я, где б ты вообще сейчас была? Я тебя  в
контору устроила, в приличное место, а где благодарность?  И  оттуда  ты
вылетела! Посмотри, на кого похожа стала! Кляча вшивая!
   - На себя посмотри! - огрызнулась  Ковалева.  -  П..да  коротконогая!
Корова толстозадая!
   И неожиданно расхохоталась.
   - Чего это ты? - трясясь от злости, спросила Канарейкина.  -  Совсем,
что ли, мозги пропила?
   - А  ничего,  -  вдруг  спокойно  ответила  Яна,  разливая  водку  по
стаканам. - Смешно просто смотреть, как ты выделываешься!  Тебя  саму-то
из конторы скоро выгонят, ты уже старая и толстая.
   - Не старее тебя!
   - Ты себя со мной не сравнивай, у меня природный дар обольщения! -  с
томным видом светской львицы заявила Ковалева, высоко задрав свое глупое
крестьянское лицо. - Я любого мужика удовлетворить могу, поняла?  Да  от
меня мужики тащатся просто! И внешность у меня го.., голливудская! - она
пьяно икнула. - У меня ноги  -  отпад,  поняла?  -  и  Яна  вытянула  на
обозрение Канарейкиной свои бревенчатые ходули.
   - Подо мной мужики знаешь как стонут? - продолжала она хвастаться.  -
А Генка Шатров вообще говорил, что мое место на  подиуме!  Что  с  моими
ногами нужно на сцену  выходить!  Он  меня  в  группу  обещал  взять  на
подтанцовки!
   Ковалеву уже просто несло, и она врала напропалую, даже не заботясь о
том, чтобы это выглядело правдоподобно.
   - У меня мужик  знакомый  есть...  Х-художник,  блин!  Он  весь  свет
объездил, если хочешь знать, да!
   Так вот он мне говорит, что с моего  тела  только  богинь  лепить!  И
картины рисовать! Он знаешь какой человек  известный?  Он  с  Горбачевым
вместе на море отдыхал, давно  еще!  Ему  Жириновский  звонит  запросто,
говорит "ну чо, Миш, отдохнем завтра вместе?". Он для меня... - Ковалева
задохнулась от потока слов и глотнула еще водки.
   Поперхнувшись, она закашлялась и, едва дотянувшись,  замолотила  себя
кулаком по спине.
   - Он мне говорит... - откашлявшись, сиплым голосом продолжала она.  -
"Ян, тебе здесь делать  нечего!  Нечего  делать!  Ты  для  другого  мира
создана!
   Ян, хочешь - в Канаду, хочешь - в Америку? Ты мне только скажи, я все
устрою!" Да у него в ОВИРе все знакомые, а начальник  главный  -  вообще
его друг детства! Они в футбол вместе играли! Вот какие у меня мужики! А
муж у меня теперь вообще звезда!
   - Какой муж? - не поняла Канарейкина.
   - Ну Генка.
   - Какой же он тебе муж? - фыркнула Канарейкина.
   - Да? - пьяно качая головой, с ухмылкой задрала нос Ковалева и уперла
руки в бока, раскачиваясь из стороны в сторону. - А ты  знаешь,  что  он
мне в последний раз сказал? Знаешь? Это ж с ума сойти!
   Ян, говорит, давай забудем с тобой все! Давай, говорит,  жить  начнем
как люди! Денег у меня много, нам с тобой хватит. Что захочешь, все тебе
куплю! И машину свою подарю! Я, говорит, тебя одну все эти годы люблю! С
остальными, говорит, от тоски по тебе путался! Вот хочешь, говорит, прям
завтра всех выгоню к черту?  Всех!  А  ты  оставайся.  Живи  здесь,  что
х-х-хочешь делай. К тому ж  дочка  у  нас.  А  эту  метелку,  Илонку,  я
подальше пошлю, и все! А с тобой поженимся, в круиз поедем.  На  Красное
море...  -  Ковалева  мечтательно  закатила  глаза,  похоже,   настолько
углубившись в свои фантазии, что сама поверила в этот бред сивой кобылы.
   Канарейкина  с  ненавистью  смотрела  на  расхваставшуюся  стареющую,
никому не нужную проститутку, страдающую манией величия.
   - Перестань гнать! - наконец сказала она. -  Тебя  слушать  тошно)  -
Думаешь, вру? - взвилась  Ковалева.  -  Вот  посмотришь!  Я-то  вон  как
заживу, а  ты  пожалеешь,  что  с  подругой  лучшей  так  разговаривала,
обвиняла меня!
   Она была уже совсем пьяна, и никакой разумной струи в ее разговоре не
присутствовало.
   - А что ж ты тогда по подворотням-то  работаешь?  -  ехидно  спросила
Канарейкина. - По помойкам сшиваешься, а? Что ж он  тебя  к  себе-то  не
заберет, в особняк свой?
   - А потому  что  я  человек  гордый!  -  грохнула  кулаком  по  столу
Ковалева. - А он хоть сейчас готов  забрать!  Как  только  я  соглашусь,
ясно? Он вообще... сказал, чтобы я за деньгами приезжала! На десять штук
баксов договорились.
   - Так, короче, половину мне! - тут же сказала Канарейкина.  -  Хватит
мне мозги пудрить! Вот получишь деньги,  отдашь  мне  половину  и  тогда
делай, что хочешь.
   - Не  дам!  -  вдруг  категорически  заявила  Ковалева  и  с  вызовом
посмотрела на Марину. - Это мои деньги! Они мне на ребенка нужны!
   - Не смеши народ! - скривилась Канарейкина. - Ты на  нее  ни  копейки
еще не потратила!
   - Ты мою дочь не трогай! -  встала  в  позу  Ковалева.  -  На  святое
замахиваешься? У ребенка последнее отнять хочешь, а? Не будет  этого!  Я
свою дочь защищаю! Попрошайка хренова!
   - Это я попрошайка? - взвизгнула, не выдержав, Канарейкина и вскочила
со стула, кидаясь на Ковалеву.
   Та тоже вскочила, опрокидывая по дороге  стул  и,  схватив  со  стола
плоскую и тупую лопаточку для накладывания торта, пошла с ней на Марину.
Та отпрыгнула в сторону, хотя орудие Ковалева выбрала просто смешное.
   - Убью! - вопила  Ковалева.  -  Сука!  Все  только  и  норовят  денег
стянуть! Работать нужно лучше!
   - Убери руки, курва! - заверещала Канарейкина, пятясь назад. - Убери,
а то сама убью!
   Она схватила лежавший возле кухонной двери топорик и  замахнулась  на
Ковалеву. На Яну это произвело впечатление, и она опустила руку.
   - Ладно, ладно, Мариш, хорош, - примирительным тоном заговорила она и
притворно вздохнула. - Господи, и чего мы с тобой из-за мужиков каких-то
ссоримся? Подруги ведь все же. Давай, Мариша, выпьем...
   Канарейкина, тяжело переведя дух,  бросила  топор  и  села  за  стол,
внимательно уставившись на Ковалеву. Та уже  как  ни  в  чем  не  бывало
уплетала  колбасу,  рассказывая  какие-то  очередные  басни,  а  Марина,
наморщив лоб, обдумывала созревший у нее в голове план.
   - Ты когда к Генке поедешь за деньгами? - спросила она вдруг.
   -  В  пятницу  поеду,  -  помахивая  рюмкой,   говорила   ничего   не
подозревающая Ковалева. - С Лианкой вместе. Пусть на  дочь  поглядит.  Я
ему сказала: десять тысяч баксов мне дашь - и мы в расчете.
   И не встретимся с тобой больше. Он согласился. Десять штук  баксов...
Нормально? Нормально!
   Это уже было похоже на правду, и Канарейкина  насторожилась.  В  весь
этот бред насчет жениться и взять к себе жить она, конечно,  не  верила.
Но вот что Геннадий решил откупиться, чтобы его больше не доставала Яна,
это было вполне на него похоже.
   - На автобусе поедешь? - продолжала спрашивать Канарейкина.
   - Угу, - кивнула Яна. - На автобусе.
   Тогда Марина Канарейкина еще не знала, что на  самом  деле  это  тоже
было враньем. Кроме того, что Яна действительно собиралась ехать в город
с дочерью на автобусе.  Естественно,  никакого  договора  с  Шатровым  о
передаче ей десяти тысяч долларов не было и быть  не  могло,  но  Марина
этого не знала.
   Ей нужно было  расплачиваться  со  Страшным  и  Лориком,  нужно  было
зарабатывать на себя...  И,  как  ей  показалось,  она  нашла  выход  из
положения.
   Больше она с Яной не скандалила, а  постаралась  и  дальше  осторожно
задавать наводящие вопросы.
   Из ее ответов она сделала  вывод,  что  та  действительно  собирается
завтра ехать в деревню, а в пятницу  вернуться  в  город  с  дочерью.  В
субботу ранним утром собиралась уже с деньгами ехать обратно в Дурасы.
   Они просидели еще где-то с час, после чего  Яна  буквально  свалилась
под стол и там захрапела до утра. Наутро Марина проводила Яну на автобус
и убедилась, что та поехала в Большие Дурасы.
   После этого Марина поспешила на квартиру к Лорику  со  Страшным.  Они
были дома и, как всегда, обозленные на весь белый свет. Денег у  них  не
было, ширнуться до сих пор не удалось, поэтому и агрессия их еще  больше
усиливалась. А тут появился и объект для выброса этой агрессии.
   - Принесла бабки? - с порога спросил Лорик, увидев за дверью Марину.
   - Бабки будут, миленький, - ласково проговорила  Марина,  заискивающе
заглядывая Лорику в лицо.
   - Когда? - безапелляционно уточнил он.
   - В пятницу будут. Точно будут. Только их достать надо.
   - Вот пойди и достань, - повернулся к ней спиной Лорик.
   - Я сама не смогу, нужно, чтобы вы это сделали.
   - Чо сделали? - спросил, выходя из комнаты, Страшный.  -  Чо  ты  тут
гонишь, не пойму? То есть бабки, то нет... Башку, что ль, пробить?
   Он замахнулся для удара, Марина присела и быстро-быстро заговорила:
   - Янка в пятницу деньги повезет, десять штук баксов. Надо просто  вам
встретить ее утром в субботу и отобрать их, вот и  все!  Это  же  совсем
просто!
   Она расширившимися, испуганными глазами смотрела на обоих наркоманов,
надеясь только, что они ей  поверят  и  не  станут  избивать,  Лорик  со
Страшным  переглянулись.  Страшный  рывком  поднял  Марину  с   пола   и
подтолкнул к комнате.
   - Давай побазарим, - сказал он, усаживаясь на стул.
   Марина, облегченно вздохнув, начала рассказывать подробно...

***

   ...Это потом выяснилось, что весь треп Яны оказался просто трепом.  В
ее сумке не оказалось никаких денег, а в карманах жалко бренчали  четыре
рубля. Озверевшие Страшный с Лориком принялись избивать ее,  не  обращая
поначалу внимания на ребенка.
   На несчастье Яны, в это субботнее утро из  города  в  Большие  Дурасы
ехало мало пассажиров. К тому же, со слов Канарейкиной, наркоманы знали,
что возвращается она всегда через лес. Дело в том,  что  Большие  Дурасы
раскинулись довольно обширной дугой вокруг леса, и автобусная  остановка
располагалась на одном конце этой дуги, а дом Яны находился  на  другой.
Можно было обходить  лес,  но  это  было  очень  далеко.  И  Яна  всегда
предпочитала кратчайшую дорогу, то есть по прямой через лес.
   Наркоманы, следившие за ней от автобусной остановки, выбрали момент и
решительно приблизились. Яна поначалу нисколько не испугалась, а  просто
сильно удивилась. Потом, видя тупые и злобно  настроенные  лица,  начала
медленно понимать, что ее дело, кажется, плохо. Сказывалось  к  тому  же
еще и раздражение от бесполезной поездки  в  город,  обида  на  Шатрова,
который в очередной раз отказался субсидировать ее существование.
   - Так, короче, давай бабки гони по-хорошему, - начал Страшный.
   - Какие бабки, вы о чем, мальчишки?  -  Ковалева,  помня,  что  рядом
находится ребенок, попыталась разрулить ситуацию более-менее мирно.
   - У тебя бабки есть, ты нам должна. Забыла, что ли? - ощерился Лорик.
- Так мы напомнить можем.
   - Я помню все, но сейчас денег нет, -  снова  попробовала  улыбнуться
Ковалева, однако страх медленно заползал внутрь нее.
   - Как это денег нет? - грубо схватил ее за руку Страшный. - В лифчик,
что ли, затарила? Сейчас я посмотрю.
   - Да отстань ты, говорю тебе,  нет  ничего,  -  попыталась  вырваться
Ковалева.
   В  ответ  Лорик  хлестко  ударил  ее  по  лицу.  Девочка,   испуганно
таращившая до этого времени глаза, заплакала и закричала:
   - Ма-ма!
   - Это еще кто тут пищит? - недовольно скривился Лорик.
   - Дочь это моя... Мальчишки, да вы что, я все помню! Что  заработала,
все ведь вам отдавала, - затараторила Ковалева. - Вот на работу выйду на
следующей неделе, тогда будут деньги.
   - - Сейчас надо, -  невозмутимо  парировал  Страшный.  -  Давай  сюда
зелень, сука!
   И, разорвав на Яне кофточку, полез под лифчик.
   Яна отчаянно стала бить его по лицу,  она  вышла  из  себя  и  начала
бешено ругаться. Маленькая Лиана забилась в истерике.
   - Ма-ма! Ма-ма!
   - Я тебе сейчас покажу маму! - Лорик размахнулся и ударил девочку  по
лицу ногой.
   Сразу же выступила кровь, а девочка отлетела метра на два и упала.
   - Заткнулась, что  ли,  эта  козявка?  -  удовлетворенно  переспросил
Страшный.
   - Да, п..ец ей, - равнодушно бросил Лорик.
   - Ах вы, сволочи, ах вы, дерьмо такое! - со  слезами  на  глазах  Яна
остервенело бросилась на наркоманов.
   Наградив их как могла тумаками, она отскочила и встала в боевую позу,
защищая неподвижно  лежавшую  дочь.  Но  это  было,  увы,  запоздалое  и
последнее проявление материнских чувств  Яны  Ковалевой  в  этой  жизни.
Страшный вытащил заточку. Лорик изловчился и ударил ногой Яну  в  живот.
Воспользовавшись тем, что Ковалева согнулась, Страшный всадил заточку ей
в горло. Яна на мгновение застыла, а потом начала  медленно  оседать  на
землю.
   Потом Лорик со Страшным торопливо обыскали ее. Не найдя ничего, кроме
четырех рублей, они прошипели все известные  им  ругательства  и  злобно
пнули по очереди труп Яны. Тут  подала  голос  девочка,  которая  начала
приходить в сознание.
   Лорик со Страшным переглянулись и поняли друг друга. Взбешенные  тем,
что они остались сегодня ни с чем, что они не смогут совершить очередной
шаг на пути к смерти, они решили принести в  жертву  невинное  существо.
Страшный подскочил к  девочке  и  остервенело  всадил  и  ей  заточку  в
маленькое горлышко. Потом они тупо наблюдали, как у  девочки  пошла  изо
рта кровь.
   - Надо ее отнести к мамаше, пускай вместе отдыхают, - произнес спустя
некоторое время Страшный и отволок маленький трупик к мертвой матери.  -
И вообще, надо за кусты их бросить.
   Когда все было кончено  и  трупы  кое-как  были  оттащены  за  кусты,
Страшный скорчил брезгливую гримасу:
   - Бл..., рубашку кровью испачкал.
   - Ничего, рубашка темная, не очень видно,  -  успокоил  его  Лорик  и
сплюнул. - Пошли, на автобус опоздаем.

***

   Они встретили Марину ночью, когда  она  возвращалась  после  довольно
удачно отработанной смены.
   Вывернули из подворотни и, схватив под руки с обеих сторон, поволокли
к гаражам...
   - Ты чо, сука? - прошипел Страшный, изо всех  сил  двигая  кулаком  в
глаз Марине.
   - А-а-а! За что? - взвизгнула та.
   - Заткнись, шваль! - это уже подскочивший Лорик припечатал Марине рот
кулаком.
   - Ты какого хера мозги нам протрахала? - продолжал Страшный.
   Марина, ничего не понимая, во все глаза смотрела на  наркоманов.  Она
видела, что они настроены не просто зло, а по-зверски. Такими  страшными
она их еще не видела.
   - Что.., случилось? - пролепетала она.
   - Бабки где? - дохнул ей в лицо Страшный. - Убью, мразь! У этой  суки
не было ни хера, ясно, паскуда?
   У Марины потемнело в глазах. Она все поняла.
   А также и то, что сейчас ей придется несладко.
   - А может, эта их присвоила, а? - Лорик выхватил у Марины сумку.
   Открыв, вытряхнул ее содержимое. На землю полетели косметичка,  пачка
сигарет,  презервативы  и  деньги...   Деньги,   которые   она   сегодня
заработала, обслужив двух клиентов.
   Страшный быстро забрал у Лорика деньги  и,  пересчитав,  сунул  их  в
карман. Марина с замиранием сердца ждала продолжения, от  души  надеясь,
что ей удастся отделаться так легко, всего лишь потеряв  деньги.  Но  не
тут-то было.
   Страшный размахнулся и огромной силы ударом отправил Марину на землю.
Она упала, неловко растопырив ноги, и вскрикнула.
   - Заткнись, падаль! - проговорил Страшный.
   Он долгое время зло пинал  ее  ногами,  затем  к  нему  присоединился
Лорик.  Устав  наносить  побои,  Страшный  расстегнул   ширинку.   Лорик
последовал его примеру.
   Когда они вдвоем долго и грубо насиловали ее, Марина  даже  со  своим
большим опытом, повидавшая многих мужчин и различные варианты проявлений
садизма в сексе, подумала, что на сей  раз  ей  пришел  конец.  Все  это
усиливалось еще и тем, что наркоманам, потенция  которых  была  снижена,
получить удовольствие было трудно. Чтобы достичь  его,  они  извращались
как только могли.
   У Марины из влагалища текла кровь, распухло и болело все  лицо,  губы
были стерты до крови... Однако она  понимала,  что  если  сейчас  начать
кричать, то они ее просто убьют. А так еще есть шанс остаться  в  живых.
Поэтому она лишь сильнее вжалась в землю, чтобы ненароком не закричать.
   Постепенно боль притуплялась, наступала защитная  реакция  организма.
Садисты наконец-то разрядились и теперь, уставшие, застегивали штаны.
   - Скажи спасибо, что не пришили тебя, как твою подружку, - отдуваясь,
проговорил Лорик, и  Марина,  вздрогнув,  поняла,  что  случилось  самое
страшное...
   Вскоре они  ушли,  оставив  ее  одну  лежать  между  гаражами.  Через
какое-то время Марина  поднялась  и,  ковыляя,  двинулась  к  выходу  из
подворотни.
   На ее счастье, никто ей не встретился, и  она  довольно  благополучно
добралась до дома. Там присела на край ванны и разрыдалась. Все ее  тело
болело и ломило, до анального прохода  невозможно  было  дотронуться,  а
лицо... На лицо вообще  нельзя  было  смотреть  без  содрогания.  А  это
означало, что о работе в ближайшее время придется забыть.
   Но самое страшное, что сверлило мозг, была мысль о том, что они убили
Яну... И  убили,  наверное,  вместе  с  девочкой.  И  виновата  в  этом,
получается, она.
   Самым же неприятным в этой истории было то, что никаких  проблем  она
не решила,  а,  наоборот,  добавила  новых.  Денег  не  было,  совершено
преступление, и Марина понимала, что Лорик со Страшным теперь  точно  не
оставят ее в покое... Теперь она попала в вечную кабалу, и  ей  остается
только надеяться, что эти изверги когда-нибудь сдохнут от передозировки.
   К  тому  же,  когда  будет  найдено  тело  Яны,  ею  самой  наверняка
заинтересуется милиция. И нужно будет покрывать не  только  себя,  но  и
этих наркоманов, потому что  они  в  случае  чего  сдадут  ее  со  всеми
потрохами.
   И Марина, трясясь от страха, решила молчать.
   Она не ожидала, что к ней придут так скоро - буквально  на  следующий
день. Она не была готова  к  разговору  с  Ларисой  и  говорила  наобум,
первое, что  придет  в  голову,  лишь  бы  навести  тень  на  плетень  и
попытаться запутать следствие.
   С Лориком и Страшным она больше не встречалась, они сами не приходили
по какой-то причине, а искать их самой у Марины  не  было  ни  малейшего
желания...
   Кое-как успокоив себя, что никто ни в чем ее не  подозревает,  Марина
продолжала жить дальше в постоянном страхе  и  вздрагивая  от  малейшего
шороха...

***

   - Вот  и  все,  -  закончила  Канарейкина  и  умоляюще  взглянула  на
Карташова. - Я вам еще раз говорю, я не заставляла их убивать ее!  Я  не
хотела, не думала, что они это  сделают!  Я  хотела  только,  чтобы  они
отобрали у нее деньги, чтобы они отстали от меня, да и  от  нее  тоже  с
этим долгом! Она все равно пропила бы эти деньги, а ведь нам нужно  было
отвязываться от Страшного с Лориком! Она  не  хотела  по-хорошему,  и  я
решила просто проучить ее! Я бы никогда не решилась на такое,  чтобы  ее
убить. Да еще с Лианкой вместе... Это  же  Лорик  со  Страшным,  они  же
ненормальные, наркоманы конченые, неужели вы мне не верите?..
   Карташов хмуро глядел на Канарейкину,  не  отвечая.  Лариса,  сдвинув
брови, смотрела куда-то в сторону. У нее от всей  этой  истории  остался
очень неприятный осадок на душе: история казалась ей грязной, мерзкой  и
отвратительной. Но самым печальным во  всем  этом  было  то,  что  из-за
жадности и подлости взрослых пострадал ни в чем  не  повинный  маленький
ребенок. И исправить этого было уже нельзя.
   Жалости к Канарейкиной она не испытывала совсем, хотя и понимала, что
та скорее всего говорит правду, утверждая, что не желала смерти подруге.
   Тем не менее оправдывать ее Лариса нисколько не собиралась.
   Канарейкина принялась всхлипывать,  утирать  слезы  тыльной  стороной
ладони, потом всхлипы перешли в рыдания.
   - Подпишите! - Карташов протянул ей протокол допроса.
   Та, не глядя, поставила свою подпись и снова зарыдала.
   - Уведите! - крикнул Карташов.
   В кабинет тут же вошел дежурный, и Марину,  закованную  в  наручники,
вывели из кабинета. Карташов с Ларисой остались одни.
   - Дело можно считать закрытым? - спросила Лариса.
   - Да, теперь тут есть все, что необходимо, - подтвердил  Карташов.  -
Тебе в очередной раз