сключения  и  имею  более  полное  представление.  Японский   министр
иностранных дел адмирал Тойода уже известил посла Гру о том, что скоро
в  Вашингтон  будет  послан  видный  дипломат  Курусу.  А  почему  его
посылают?  Потому  что в Токио усиливается течение в пользу достижения
компромисса с нами.  Конечно,  они  будут  выкидывать  всякие  номера,
пугать  нас,  действовать  на нервы,  чтобы вырвать уступки,  но мы не
должны дать себя сбить с толку. Не паникуйте, мальчики! Сохраним ясную
голову и не будем терять самообладания.
     Донахью щелкнул пальцами и, взяв телеграммы, пошел к дверям. Уайт
догнал его в коридоре:
     - Но все-таки ты доложи как следует об этой  телеграмме  в  адрес
Гонолулу...
     Донахью прижал руки к груди и вздохнул:
     - Имей в виду,  Ники, сейчас идет огромный поток "магии". Она нас
совсем захлестнула.  Поэтому  я  докладываю  Уилкинсону  только  самое
важное,  имеющее  значение  для  нашей  политики  и стратегии.  А твоя
"магия" насчет Гонолулу пойдет в общем бюллетене, где мы даем выдержки
или конспективное изложение. Большего она не стоит.
     - В таком случае я сам пойду и доложу, - сказал Уайт.
     - Ты вбил себе в голову, что японцы хотят напасть на Перл-Харбор.
- Донахью ласково потрепал Уайта по руке.  - К твоему сведению, они не
такие  сумасшедшие.  Глубина  гавани  примерно  тридцать футов.  А это
значит,   что   проводить   торпедную   атаку   против   базы   нашего
тихоокеанского  флота  абсолютно  невозможно.  При сбрасывании торпеды
погружаются на глубину не  менее  семидесяти  пяти  футов.  -  Донахью
понизил  голос.  -  И  кроме  этого...  позавчера  в  ресторане  отеля
"Уиллард"  второй  секретарь  японского  посольства  совсем  упился  и
выболтал  португальскому  дипломату  одну  вещь:  о  том,  что в Токио
началась грызня между  армейским  и  флотским  командованием.  Армейцы
настаивают на том,  чтобы скорее начать продвижение в сторону Урала, а
флотские стоят за взятие только Приморья,  Сахалина и Камчатки.  Вот о
чем думают сейчас в Токио, а ты лезешь со своей дурацкой "магией"... -
Он остановился и поднес палец ко рту.  - Постой,  постой...  Фу, черт,
как же я не догадался,  почему тебя так волнует эта штука.  В Гонолулу
проживает та самая японочка,  которая ехала  с  нами.  Забыл,  как  ее
звали...
     Уайт повел плечом:
     - Мы начали переписываться, она очень умная собеседница.
     - Великолепно!  Передай ей сердечный привет от  меня.  -  Донахью
погрозил  пальцем.  - Только смотри,  не проговорись,  что занимаешься
"магией".

                              6 октября
     В глубине  сада японского генерального консульства в Гонолулу под
огромным банановым  деревом  на  циновках  расположились  Кита  и  его
партнер - местный японский врач. Между ними стоял низенький столик для
игры в го.
     Партия складывалась  хорошо  для  генконсула  -  двенадцать фишек
противника в углу доски были обречены.  Надо было только  предупредить
возможность   контригры  в  центре  -  там  фишки  Кита  были  слишком
разбросаны.  Врач считался сильным игроком - в прошлом  году  вошел  в
число призеров в соревнованиях на звание чемпиона Гонолулу.
     Кита взял фишку и  занес  руку  над  доской  -  он  решил  начать
комбинацию в центре доски.  Сзади послышалось покашливание,  захрустел
песок.  Кита поморщился - опять отрывают.  По дорожке шел  Моримура  -
младший лейтенант флота,  работающий здесь в качестве вице-консула под
фамилией  Псикава.  С  ним  был  незнакомец   в   широкополой   шляпе,
закрывающей лицо.
     Подойдя ближе,  незнакомец снял шляпу.  Это был капитан-лейтенант
Идэ.  Он уже несколько раз заходил в консульство за письмами от матери
-  его  приходы  не  привлекали  внимания.  В  консульство   приходило
множество японцев по всевозможным делам: для получения виз, оформления
документов,  поручительств и рекомендаций.  Кита знал,  что  Идэ  снял
квартиру где-то недалеко от ананасной плантации.  Он работал в конторе
плантации, в отделе упаковки грузов.
     Кита и Идэ отошли в сторону. Идэ отвесил чинный поклон.
     - Простите за невежливость,  совершенную в прошлый раз.  Я  очень
огорчен,  что так получилось.  - Он еще раз поклонился. - У меня к вам
просьба.  Мне надо переслать морскому атташе в Вашингтоне один  пакет.
Но я могу поручить доставку его только офицеру флота.
     Кита сухо ответил:
     - Мне  неизвестно,  когда  проедет через Гонолулу в следующий раз
военный моряк.  На днях здесь был капитан третьего ранга Накадзима, он
шел на пароходе "Хикава-мару" в качестве бармена. Я виделся с ним.
     - Достойно сожаления,  что вы не нашли нужным известить  об  этом
меня.
     - Через неделю проедет дипкурьер.  Можете передать мне  пакет,  я
поручу ему...
     Идэ покачал головой и тихо сказал:
     - Обычному  дипкурьеру я не могу доверить пакет с моим докладом о
плане работы. И вам тоже не могу передать.
     Кита вспыхнул:
     - Не доверяете мне?  Имейте в виду,  мне поручают более серьезные
вещи, чем ваши... бумажки.
     - Я очень огорчен, что вы утаили от меня приезд капитана третьего
ранга Накадзима. - Идэ опустил глаза и заговорил приглушенным голосом.
- Вы нанесли ущерб моей работе. Прошу иметь в виду, когда вредят моему
делу, я не колеблюсь ни одной секунды. У меня такое правило.
     - У меня тоже правило - ставить интересы дела на первое место,  и
поэтому...  - Кита оглянулся.  Врач и Моримура куда-то ушли, очевидно,
решили не мешать деловому разговору.  Кита  спросил  резким  тоном:  -
Больше вопросов нет?
     - Прошу извинить,  что отнял у вас время.  - Идэ поклонился.  - Я
только  хотел,  чтобы  в  наших  отношениях  была ясность.  Вы человек
эмоционального склада,  холерического темперамента,  а я всегда  держу
себя  в руках и никогда не срываюсь.  Но если еще раз повторится такая
сцена,  как сейчас,  - чуть заметная улыбка  тронула  его  губы,  -  я
совершенно спокойно убью вас. Это я вам твердо обещаю.
     - Угрожаете? - Кита сделал полшага вперед. - Я не из пугливых.
     Идэ кивнул:
     - Я знаю.  Иначе вы не работали бы здесь. Но у меня правило: если
мне мешают, не колебаться. Я считаю своим долгом поставить вас об этом
в известность.  Мне не хотелось бы видеть ваш изуродованный труп.  А я
ради дела уже прибегал к такой мере.
     Кита усмехнулся и, вынув портсигар из кармана, закурил.
     - Я в курсе истории, случившейся с одним японским корреспондентом
в  Шанхае.  Его  труп  без  головы  нашли  на  территории  французской
концессии.
     Идэ засунул руку в карман и приподнял полу пиджака -  на  брючном
ремешке висел японский нож в деревянном футляре.
     Со стороны веранды послышались детские голоса.
     - Не  будем  поддаваться  чувствам,  - тихо произнес Идэ.  - Дело
прежде всего. Какие новости сообщил Накадзима?
     Сделав несколько  глубоких  затяжек,  Кита  ответил уже спокойным
голосом:
     - У берегов Японии проведены большие маневры объединенного флота,
заодно прорепетирована операция "И".
     - И как?
     - Прошло хорошо.
     - И торпедная атака?
     - Об этом Накадзима не говорил.
     Идэ улыбнулся, показав все зубы:
     - Это же самое главное.  Мне бы он сказал. Пока не решен вопрос о
возможности торпедной атаки, нет смысла затевать операцию.
     Кита посмотрел на ручные часы:
     - Я  вас  просил  прийти сегодня потому,  что мы выяснили кое-что
насчет Хаями Марико.
     Идэ поклонился.
     Кита продолжал:
     - Она студентка местного университета,  покойный отец ее, японец,
преподавал в колледже Оаху,  мать - кореянка, работает в музее Бишопа.
Мы узнали,  почему девица ездила в Японию.  Умер ее дядя в Нагоя,  она
ездила улаживать спорное дело о наследстве. Сегодня можете увидеть ее.
Отдел  христианского  союза  молодежи устраивает прием в честь пастора
Рамбоу,  попечителя местной японской школы,  уезжающего в  Англию.  Мы
устроили так, что вас познакомят с девицей.
     - Я боюсь,  - Идэ поднес руки ко рту  и  откашлялся,  -  что  мое
появление может показаться странным...
     - На этот счет не беспокойтесь.  Сегодня там будет много  народу,
особенно японцев.  Никто не обратит на вас внимания. Если только вы не
будете резать кого-нибудь.
     - Ехать сейчас? - спросил Идэ.
     - Да.  Вы просили дать вам надежного  помощника  для  специальных
поручений. Я вам передам Абэ. Он познакомит вас с Хаями Марико.
     - А кто он?
     - Шофер такси. Помните, в тот раз возил нас ночью.
     - Ах, этот? Круглолицый такой. Он не болтлив?
     - Нет, очень расторопен, смел, только вспыльчивый.
     Идэ улыбнулся:
     - Как вы?  Ничего,  если понадобится,  быстро усмирю. А вообще, я
люблю несдержанных людей вроде вас. Они вспыхивают, но быстро отходят.
В большинстве своем такие люди не умеют хитрить.
     Кита громко рассмеялся.
     - Моя  вспыльчивость  мешает  мне  в  жизни.  Но  я  не умею быть
неискренним.  - Он пошел рядом с Идэ по  дорожке,  ведущей  к  боковым
воротам.  -  Выйдете  на улицу и направо,  около китайской закусочной,
увидите желтую машину Абэ, он отвезет вас.
     Идэ поблагодарил  генконсула и сразу же нашел машину.  Абэ поехал
по  Калакауа-авеню.  Всюду  были  вывешены  флаги,   слонялись   толпы
гардемаринов  во  всем белом.  Абэ объяснил:  прибыло учебное судно из
Сан-Диего с курсантами морского училища - для местных  девиц  наступил
праздник.
     - Ты американский японец? - спросил Идэ.
     - Мои  родители  давно переселились сюда и приняли подданство,  -
ответил Абэ. - Я родился здесь.
     - Родился  в  Америке,  но  нутро у тебя японское,  - сказал Идэ,
пристально смотря в зеркальце, в котором отражалась румяная физиономия
Абэ. - Приемы каратэ знаешь?
     - Нет, занимался боксом. Выступал на состязаниях...
     - Бокс - детская забава. Пусть им занимаются маленькие девочки. А
каратэ - это для взрослых мужчин.  Я научу тебя, как усыплять навсегда
одним ударом. Чисто и красиво.
     Особнячок, где  происходил  прием,  стоял   на   пологом   склоне
Панчбола.  Веселье  было  в разгаре.  Почетные гости сидели на веранде
вокруг пастора с красивой  седой  гривой,  похожего  на  дирижера  или
скрипача. На всех красовались ожерелья из желтых цветов.
     На поляне перед домом, прямо на пальмовых листьях, были разложены
яства.  В  стороне  стояли  столики  -  там  гостям наливали коктейли.
Прислуживали  полуголые  гавайки  в  ярких  красных  и  желтых  юбках.
Несколько  японских  девушек вместе с гавайками - все они были в юбках
из больших листьев - исполняли танец "хула-хула".  Сбоку под деревьями
сидели  японцы  в  разрисованных  рубашках  и  играли  на  гитарах  со
стальными струнами.
     - Смотри,  не  спутай,  -  предупредил Идэ.  - Меня зовут Доминго
Акино, я - мексиканский японец.
     Абэ кивнул  и  подошел  к  пожилой,  густо  набеленной  японке  в
парчовом кимоно с серебристыми узорами, похожем на рыбью чешую. Японка
поклонилась  Идэ  и  пригласила  его  к столику,  где гостям подносили
мягкие напитки - фруктовые соки,  кока-колу и тоник-уотер. За столиком
стояла   Марико   в   платье   бананового  цвета,  в  волосах  торчали
разноцветные орхидеи.
     - Что прикажете? - спросила она. - Грейп-тоник или...
     Идэ поклонился:
     - Мы с вами ехали вместе на пароходе из Японии. Помните?
     Марико округлила глаза от удивления.
     - Ах это вы?  Вспомнила...  Очень рада вас видеть.  Вы,  кажется,
болели и редко появлялись на палубе. А с вами ехал такой полноватый, с
усиками. Он тоже здесь?
     Идэ тихо рассмеялся:
     - Ему не повезло. В Сан-Франциско попал в руки одной женщины, она
обчистила его, и он повесился.
     Марико покачала головой, но ничего не сказала.
     - А я поселился здесь,  работаю на плантации,  - продолжал Идэ, -
собираюсь выписать сюда старуху мать.
     Он добавил,  что у него здесь совсем нет  знакомых,  и  он  будет
весьма счастлив, если его бывшая спутница поможет ему советами.
     Марико налила в бокал апельсиновый сок  и,  опустив  в  него  две
соломинки,  протянула Идэ.  Ему следовало бы прежде всего обратиться в
бюро японской колонии,  но она,  конечно,  будет рада помочь ему,  чем
может.  Они обменялись телефонами и адресами. Идэ сказал, что он родом
из Нагоя,  а Марико сообщила,  что и ее покойный  отец  был  уроженцем
Нагоя.
     - Выходит, мы почти земляки, - сказал Идэ и поклонился.
     На поляне  начались  танцы.  К  Марико подошел смуглый,  красивый
юноша,  по-видимому филиппинец,  и пригласил ее.  Марико извинилась  и
ушла с ним.
     Абэ усадил Идэ на траву перед блюдами с  угощением  -  фруктовыми
салатами,  цыплятами в кокосовом масле, лапшой с ломтиками каракатицы,
печенными в золе омарами  и  макрелью  в  сладком  соусе.  Молоденькая
гавайка поднесла Идэ чашку с китайской рисовой водкой.
     Перед верандой  начался  концерт.  Сперва  выступил  хор   детей,
исполнивший японские,  гавайские и английские песенки,  потом японец в
самурайском одеянии - с наплечниками  и  длинными  шароварами  -  стал
показывать фокусы.
     На краю поляны,  где стояли  машины,  медленно  прохаживались  за
кокосовыми  пальмами  двое  -  специальный  агент Эф-Би-Ай Баллигант -
брюнет,  плотного  телосложения,  и  его  помощник  Ригс  -   длинный,
белобрысый, в темных очках.
     Они следили за корейцем Ан Гван Су,  костлявым стариком с тонкими
вислыми  усами,  владельцем  магазина  восточных медикаментов.  Кореец
сидел в шезлонге рядом с толстой  краснощекой  американкой  в  красной
шляпе.
     - Прислали мне прямо домой,  - просипел Баллигант.  - Может быть,
это шутка, а может быть, и правда. Неужели этот кореец...
     - Доложили начальнику? - спросил Ригс.
     - Да. Шиверс говорит, что к анонимкам надо относиться осторожно.
     - А помните,  в прошлом году нам тоже прислали анонимный донос на
хозяина бара с Норд-стрит.  И оказалось, что все правда - раскрыли две
опиекурильни.
     Баллигант поскреб подбородок:
     - Там-то понятно.  Боялся мести со стороны содержателей притонов.
А здесь... Почему не мог сам явиться?
     - А что тут странного?  - Ригс  пожал  плечами.  -  Тоже  боится.
Состоит  в  тайной  шайке  и  опасается  открыть  свое лицо - вдруг мы
зацапаем его и упрячем в тюрьму. И своих коллег боится: они не простят
ему измены. А оставаться в шайке не хочет.
     Баллигант просипел:
     - Ан  Гван Су до сих пор ни в чем не подозревался.  Но в анонимке
правильные   сведения.   В   результате   проверки   выяснилось,   что
действительно  его  побратим  три  года  тому  назад  ездил в Россию и
прислал оттуда открытку,  очевидно,  с шифрованным текстом. Значит, Ан
Гван Су связан с Москвой?
     - Вполне вероятно,  что оттуда приезжают на пароходах  связные  и
передают   задания.   Перл-Харбор  может  очень  интересовать  красную
разведку.
     - Русским  сейчас  не до нас,  - пробурчал Баллигант.  - Зачем им
шпионить здесь?
     - Они  могут  передавать сведения другим разведкам,  обмениваться
информацией. И кроме того, они могут провести какую-нибудь диверсию, а
потом свалить на других. Какие указания дал начальник?
     Баллигант пожал плечами:
     - Шиверс  говорит,  что  придется заняться корейцем-аптекарем.  В
анонимке сказано,  что в аптеке на Маунакеа-стрит по ночам  появляются
какие-то люди,  и кореец часто ходит на пристань к прибытию пароходов.
Неужели он действительно главарь русской агентуры на Гавайях?
     Ригс прошептал:
     - А вдруг мы раскроем здесь  филиал  красной  разведки?  Вот  это
будет дело!
     Баллигант тихо крякнул  и  вытащил  из  кармана  пиджака  огрызок
сигары.

                              16 октября
     - Начало операции "Пир Лукулла" назначено на двадцать  ноль-ноль,
- объявил Гейша.  - Явиться без опозданий.  Форма полупарадная,  можно
обойтись без орхидей в петлицах. Духи - "Милорд" или "Денди", в случае
крайней   бедности   -  герленовская  амбра.  Выражение  физиономии  -
максимально праздничное.
     Он успел  сбегать  в  парикмахерскую  отеля "Мэйфлауер",  взять у
портного новый мундир и купить  новую  фуражку  -  весь  блистал,  как
миноносец, принявший на борт президента.
     Приглашение Уилкинсона  поразило  всех.  До  сих  пор   начальник
управления  не  приглашал  к  себе  домой  подчиненных.  Он был всегда
безупречно корректен,  но не подпускал никого на  близкое  расстояние.
Однако  на  этот  раз  изменил  своему  правилу из-за младшей сестры -
медноволосой, длинноногой Дайаны.
     Она считалась одной из лучших теннисисток столицы. В прошлом году
в паре с бывшим адъютантом брата  капитан-лейтенантом  Пауэлом  заняла
второе  место в состязании на первенство по морскому ведомству.  Успех
на корте  привел  к  сегодняшнему  торжеству  -  обручению.  Церемония
официальной  капитуляции  старого  холостяка  Томми Пауэла должна была
состояться в доме Уилкинсона.
     Приглашение получили    некоторые    подчиненные    Сэффорда    -
дешифровщики и японоведы из Т-бюро Крамера. Короче говоря, приглашения
удостоились только причастные к "магии".
     Пейдж не сразу нашел дом Уилкинсона  -  долго  колесил  по  узкой
улице мимо уютных старомодных особнячков,  двухэтажных, увитых плющом,
с оконными ставнями и крохотными палисадниками.
     Уилкинсон жил  в темно-зеленом домике напротив молельни баптистов
- рядом с небольшим пустырем,  где стояли легковые машины и  автобусы.
Здесь  было очень тихо - машины проезжали редко.  Можно было подумать,
что  это  улочка  какого-то  захудалого  городка,  если  бы  не  купол
Капитолия, торчащий совсем недалеко над крышей отеля.
     Звонка у входной двери не было -  его  заменял  дверной  молоток.
Пейдж беззвучно рассмеялся:
     - Это в его стиле.
     Уайт усмехнулся.  Особнячок  в  стиле  эпохи колонизации Америки,
клумбы с георгинами перед крыльцом  и  дверной  молоток  действительно
гармонировали  с благообразным,  респектабельным Уилкинсоном,  похожим
скорее на пастора, чем на руководителя военно-морской разведки.
     Дверь открыла  толстая  негритянка,  весьма миловидная,  в белом,
туго накрахмаленном чепчике.  В передней стоял запах старинных  духов,
отдающих мускусом.
     Гости уже  были  в  сборе  -  сидели  в   полукруглой   гостиной,
заставленной   чиппендейлевской  мебелью  из  красного  дерева,  и  на
застекленной веранде,  выходившей во внутренний  дворик  с  газоном  и
подстриженными кустами шиповника.
     Среди гостей Уайт  узнал  высокого,  щеголеватого  контр-адмирала
Тернера,  заместителя  Старка.  Рядом с ним сидел худощавый,  смуглый,
похожий на пуэрториканца капитан третьего ранга Макколла.
     Дайана -  в  парчовом  японском  троакаре,  накинутом на вечернее
платье,  сверкая диадемой,  напоминающей корону,  -  разносила  гостям
бокалы с коктейлями.
     Она подошла к Уайту:
     - Это   дайкири,  это  манхэттен,  а  это  би-энд-би.  Какой  вам
прикажете, адмирал?
     Уайт отвесил старомодный поклон:
     - Вы льстите, герцогиня. Мне еще далеко до адмиральских звезд.
     Дайана тряхнула головой:
     - Сегодня для меня весь мир - райский сад и все люди - адмиралы.
     Перед ними вынырнул и изящно изогнулся Гейша:
     - И я тоже?
     Дайана коснулась мизинцем его щеки:
     - Нет, вы, Дик, сегодня настоящий принц.
     - Монакский,   -   уточнил   Шривер,  беря  бокал  с  подноса.  -
Рулеточный.
     - А вам? - обратилась Дайана к Пейджу. - Хотите олд фашн?
     - Я плохо разбираюсь в коктейлях, - смущенно пробормотал Пейдж. -
Мне что-нибудь покрепче и поострее.
     - Тогда идите в столовую.  Там орудует  Томми.  Он  подберет  вам
что-нибудь взрывчатое.
     - Адмирал Пейдж,  рекомендую  замечательный  коктейль,  -  сказал
Гейша. - "Соленая собака". Делается из джина, грейпфрута и соли.
     - Вместо джина лучше взять московскую водку, - предложил Шривер.
     К ним подошел Донахью с пустым бокалом в руке. Он сморщил нос:
     - Не будем омрачать сегодняшнее торжество  ничем  московским.  Из
вс