имеющая возможности  закурить  -
времени  не  было,  -  теперь   решила   последовать   примеру   Марины,
предварительно спросив разрешения.
   Канарейкина не возражала и пододвинула Ларисе обрезанную  пластиковую
бутылку, выполнявшую функцию пепельницы.
   - А где вы работаете? - поинтересовалась Лариса, выпуская дым.
   Канарейкина смутилась и опустила взгляд.
   - В фирме одной, - пробормотала она, стряхивая пепел на пол.
   - Кем? - не отставала Лариса.
   Канарейкина   молчала.    Лариса    решила    проявить    собственную
осведомленность следующим вопросом:
   - Ковалева занималась проституцией вместе с вами?
   - В последнее время нет, - вздохнув"  призналась  Канарейкина.  -  Ее
выгнали из конторы. Она уж совсем котироваться  перестала.  Пьет  много,
опустилась совсем... Да еще вот ребенка родила... Она на улице пробовала
работать, да неудачно  -  на  каких-то  отморозков  напала,  ее  избили,
изуродовали всю.
   - А от кого она родила ребенка?
   - От Генки Шатрова! - уверенно сказала Канарейкина. - От  поп-звезды.
Знаете, наверное...
   - Это она вам сказала?
   - Это я сама знаю.
   - Откуда? - уточнила Лариса.
   - Так все знают! - пожала плечами Марина и вдруг спохватилась:
   - А что случилось-то?  Почему  вы  спрашиваете?  Объясните,  в  конце
концов, что произошло? Почему я вам все это должна говорить?
   - Случилось то, - сделав паузу, проговорила Лариса, -  что  Яна  была
найдена убитой в лесу.
   Вместе со своей дочерью... Вчера.
   - Господи! - ахнула Канарейкина. - А Лианку-то  за  что?  Ребенок  же
совсем...
   И приготовилась пуститься в истерику.
   - Марина, поэтому я и спросила вас об отце этого ребенка, - не давала
опомниться Канарейкиной Лариса. - Вы уверенно заявили, что  это  Шатров.
Почему вы на этом настаиваете?
   -  Так  она  же  жила  с  ним  тогда,  давно!  -  с  нажимом  сказала
Канарейкина.
   - Но она жила не с ним одним, - напомнила Лариса. - К  тому  же  если
учитывать специфику ее профессии и образа жизни вообще, то в ней,  прошу
прощения, побывал не один Шатров.
   - Но ведь там любовь была... -  закатила  подбитые  глаза  Марина,  и
Лариса едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.
   - Не верите? - обиженно проговорила Канарейкина. -  А  зря!  Я  точно
знаю! И Яна знала. Материнское сердце не обманешь, -  добавила  она,  но
прозвучало это настолько фальшиво и театрально, что Лариса поморщилась.
   - А Лианка на него похожа. Глаза его, - упрямо твердила Марина.  -  А
что вы спрашиваете, хотите узнать, кто Янку убил? Господи  боже  мой,  я
чувствовала, что это добром не кончится!
   - Что не кончится? - насторожилась Лариса.
   - То, что она у Гены деньги просила.
   - Много просила?
   - Не знаю, но Шатров такой жадный, что ему  и  рубля  жалко  на  дочь
потратить.
   - Хорошо, давайте вернемся к делу. Насколько  мне  известно,  -  сухо
сказала Лариса, -  Яну  не  переполняли  материнские  чувства,  раз  она
стремилась избавиться от ребенка и даже  сомневалась,  забирать  его  из
роддома или нет.
   - А что же ей оставалось делать? -  кинулась  защищать  свою  товарку
Канарейкина. - Если этот подлец отказался на ней жениться!
   Ларисе стало совсем уж смешно оттого,  что  Канарейкина,  как  и  при
жизни Ковалева, по  словам  многих,  сейчас  пыталась  строить  из  себя
порядочную девушку, невинно соблазненную коварными злодеями.
   - Он  же  ее  из  дома  выгнал  и  сказал,  что  не  станет  помогать
воспитывать ребенка. Что еще было делать? С двумя детьми на руках, одна,
никому не нужная! - продолжала причитать Марина.
   Лариса чуть не заплакала, слушая душещипательные рассказы о  нелегкой
судьбе проститутки.
   - Тем не менее она оставила ребенка, - сказала Лариса.
   - Вот видите! - обрадовалась Канарейкина. - А говорите, у нее не было
материнского чувства! Я же говорю, она  любила  его.  Потому  и  ребенка
оставила.
   Это смелое заявление показалось Ларисе совсем уж абсурдным.
   - Почему, кстати, она не сделала аборт?
   Марина улыбнулась.
   - Она пыталась его сделать, Шатров даже денег  дал.  Но  Янка  всегда
была немного с прибабахом и аборт делать  не  стала.  Ей  плащ  хотелось
купить и погулять с недельку. Поэтому она обманула Генку и сказала,  что
сделала аборт. А на самом деле нет.
   - Ради вещей она пошла на это? - изумилась Лариса. - Но какой же надо
быть...
   - ..дурой, правильно, - с готовностью подтвердила Марина. -  Но  свою
голову-то не поставишь.
   Потом  пришлось  рожать.  А  она   пила   прямо   до   самых   родов,
представляете?
   - И ребенок родился нормальным?
   - Вроде бы да. А почему он не может  быть  нормальным?  Янка  -  баба
крепкая. А насчет того, что отец - Шатров, это я вам точно  говорю.  Мне
Янка всегда говорила, что это шатровская работа. Его это  ребенок,  его,
точно вам говорю!
   - Хорошо, не будем спорить, - Лариса поняла, что здесь, кроме эмоций,
никаких веских аргументов она не услышит. - Давайте лучше поговорим  вот
о чем. Каким вы видите Шатрова как человека?
   Мог ли он  пойти  на  убийство,  чтобы  оградить  себя  от  претензий
Ковалевой?
   - Вы  знаете,  я  раньше  хорошо  к  нему  относилась,  -  призналась
Канарейкина. - Он, в общем,. добрым был. Когда деньги были,  он  выпивку
покупал и ночевать разрешал у него остаться,  и  в  ванне  искупаться...
Только денег у него мало было.  Зато  душа  была,  -  вздохнула  она.  -
Деньги-то всех портят, это уж известно!
   - А потом?
   - А потом он подниматься начал, крутым стал! - в голосе  Канарейкиной
послышались нотки зависти и  презрения.  -  И  сразу  скурвился.  Старых
друзей забыл  сразу,  загордился!  К  нему  теперь  на  сраной  козе  не
подъедешь, что ты! Мог бы вообще-то и деньжат нам с Янкой подкинуть!
   - Но с какой стати он должен это делать? - резонно заметила Лариса.
   - Так все ж друзья старые! Ну ладно  еще  Янке  не  давал,  он  жмот,
понятно! Но на ребенка-то мог бы выделить?
   - Но ведь он отказался признать этого ребенка, - отметила Лариса.
   - Потому и отказался, что сволочь. Мразь! Скотина! Выбл...! Правильно
Янка  его  называла!  Правильно  ему  грозила!   Таких   тварей   просто
расстреливать надо, которые детей своих бросают!  -  начала  расходиться
Канарейкина.
   - Но здесь все-таки не та ситуация, чтоб его можно было  обвинять,  -
попробовала убедить Канарейкину Лариса, но на ту не действовали  никакие
разумные доводы.
   Она тупо твердила одно, и глаза ее горели ненавистью:
   - Козел он, и больше никто!
   - То есть он вообще денег не давал?
   - Ну вообще-то он Янке кое-что подкидывал, - согласилась Канарейкина.
- Так для него ж это мелочь, ерунда! А ей за эти деньги  год  вкалывать,
на улице м.., морозить! Думаете, легко это, на улице-то стоять?  Знаете,
каково?
   - Не знаю и абсолютно не хочу знать, - холодно  ответила  Лариса,  не
пытаясь даже представить себе такую фантастическую  ситуацию,  когда  ей
придется выйти на панель. - И все-таки она продолжала его атаковать?
   - А как же! Думаете, легко  женщине  чувствовать  себя  несправедливо
брошенной? В то время, когда он на какую-то там фитюльку деньги тратит!
   - Это вы кого имеете в  виду?  -  спросила  Лариса.  -  Его  нынешнюю
невесту?
   - И нынешнюю, и прошлую! - свалила все в кучу Канарейкина. -  У  него
раньше девка была, Юлька, так та все Янку оттуда гоняла с Генкой вместе.
Потому что порядочная, видите ли! А Яна, между прочим, почти что к  себе
домой приходила! А та там - никто! А у Яны ребенок от  него!  Порядочную
завел, что ты! Вот и бросил он ее потом. Правда, новую завел, еще  чище!
Вот та уж фитюлька  настоящая,  мне  Яна  рассказывала.  И  что  же  это
получается? Он, значит, на нее будет  денежки  тратить,  которые  Лианке
положены по закону?
   - Почему Яна в таком случае не захотела действовать по закону? Почему
она не обратилась в суд?
   Этот  вопрос  загнал  Канарейкину  в  тупик.  Некоторое   время   она
мучительно и тупо размышляла, потом наконец нашла объяснение:
   - Да потому что кто ж на ее сторону-то встанет?
   Сейчас же все суды куплены! А  уж  Генке-то  с  его  деньгами  вообще
ничего не стоит всех подкупить!
   Как же, он звезда! А она кто? Да с ней бы и разговаривать не стали! И
еще неприятности потом могли быть, с работой с той же, например. А ей  и
так несладко  жилось.  А  Шатров  -  гнида!  -  снова  вернулась  она  к
наболевшей теме.  Видно,  честить  Шатрова  было  одним  из  излюбленных
занятий двух подружек. - Я  уверена,  что  это  он  и  грохнул  Янку!  -
неожиданно прозвучало новое заявление.
   - Почему вы в этом так уверены? - насторожилась Лариса. -  Для  этого
есть какие-то основания?
   - Потому что больше некому! Только он ее так  ненавидел!  К  тому  же
сами посудите - ее вместе с девчонкой убили!  А  кому  еще  мог  ребенок
помешать, как не папаше непутевому?
   С точки зрения Ларисы, непутевой в данном случае была скорее  мамаша,
а не папаша, но все-таки рациональное зерно в словах Канарейкиной было.
   Просто так ребенка убивать не будут. Разве что только...
   - А в какой среде вращалась Ковалева в последнее  время?  -  спросила
она. - С кем она дружила, общалась?
   - Да с разными, - неопределенно пожала плечами Канарейкина. - Со мной
дружила, потом еще у нее Пашка был...
   - Какой Пашка? - уточнила Лариса.
   - Да я не знаю фамилии. И где живет, не знаю.
   Приходила она ко мне несколько раз с ним. Говорила, что он ее люби-ит
- во как! - Канарейкина провела рукой выше головы. - Все, мол, ради меня
сделает! Он, говорит, может, он такой!
   - А кто он в социальном плане? - спросила Лариса.
   - Чего? - не поняла Марина.
   - Ну чем занимается? Где работает, кем?
   - Работать он не работает, - многозначительно сказала  Марина.  -  Он
говорил, что это на него работают. Что он скажет, то и делают!
   - Он бандит? - прямо спросила Лариса.
   Глаза Канарейкиной испуганно забегали.
   - Ну уж прямо бандит, -  пробормотала  она.  -  Настоящие  бандиты  в
областной да городской думе сидят! Да хоть губернатора нашего возьмите -
вот первый бандит! Простым людям честно жить не дают!
   - А что еще вы можете сказать об этом Пашке?
   Отчество его хотя бы как?
   - Да кто ж его знает? Пашка и Пашка... Я  и  не  спрашивала  никогда,
больно мне нужно.
   - И где он живет, вы тоже не знаете?
   - Не-а! Я-то у  него  ни  разу  не  была,  он  вообще-то  женатый,  -
призналась Марина. - Он сам к Янке приходил, ну и ко  мне,  говорю,  они
иногда захаживали. Правда, последний раз уж и не помню когда.  Вообще-то
я давно его не видала.
   - А еще с кем она встречалась? Насколько Я знаю, мужчин у нее  всегда
было много.
   - Это раньше, может, и было много. А теперь-то все  изменилось.  Я  ж
говорю, ей даже клиента трудно было найти. Правда, был у ней один хахаль
вроде как постоянный, - вспомнила Канарейкина. - Он где-то возле вокзала
живет, там дом у него частный.
   Но его самого я ни разу не видела, Янка с ним ко  мне  не  приходила.
Знаю только, что вроде тоже Сашка или Пашка его зовут и еще что пьет  он
здорово.
   - А это вы откуда знаете?
   - Так Янка мне сама рассказывала. Она потому и не жила  у  него,  что
там вечно проходной двор и пьянки беспробудные.
   - Вы же сами говорили, что она была не прочь  выпить,  -  усмехнулась
Лариса. - Почему же ей это так претило?
   - Потому что он не только пил, а еще и бил ее.
   Сколько раз она посреди ночи ко мне с синяками прибегала!  В  кровищи
вся, оборванная!  С  топором  даже  на  нее  кидался!  А  вещей  сколько
перепортил!
   Плащ один раз ей порвал, новый совсем, Генка ей день... - Канарейкина
осеклась.
   - Так,  значит,  деньги,  полученные  от  Шатрова,  Ковалева  тратила
преимущественно на свои нужды? - спокойно спросила Лариса. -  Почему  же
вы все время утверждаете, что ей  не  на  что  было  содержать  ребенка?
Почему врете, Марина? Зачем пытаетесь выдать черное за белое? Я ведь все
прекрасно понимаю. И то, что ребенок был не нужен Яне - она его  даже  в
деревне оставила...
   - Потому что ей деньги нужно было зарабатывать, а с  девчонкой  какая
работа? - запальчиво перебила Канарейкина.
   - Хорошо, допускаю, - кивнула Лариса. - Но. если  нужны  средства  на
ребенка, не станешь покупать себе  плащи  и  пропивать  деньги.  Вы  вот
усиленно  пытаетесь  выставить  Ковалеву  в  очень  выгодном  свете,  но
поймите, мне не нужна ваша ложь. Я не собираюсь судить ее поступки,  это
сейчас не имеет значения. Мне важно установить, кто и за что ее убил.
   И вы бы лучше вот над чем подумали, все-таки вы были  ее  подругой  и
хорошо знали как Яну, так и ее окружение.  Поэтому  еще  раз  прошу  вас
подумать и помочь мне.
   Канарейкина притихла, посерьезнела и сидела, задумавшись, молча глядя
в стену. Лиловый глаз ее был прищурен.
   - Даже не знаю, кто мог решиться на это, -  сказала  она  наконец.  -
Сашка если б пристукнул, то по пьянке, дома, а не в лесу подкараулил.  И
Лианку убивать бы все же не стал. Говорю вам, скорее  всего  это  Генка.
Только ему она мешала. И ребенок мешал. Ой, да он же в последний раз  ей
угрожал при всех!
   - Каким образом? - заинтересовалась Лариса. - Когда?
   - Орал на нее, что если она еще раз появится, то он ее просто  убьет!
И зубы обещал выбить, и ребра переломать!
   - Это мог быть просто эмоциональный всплеск.
   Видимо, его настолько утомили  претензии  Яны,  настолько  вывели  из
себя, что он выкрикнул все это под влиянием эмоций. К тому же  если  это
слышали несколько человек...
   - А я  вам  говорю,  что,  кроме  него,  некому!  -  упрямо  твердила
Канарейкина. - Слушайте! - вдруг  встрепенулась  она.  -  А  может,  это
фитюлька его?
   - Кого вы имеете в виду?
   - Ну эта, невеста его. Как ее там?
   - Илона Болдырева, топ-модель?
   - Ну да! - обрадовалась Канарейкина.
   - А у нее какой мотив мог быть для убийства?
   - Так она же баба, хоть и модель! Могла ревновать!
   Лариса подавила улыбку.
   - Не думаю, честно говоря, - призналась она. - А других мотивов у нее
вы не видите?
   - Ну еще, может, из-за денег... Чтобы Лианке ничего не  досталось,  а
все ей! Потому что так он будет должен миллионы Янке  платить,  если  по
справедливости, а тут... Она же привыкла в достатке жить, ей  все  денег
мало! Только деньги на уме и есть.
   Это мы всю жизнь в нужде проживаем, - вздохнула Канарейкина.
   Лариса еще раз подивилась тому,  насколько  женщины  подобного  круга
привыкли фальшивить на своей работе, что уже  не  могут  обходиться  без
этого и в повседневной жизни, постоянно  притворяясь  и  играя  какую-то
роль.  Сейчас  вот  Марина   Канарейкина   усиленно   разыгрывала   роль
несчастной, бедной девушки, в поте лица зарабатывающей на жизнь.
   И поливала грязью людей, у которых денег больше, за то, что они  одни
у них на уме. И сама не замечала, что если кто и  помешан  на  выжимании
денег любыми средствами, так это как раз она сама и ее подружка  Яна.  И
делают они это настолько отвратительно, что становится противно.
   - Кстати, - Канарейкина вдруг вопросительно посмотрела на Ларису.
   - Что такое? - не поняла сначала Лариса.
   Она видела, что Марина готовится сыграть очередную  роль,  но  какую,
пока не могла понять.
   Канарейкина тем временем придала своему лицу  жалобное  выражение  и,
заискивающе посмотрев Ларисе в глаза, начала:
   - У меня ж горе такое... Сначала избили, деньги все отобрали,  теперь
вот подругу убили... На работу теперь не выйдешь неделю, это уж точно, а
жить-то на что-то нужно, а у меня  ни  копейки  нет,  и  в  холодильнике
пусто,  бутылочку  водки  даже  купить  не  могу,  подругу  единственную
помянуть... А я ж вам все рассказала  как  на  духу,  что  знала,  самым
святым, можно сказать, поделилась...
   Канарейкина с такими подвываниями выводила  свои  жалобы,  что  могла
вполне конкурировать с процветавшими когда-то на Руси  профессиональными
плакальщицами.
   Лариса уже прекрасно поняла,  к  чему  затеяна  вся  эта  волынка,  а
поэтому просто щелкнула замком сумочки.  Канарейкина  внезапно  оборвала
свои стенания, с жадным интересом наблюдая, как Лариса достает кошелек.
   Котова умышленно не стала задавать Марине  вопрос,  какую  сумму  она
считает адекватной за свои услуги. Во-первых, потому  что  считала,  что
она сама в состоянии решить, сколько дать этой проститутке, а  во-вторых
потому, что правды от нее  услышала  немного.  В  основном  кривляния  и
притворные охи-вздохи. Поэтому Лариса достала  купюру  в  сто  рублей  и
небрежно протянула ее Марине.  Канарейкина  тут  же  схватила  деньги  и
затряслась в благодарностях.
   - Ой, спасибо вам большое! Вот бывают же добрые люди на свете! А  еще
говорят, что богатые все плохие! Теперь подружку помянуть смогу,  заживу
нормально...
   "Ты еще скажи - дело свое открою на  эти  деньги!"  -  с  неожиданным
раздражением против такого лицемерия подумала Лариса и поднялась.
   - Спасибо вам, Марина, за откровенность, - поблагодарила она. - Я вам
очень признательна.
   Если что-то вспомните, сообщите мне, пожалуйста.
   И Лариса протянула ей свою визитку.
   - Скажите, если  не  секрет,  а  кто  вам  заказал  расследование?  -
спросила Канарейкина на прощание уже в прихожей.
   - Самое удивительное, что никто, - честно ответила Лариса. - Просто я
видела мертвую девочку, и меня это так потрясло, что сейчас  я  работаю,
что называется, на общественных началах.
   Канарейкина опустила голову и мелко закивала.
   "Похоже, эту проститутку тоже проняло", - подумала Котова.
   - Я не знаю, чем вам еще помочь,  -  тихо  сказала  Марина.  -  Но  я
уверена, что это все дело рук Генки. Яна, конечно, девка не подарок,  но
девчонку-то зачем убивать?
   Лариса выдержала паузу, поняв,  что  пошли  уже  ничего  не  значащие
банальные  фразы,  потом  сказала  "До  свидания"  и   вышла.   Квартиру
Канарейкиной она покинула с чувством облегчения.

***

   Лариса уже собиралась отойти ко сну, как раздался телефонный  звонок.
Она сняла трубку и услышала незнакомый мужской голос:
   - Здравствуйте, я говорю с Ларисой Викторовной?
   - Да.
   - Извините, пожалуйста, что беспокою  вас,  я  случайно  узнал  номер
вашего телефона и то, что вы являетесь частным детективом,  -  торопливо
заговорил голос. - Меня зовут Николай Артемов, я журналист, может  быть,
вы меня помните, вы еще тогда работали у нас  в  газете  "Правое  дело",
когда раскрывали преступление об отравлении.
   Лариса напрягла память и вспомнила, что действительно, в прошлом году
было одно интересное дело, по  ходу  которого  ей  пришлось  работать  в
газете - для отвода глаз, чтобы наблюдать за  журналистским  коллективом
изнутри. Она вспомнила и этого рыженького паренька, который  поразил  ее
тогда убийственной вежливостью, переходящей в занудство.
   - У меня к вам есть интересный разговор, и я даже думаю, что лучше бы
не  по  телефону...  -  продолжал  Николай.  -  Вы  согласны   со   мной
встретиться? Речь идет  об  одном  известном  человеке  и  преступлении,
связанном  с  ним...  Вернее,  оно  может  быть  связано,  -   торопливо
поправился журналист, - но  очень  многое  указывает  на  эту  возможную
связь.
   - Когда бы вы хотели встретиться? - спросила Лариса, уже догадываясь,
что речь пойдет именно о том, что случилось вчера в  лесу  под  Большими
Дурасами.
   - Лучше, конечно, сейчас,  но,  если  вам  неудобно,  давайте  завтра
утром, - снова проявил политкорректность Артемов.
   - Да, сегодня я уже никуда не поеду, - устало сказала Лариса.
   - Хорошо,  тогда  завтра  в  десять  утра.  Вам  удобно  будет  около
почтамта? Если удобно, давайте именно там. Я буду  в  черном  костюме  с
папкой в  руках,  у  меня  на  голове  будут  рыжие  волосы,  -  пошутил
собеседник.
   - Да, хорошо, я помню, - ответила, усмехнувшись,  Лариса  и  повесила
трубку.
   Размышлять о том, зачем ей позвонил Артемов, почему он  хочет,  чтобы
она занималась этим делом, что это может быть за игра, у