аться в
Таре.  Ночью.  Сегодня как раз собирался  поехать,  -  на  ходу  решил
Черданцев. - Может, ты бы подошла?..
     - В двенадцать часов ночи?  - глянула из-под бровей Аня и тут  же
отвела взгляд. Но добавила: - И опять обманешь?
     - Как...  опять?  - майор замер от страшной догадки.  - Почему  -
опять? - надеялся все-таки он на обратное. - Ты... приходила тогда?
     - Приходила. Ровно в двенадцать.
     - Погоди.  - Михаил Андреевич вытер потный лоб, потом схватил Аню
за плечи.  - Но ведь я же ждал. Я побежал на реку сразу же, как только
пришел домой.
     - Но мы же договорились в двенадцать.
     - В двенадцать?!  Черт! Идиот. Я думал - сразу, про двенадцать мы
просто говорили...  Да,  но  об  этом  сказала  ты,  и  я  должен  был
догадаться...  Прости.  Прости,  Аня.  А  я лежал на сеновале и думал,
почему же ты не пришла.
     - А я ходила по берегу и тоже думала, почему ты не пришел.
     Михаил Андреевич привлек Аню к себе,  поцеловал в лоб.  И она  не
отшатнулась,  прильнула,  замерла.  В этот момент скрипнула дверь, они
отстранились друг от друга,  как школьники.  Оглянулись, но уже никого
не было.
     - Я побегу,  правда, побегу, - красная от смущения, пошла к двери
Аня.
     - Я сегодня ночью приеду.  Сегодня - точно приеду.  И буду  ждать
всю ночь. Придешь?
     - Не знаю,  - не оборачиваясь,  пожала плечами Аня и выскользнула
из кабинета.

Глава 5
         "СОХРАНИТЬ ПЛАЦДАРМ". - "АРМИЯ ДЛЯ НАС - ЭТО ВСЕ". -
          ГЕНЕРАЛЫ ПОМНЯТ, ЧТО ОНИ ПРЕЖДЕ ВСЕГО - СОЛДАТЫ. -
         Б. КАРМАЛЬ - АГЕНТ ДАУДА? - КУШКА - СТРОГО НА СЕВЕР.

     Документ (из секретной переписки американских  внешнеполитических
ведомств по Афганистану):
     "11 мая 1978 г., Э3805.
     Из посольства США в Кабуле.
     Госсекретарю, Вашингтон, Доложить немедленно.
     Конфиденциально.
     На Э 116319 из госдепа.
     1. ...Ожидание, "когда осядет пыль" для начала диалога по вопросу
помощи,  может исключить в будущем возможность маневра в отношениях  с
новым режимом.
     2. Мы еще не в состоянии  определить,  можно  ли  квалифицировать
новое    афганское   правительство   как   коммунистический   режим...
Правительство Тараки неоднократно отвергало этот ярлык  и  поэтому  до
сих пор даже не употребляло слово "социалистическое" в своих публичных
заявлениях или беседах с нами... Новое руководство, несомненно, пришло
к власти через насилие и кровопролитие,  но оно может утверждать,  что
это было необходимо для свержения "тиранической диктатуры" Дауда...
     3. ...Ожидая  слишком долго,  мы рискуем дать повод правительству
Тараки прийти к заключению,  что  оно  лишено  экономического  выбора,
кроме полной опоры на Москву и ее сателлитов.
     Заместитель председателя Бабрак прямо  дал  мне  об  этом  понять
сегодня утром...
     ... 9.  Короче говоря, мы считаем, что сейчас необходим зондаж, с
тем чтобы сохранить здесь в возможно большей степени наш плацдарм...
     И мы уверены, что такой жест сохранит для нас право политического
выбора...
     11. Просим быстрейших указаний.  Я уже начал  ряд  визитов  новым
министрам,  как  и  другие  послы,  и  если  я воздержусь от визитов к
министрам... то это будет замечено.

     Начало мая 1978 года. Кабул.
     Первой официальной  делегацией  в  Афганистан  ЦК  решил  послать
военных,  что совпало и с интересами афганцев.  Маршал Огарков  в  это
время  присматривал  кандидатуру начальника управления,  занимающегося
военными советниками,  и лучшей возможности проверить кандидатов найти
было трудно. Руководителем группы он назначил одного из претендентов -
генерала Зотова.
     Инструктаж провел предельно кратко:
     - Цель вашей поездки,  Николай Александрович,  - посмотреть,  что
собой представляют вооруженные силы Афганистана.  Если попросят,  дать
рекомендации по их совершенствованию. Жду ваших докладов.
     На аэродроме в Кабуле группу встретили Амин и Кадыр.
     - Товарищ Тараки знает о вашем приезде,  но сейчас очень занят, -
после  традиционных  приветствий  сообщил Амин.  - Он хотел,  чтобы вы
побывали в войсках, а потом, при встрече, посоветовали бы что-нибудь в
нашей работе.
     - А  мы  затем  и  прилетели.  -  Зотов  оглядел   свою   группу.
Немногочисленна, конечно, но было бы что смотреть.
     Тараки их принял, когда они и в самом деле помотались по частям и
гарнизонам.
     - Как вам наша армия?  - улыбаясь, спросил Тараки и, на дожидаясь
ответа, гордо произнес: - Орлы. Армия сделала революцию, и она для нас
- все.  Если у вас в стране диктатура пролетариата,  то у  нас,  из-за
отсутствия рабочего класса,  - диктатура армии.  И мы хотим, чтобы она
по всем параметрам оставалась на высоте.  У нас  марксистско-ленинская
партия, такой же марксистско-ленинской должна стать и армия.
     - Товарищ Тараки, ну как же она может быть марксистско-ленинской,
если  ею  управляют  муллы,  -  попытался  вернуть  к земным армейским
проблемам возбужденного Генерального секретаря Зотов.
     - А что надо сделать? Как у вас? Мы дадим команду, исправим.
     - У  нас  воспитанием  солдат,  поддержанием  их   боевого   духа
занимаются политработники.
     - Да?  -  Тараки  задумался,  потом  отыскал  взглядом   министра
обороны:  - Надо и нам сделать точно так же,  товарищ Кадыр.  Я забибу
себе не нажил,  и пока ничего страшного не  случилось,  -  под  улыбки
присутствовавших  потер  свой лоб Нур Мухаммед.  - Расскажите-ка,  что
нужно для создания института политработников,  какому делу  учить  их.
(Забиба  -  мозоль,  появляющаяся  на  лбу от частых поклонов земле во
время  совершения  намаза.   Считается   признаком   особого   усердия
мусульманина в молитвах.)
     - Товарищ Тараки,  это долгая работа,  мы лучше  составим  схемы,
таблицы и передадим вашим товарищам военным.  Первое, и главное, - это
подобрать хорошего начальника Главного политуправления.
     - Товарищ Амин,  - повернулся Тараки в сторону Хафизуллы.  - Надо
подобрать хорошего начальника Главного политуправления. Завтра сможете
его нам представить?
     - Смогу,  - чуть подумав,  утвердительно кивнул тот.  - Я  думаю,
товарищ Экбаль Вазири справится с этой должностью.
     - Давайте  назначайте,  чтобы  он  мог  поближе  познакомиться  с
советскими товарищами.  Армия - это цвет нашей нации,  - опять перешел
на любимую тему Тараки.  - Запад кричит,  что у нас произошел  военный
переворот,  а  мы  говорим - революция,  свершившаяся под руководством
военных и силами армии...
     - Ну  что  ж,  молодцы,  - похвалил Огарков,  когда вечером Зотов
доложил ему о встрече и разговоре с Тараки.  - Я  думаю,  наш  Главпур
проявит  расторопность и группа политработников еще успеет прилететь в
Кабул до вашего отлета.

     19 мая 1978 года. Москва.
     Приемная начальника   Главпура,  с  самого  утра  была  заполнена
генералами,  принадлежность которых к родам и видам войск  можно  было
понять по сувенирам, которые они держали на поздравительных адресах, -
танки,  самолеты,  пограничные столбы, ракеты, опять танки, корабли...
Епишев  принимал поздравления с семидесятилетием,  делегации;  ревниво
следили за очередью в кабинет,  но генерал-майор Заплатин,  глянув  на
часы, решительно протиснулся к столику порученца:
     - Мне назначено на двенадцать.
     Порученец сверил  время,  поднялся,  неторопливо и с достоинством
скрылся за дверью кабинета  Епишева.  Генералы,  ждавшие  приглашений,
уныло  посмотрели  на  рабочую  тетрадь в руках Заплатина,  вздохнули,
стали занимать свободные стулья:  не успели проскочить и откланяться -
теперь жди. Сколько часов просижено вот так перед дверьми начальства!
     - Пожалуйста,  Василий Петрович,  генерал армии ждет вас, - вышел
порученец.
     Присутствующие, в глубине души еще надеявшиеся,  что в свой  день
рождения   Епишев   не   станет   заниматься   делами,  вздохнули  уже
окончательно и обреченно,  начали перечитывать известные, наверное, до
последней запятой тексты поздравлений.
     Заплатин вошел в предусмотрительно  оставленную  открытой  дверь.
Алексей  Алексеевич  поднялся  из-за  стола,  уже заставленного боевой
техникой, встретил генерала посреди кабинета.
     - Что,  не дали мы тебе погулять по Германии? - спросил с улыбкой
и пригласил к столу заседаний, тянувшемуся вдоль стены. - Сколько дней
пробыл в командировке?
     - Два.
     - Что ж,  мне вот тоже...  - кивнул на стол и на дверь в приемную
Епишев,  - не  дают  отдохнуть.  А  теперь  скажи,  тебя  куда  хотели
советником послать?
     - В Алжир.
     - А слышал, что в Афганистане произошла революция?
     - Знаю, - расставил более точные акценты генерал.
     - Там  какие-то  фракции  в  партии,  знаешь?  -  не  оставил без
внимания поправку Заплатина начальник Главпура.
     - По газетам.
     - Мы  с  министром  обороны  решили  послать  тебя  советником  к
начальнику афганского Главпура,  которого,  кстати,  еще не назначили.
Как?
     - Я солдат.
     - Когда генерал говорит,  что он - солдат,  это отрадно  слышать.
Тем более от политработника.  Но мы и не ожидали от тебя иного ответа.
Как там действовать - решай на месте.  Вот и все.  Собирайся в дорогу.
Подожди, Пономарев просил позвонить ему.
     Епишев тяжеловато  поднялся,  прошел  к  своему  рабочему  столу.
Поднял трубку "кремлевки":
     - Борис Николаевич? Отобрали. Заплатин. Беседовать будете?
     По согласительному кивку начальника Заплатин понял,  что ехать на
Старую площадь,  в ЦК, придется. Но это хорошо, раз уж свалился ком на
голову,  надо  отряхиваться.  И  как  можно больше информации получить
здесь, сейчас, в Афганистане уповать придется только на себя.
     Выйдя из кабинета, с улыбкой посмотрел на подхватившихся со своих
мест  генералов.  У  кого-то  упал,  покатившись  по  красному  ковру,
медальон с Гербом Советского Союза,  и все покрепче ухватились за свои
подарки и поздравления.  Не обращая внимания  на  откровенную  ухмылку
Заплатина - был бы на нашем месте,  сам бы сидел здесь, - как на Бога,
посмотрели на порученца: кому можно?
     Василий Петрович   выбрался   из   приемной,  в  дверях  чуть  не
столкнувшись с новой группой поздравляющих - судя по форме, речников и
авиаторов. Вспомнил, что скоро день рождения у жены.
     - О-о,  наш папа сегодня со службы раньше  срока?  -  неподдельно
удивилась она, когда он пришел домой.
     Выбежавшая из спальни дочь тоже остановилась,  посмотрев на часы.
И  генерал,  наверное,  впервые  остро  почувствовал,  насколько  мало
внимания он уделял семье,  если даже  приход  со  службы  раньше  семи
вечера для них удивление и беспокойство. Виновато улыбнулся.
     - Товарищ генерал,  вы сбежали  со  службы?  -  подойдя  с  одной
стороны,   лукаво   спросила   жена,  стараясь  скрыть  за  этим  свое
беспокойство:  неожиданный вызов из  командировки,  задумчивый  взгляд
мужа говорили сами за себя.
     - В честь маминого дня рождения? - прошептала из-за другого плеча
Оля, тоже как-то стараясь оттянуть известие, с которым пришел отец.
     Он обнял их:
     - День рождения будем встречать в Кабуле.
     - Где?! - одновременно отстранившись, хором спросили Вика и дочь.
     - А вы что, не знаете, что Кабул - это столица Афганистана? Дочь,
ты же в школе работаешь. Непонятно...
     - Какой  Афганистан?  А сегодня звонили братья,  сестра,  обещали
приехать...
     Василий Петрович  так  посмотрел  на  жену,  что она окончательно
поняла, где будет праздновать свой день рождения.
     - Папочка, а я? С вами? - осторожно спросила Оля.
     - Нет. Ты остаешься. Одна. Все, времени нет. Начинаем собираться.

     30 мая 1978 года. Кабул.
     - Экбаль.
     - Генерал-майор Заплатин. Василий Петрович.
     Они пожали  руки  - советник и подсоветный,  оглядели друг друга.
Начальник афганского Главпура оказался худым,  немного сутуловатым, но
вроде   бы  живым  и  бойким.  А  главное  вполне  прилично  говорящим
по-русски.  Революция освободила его  из  даудовской  тюрьмы,  где  он
просидел три с половиной года, но тут же призвала в свои ряды. Да Амин
и не мог оставить в стороне или даже на отдыхе своего  заместителя  по
военным вопросам.
     Когда-то, еще будучи  преподавателем  математики  в  школе,  Амин
лично  принял одного из своих учеников,  Экбаля,  в партию.  Отличник,
активист,  Экбаль имел право выбирать дальнейшее  место  учебы,  и  он
пришел за советом к Амину.
     - Если хочешь заработать много денег, езжай в ФРГ. Если послужить
родине и народу - в СССР.
     Экбаль выбрал МГУ.  И ему,  единственному афганскому  студенту  в
Союзе,  Амин  разрешил  не  только  держать связь с военными - членами
партии,  обучающимися в советских академиях и училищах, но и принимать
в  НДПА  новых  кандидатов.  С  этого момента,  собственно,  он и стал
отвечать вместе  с  Амином  перед  ЦК  за  военные  вопросы.  И  когда
потребовался начальник Главного политуправления,  другой кандидатуры у
Амина не возникло...
     - Ну что, будем работать, товарищ Экбаль?
     - Будем. А сейчас пойдемте, я провожу, отдохнете с дороги.
     - Товарищ  Экбаль,  я не о завтрашнем - о сегодняшнем дне говорю.
Что у вас по плану?
     - Отбираем офицеров в политработники. Каждый полк присылает своих
кандидатов,  мы их рассматриваем.  Товарищ Тарани сказал,  чтобы  было
все, как у вас в армии.
     - Как у нас не надо. Я уже сказал товарищу Тараки, что у нас свои
особенности,  у вас - свои,  у нас все-таки шестьдесят три года прошло
после революции,  у вас - всего  месяц.  Давайте  учитывать  с  самого
начала и эту разницу, и специфику наших стран.
     - Хорошо, товарищ генерал, - согласился Экбаль.
     - Тогда давайте приглашать людей.
     Однако уже после второй беседы  с  кандидатами  в  политработники
Заплатин спросил подсоветного:
     - Что это вы переправляете их всех ко  мне?  Вы  должны  отбирать
людей,  товарищ  Экбаль,  потому  что  вам с ними работать.  Кем вы им
представляетесь?
     - Я? Вашим переводчиком, - улыбнулся находке Экбаль.
     - Что-о? Зачем?
     - Да неудобно, люди заходят, а я - начальник...
     - Да,  вы - начальник Главного политического управления  народных
вооруженных сил Афганистана,  товарищ Экбаль.  И попрошу держаться как
начальник Главпура,  а не как переводчик. Извините за резкость, но так
начинать свою службу нельзя.
     - Хорошо,  товарищ  генерал,   -   смутившись,   опустил   голову
подсоветный.
     Однако через некоторое время  Василий  Петрович  вновь  остановил
прием:
     - А почему на политработу рекомендуются  одни  халькисты?  А  где
представители "Парчам"?
     Теперь пришло время  Экбалю  посмотреть  на  своего  советника  с
недоумением:
     - Так политработниками должны стать лучшие люди.
     Недоумение вновь  вернулось  к  Заплатину:  в  партии и армии уже
произошло разделение на лучших и худших?  Борис  Николаевич  Пономарев
как  раз и просил на беседе в ЦК,  чтобы всячески удерживать партию от
раскола.  А она,  выходит, уже размежевалась даже в таком вопросе, как
назначение политработников.
     - Но ведь Бабрак Кармаль тоже парчамист,  а тем не менее занимает
второй пост в партии.
     - Да, но все равно Бабраку не доверяют товарищи Тараки и Амин, не
доверял ему и товарищ Хайдар, наш лучший партиец. Мы все тоже считаем,
что Кармаль был агентом Дауда.
     - Вот как? - Разговор вклинивался в самые болевые точки отношений
в партии,  но Василий  Петрович  не  стал  прерывать  Экбаля,  хотя  и
чувствовал, что это напоминает перетряхивание чужого белья. Однако, не
перетряхнув,  можно остаться слепым котенком, не знающим, что творится
и что может случиться у него под носом.  Ради этого ли он сюда ехал? -
У вас есть доказательства?
     Экбаль немного посомневался, стоит ли развивать эту, тему дальше,
но что-то, видимо, расположило его в генерале Заплатине, и он решился:
     - Перед   самой   революцией  Бабрак  Кармаль  завел  разговор  с
товарищем Амином. "Если Дауд нападет на нас, сможем ли мы ответить?" -
спросил  он.  Доступа  к  армейским  партийным структурам у Бабрака не
было,  и он не знал,  каковы наши истинные силы.  Товарищ Амин не стал
раскрывать  карты,  у  нас  вообще не положено в партии интересоваться
этими вопросами,  и ответил,  что обороняться мы не сможем.  И  именно
поэтому  Дауд ударил не по армии,  а по руководству партии,  арестовав
его. И просчитался.
     - Спасибо  за  информацию,  -  на  этот  раз  остановил  разговор
Заплатин.
     Итак, картина  ясна.  Если  руководство  "Хальк"  считает  лидера
"Парчам" предателем,  ни о каком сотрудничестве двух фракций  говорить
не приходится.  По крайней мере в обозримом будущем.  "Извините, Борис
Николаевич,  но  я  приехал  слишком  поздно,  чтобы  выполнить   вашу
просьбу", - мысленно обратился он к Пономареву.
     В дверь постучали, вошел офицер. Посмотрев на Экбаля и Заплатина,
выбрал последнего и обратился к нему:
     - Товарищ генерал, политработники танковой бригады...
     - У  вас есть начальник Главпура,  докладывайте ему,  - остановил
его Заплатин.
     Необходимое послесловие.
     В январе 1980 года,  после  прихода  к  власти  Бабрака  Кармаля,
Экбаль  будет  обвинен  в  пособничестве  американскому  империализму.
Основным подтверждением этому послужит то,  что в НДПА его приняли  по
рекомендации Амина и долгие годы они работали вместе.
     Десять лет тюрьмы,  из них шесть  -  без  каких-либо  известий  о
семье.  И  только  в  конце 1990 года президент Афганистана Наджибулла
распорядится выпустить из Пули-Чархи  17  халькистов,  работавших  при
Амине, примет их у себя.
     Экбаль при первой  же  возможности  (вызов  сделает  родственник,
работавший  в  посольстве  Афганистана  в  СССР)  приедет в Москву.  В
ташкентском   аэропорту,   дожидаясь   дозаправки   самолета,   увидит
прилетевшую в Советский Союз следующим рейсом жену Амина.  У них будет
две минуты времени,  и она  сообщит,  что  младший  сын  ее  учится  в
Ростове, дочери - в Киеве, едет к ним в гости.
     Первому Экбаль позвонит Василию Петровичу Заплатину.
     - Я  знал,  что  мы  встретимся,  - обнимая бывшего подсоветного,
скажет генерал.  И,  верный себе,  поправится:  - Я хотел верить,  что
встретимся.
     В Москве в те предновогодние дни  1990  года  было  слякотно,  но
Экбаль,  еще более похудевший, ссутулившийся, отрастивший усы, ставший
менее живым и жизнерадостным,  в том же самом пальтишке и  свитере,  в
которых ходил и до ареста,  посетит не только всех товарищей по службе
и учебе в МГУ,  но и обойдет все места, памятные по студенческой поре.
А после этого засобирается обратно в Кабул.

     Начало июня 1978 года. Москва - Кабул.
     Вслед за политработниками в Афганистан срочно вылетела  еще  одна
группа  -  теперь  уже  советники  для  командиров  полков  и дивизий.
Собирали ее спешно,  и большей частью в нее попали офицеры,  которые и
не помышляли для себя этой службы. Просто к этой минуте их личные дела
оказались  под  рукой  у  кадровиков  -  кого-то  куда-то  перемещали,
выдвигали,  назначали,  а  тут  приказ:  отобрать советников в одну из
южных стран. Для кадровиков благодать: документы проверены, оформлены,
и  дел-то  всего  оставалось - заполнить одну графу "кем назначается".
Так почему бы и не советником?
     - Станислав  Яковлевич,  а что,  если вместо должности инспектора
Генерального штаба мы предложим вам место советника в  Афганистане?  -
предложили, например, полковнику Катичеву.
     Тот, сдавший  должность  начштаба  Таманской  дивизии,  прикинул:
инспектор двести дней в году в командировках,  советник - два года. Но
в первом случае - ездить,  а во втором - сидеть.  После  же  службы  в
Таманской,  "придворной",  дивизии,  когда  все комиссии и иностранные
делегации - к ним, так хотелось спокойствия...
     - Давай,  соглашайся, - продолжали уговаривать знакомые в кадрах.
- В странах,  где произошли революции,  минимум два года  после  этого
спокойно: