. В приличном обществе принято соизмерять
свои возможности и обязательства.
   - Вы не работали учителем ? У вас хорошо получаются назидания.
   - Нет, я работал  в  другой  системе.  Уверяю,  та  работа  у  меня  тоже
получалась недурно.
   - По-моему, начинается гнилой базар, уважаемый Семен Семенович.
   - Ни в коем случае. Никакого, как вы говорите, гнилого базара.
   - Я сказал - три дня. Через три дня груз будет. Все, - хлопнул ладонью по
столу Гвоздь. - И не зли меня.  Не  надо,  -  он  наклонился  над  столом  и
вперился своим самым суровым взором в гостя.
   - Согласен, конечно, согласен, - поспешно забормотал Семен  Семенович.  -
Никаких вопросов.
   - Так бы и начинал. А не гнал бы сразу волну, - Гвоздь откинулся на стуле
и налил себе  стопку  водки,  с  удовольствием  и  некоторым  разочарованием
подумав: "Быстро сломался. А поначалу неплохо себя поставил... Дешевка".
   - Два дня, - кивнул Семен Семенович. - Два дня отсрочки. На  третий  день
груз уценится  на  двадцать  процентов.  Через  пять  дней  мы  получим  его
бесплатно.
   Гвоздь сжал кулак.
   - Слышь, фрайер дешевый, ты на кого прешь? Ты знаешь?
   - Еще бы, - улыбнулся гость. - Гвоздев Николай Николаевич,  родился  в...
Семен Семенович в  двух  словах  изложил  биографию  собеседника,  при  этом
прибавив пару подробностей, от которых Гвоздю стало зябко, - об этих  фактах
его биографии мало кто знал.
   - Умный да? Ты что, меня на счетчик собрался ставить? Никому  неизвестный
фрайер Гвоздя на счетчик - поставит?
   - Какой счетчик? - обиделся гость. - Штрафные санкции. Пени.
   - Войну хочешь ? - произнес угрожающе Гвоздь, ощущая, как его захватывает
волна холодного бешенства. - Да? Если  хочешь  -  будет  война.  Кровью  еще
харкать будете.
   - Война? О чем ты, Гвоздь? Это не война. Это мясозаготовки будут.
   - Что?!
   - Как ты меня назвал - никому  неизвестный  фрайер.  Точно  -  никому  не
известный. Зато о тебе известно все. Так что войны не будет. Будет избиение.
Постепенная зачистка. А на ваши  блатные  понятия  и  правила  нам  плевать.
Кирза, тельник, финка, да лишнее масло в пайке - в этом вы все. Какими были,
такими и останетесь.
   - Так, - Гвоздь вдруг успокоился, откинулся на спинку  стула  и  осмотрел
гостя, будто изучая  вредное  насекомое.  -  Ничего  не  знаем  о  вас?  Это
поправимо. В подвал тебя сейчас - быстро язык развяжешь. Один  пришел.  Понт
показать. Вот и поплатишься.
   - Много ты от меня не узнаешь. Это у блатных так один за бутыль  самогона
старушку придушит - на следующий день вся братва об этом знает. В порядочной
организации человек знает не больше того, что ему положено и  что  не  может
нанести урон организации в целом... Кстати, Гвоздь, я бы на твоем месте  тут
ставни поставил. Опасно окна нараспашку держать.
   Гвоздь встревоженно посмотрел в открытое окно.
   - Да не туда смотришь. На грудь свою посмотри. Гвоздь  вздрогнул,  увидев
на своей груди пятнышко от  лазерного  прицела.  Это  означало,  что  кто-то
сейчас целится в него из снайперской винтовки.
   - Спасибо за пиво. Я  все  сказал,  -  Семен  Семенович  отставил  фужер,
поднялся. - Задерживать меня не  стоит.  Вся  харчевня  на  воздух  взлетит.
Запомни - два дня. Потом еще пять. А затем ты уже нам должен деньги за  свой
товар будешь...
   Гвоздь неподвижно сидел, рассматривая свои татуированные пальцы, и  думал
о состоявшейся встрече. Как же он был прав, когда  не  хотел  связываться  с
этими типами. А ведь этот Семен Семенович прав.  Для  того,  чтобы  воевать,
нужно иметь представление, с кем. Кого отстреливать, на  кого  вести  охоту,
где  устраивать  засады  и  кого  брать  в  заложники.  Эти  же  партнеры  в
криминальном мире - величина неясная.  Жутко  законспирированная  структура,
которая напоминает о себе  только  тогда,  когда  нужно  заключить  какую-то
сделку  или  кого-то  отправить  на  тот  свет.  Гвоздь  почувствовал   себя
незащищенным. Тут шли какие-то иные счеты, чем привычные  стрелки,  разборы,
сходняки и правилки. Тут игра могла идти еще более жестокая, но, хуже всего,
без  правил.  Надо  искать  героин,  привезенный  курьером.  Или  попытаться
прикупить его на стороне - однако такую партию достать  непросто.  Попытался
состыковаться с азербайджанцами. Те из себя наивных начали строить.  Ничего,
мол, не знаем, груз отправлен. А куда делся - может, вы курьера и  грохнули,
чтобы за товар не платить. В общем, еще один разбор светит.  Так  что  товар
нужно найти во что бы то ни стало. Вручить покупателям  "порошок"  и  впредь
держаться от них подальше.
   - Зыря, - крикнул Гвоздь.
   В комнату влетел глава охраны и боевиков.
   - Ты знаешь, что меня снайпер на мушке держал! - прошипел Гвоздь. -  Твои
быки зачем нужны - чтобы массовку создавать?!
   - А где он схоронился-то? Негде, - Зыря выглянул из окна.
   - На окнах - ставни должны быть. Лучше из железа. Сученыш,  ты  нас  всех
угробишь!
   - Все сделаем.
   Гвоздь зло посмотрел на своего помощника.
   - С такими специалистами чудо, что мы еще жив! сказал он. - Только  из-за
угла стрелять умеете.
   - Не, ну не так...
   - Заглохни.

Глава тридцать пятая
ШМОН

   Расследование убийств  Соболева  и  Керимова  тормозилось.  На  отдел  по
раскрытию убийств, как всегда, продолжали  наваливаться  другие  дела.  Внук
хотел смотреть телевизор, бабушка возражала. Внук избил и задушил ее, а тело
сбросил в реку. Типичное "телевизионное  убийство".  Время  от  времени  они
случаются - в основном на почве того, кому какую программу  смотреть...  "Ты
мне на полпальца меньше налил" -  заявил  один  бомж  другому  -  удавка  из
проволоки, труп - в лесополосу. Тоже типичная история - за недолив спиртного
народу пало,  наверное,  намного  больше,  чем  в  Афганской  войне...  Мать
поругалась с сыном и влила  тому  в  водку  флакон  психотропного  вещества.
Угробив его, отравилась сама... На  пригородном  кладбище  в  свежей  могиле
нашли труп шестнадцатилетей девчонки  -  жутко  изуродованный,  с  содранным
скальпом. В тот же день взяли за это дело убийц -  двух  ее  одноклассников.
Развлекались ребята со скуки... Обычная житейская гнусь.
   Да тут еще замучили  общегородские  мероприятия.  "Арсенал",  "Мак-2000".
"Гастролер". Обещали очередной этап измотавшего каждого  сотрудника  милиции
на Руси "Вихря-антитеррора". Городским властям вновь захотелось  призвать  к
порядку приезжих.
   - Проводим рейды по гостиницам, - заявил на инструктаже начальник милиции
общественной  безопасности  УВД.  -  Нарушение  режима  проживания,  оружие,
наркотические  вещества  -  этому  основное  внимание.  В  каждой  группе  -
сотрудник угрозыска или РУБОПа, паспортной службы, бойцы ОМОНа.  Действовать
вежливо,  но  решительно.  Соблюдать  права   граждан   и   социалистическую
законность.
   По старой привычке начальник МОБ  сказал  "социалистическая  законность",
хотя давно уже нет ни социализма, ни законности, ни порядка.
   Косарев и Мартынов  попали  в  одну  группу.  Гостиница  "Восток"  вполне
оправдывала свое название. Но точнее ее все-таки было бы назвать "Кавказ".
   - Стой  здесь.  До  последней  капли  крови.  Никого  подозрительного  не
выпускай, - проинструктировал Косарев бойца ОМОНа, чье стокилограммовое тело
загородило выход из гостиницы. - Работаем по этажам. Одна группа - в  правое
крыло. Другая - в левое. Рации - на третьем канале.
   Мероприятие  проходило  уныло  и  неинтересно.  Агент  еще  вчера  сказал
Косареву, что Новокузнецкая банда, жившая в этой гостинице, сказала  "завтра
менты со шмоном заявятся" и исчезла в  неизвестном  направлении.  Косарев  в
очередной раз убеждался, что работа без  конкретной  информации,  да  еще  в
таких масштабах - дело совсем бестолковое.
   Так и получалось. Постучаться в номер, проверить паспорт, досмотреть вещи
в случае необходимости - и до свидания. Почему-то как раз  в  тот  день  все
постояльцы подобрались как на подбор вежливые и правопослушные
   - У вас на меню печати нет. Администратора сюда, - наконец нашел  к  чему
прицепиться командир группы омоновцев - бывший сотрудник ОБХСС.
   Хоть какой-то результат.  Будет  чем  забить  рапорт.  "Нарушение  правил
торговли" - звучит!
   Этаж за этажом. Номер за номером.
   - Гуляем? - спросил Косарев, открывая незапертую дверь. Можно было  бы  и
не спрашивать. Гульба была в самом разгаре. Двое кавказцев,  две  туполицых,
смазливых дивчины и скромно сидящий в углу качок собрались  в  номере.  Стол
ломился от выпивки и еды.
   - Сутенерствуешь, сынок? - спросил Косарев качка.
   - Да нет. К знакомым зашел.
   - Ага. В горном ауле вместе жили ? Как их хоть зовут, братьев твоих?
   - А чего, я помню.
   - Забирай своих матрешек и дуй отсюда, - порекомендовал Косарев.
   Качок нахмурился, недовольный тем, что  заработок  срывается.  Девочки  -
видно сразу - из интимной фирмы. Качок - охранник, который привел их в номер
и должен получить деньги, после чего оставить своих подопечных для  любовных
утех, а через пару часов (или  поутру)  получить  их  целыми  и  невредимыми
обратно.
   - Но... - решил возразить качок.
   - Не раздражай. Иначе всю твою фирму на уши поставлю.
   Парень пробурчал что-то под нос и вместе с девахами удалился.
   - Цепляете тварей всяких, а потом плачете, что вас водкой с психотропными
веществами накачивают, - сказал Косарев.
   -  Да  мы...  -  начали  оправдываться  покрасневшие  кавказцы  солидного
возраста.
   - До свидания, - Косарев отдал их паспорта и вышел прочь.
   Следующий номер. Тук-тук. Два дагестанца без отметки  о  проживании  -  в
отделение на разбор и на штраф... Следующий.
   Нет пропуска в гостиницу - в отделение... Суровая работа  для  уголовного
розыска - борьба с особо опасными уклонистами от регистрации...
   С третьим этажом покончено. Теперь на четвертый.
   - Хоть бы пару патронов, или доллар фальшивый найти, - сказал Мартынов.
   - Да брось ты., - отмахнулся Косарев. - Меньше думай о том,  как  пустить
пыль в глаза. Вечер прошел бесполезно - и спиши его.
   Группа разделилась. Пошли по номерам.  Косарев  закончил  проверку  своих
номеров и направился в конец коридора.
   Там работал старший лейтенант - участковый из местного отдела. Подойдя  к
дверям, Косарев услышал возбужденные голоса. Переговаривающиеся особенно  не
стеснялись в выражениях.
   - Ты чего, черножопый, решил за сто баксов откупиться?
   - Э, мое, клянусь хлебом. Не хотэл продавать. Сам хотэл косяк забить!
   - А кого волнует - хотел или не хотел. На хранение  тянет.  Два  года  на
парашу.
   - Нэт денег больше... Ну, двести.
   - Что? Мне, офицеру?! Двести баксов? Ты о чем? А со старшим делиться? А с
товарищами по работе? Ты чего, обезьяна?
   - Э, зачем обзываться?
   - Не нравится? А дубиной по ребрам?
   - Ладно. Бэз денег оставляешь. Триста баксов.
   - По рукам. Четыреста... , - Триста пятьдесят.
   - Уговорил...
   Косарев взмахом руки подозвал омоновца  и  Мартынова,  толкнул  дверь.  В
номере старший лейтенант держал за шкирку кавказца. На столе лежал  кулек  с
анашой.
   - Понятых, - кивнул Косарев омоновцу.
   - Э, братья, - озадаченно  посмотрел  на  пришедших  кавказец.  -  Больше
четырех сотен баксов нэт.
   - И не надо. Побереги на адвокатов, -  Косарев  завернул  руки  кавказцу,
нацепил на них наручники и засунул ему кулек в карман.
   - Э, брат, ты что дэлаешь?
   - Твои братья в другом месте, - он толкнул  кавказца  на  стул  и  кивнул
старшему лейтенанту. - Пошли, перекинемся словечком.
   Они прошли в темный холл, где стояли расшатанные  кресла  и  неработающий
телевизор за решеткой.
   - Значит, пятьсот баксов тебе? - спросил Косарев.
   - Вы о чем?
   - Двести - мало ? Надо со старшим поделиться ?
   - Я бы поделился.
   - Да-а?
   - Поделился бы, падлой буду.
   - Ты и так падла.
   Косарев ударил старшего лейтенанта в грудь, тот отлетел  на  пару  шагов.
Потом последовал оглушающий удар в лоб, и участковый впечатался в стенку.
   - Душманский прихвостень, - прошипел Косарев. - Таких гадов  четвертовать
надо.
   - Да вы... Да ты, - участковый встряхнул головой.  -  Это  так  даром  не
пройдет.
   - Не  пройдет?  -  Косарев  взял  старшего  лейтенанта  рукой  за  горло,
встряхнул, потом отпустил и перевел дыхание. - Я бы  тебя,  будь  моя  воля,
здесь бы и порешил... Можешь подать на меня рапорт.
   - Так со своими нельзя! Могу ведь и без рапорта разобраться.
   - А ты попробуй. Застрелю к  чертовой  бабушке.  Поспрашивай,  кто  такой
подполковник Косарев, если еще не слышал.
   - Да ладно.
   - Вот тебе и ладно, - Косарев ударил его резко в челюсть тыльной стороной
ладони - чтобы ничего не сломать.
   Послал на пол отдохнуть. Сплюнул, повернулся и пошел прочь.
   После операции, которая, естественно, ничего не дала, уже  ночью  Косарев
вез Мартынова домой.
   - Гниль какая,  -  сказал  Косарев,  возвращаясь  все  снова  и  снова  к
сегодняшней истории. - За рваные баксы барыгу с наркотой отпустить.
   - Подрабатывает народ, как может, - пожал плечами Мартынов. - А как можно
милиции не платить по три месяца зарплату и ждать, что она не доберет свое?
   - Иди, джинсами на рынке торгуй, если не  доволен.  Или  банк  охраняй  -
зарабатывай. Тебя в форму одели, удостоверение, оружие, власть  дали.  А  ты
баксы сшибаешь вместо того, чтобы подонков арестовывать.  Как  такого  героя
назвать? Вражина.
   - Ох, неистовый ты, Косарев.
   - Да, неистовый. Я привык полагаться на тех, с кем воюю бок о бок. Знать,
что мне прикроют спину. А эта тварь тебя за баксы продаст с потрохами.
   - Продаст. Ступивший на путь предательства  идет  по  нему  до  конца,  -
согласился Мартынов.
   - Сегодня он у наркоша баксы взял. Потом похоронил вещдоки. Потом  продал
информацию. И вот он уже на содержании у мафии и сдает всех - агентов, своих
коллег... Трудно работать, когда не знаешь, откуда ждать подвоха - от  таких
же, как ты, сотрудников или от начальства?
   - Такова жизнь.
   - Ага, - Косарев наподдал газу, и машина резко  рванула  вперед.  -  Надо
было бы Допытаться этого старлея за жабры взять как положено... Да все равно
дело бы сгорело - одна морока. Доказательств  никаких.  Хоть  рыло  почистил
ему.
   - А, понятно, почему у него челюсть распухла.
   - Мало досталось... В расход бы его пустить. По законам военного времени.
   - Да ладно, всех не пустишь. Все С черных деньги берут.
   - Ты берешь?
   - Я - нет.
   - А ребята наши?
   - Нет.
   - Значит, не все. А эта мразь в  старлейских  погонах"  берет.  Вот  я  и
говорю - по законам военного времени
   - Сейчас не военное время.
   - Ты уверен?

Глава тридцать шестая
ТАБОР ПОД ЛУНОЙ

   Стучат колеса. Мечутся по тамбуру дети. Звенят  стаканы,  и  слышится  из
купе привычное русское: "Ну,  бу-'  дем".  Пассажиры  спят,  завернувшись  в
простыни, листают книги, ведут долгие разговоры о жизни, о политике. Пылятся
пакеты и чемоданы. Лежат наверху две объемистые сумки с маковой соломкой...
   Как и обещал Михась, работа была не тяжелая.  Глазей  в  окно,  пей  чай,
трепись с попутчиками. Заливай,  что  тебе  скоро  в  армию  и  ты  едешь  в
Московскую область повидать тетушку. И присматривай за грузом  -  он  дорого
стоит.
   Сева за свою жизнь насмотрелся множество фильмов "про наркомафию.  В  них
чемоданчики с пакетами белого порошка менялись на чемоданчики с деньгами.  В
них  гремели  выстрелы,  бились  шикарные  машины,  стрекотали  вертолеты  и
обязательно  присутствовали  красивые  блондинки.   Такая   жизнь   виделась
беззаботной, интересной и приятной. Но опасной. В том,  чтобы  перевозить  в
купе товар, приятного было немного поменьше, но зато, как заверял Михась,  и
опасности ровным счетом никакой. Кому интересно проверять мальчишку? А  если
и возьмут за ухо - главное ни в чем не признаваться. Знай себе, тверди,  что
сумки передали случайные люди, а что в них - понятия  не  имеешь...  Правда,
верилось в такую простоту и легкость с трудом, но Севе хотелось верить  -  и
он верил, И чувствовал себя очень неплохо.
   - Хоть бы в Чечню не послали, - в который  раз  заводила  знакомую  песню
пышнотелая женщина лет сорока пяти. Груженая гостинцами, она ехала  к  сыну,
служившему в Москве.
   - Не пошлют, - возразил второй попутчик - очкастый, интеллигентного  вида
мужчина лет пятидесяти. - В  горячие  точки  направляют  только  с  согласия
солдат.
   - С согласия, - вздохнула женщина. - Он у  меня  шебутной.  Сам  в  армию
напросился - говорит, хочет .  испытать  себя.  А  теперь  в  горячую  точку
просится.
   - Зачем? - удивился Сева.
   - За Россию, говорит, воевать хочет, - хмыкнула женщина. - Ау меня  детей
всего двое. И мне эта Россия... Лишь бы дите живо было. Пусть кто другой  за
нее воюет.
   - И это верно, - кивнул очкарик. - А вы как считаете, молодой человек?  -
обернулся он к Севе.
   - Не хочу воевать, - отрезал Сева.
   -  Вот,  правильно,  сынок,  -  попутчица  пододвинула  к  Севе  пакет  с
пирожками. Она всю дорогу пичкала его разной снедью - он напоминал ей сына.
   - Беда с этой молодежью, - покачал головой очкастый. - На мотоциклах  как
бешеные по ночам носятся. Ансамбли эти. Наркотики.  Вот  ты,  Всеволод,  как
относишься к наркотикам?
   - Плохо, - сказал Сева.
   - Вот, есть все же нормальные ребята, - кивнул очкарик в сторону Севу.  -
Но большинство... Пропащее поколение.
   - Муж-то ездил к нему, - гнула свое женщина. - Обещал всыпать  по  первое
число. А я хочу кому-нибудь денег дать, чтобы не посылали сына никуда.  Кому
бы дать-то?
   - Это надо на месте поспрашивать, - сказал очкастый интеллигент.
   Сева слушал разговор, с готовностью уплетая за обе щеки пирожки и запивая
" Пепси".
   Пассажирский поезд тащился устало, как будто после  тяжелой  болезни,  Он
простаивал у каждого столба и останавливался  на  каждой  станции.  Как  раз
это-то и было нужно. Выгружать такой груз лучше  на  незаметном  полустанке,
где о милиции и слыхом не слыхивали, и где никто не поинтересуется,  что  же
лежит в здоровенных сумках у молодого человека. Севу должны  были  ждать  на
одной такой станции на самой окраине Московской области.
   - Стоянка - две минуты, - сообщила проводница. А Севе больше и  не  надо.
Очкарик, твердивший о  вреде  наркотиков,  помог  Севе  выгрузить  сумки,  и
покачал головой:
   - Все-таки есть еще вежливая молодежь.
   - А мой...Как пошлют  в  Таджикистан...  -  опять  за  охала  женщина,  и
разговор пошел по очередному кругу...
   Поезд начал набирать скорость, а Сева остался стоять посреди  перрона  со
своей поклажей.
   Так он простоял минут пятнадцать. Растерянность .была готова перерасти  в
отчаяние. Один. В незнакомой местности. С грузом маковой соломки, за который
в случае чего, с него пообещали снять шкуру и достать из-под земли. И никого
из встречающих. Севе захотелось заплакать. И действительно слеза навернулась
на глаз. - Кого ждешь? - спросили за спиной.
   - Алеху Ждана, - произнес условленное имя Сева,  увидев  плотного  хорошо
одетого  с  ртом,  полным  золота,  цыгана  и  худого  в  кожанке   русского
белобрысого мужчину.
   - От Михася?
   - Ага.
   - Поехали...
   Такой  груз  не  должен  концентрироваться  в  одном  месте.  Его   сразу
раскидывают по барыгам. А те отдают его уличным торговцам. Путь этой  партии
маковой соломки был точно таким же.
   - Два дня перекантуешься и обратно поедешь, -  сказал  цыган.  -  Тоже  с
посылкой.
   - Ладно. А где жить?
   - Найдем.
   И нашли...
   Сева изумленно взирал на  открывшееся  ему  зрелище.  На  широкой  лесной
просеке  вырос  целый  поселок  -  несколько  брезентовых  палаток,  десятки
странных строений, сколоченных из фанеры, реек, обклеенных плотной  бумагой,
покрытых полиэтиленовой пленкой,  которой  прикрывают  парники.  На  кострах
варилась  еда,  в  лужах  плескались  голые  дети,  которые  были  абсолютно
нечувствительны к утренней прохладе. Цыганки суетились по хозяйству,  совсем
е