ром   часто
сообщается в мировой прессе...
     2. (Секретно.) Учитывая,  что избранные места этого доклада будут
использованы  департаментом для ответов на публичные запросы и запросы
конгресса (как об этом говорилось в поступившем указании),  посольство
представляет  такой  материал о советском вовлечении в афганские дела,
публикация которого не нанесет серьезного ущерба нашим операциям и  не
раскроет наших источников...
     8. (Ограниченное служебное пользование.) Наиболее  важный  вопрос
заключается  в  следующем:  можем ли мы ожидать,  что советские боевые
части примут участие в афганском конфликте?  Мы можем только  сказать,
что такую возможность нельзя исключать.
     Статья 4 нового афгано-советского Договора о дружбе от 5  декабря
1978  года  гласит,  что  обе  стороны "будут консультироваться друг с
другом и принимать по  согласованию  необходимые  меры  к  обеспечению
безопасности, независимости, территориальной целостности обеих стран".
Статья  заканчивается:  "В  интересах  укрепления   обороноспособности
высоких  договаривающихся сторон они продолжат развитие сотрудничества
на основе соответствующих документов, заключенных между ними".
     9. (Ограниченное      официальное      использование)...      Как
представляется, эти формулировки позволяют Советским Вооруженным Силам
вступить  в  Афганистан  в  любое время,  но также содержат достаточно
туманных мест,  которые дают Советам возможность  игнорировать  призыв
"Хальк" о помощи...
     11. (Ограниченное официальное использование.) Почему  СССР  может
решиться на интервенцию?  Афганистан,  в отличие от Анголы,  Эфиопии и
Йемена,  граничит с Советским Союзом. Эта неспокойная страна примыкает
к  нескольким уязвимым мусульманским среднеазиатским республикам СССР.
Понятно, что Москва обеспокоена возможностью приближения к своей южной
границе  сплошной  полосы консервативных исламских государств от Ирана
до Пакистана.
     И такая   ситуация   может  возникнуть,  если  союз  во  главе  с
"братьями-мусульманами" когда-либо свергнет халькистский  режим.  СССР
пошел также на колоссальные политические,  престижные,  экономические,
стратегические и военные вложения в  халькистский  Афганистан.  Москва
вряд ли позволит,  чтобы все это пропало,  не предприняв усилий для их
сохранения.
                                                             Амстутц".

     23 мая 1979 года. Москва.
     Кому еще  надо  доказывать,  что  одна-единственная   случайность
способна  перевернуть  с  ног на голову мириады закономерностей,  или,
собственно,  всю жизнь.  Богачу стать  бедным,  женатому  -  холостым,
здоровому - больным или все наоборот - все это может быть хоть завтра,
а хоть и сегодня.  Неисповедимы не только пути Господни,  но и каждого
из нас.
     Капитан Халбаев ни о чем подобном, конечно, не подумал, когда его
вызвали с занятий, и дежурный по курсам сообщил:
     - Слушай, Хабиб, тебя на беседу в ГРУ вызывают. Что, в разведчики
записался?
     - Да нет, - удивился вызову Халбаев, но тут же вспомнил: - Да там
же  сейчас  мой  бывший комбриг служит.  Наверное,  просто встретиться
хочет.
     - А-а,  тогда ладно, а то разведут агентуру под боком, и знать не
будешь. Давай езжай, пропуск заказан.
     - Как добраться-то, я Москву практически не знаю.
     Это верно,  ближняя к столице  точка  в  его  службе  -  Ташкент.
Туркестанский округ исколесил,  облазал за десять лет офицерства вдоль
и поперек, а вот столицу Родины посетить все недосуг было. А год назад
- хорошо,  плохо ли,  но его должность в бригаде спецназа сократили, а
его,  как освободившуюся "штатную единицу", послали на военную кафедру
пединститута в Чарджоу. Казалось бы, радуйся покою и почти гражданской
жизни, но через месяц уже Хабиб взмолился в рапорте: куда угодно и кем
угодно, но - в строй!
     - Опять под ремень и в сапоги? - удивились новые коллеги.
     - Да.
     - Пыль глотать?
     - Да.
     Ничего больше не спросили,  но ясно,  о чем подумали.  Ну и Бог с
ними,  что объяснять, если в воинской службе они увидели только ремень
да сапоги.
     А тут  аккурат  подошла в округ разнарядка - есть место на курсах
переподготовки офицеров "Выстрел".  Предложили,  согласился, вот так и
оказался  в первый раз от Москвы на расстоянии проезда электричкой.  А
вскоре  и  бывший  комбриг,  Василий  Васильевич  Колесов,  объявился,
позвонил    накануне   Первомая,   передал   привет,   поинтересовался
житьем-бытьем.
     - Что,  в  ВДВ  вернуться хочешь?  - уловив грустные нотки в этом
месте разговора, спросил Василий Васильевич.
     - Только в ВДВ. (Подразделения спецназа в то время организационно
в ВДВ  не  входили,  но  спецназовцы  с  самого  начала  считали  себя
десантниками.)
     - А если предложат  в  ТуркВО,  поедешь?  (Туркестанский  военный
округ.)
     - ТуркВО боятся только те, кто там не служил.
     - Семья как, дочери? - увел разговор в сторону Колесов, но вопрос
про ВДВ Хабиб запомнил четко.  Может, как-то поможет? Не в Москву ведь
просится на охрану Генштаба - в пески и горы.  Не может же быть, чтобы
и туда конкурс был,  ведь кроме личного удовлетворения,  ни льгот,  ни
пособий, ни условий.
     Скорее всего сегодняшний вызов уже кое-что прояснит.  По  крайней
мере  Хабибу хотелось в это верить.  А вернуться в свои войска было бы
просто здорово.  Попробуй того же учителя физики заставить с любовью и
уважением  преподавать  биологию  или обществоведение - горе и ему,  и
ученикам.  Так и спецназовцам - элите  Советской  Армии,  десятки  раз
твердить  одно и то же про автомат Калашникова будущим Ломоносовым (не
меньше!),  которые к тому же совершенно не желают этого знать. Тут уже
не насмешка,  а издевательство.  Тут уж лучше вообще погоны снять,  не
позориться.
     ...Москва вокзальная предстала солнечной,  крикливой, суетящейся.
Мгновенно выделив среди всей толпы в нем приезжего,  подвернулись  две
молоденькие  цыганки,  задергали,  зашептали про судьбу,  больно задел
тележкой носильщик, торопящийся к группе иностранцев, и Халбаев быстро
спрятался от этого мельтешения в подземку метро. Поплутал там немного,
но без  расспросов  доехал  до  нужной  станции,  поднялся  наверх.  И
вздохнул полной грудью.
     Этот уголок столицы был тихим и спокойным. И очень зеленым. Хабиб
даже  и  представить  себе  не  мог,  что в Москве может расти столько
деревьев и кустарников. За что Россию можно любить - это как раз за ее
зелень.  Иметь такие леса, столько зеленого моря - для него, выросшего
среди гор и хлопка,  это казалось истинным чудом, которого ну не может
быть в таком огромном количестве. Нет, он не променял бы свое солнце и
свое небо на российские перелески,  этого не возникало и в мыслях,  но
позавидовать  людям,  живущим  в Подмосковье,  можно было и десять,  и
сотню раз.
     Нужный адрес  нашел  быстро,  дольше  проверяли на КПП документы,
созванивались, что-то уточняли. Наконец выдали пропуск. Номер кабинета
Василия Васильевича был написан прямо в нем,  и Халбаев,  постучав,  с
улыбкой открыл дверь.
     Однако за столом сидел незнакомый полковник.
     - Извините, - удивился Халбаев и посмотрел на пропуск: нет, он не
ошибся.
     - Товарищ Халбаев? - спросил тем временем полковник, не давая ему
уйти.
     - Так точно.
     - Проходите, садитесь.
     Значит, не в гости Василий Васильевич звал. Похоже, что даже и не
он приглашал...
     - Что можете, товарищ Халбаев, в военных науках?
     Что он может?  Стрелять из всего,  что стреляет,  водить то,  что
ездит. В спецназе ведь был, а там с этим строго. Работать на средствах
связи, картах, может и по альпинизму...
     - Как сходитесь с людьми?
     - В  батальоне  проблем  вроде  с  этим  не  было,  вот  только в
институте...
     - Нам институт - не показатель. Знаете что? Я вам дам сейчас одну
инструкцию,  вы внимательно прочтете ее и...  - полковник посмотрел на
часы,  -  через  полтора  часа  выскажете мне по ней свои соображения.
Пойдемте, я провожу вас в свободную комнату.
     Передав там скрепленные листочки, вставил в дверь ключ:
     - Я закрою вас, чтобы не мешали.
     "На три   листочка   -   полтора   часа?  -  удивился  скорее  не
сверхсекретности,  хотя какая сверхсекретность,  подумаешь, закрыли на
ключ,  это элементарное уважение к работе с документами, а отпущенному
на изучение бумаг времени подивился Халбаев. - Серьезно работают. Хотя
бы Василь Васильевич появился, объяснил что к чему".
     Оглянувшись на закрытую дверь,  снял  китель,  удобно  уселся  на
стуле и только после этого подвинул к себе листочки.  Пробежал глазами
текст первый раз,  прочел второй,  начал вчитываться в третий.  Встал,
прошелся по кабинету.  Подошел к окну. Прямо перед ним лениво шевелили
плечиками лоснящиеся на солнце листочки липы. За забором, на тротуаре,
бабушка  пыталась  тащить  за  руку внука,  а он старался ударить,  не
пропустить ни одной белой головки одуванчиков на газоне.  Как все тихо
и мирно в Москве...
     Посмотрел на   инструкцию   издали.   Для   борьбы   с   бандами,
переходящими границу (когда,  где?), создается специальный отряд. Судя
по масштабам задач, в пределах батальона, который в своей деятельности
руководствуется... подчиняется... обеспечивает...
     Если его вызвали сюда и дали инструкцию,  то,  надо  думать,  его
рассматривают  на  должность начальника штаба или даже командира этого
отряда.  Но это уже детали,  главное - есть  возможность  вернуться  в
строй. Да и дело у отряда вроде бы стоящее...
     - Что можете сказать?  - Дверь кабинета  отворилась  ровно  через
полтора  часа  -  в  ГРУ,  видимо,  серьезно  относились  не  только к
документам,  но и ко времени,  и Халбаев увидел устремленный  на  себя
острый, проницательный взгляд полковника.
     Хабиб выдержал взгляд.
     - Эта инструкция наполнится содержанием только тогда, когда будет
известна штатная структура отряда.  Сейчас же,  не  зная  его  тех  же
огневых возможностей, судить об эффективности ведения действий сложно.
     - Так, хорошо. - Полковник несколько оживился, прошел к окну, но,
видимо,  не  заметил  ни  листьев за стеклом,  ни все еще упирающегося
мальчугана на тротуаре. Присел на подоконник.
     - Основное,  на  мой взгляд,  - это подбор людей в отряд,  гибкая
штатная  структура  и...  определенная  самостоятельность   командира,
который  вынужден  будет  действовать,  как  я  понимаю,  очень  часто
самостоятельно, в отрыве от основных сил...
     - Добро, - вновь кивнул полковник, выслушав весь доклад. - Сейчас
пойдем к генерал-майору...* Единственное пожелание и  совет  -  будьте
решительнее.   Входите  в  кабинет  и  докладывайте  без  стеснения  и
смущения. Словом, не так, как ко мне. Нам нужен решительный офицер. (*
Нет смысла называть фамилии генералов из ГРУ,  потому что в дальнейшем
они не будут появляться в романе.)
     "В отряд",  - утвердился в своих догадках Халбаев. А через минуту
уже стоял перед генералом.
     - Почему  ушли  из  спецназа?  Изучили  инструкцию?  Если доверим
батальон, справитесь?
     Пять минут разговора - и...
     - На беседу к генерал-полковнику...
     "Ну и занесло меня",  - думал Халбаев, поминутно одергивая китель
-  военные,  чтобы  сосредоточиться  перед  встречей  с   начальством,
почему-то  всегда  одергивают  китель.  "Быть  капитаном  и  ходить по
генерал-полковникам  -  слишком  большая  честь.  Или  слишком  важное
задание", - подумал уже серьезно.
     Однако и это посещение не стало  пределом.  Еще  через  некоторое
время  полковник  вел вконец ошалевшего капитана к начальнику Главного
разведуправления генералу армии Ивашутину.
     Генерал армии оказался совершенно седым и небольшого росточка. Он
поднялся навстречу из огромного кресла в огромном кабинете,  и,  чтобы
не  причинить  ему боль,  Халбаев осторожно,  легонько пожал его руку.
Однако в ответ получил такое резкое и сильное рукопожатие,  что  вновь
мигом подобрался, вспомнил, где находится.
     - Я посмотрел ваше личное дело и послушал товарищей,  которые вас
хорошо  знают  и  рекомендуют на должность командира.  - Начальник ГРУ
вернулся в свое кресло,  вновь показался маленьким,  но Халбаев теперь
уже  не  забывал хватку и силу его рук.  - Сначала будете находиться в
составе десантной бригады,  потом,  когда освоитесь  и  сформируетесь,
начнете заниматься самостоятельно. Когда у вас выходит звание?
     - Через полгода.
     Вспомнив наставление   полковника   быть   решительнее,   Халбаев
откашлялся:
     - Это если считать по-старому.  (В 1979 году были сокращены сроки
в  получении  воинских  званий.  Так,   старшим   лейтенантом   теперь
становились не через три, а через два года, майором - через три вместо
четырех.)
     - Запишите  номер  удостоверения,  -  отдал  распоряжение генерал
армии,  и рядом с капитаном вырос старший прапорщик.  Хабиб отдал  ему
документы,   тот   сделал  в  блокноте  пометки  и  поднял  взгляд  на
начальника. - Чтобы в Ташкент, в батальон, он прилетел уже майором.
     - Есть!
     "Как Гагарину,  - подумал  Хабиб.  -  Курсы  заканчиваются  через
месяц, если к этому времени оформятся документы на звание, то Москва в
самом деле может все.  Эх, зря не погадал у цыганки. Интересно, что бы
она наплела мне".
     - Ну что же,  товарищ Халбаев.  Сегодня ночью на рейс в 0.50  вам
заказан билет на Ташкент. До свидания. Удачи в службе, - определил ему
время и судьбу, без гаданий и денег, генерал армии.
     Только в  самолете Хабиб смог отдышаться и расслабиться после той
спешки, с которой он собирался к отлету. Посмотрел в иллюминатор. Двое
в  штатском,  которые  сопровождали его с курсов до самого трапа,  еще
стояли около самолета.  "Тоже служба",  - пожалел и  понял  их  то  ли
капитан,  то  ли  уже  майор Халбаев и прикрыл глаза:  случайность или
закономерность то, что с ним сегодня произошло?

     Документ (из секретной переписки американских  внешнеполитических
ведомств по Афганистану):
     "24 мая 1979 г., Э 3083.
     Из посольства США в Москве.
     Госсекретарю. Вашингтон. В первую очередь.
     Секретно.
     Тема: Афганистан: перспективы советской интервенции.
     На Э 3626 из Кабула, к Э 8384 из Москвы.
     1. (Секретно.) Мы  не  думаем,  что  Советский  Союз  в  нынешних
условиях  считает  свои  возможности  в  Афганистане исчерпанными.  По
нашему мнению,  аналогия с советским вторжением в Чехословакию в  1968
году  является  ошибочной.  Мы  думаем,  что  Советы  будут продолжать
наращивать  свою  советническую  и  техническую  помощь  просоветскому
режиму  в Кабуле.  Часть советского персонала,  возможно,  оказывается
вовлеченной в военные операции.  Тем не менее,  с  учетом  сложившихся
условий,   Москва,   видимо,   будет  избегать  брать  на  свои  плечи
сколько-нибудь  значительную  часть   борьбы   против   повстанцев   в
Афганистане...
     6. (Секретно.) Наконец...  мы  не  считаем,  что  беспокойство  о
мусульманском   населении   советских  азиатских  республик  могло  бы
послужить    стимулом    для    советского     руководства     избрать
интервенционистический   курс   по   отношению   к   Афганистану.  Вся
информация,  которую мы были в состоянии  собрать  по  этому  региону,
показывает, что Москва полностью контролирует ситуацию.
     Во время  частных  в   последние   месяцы   поездок   сотрудников
посольства  в  советскую  Среднюю  Азию было обнаружено мало признаков
недовольства.  Среднеазиатские республики под  советским  руководством
достигли  значительного социального и экономического прогресса и имеют
значительно более  высокий  жизненный  уровень,  чем  соседние  районы
Афганистана и Ирана.
     И если тем не менее в ближайшие месяцы недовольство и  выйдет  на
поверхность,  Советы  могут  рассчитывать на быструю и эффективную его
ликвидацию.
                                               Тун. Посол США в СССР".

Глава 17
             ВОЙСКА ДЯДИ ВАСИ. - МАРГЕЛОВСКИЕ "АЗИАТЫ". -
              БЫТЬ БЫ ВЕРУЮЩИМ. - ВЫБОР - НА ЛОМАКИНА. -
                       "ГОТОВЬТЕСЬ НА 7 ИЮЛЯ".

     Начало июня 1979 года. Москва.
     ВДВ -  это  вообще-то  не воздушно-десантные войска.  Это даже не
Выходные Дни Выбрось, если говорить об офицерах.
     ВДВ - это Войска Дядя Васи. Имеется в виду их командующий генерал
армии Василий Филиппович Маргелов.  О нем ходили  при  жизни  и  ходит
сейчас  множество легенд - реальных,  додуманных и просто придуманных,
которые,  в свою очередь, очень даже могли быть. Собственно, за крутой
нрав  в 1959 году он был снят с этой должности,  но через полтора года
восстановлен вновь: достойной замены найти так и не удалось.
     Маргелов создал дух войск,  и десантники рвали тельняшки на груди
только потому,  что они - десантники.  Ее, тельняшку, он выпросил у А.
А.  Гречко  вместе с голубым беретом (до событий в Чехословакии береты
были  малиновые).  И  однажды  в  бане,  увидев,   что   у   некоторых
приглашенных генералов и полковников под рубашками оказались цивильные
майки,  построил их в предбаннике,  вывел тех,  кто имел тельняшки,  а
остальным указал на дверь.
     Он много курил - только "Беломор", часто держал руки в карманах и
сочно  ругался матом.  О,  сколько случаев можно было бы рассказать по
этому поводу,  хотя все-таки самым  страшным  ругательством  считалась
фраза   "Румынский   бардак".   Пошло  это  с  1944  года,  когда  при
освобождении Румынии в Маргелова выстрелили из-за угла,  ранив в щеку,
и   он,   признающий   только   открытый   бой,  посчитал  это  высшим
оскорблением.  С тех пор,  если при проверке  какого-нибудь  полка  он
бросал  эту  фразу,  командир  в  тот  же  день ложился в госпиталь на
увольнение в запас - заслужить прощение было практически невозможно.
     В кабинете  у  него  стояли  пудовые  гири,  и  при назначении на
высокие должности он просил кандидатов "побаловаться" с  ними.  Мог  и
выпить,  но,  закрыв тут же за столом на две-три минуты глаза, вставал
бодрый.  Зато уж если приезжал на парашютные прыжки,  то не  уходил  с
вышки  до  тех  пор,  пока  не  приземлится последний солдат.  А когда
родилась идея десантировать людей внутри боевых  машин  -  технику  на
парашютах   сбрасывали   уже   давно,  теперь  хотелось,  чтобы  после
приземления она не стояла "железом"  на  площадке  и  не  ждала,  пока
опустятся  на  своих  парашютах  экипажи,  а  сразу шла в бой.  Затея,
конечно,  очень рискованная, ибо десантник, находящийся внутри машины,
не имеет возможности влиять на ситуацию: как и где приземлишься - воля
случая. Да и нет на технике запасных парашютов. Но зато заманчивая.
     Словом, идею  Маргелов  поддержал,  а первым посадил в БМД своего
сына - майора.  И сам закрыл за ним люк.  Не будем гадать, что пережил
он,  когда  над  площадкой появился самолет с "Кентавром",  раскрылась
рампа и оттуда начала падать боевая машина. Единственное, что потом он
позволил  себе, -  обнял сына после удачного приземления: ("Кентавр" -
позывной сына.)
     - Не посрамил, молодец!
     Под более чем двадцатилетним началом Маргелова  десантные  войска
стали  одними  из  самых мобильных в боевой структуре Вооруженных Сил,
престижных службой в них,  особо  почитаемых  в  народе...  Фотография
Василия  Филипповича  в  дембельские  альбомы  шла  у  солдат по самой
высокой цене - за  комплект  нагрудных  знаков.  Конкурс  в  Рязанское
воздушно-десантное   училище   перекрывал  цифры  ВГИКа  и  ГИТИСа,  а
срезавшиеся на экзаменах абитуриенты по два-три месяца,  до  снегов  и
морозов,  жили  в лесах под Рязанью в надежде,  что кто-то не выдержит
нагрузок и можно будет занять его место.  Дух  войск  витал  настолько
высоко,  что  вся  остальная  Советская  Армия  зачислялась  в  разряд
"соляры" и "шурупов".
     Однако шло деление и внутри самих ВДВ. Две дивизии, расположенные
на юге, Маргелов не особо жаловал.
     - Да что вы,  азиаты, собой значите. Европу, Европу держать надо.
Там