в виде невесты, требующей внимания!
   Оставалось всего три недели до намеченной свадьбы с  Илоной.  Шатрову
нравилась эта красивая девчонка. Она была по-своему доброй и отзывчивой,
легкой на подъем и, как казалось Геннадию, самой приемлемой  для  брака.
Шатрову было уже тридцать пять, и он рассуждал довольно  прагматично.  У
них, конечно, будут дети: брак  должен  быть  крепким.  Он,  безусловно,
будет иметь право на другие романы, а Илона... Да тоже, в общем-то,  что
ему, жалко, что ли?
   Геннадий давно уже вышел из  того  возраста,  чтобы  ревновать  своих
подруг к каждому встречному-поперечному. У них с Илоной  практически  не
возникало никаких разногласий, все было легко и просто.
   Средства обоих позволяли удовлетворять практически все потребности, и
почва для скандалов из-за денег, как  это  случается  в  других  семьях,
отсутствовала. Что же касается психологического  климата,  то  все  пока
было нормально.  Впрочем,  Геннадий  подозревал,  что  скоро  Илона  ему
надоест. Но он никогда и не планировал запереться в  четырех  стенах.  У
него, в конце  концов,  крупные  заграничные  планы,  и,  скорее  всего,
ближайшее время он проведет в Германии. Там появятся другие впечатления,
другие женщины, жизнь  закрутит  круговертью  и,  дай  бог,  куда-нибудь
вырулит.  Словом,  никаких  четких  параметров,  никаких  ясных  жестких
ориентиров, сплошное китайское дао. Что будет, то и будет.
   Шатров вспомнил о Яне и нахмурился. Когда в воскресенье ему  сообщили
о случившемся, он вполне искренне  сначала  расстроился.  Но  уже  через
несколько минут испытал чувство облегчения - все-таки эта курва  столько
нервов ему попортила. Он даже пытался  обосновать  случившееся  с  точки
зрения религиозной мистики, воздаяния за плохие поступки.
   Яна была его позором, и ее смерть, как  казалось  Шатрову,  открывала
теперь ему дорогу в будущее. Освобождение  от  груза  прошлых  ошибок  -
хорошая метафора, знак свыше: это означает, что затем будет  все  только
хорошо. Все логично и понятно: отмирает старое, то есть Яна, и рождается
новое - то есть Илона, свадьба и второй брак.
   Шатров посмотрел на часы. Оставалось десять минут до прибытия невесты
- она обычно была пунктуальна. Никакой работы, конечно, уже  и  быть  не
может - Илона потребует внимания.  Впрочем,  наверное,  и  сегодня  надо
расслабиться, а то эти нервотрепки с ментами, журналистами,  чиновниками
ложились на слабую нервную систему  Геннадия  непосильным  грузом.  Всем
интересно, а не он ли замочил эту жалкую проститутку!  Вот  сволочи,  не
живется им своей жизнью, все лезут в чужую!
   Неожиданно перед глазами  возник  образ  Юли  Зверевой.  Ее  честное,
открытое лицо, добрые глаза, которые так обожающе смотрели  на  Геночку.
Ласковые руки, которые всегда делали то, что  хотел  Геночка.  Глаза,  в
которых стояли слезы. Немой укор за то, что  он  всегда  ей  изменял,  а
потом приходил как ни в чем не бывало, объясняя это тем, что он  человек
испорченный и неисправимый... Шатров угрюмо покачал  головой.  Да,  Юля,
пожалуй, была  единственным  человеком,  который  действительно  глубоко
любил его и уж во всяком случае не за то,  что  он  такой  популярный  и
богатый.
   А он? Он сам? Разве он не чувствовал к ней того же самого?  Разве  не
понимал, что ближе и роднее человека у него нет?
   Шатров невольно вздохнул и подумал, что он совсем не  уверен,  сможет
ли так же его любить Илона.
   Вернее, он даже был уверен, что не сможет. Но у  нее  есть  несколько
неоспоримых достоинств...  Вот  заговорил  голос  разума.  Она  красива,
эффектна,  сексуальна  и  совсем  не  ревнива,   что   немаловажно   для
отъявленного  донжуана  Шатрова,   который   не   пропускал   ни   одной
мало-мальски достойной юбки. Да, Юлька тоже красивая, а по  части  секса
вообще ого-го, но ведь она не простит ему связей на стороне...
   Шатров нахмурил брови и отогнал от себя сентиментальные мысли о  Юле.
Яны больше нет,  Юля,  наверное,  осталась  в  прошлом,  и  сейчас  надо
смотреть в будущее. Нечего цепляться за химеры, которые тянут назад. Как
говорил Ленин: "Дальше, дальше, дальше" и только вперед!  -  вспомнилось
из школьной программы.
   Звонок  в  дверь  прервал  мысли  Шатрова,  закончившиеся  на   такой
оптимистической ноте. Он с воодушевлением пошел открывать дверь.  Илона,
облаченная в мини-юбку и кожаную курточку, сразу  же  бросилась  ему  на
шею.
   - Ну что, великий гений продолжает сочинять свои телеги?  -  спросила
она.
   - Да, и я предлагаю тебе послушать  прямо  сейчас.  Новая  песня  для
Германии на немецком.
   И Шатров увлек Илону на второй этаж в  свой  кабинет.  Однако  вскоре
выяснилось, что Илону мало интересуют  детали  аранжировки  новой  песни
Геннадия. Она сказала, что ей  понравилось,  но  Шатров  догадался,  что
сказано это было для проформы. Невесте нужно было в данный момент совсем
не то. И Шатров это понял. Он решительно приступил к действиям прямо  на
рояле.
   Однако вскоре выяснилось, что сегодня он не очень-то готов  к  этому.
Мысли, которые вроде бы он отогнал  от  себя,  настойчиво  возвращались.
Шатров видел  перед  собой  не  возбужденное  тело  Илоны,  а  грустное,
несчастное, плачущее лицо Юли - и бешеный, ненавидящий взгляд Яны.
   Шатров почему-то представил,  как  убивали  ее  и  ребенка.  Ребенка,
который, может быть, был его, Шатрова. В этом он, правда, не был уверен.
И появился этот ребенок после того самого, чем он  сейчас  занимается  с
Илоной... В ушах впечатлительного певца зазвучали дикие, истошные  крики
Яны и ни в чем не повинной маленькой девочки.
   - Господи, и  девочки  кровавые  в  глазах!  -  воскликнул  Геннадий,
перефразируя Бориса Годунова. - Кошмар какой!
   - Какой кошмар? - испуганно спросила Илона, тяжело дыша. - О чем ты?
   - Извини, я вспомнил Яну.
   - Нашел, когда вспоминать! - Илона оттолкнула Шатрова  от  себя  и  с
недоумением посмотрела на мягкое и безвольное орудие производства  между
ног жениха. - Что с тобой такое?
   - Извини, давай отдохнем, я перекурю, - окончательно смутился Шатров.
   Илона была обижена. Можно сказать, такое между ними произошло  первый
раз. Геннадий всегда был  готов  к  сексу,  и  это  ее  возбуждало.  Она
понимала, что с  ней  мечтают  переспать  тысячи  и,  может  быть,  даже
миллионы. Но Геннадия она высоко ценила  как  любовника  и  его  желание
воспринимала особо.
   Илона была еще не совсем сформировавшейся  женщиной,  еще  во  многом
ребенок. Она выросла в мажорной семье,  где  все  решали  родители.  Они
покупали ей абсолютно все, что она хотела. А в пятнадцать  лет  она  уже
начала зарабатывать деньги на  собственной  красоте  и  до  сих  пор  не
испытывала в жизни никаких трудностей. У нее еще ветер гулял  в  голове,
она, как это свойственно многим молодым людям, была  склонна  устраивать
разборки по  самым  незначительным  поводам.  И  эта  маленькая  неудача
Шатрова в ее глазах превратилась в драму.
   - Если ты уже сегодня с кем-то  успел,  то  сказал  бы  мне  об  этом
раньше,  -  решила  она  уколоть  Шатрова,  тоже  доставая  сигарету   и
прикуривая.
   Она полулежала прямо на рояле, подсунув под себя подушки. Ее  длинные
ноги свисали с инструмента, а пальцы доставали до клавиатуры.
   - Илона, о чем ты говоришь! Просто я сегодня  перенервничал  с  этими
козлами-ментами. Еще  сыщица  какая-то  выискалась,  все  вынюхивает,  -
бросился оправдываться Шатров.
   - Что тебе бояться?  Ты  что,  в  самом  деле  грохнул  эту  дуру?  -
удивилась Илона.
   - Что ты! - замахал руками Геннадий. - С чего ты взяла? Но сейчас  от
меня так просто не отстанут,  будут  доставать,  как  только  могут.  И,
думаю, что твой папаша здесь тоже постарается. Чего ему не  живется,  мы
что, ему мешаем, что ли?
   - Он хочет как лучше, - усмехнулась Илона. - Тут вон и Вовка  сегодня
звонил, говорил, что любит.
   - Трамвай купит?
   - Нет, троллейбус, он дороже стоит.
   - А ты что ему ответила?
   -  Да  ничего,  сказала,  чтобы  придумал  сначала,  что  мне  сможет
преподнести такого, что бы я сама не в состоянии была купить. - У  Илоны
начало  исправляться  настроение,  когда  она   вспомнила   про   детали
сегодняшнего разговора с бывшим любовником.
   - Но у него же плохо с фантазией.
   - Вован Потапов этого не понимает, - скривилась Илона. - У него  своя
логика.
   - Какого черта он вообще звонит? Чего ему надо? - скривился Шатров.
   - Любовь - она зла, Геночка, - как-то  назидательно,  тоном  школьной
учительницы, произнесла Илона.
   - Он снова хочет возобновить с тобой отношения?
   - Наверное...
   - А ты не против?
   -  Ты  же  говорил,  что  не  будешь  против,  если  я  где-нибудь  с
кем-нибудь... - игриво заметила Илона.
   - Я-то, может быть, и не буду.  Но  не  с  этим  гоблином.  Ко  всему
прочему, если ты с ним переспишь, то он возомнит бог знает что и от него
проходу потом не будет.
   Илона пожала плечами и затушила сигарету в пепельнице.
   - Вован Потапов - это все в прошлом. Ты же знаешь, что я люблю  тебя.
Зачем мне он нужен? Но...
   - Что?
   - Я заметила, что ты ненавидишь всех моих прошлых мужчин.
   - А ты - всех моих прошлых женщин.
   - Не правда. К Юльке я неплохо отношусь.  Правда,  она  вся  дерганая
какая-то, ей подлечиться не мешало бы от нервов. Ну а вот  что  касается
кобылы Яночки, то это, конечно,  просто  финиш.  -  Топ-модель  скривила
губы. - Гена, ну какого черта она была тебе нужна? Это же  стрем  дальше
некуда! А ты все твердишь - ничего страшного, ничего страшного!  Знаешь,
как Дашка издевалась, когда статья вышла про  тебя  и  эту  суку?  Я  не
знала, куда глаза девать.
   - Успокойся, Илона, это же было давно!
   - Никто из моих прежних любовников, кстати говоря, с таким отстоем не
связывался, - упрямо твердила Илона. - Это ведь надо, с проституткой!
   Нет, я понимаю, конечно, так развеяться, может быть, и по приколу, но
чтобы жить вместе - это извините!
   - Все твои прошлые любовники  -  ограниченные  люди,  у  которых  нет
ничего, кроме мускулов.
   - Тебе, между прочим, тоже  неплохо  было  бы  под