-  Причина
смерти? Насильственная. Точнее скажу после вскрытия.
   - Отлично. Значит, не по собственной воле в дерьме утопился,  -  Мартынов
был раздражен и зол.
   В карманах убитого было пусто. Ничего, что  могло  бы  помочь  установить
личность. Неопознанный труп - это страшный сон опера.
   Но труп из отстойника был неопознанным недолго. Его дактилоскопировали, и
Информцентр областного УВД оперативно сообщил, что убитый  по  дактилоучетам
значится как Роман Константинович Соболев, 1967 года рождения,  в  девяносто
первом году осужденный Завадским райсудом за спекуляцию к году условно.
   Мартынов понимал, что дело отпишут ему, поскольку  убийство  произошло  в
зоне его ответственности. Он грустно размышлял,  насколько  велики  шансы  у
этого дела зависнуть. Примерно такие же мысли одолевали и Косарева, которому
предстояло заниматься убийством Бакира Керимова.
   Зрительная память у Косарева была отличная, а за эти  годы  азербайджанец
практически не изменился. Да и  воспоминания,  которые  получаешь  в  момент
наивысшего нервного напряжения, в память забиваются накрепко. Поэтому он был
уверен, что это именно Керимов.
   По нему особых  сдвигов  не  предвиделось.  Косарев  направил  запрос  по
записанному у него в  блокноте  месту  жительства  Керимова,  совершенно  не
надеясь на ответ.
   Все-таки странная штука - судьба. Разве думал Косарев,  записывая  данные
на чеченского наемника на заводе "Красный молот" в Грозном, что  через  пять
лет он увидит его труп не на поле боя, а в своей родной  области,  где  пока
мир. Мир? Есть ли сейчас они в России, мирные места?
   Косарев и Мартынов утром сидели в кабинете, наполняя бумагами  заведенные
дела оперативного учета по новым  убийствам.  Косарев  печатал  документ  на
расшатанной машинке, которую позаимствовал в соседнем кабинете  у  ребят  из
оперативно-розыскного отдела. Магистральная дорога компьютеризации  пролегла
в стороне от областного  уголовного  розыска.  Вчера  в  кабинете  сломалась
единственная пишущая машинка, и теперь приходилось ходить с протянутой рукой
по всему этажу.
   Между тем продолжались странные узнавания.
   - Але, - сказал Мартынов, подняв телефонную трубку.
   - Это Граерман говорит. Живет такой эксперт.
   - Только о тебе и думал. Что скажешь нового о причинах смерти Соболева?
   - Я тебе могу сказать новое о самом Соболеве. Помнишь, у меня  год  назад
машину увели.
   - Это когда кастетом погладили?
   - Ага... Так вот, кастетом меня приголубил Соболев.
   - Да ты чего ?! Не обознался ?
   - Запомнил я его лицо. Хорошо запомнил. Он.
   - Интересно. Очень интересно...
   - Что случилось? - спросил Косарев,  глядя  на  озабоченное  лицо  своего
приятеля.
   - Этот "жмурик" - ну Соболев который. Так он,  родимый,  в  прошлом  году
Граермана грабанул. Машину взял. Помнишь, какой шум тогда Иосик поднял.
   -  Такое  не  забудешь.  Вот  тебе  версия  -  разборки  вокруг  теневого
автобизнеса... Вообще, что у тебя с этим делом?
   - Пока ничего. Родственники Соболева - тетки и дядьки, ничего ни о чем не
знают. В квартире жил один - жена бросила три года назад - ушла  к  жокею  с
городского ипподрома.
   - Чего только не бывает.
   - Квартиру осмотрели. Гараж - в нем две машины, запчасти,  куча  барахла.
И... И кастет.
   - Которым и шарахнули Граермана.
   - Может быть.
   - Что у него за  машины  в  гараже  ?  -  спросил  Косарев.  Оперативники
Черняховского РОВД при опросе местных жителей узнали, что в день убийства  в
окрестностях  крутилась  синяя  "девятка".   Поэтому   любые   известия   об
автомобилях вызывали у него живой интерес.
   - Белая "четверка" - она принадлежала самому Соболеву. И синяя "девятка".
Я сперва подумал - кто-то чинить отдал. Но теперь  допускаю,  что  краденая.
Надо ее технарям показать на предмет перебива номеров.
   - "Девятка" синяя, - кивнул Косарев. - Чего ты " раньше не сказал?
   - А чего ты раньше не спросил? В чем дело-то? Косарев объяснил.
   - Ты что, думаешь, оба убийства связаны? - спросил Мартынов.
   - А почему им не быть связанными?
   - С самого начала об этом думали. Но разница в дате наступления смерти  -
более суток. Да и найдены трупы в разных концах области.
   - Но машина-то одна, - хлопнул в ладони Косарев.
   - С чего ты взял? Мало "девяток", что ли?
   - Синий цвет не такой частый. Кстати, проверить версию легко. Мы изъяли с
места происшествия гипсовый слепок со следа протектора. Сравним с покрышками
машины из гаража Соболева. И сразу все встанет на свои места.

Глава двадцать третья
КРУТОЙ ОБЛОМ

   Поселок  "Госконюшня"  нашли  без  труда.  У  пенсионеров,  гревшихся  на
солнышке, Матрос узнал, что Мухтар Гулиев "живет с  Нинкой-стервозиной  и  с
тещей-ведьмой, от которой один толк: самогон варит и доброму люду продает".
   Когда Киборг  и  Матрос  подходили  к  покосившейся  "избушке  на  курьих
ножках", оттуда вышла  и  неторопливо  направилась  вдоль  улицы  толстенная
женщина в цветастом платье.
   - По-моему, это та самая, - сказал Матрос. Они бросились за  ней.  Матрос
взял ее ласково, за локоть и елейным голосом произнес:
   - Ниночка, постой.
   - Э, ты кто такой? - покосилась на него Нинка. - Грабли-то убери.
   - Тихо, голубушка. Мне твой муж нужен. Дома он? - Нет его, голубок.  г  -
Пошли, поглядим.
   - Чего? Плыви отседова, пьянь подзаборная, курсом на северо-юг.
   - Ты, слониха жирная, - Матрос сильнее сжал  ее  локоть  одной  рукой,  а
другой вытащил из кармана кнопочный нож, и  лезвие  прижалось  к  обтянутому
материей Телу. - Брюхо твое в момент препарирую!
   Глаза ее забегали. Сначала она хотела завизжать, облаять этого нахалюгу в
кожанке, но, увидев нож, прикусила язык. Хоть и маловероятно, что средь бела
дня этот прощелыга надумает пустить его в ход, но кто знает, что у  него  на
уме.
   - Взвизгнешь - пришью, - будто читая ее мысли, прошипел Матрос. -  Будешь
тихой, как мышка, отпустим. Не трясись.
   - Ладно, голубок, пошли,  -  подойдя  к  своему  забору,  она  распахнула
калитку и прикрикнула. - Байкал, свои!
   Вскоре Матрос, к разочарованию своему, убедился, что  Гулиева  нет  дома.
Плюхнувшись на незастеленную кровать, грубо спросил:
   - Где он?
   - С Севкой куда-то отчалил, - шмыгнула неожиданно носом Нинка.
   - Не реви, слониха. Лучше подумай, где он может быть.
   - Да кабы я знала...

Глава двадцать четвертая
ЯВЛЕНИЕ КОНКУРЕНТОВ

   Косарев повернул ключ, двигатель натужно заурчал, но не завелся.
   - Что, не пашет твой БМП? - с участием произнес Мартынов.
   БМП - так в отделе все называли зеленые, потрепанные, будто побывавшие  в
боевых действиях, "Жигули" одиннадцатой модели - собственность Косарева.
   - Может, подтолкнуть? Прямо до Апрельска.
   - Побереги силы, - нахмурился Косарев, повернул  еще  раз  ключ,  включил
скорость и выжал акселератор так, что машина, подобно вспуганному  джейрану,
сорвалась с места. Мартынов стукнулся головой о подголовник и чертыхнулся...
   Сыщики хотели повидаться с людьми, входящими в  круг  знакомых  Соболева.
Райотдельские оперативники установили, что в гараже крутились постоянно двое
- Всеволод Гарбузов и Мухтар Гулиев.  Косарев  уже  прикидывал,  на  сколько
преступлений их удастся раскрутить после первого допроса.
   Допрашивать Косарев умел.  Мало  кто  мог  выдержать  его  напор,  больше
похожий на артиллерийскую подготовку.  Ясно,  что  в  гараже  обрабатывались
похищенные машины. И трудно допустить, что  Гарбузову  и  Гулиеву  это  было
неизвестно. Наверняка одна шайка-лейка.
   - Возьмем Гулиева - и на опознание  к  Граерману,  -  сказал  Косарев.  -
Наверняка он и был тем вторым, с кем разбойничал Соболев.
   - Да, похоже.
   - Лишь бы местные опера не спугнули их.
   - Будем надеяться...
   Мартынов пригородный городишко Апрельск  знал  неплохо  и  показал,  куда
ехать.  За  фабрикой  игрушек  -  местным  промышленным   "гигантом",   ныне
простаивающем, - поворот.
   Дальше   -   мимо   недостроенного   культурного    центра    "Прогресс",
возводившегося  уже  восемь  лет,  перед  которым  возвышалась  фигура  Музы
болотно-зеленого цвета. Может, она и должна  была  напоминать  замордованным
невыплатой зарплаты, безденежьем, безработицей, сумасшествием  перестроечных
и постперестроечных голодно-свободных лет, утонувшим в беспробудном пьянстве
и безысходности, в никчемных заботах и мексиканских телесериалах  жителям  о
чем - то возвышенном и прекрасном. Однако больше статуя напоминала не  Музу,
а утопившуюся от тоски гипсовую девушку с веслом, выуженную рыбаками и сразу
возведенную на пьедестал.
   - За статуей направо. Там, где универсам, во двор,  как  опытный  лоцман,
указывал Мартынов.
   Дверь  открыла  поблекшая  полная  женщина  с  тусклыми,   настороженными
глазами. Из большой комнаты доносились звуки работающего телевизора: "Луиза,
как ты могла не сказать, что это наш ребенок?"
   - Нам бы Всеволода Гарбузова, - сказал Косарев.
   - Нет его, - напряженно и неприветливо сказала женщина.
   -  Подполковник  Косарев,  областной  уголовный  розыск,  -  он   показал
удостоверение и прошел в квартиру.
   - Что же это делается? Что вы все от сынули моего  хотите?  -  всплеснула
руками женщина, в ее голосе послышались базарные нотки.
   - А кто и что еще от него хочет? - осведомился Косарев, окидывая взглядом
заставленную  безвкусной  и  дорогой   мебелью,   заваленную   хрусталем   и
безделушками квартиру.
   -  Да  еще  двое,  такие  же,  как  вы,  приходили.  Из  прокуратуры,   с
неудовольствием  произнесла  женщина.  -  Везде  бандиты,  матерщинники,  на
милицию вся надежда, а  вы,  оказывается,  сами  не  лучше!  Ворвались,  всю
комнату Севы вверх дном перевернули. Я даже пригрозила начальству  написать,
а один из них, нахальный,  знаете,  чего  говорит?  Ох,  ну  и  нахальный...
Говорит: жалуйся, всю семью тогда пересажаем. Мол, прокурор обещал... Ох, ну
милиция пошла.
   - Не милиция, а  прокуратура.  Кстати,  почему  вы  решили,  что  они  из
прокуратуры? - спросил Мартынов, усаживаясь на стул.
   - Документ показали.
   - Такой? - Косарев продемонстрировал свое удостоверение.
   - Похож, но фотография с другой стороны была.
   - Ясно. Как они выглядели?
   Женщина нехотя и довольно сумбурно описала визитеров.
   Больше ничего заслуживающего внимания узнать не удалось.
   - А где сын может быть?
   - Когда муж в рейсе, он от рук совсем отбивается. У Соболева своего.  Или
у Мухтара Гулиева. Да что он натворил-то?
   - Ничего страшного. Просто поговорить надо. Если появится - вот  телефон.
Пусть позвонит. Ему самому лучше будет...
   Косарев опять с трудом завел двигатель и тронул "БМП" с места. Прямо  под
колеса кидалась ребятня, которая гоняла по двору, так что приходилось  ехать
осторожно.
   - "Таинственные соперники - тайна  пещеры  Лихтвейса",  -  так,  кажется,
говаривал Остап Бендер? - Мартынов заразительно зевнул. - Кто они  такие?  И
чего квартиру перерыли ?
   - Что не из прокуратуры - это несомненно, - сказал Косарев.
   - Двигаем на "Госконюшню" к Гулиеву. Может, из него чего вытянем...
   Дом Гулиева выглядел чрезвычайно запущенным. Косарев  распахнул  калитку,
на него, заливаясь злобным  лаем,  рванулась  с  цепи  большая  грязно-белая
дворняга. Затем на пороге появилась  черноволосая,  в  безвкусном  цветастом
платье толстая женщина. Хмурому  выражению  ее  лица  вполне  соответствовал
синяк под левым глазом.
   - Чего собаку пугаешь?
   - Поговорить надо. Милиция, - Косарев продемонстрировал удостоверение.
   Красная книжечка смутила хозяйку дома лишь  на  миг.  В  ее  глазах  даже
мелькнул испуг, но она быстро взяла себя в руки и звонко завопила:
   - Ну и че? Ты энтот, как его - ордер неси, тогда заходь. А сейчас  нечего
собачонку пугать!
   Косарев зашел за калитку, собака вновь  с  лаем  рванулась  на  него,  но
достать не могла из-за короткой цепи.
   -  Слышь,  хозяйка,  -  ледяным  голосом  произнес  он.  -  Убери  своего
волкодава, не то пристрелю его к чертовой матери. И не наглей - не то другой
разговор будет.
   В этом человеке, которого Нинка видела впервые, было нечто пугающее и  не
вызывавшее желания встречаться с ним вновь.  От  него  исходила  сковывающая
холодная энергия.
   "Прям Кашпировский", - подумала она и недовольно  махнула  пухлой  рукой,
которую стягивал дешевый браслетик:
   - Ладно, проходите.
   В тесном коридорчике Нинка протиснулась бочком в комнату, пытаясь  что-то
заслонить  от  гостей.  Косарев  рассмотрел  наполненную  мутной   жидкостью
двадцатилитровую бутыль.  Наверняка  самогон.  Это  объясняло  недружелюбный
прием, оказанный милиции.
   - Где мужик твой? - спросил Косарев, быстро  и  бесцеремонно  осмотревший
все помещение. Он уселся на шатающийся стул в крохотной кухне с облупившейся
краской на стенах И потолке. Прямо над  раковиной  с  яркого  плаката  томно
взирала полуголая Мадонна.
   - Кто ж знает, где муженек мой, - непривычно  вежливо  и  спокойно,  сама
удивляясь себе, произнесла Нинка. - Он же дурной. Прибежал к нему этот Севка
шебутной, прям  посреди  ночи  поднял,  вместе  и  отвалили.  Больше  их  не
видела...  Сразу  он  всем  понадобился.  Тут  двое   каких-то   паскудников
приходили. Тоже Мухтара искали.
   - Один огромный, на обезьяну похож, другой смазливый, в кожаной куртке, в
золоте? - подал голос Мартынов, продолжавший позевывать.
   - Ну да, милиция все знает, - Нинкин  голос  теперь  был  заискивающим  и
угодливым.
   - Где все-таки муженек твой может быть?
   - Или у Соболева, или у девок своих. Кобель же. У Лидки, а может,  еще  у
кого. Что я их, всех, что ли, знаю? Интереса нет.
   Задав еще несколько вопросов,  Косарев  встал.  В  коридорчике  он  рукой
смахнул  с  полки  бутыль,   успев   отскочить,   чтобы   не   забрызгаться.
Усмехнувшись, пожал плечами.
   - Неудобно получилось...

Глава двадцать пятая
СЛЕД ДЛЯ БРАТВЫ

   - Гвоздь, тут проблемы, - сказал Матрос.
   - Ну.
   - Из Москвы рок-группа "Бархан" на гастроли приезжает.
   Братва подмосковная просила встретить, досуг  организовать.  Их  по  всей
России уважают.
   - Рок-группа? - переспросил Гвоздь, снимая Полосатика с колен.
   - Ага. Хорошая группа. Душевные песни поют. Молодняк дохнет по ней.
   - "Бархан"?
   - Ага.
   - Слушай, ты, полудурочный, - Гвоздь встал и подошел к сидящему в  кресле
Матросу, наклонился над ним. - Ты в шоу-мены решил  пойти?  Я  тебя  отпущу.
Через морг.
   - Да я ничего, Гвоздь, просто братва просила...
   - Где "порошок"? Где мальчишка?.: Я тебе такой концерт  устрою,  поганец!
Матрос побледнел.
   - Когда будет товар?
   - Мы ищем. Ты же знаешь.
   - Быстрее ищите. У тебя десятки уродов под  ружьем.  Они  что,  только  и
умеют, что мышцы качать и пиво немецкое в банях  жрать?!  Ты  знаешь,  какой
день сегодня?
   - Вторник?
   - А ты знаешь, сколько нам времени осталось до передачи товара?
   - Немного.
   - А ты знаешь, что до этого времени мы нигде столько "порошка" на  замену
не найдем?
   - Но мы же не виноваты. Можно все стрелки на азеров перевести. Они  товар
не доставили.
   - Умно-то как... Матрос,  твоя  вина  во  всем.  Ты  мастера  убил.  Тебе
отвечать. А как отвечают у меня - ты знаешь.
   - Но...
   - Матрос. Работай. Землю носом рой. В горло вцепляйся. Но чтобы "порошок"
был.
   Матрос  напряженно  думал.  Выбить  деньги   у   несговорчивых   фраеров,
провернуть лихое дело - тут у него шарики в голове крутятся.  Но  как  найти
человека в Апрельске? Лезть в каждый подвал и квартиру? А если двинул Сева в
областной центр, сюда, чтобы раствориться среди полутора миллионов  человек?
Ехать-то недалеко, пятнадцать километров. Или подался в дальние края?  Да  и
при нем ли записная книжка? Есть ли еще способ найти эту Серафиму, о которой
ровным счетом ничего не известно.
   - Осторожнее! - прикрикнул Киборг. - Еще одну тачку хочешь расколотить?
   - Плевать, - зло кинул Матрос, сбрасывая скорость,
   - И нас убьешь.
   - Тоже плевать. Все равно нас Гвоздь порешит.
   - Думаешь?
   - Или мы его...
   - Да ты чего?
   - А ты не видишь, что с ним? Он же никогда голоса не повышал, даже  когда
с грузинами в зоне на Дальнем Востоке крутой  разбор  шел.  Они  горячились,
финаря-ми трясли, а у Гвоздя ни один мускул не дрогнул. Где теперь  они,  те
смельчаки? Гвоздь - это кобра ядовитая. Ты его еще не знаешь.
   - Ладно тебе тоску наводить, - скривился Киборг, сжимая пудовый кулачище,
одним ударом которого мог бы уложить трех Гвоздей.
   - Я не навожу. Она сама идет, тоска.
   - Гвоздь прав - искать надо.
   - А мы не искали?
   Матрос размножил фотографии Севы и Гулиева, снял с точек людей  и  послал
на поиски, перекрыл  автостанции,  вокзалы,  аэропорт.  В  лучших  традициях
вестернов пообещал за них награду.  Подключил  сыскарей  из  "Барса"  -  там
работало несколько бывших ментов, которые толк в этом деле знали.
   Обшарили весь Апрельск. Додумался он и до того, чтобы дать  объявление  в
газету: "Серафима, позвони Бакиру", и оставил подставной номер. Без толку.
   - Пойду, сигарет куплю.
   Матрос остановился на пятачке  перед  "Универсамом".  Магазин  был  давно
закрыт, но старушки перед ним торговали сигаретами. Матрос вернулся в машину
с пачкой "Явы" - импортные сигареты он принципиально не признавал.
   - Будешь? - он протянул Киборгу пачку.
   - Такую дрянь не курю.
   - Ну и дурак.
   Матрос резко разорвал  пачку,  вытащил  неудачно,  смяв,  одну  сигарету,
выбросил в открытую дверцу. Вторую сигарету засунул в рот и  начал  зажигать
спички. Они ломались, руки у Матроса дрожали все сильнее.
   - Сучара... Вот сучара...
   Он отбросил в порыве ярости коробок.
   - Не мучайся, - Киборг протянул зажигалку "Ронсон".
   Матрос  щелкнул,  появился  язычок  пламени.  Прикурил.  Яростно   бросил
зажигалку на асфальт, так, что она разлетелась на две части.
   - Ты что делаешь? - с некоторой обидой произнес Киборг. - Вещь дорогая?
   - Хер с ней!
   - Спокойно, Матрос, -  рассудительно  произнес  Киборг,  которого  тяжело
пронять чем бы то ни было. Он обладал флегматичным темпераментом и не привык
рвать на груди тельняшку, как его приятель. - Не буйствуй. Лучше думай,  как
выкручиваться.
   - Как думать-то?
   - Как? Головой своей думать. Башкой.
   - Башкой? - Матрос хлопнул ладонью по сиденью. - А что, Киборг, может, ты
и прав. Башка. Как же я забыл?

Глава двадцать шестая
СТАРЫЙ КАРМАННИК

   Позавчера Башке исполнилось  пятьдесят.  Дата  круглая.  Но  не  было  ни
ломящегося от яств стола, ни славящих юбиляра тостов и богатых подарков.  Он
был непривычен к подобной торжественности  и  чувствовал  бы  себя  в  такой
обстановке не слишком-то уютно.
   Кличку Башка Сергей Александрович Карасев  получил  из-за  своей  большой
головы. Впрочем, не она была важна в его работе, а чувствительные  и  ловкие
пальцы. Он был карманником-асом. "Купцом пропалых вещей", как  их  в  старые
времена называли на Руси.
   В принципе, работа карманника дурная, ею  может  заниматься  кто  угодно.
Любой дурак, морально созревший для  того,  чтобы  зарабатывать  на  кражах,
способен  протолкнуться  в  троллейбусе  к  зазевавшемуся   гражданину   или
гражданке и запустить им в карман руку. Но весь фокус заключается в том, что
на одном кармане  много  не  возьмешь.  Чтобы  хорошо  жить,  надо  воровать
постоянно. И вот - тут лопух, отчаявшийся на такой шаг, попадется на третьей
или четвертой краже, и не раз, сидя за колючей проволокой, подумает  о  том,
как был не прав, ступив на эту стезю  без  достаточного  образования  и  без
заботы чутких наставников.
   Другое дело карманник-профессионал. Он выходит на  работу  ежедневно.  Он
уверен в себе. Он знает, как определить  в  толпе  денежного  человека,  как
лучше притереться к нему, как выявить затесавшегося мента. Его пальцы  тонки
и чувствительны. Чаще всего он  работает  в  какой-то  избранной  им,  более
близкой душе манере, имеет определенную спец