не в счет,  ибо ему  исполнилось едва три  месяца. Так  вот, ни в одном я не
нашел   единомышленника,   ибо   я   придерживаюсь   системы   средневековой
южноевропейской кухни, которая...
     В бессильной тщете отыскать эпитет к упомянутой кухне он развел руками,
и  Варвара подумала, что  его горбоносый хищный профиль,  бесцветные кудри в
едином  ансамбле  с  отвислыми  усами  и  холодный  блеск   чуть  выкаченных
зеленоватых глаз  больше  подходили  бы  изголодавшемуся кормчему  северного
драккара, нежели пресыщенному и утонченному потомку Гаргантюа.
     - И  все-таки я оставляю  за  собой  право  пригласить вас  на  печенку
молодого  оленя,  когда высокочтимое  начальство  передаст мне  лицензию  на
кухонные поставки, не вполне объяснимо присвоенные уважаемым Лероем. Я сочту
за честь напомнить о своем приглашении. А что вы делаете сегодня вечером?..
     Но  Варвара  уже  не  слушала его.  Утренний  ужас,  отступивший  перед
пестрыми впечатлениями от нового  места - и  не  просто места, а первой в ее
жизни  незнакомой  планеты,   -  обдал  ее  липким   густым   жаром.  Олень.
Король-олень, выметнувший свое угольно-черное тело  в бирюзовую прозрачность
горного утра...
     Как могло забыться такое?
     И совсем по-иному зазвучали в памяти восторженные слова Кони:
     "Наша Степушка - это  сплошная сказка, без конца и без начала,  так что
каждый открывает ее на  своем месте и  читает по собственным  способностям".
Да, вот тебе и сказка. Вернее, вот тебе и твое место в ней...
     Она круто повернулась и, рискуя показаться крайне невежливой, нырнула в
тень  зеленой галереи, причудливыми уступами бегущей вниз навстречу  шуму  и
запаху тамерланского моря.
     Она с разбегу выскочила на узенький пляж и остановилась.
     Пляж воображения не поражал. Перед нею лежала бухта, ограниченная двумя
далеко выдвинутыми в  море  горами; левая, благодаря  причудам выветривания,
казалась средневековым замком, правая, порядком обезображенная метеостанцией
с грузовым  фуникулером, не вызывала никаких романтических ассоциаций. Узкая
дуга  галечника  пестрела  под  ногами.  Слева  над  нею,  на  монолитной  и
подозрительно  ровной  плите,  расположились три ангароподобных  сочлененных
корпуса  биолаборатории.  Виадуки  стрельчатых  пирсов  уходили  от  каждого
корпуса прямо  в  море. Похоже, что ни  прибоя, ни штормов здесь не боялись.
Впрочем,   гряда  темно-рыжих   голых  островов,   с   различной   четкостью
просматривающихся вдали, должна была  ограждать  бухту от шалостей  здешнего
Нептуна.
     И  снова Варвара подивилась  тому,  что ни  сама бухта,  ни  внутреннее
чутье, которому девушка привыкла доверять как слуху  или зрению, не подавали
сигналов тревоги  - а она ждала этого сигнала  с  особенным  страхом  именно
сейчас, когда  до воды  остался  всего  один  шаг. Море, небо,  скалы  -  не
прозвучит  ли предостерегающее:  "Стой,  ты  ведь не на  Земле!"  Нет.  Тихо
кругом.
     Бесшумно  погружая  ступни  в  тепловатую воду,  она  вошла в  море. По
колено.  По пояс.  Вода  была какая-то  нейтральная, не  враг и не  друг. Из
глубины тянуло и осторожной медлительностью придонных ползунов,  и плескучей
резвостью  кого-то сильного  и сытого.  Сонные  золотистые  искорки  - не то
кусочки янтаря, не то плавучие икринки  - мерцали неподалеку, метрах в трех;
Варвара потянулась  к ним  - не то  растворились, не то  ушли  в  глубину. А
поодаль опять заискрились. Ну не все сразу...
     Больше озираться  она  просто  не  могла.  Море  тянуло,  словно и  оно
соскучилось  по ней.  Тело  привычно вошло в экономный,  естественный  ритм.
Метров пятьсот - и обратно. Ну шестьсот...
     В бок легонечко поддали. Варвара изумилась  и  на всякий случай пошла в
глубину - надо же хорошенько разглядеть того,  кто к  тебе пристает.  У себя
дома она настолько привыкла, что из любой массы купающихся дельфины выбирают
именно  ее, что нисколько не удивилась и  тут, тем более что и прикосновение
было  знакомым, точно в  бок тебя  ткнули галошей. Она  узнала его сразу  по
многочисленным рисункам и снимкам, чуть ли не в первую очередь переданным на
Большую Землю, - это был аполин, и  не  очень крупный  -  значительно меньше
касатки,  с  удивительной длинной шеей, делающей его похожим на плезиозавра.
Поглядывая на  нее небольшим поросячьим глазком, он  ходил кругами над купой
сиреневых  водорослей и как-то по-собачьи  дружелюбно вилял  хвостом. От его
движений  из зарослей  выметывались разнокалиберные рыбки,  и он внимательно
выбирал ту, что поупитаннее.
     Наконец выпорхнуло нечто радужное  - Варвара не сразу признала морского
фазана,   редкой  красоте   которого   в   атласе  Сусанина  было   отведено
предостаточно  места. Аполин  цапнул красавца  поперек  живота,  впрочем  не
повредив шести кружевных плавников; подлетел к девушке,  галантно переместил
добычу из пасти в правую клешню и неловко преподнес свой дар.
     - Спасибо,  -  сказала она. Пузырьки воздуха вырвались  у нее при  этих
звуках, и аполин испуганно шарахнулся в глубину. Трусишка...
     Варвара вынырнула  на поверхность,  легла на  спину и резким  движением
подбросила фазана вверх.  Плавники затрепетали,  слились  в  единое радужное
сияние, словно на воду медленно  опускалась причудливая японская  игрушка, а
потом  рыбка сложила свои плавники и  крошечной торпедой без всплеска ушла в
глубину. Да, зрелище было редкостное, жаль, камеры с собой не захватила.
     Аполин, вероятно, обиженный,  что его подарком пренебрегли,  больше  не
показывался,  и девушка без  помех проплыла  метров  четыреста.  Оглянулась:
белые  полукружья  лабораторных  корпусов  выглядели   изящно  и  совершенно
безлюдно; остальной поселок  утопал  в пятнистой растительности -  оливковое
вперемешку  с  пурпурным. Ей хотелось, конечно,  размяться по-настоящему, но
вдруг на берегу забеспокоятся... Варвара повернула назад.
     Но через несколько взмахов совсем  еще не уставших  рук она скорее даже
не  услышала, а  почувствовала,  что  ее догоняют. Изрядная  стая аполин шла
весьма  странным  образом: в  середине  группировалось  несколько  животных,
двигавшихся плавно и  неторопливо,  зато все  остальные  являли собой  самый
беспорядочный  эскорт, который носился и взад, и вперед, и по кругу, нередко
совершая  трехметровые  ориентировочные  прыжки.  Как  только  они  завидели
Варвару, к ней устремилось сразу пять или шесть крупных самцов, отличающихся
ярко-лиловой  полосой  вдоль хребта. Все  они  были гораздо больше,  чем  ее
давешний знакомец,  и  тем  не  менее, явно не  соизмеряя  свои  габариты  с
достаточно  изящным  телом девушки,  они повели  себя  по  крайней мере  как
старинные  и довольно  развязные  друзья -  один даже пристроился  рядышком,
задрал хвост и легонечко хлопнул им девушку по спине.
     - Но-но,  полегче, -  сердито крикнула Варвара, -  а то  еще утопите по
простоте душевной...
     Топить  они ее, естественно,  не  собирались,  но  явно  направляли  ее
внимание   на   центральную    группу,   которая   осторожно   несла   нечто
зеленовато-бурое и бесформенное. Не  иначе,  как решили преподнести еще один
дар из морских глубин!
     Аполины приподняли этот зеленый тючок над поверхностью воды, на Варвару
пахнуло мерзким запахом  прелых  водорослей, и вдруг она увидела перед собой
растерянную щенячью  мордочку с  подрагивающими вибриссами. Это  был детеныш
ламантина...  нет,  пожалуй, кого-то покрупнее,  но  неважно,  кого  именно,
главное,  он совершенно очевидно был новорожденным, и по мутноватой пленочке
на глазенках нетрудно было догадаться, как ему плохо.
     - Да  держите же  его, держите! - Варвара протиснулась между скользкими
тушами  аполин и приподняла мордочку звереныша как можно  выше, и аполины по
мере  сил  и понимания подставляли свои диковинные  плавники-клешни, помогая
ей.
     Звереныш забился, хлебнул воды и заперхал.
     - Э-эй, на берегу!  - отчаянно закричала Варвара. - Да  кто-нибу-у-удь!
Сусанин!
     Из  крайнего павильона вылетела незнакомая фигура,  скатилась  по пирсу
вниз, шлепнулась в крошечную  лодчонку и издала  неопределенный клич. Тотчас
же три аполина ринулись к  нему,  подхватили какую-то сбрую, свешивающуюся с
борта, и потащили  навстречу Варваре со  скоростью, которой позавидовал бы и
неплохой катер.  По  мере того как сей своевременный спасатель  приближался.
Варвара рассмотрела,  что одет он в стандартный  халат, наброшенный прямо на
алые кардинальские  плавки, бос, бородат и  прекрасен в степени, для мужчины
прямо-таки недопустимой. "Ну вот и погибель моя", - сказала себе Варвара.
     - Зелененький, - с тихим восторгом пробормотал бородатый Антиной. - Ну,
давайте, давайте...
     Он  свесился  с  кормы,  запустил  руки   в  воду;  звереныш   отчаянно
трепыхнулся и принялся тыркаться в намокший белый рукав.
     - Ах ты, дурашка, думаешь, если белое,  то обязательно мамино  брюхо? -
Он  засопел и принялся  втаскивать увесистого малыша в лодку. - Тяжеленький,
килограммов на сорок...
     Он снова издал переливчатый птичий звук, только уже другой тональности,
и аполины  повлекли лодку к берегу. То, что  Варвара оставалась  в окружении
целой   стаи  похожих  на  плезиозавров  морских  чудищ,  его  нисколько  не
волновало.  Лодка  ловко  прилепилась  к  пирсу,  он  вылез  и  засеменил  к
распахнутым дверям биолаборатории, неловко прижимая "зелененького" к животу.
     -  Похоже,  что  за  меня  тут переживать не будут, -  сказала  Варвара
аполинам. - И правильно сделают. Так что поплыли!
     Она выбрала направление на ближайший остров - это было километра четыре
с половиной, так что если пройти  всю дистанцию в хорошем темпе,  то можно и
поразмяться  после нудного сидения в каюте, а  потом еще и  в грузовике. Она
пошла  классическим   кролем,  который   у  нее  был  доведен   до   предела
элегантности, но у аполин,  видимо, отсутствовало  эстетическое  восприятие,
потому  что  они  без  особого  восторга  проводили ее  туда и  обратно,  не
приближаясь  к ней на  длину прыжка, но  и  не теряя из виду. Варвара пожала
плечами  - легонько, дабы не выйти из ритма.  Обогнула  рыжий столпообразный
островок,   шелушащийся  лишайником   и   окольцованный  исчезающим  при  ее
приближении  плавучим  точечным янтарем. Повернула назад.  Хватит на сегодня
впечатлений. И разбираться с медовыми пузырьками, и налаживать дружественные
взаимоотношения  с вольным  братством аполин будем  завтра.  Сегодня  -  еще
встречи с сотрудниками.
     Аполины, по всей видимости, рассуждали аналогично, потому что, проводив
девушку до  берега, они равнодушно  вильнули хвостами и отправились по своим
делам, не прощаясь.
     На Большой Земле ее дельфины такого себе бы не позволили...
     Когда  она  выползла,  наконец,  на пляж, тело  изнывало  от  блаженной
усталости.  Теперь  с  полчасика  поваляться  бы...  Только  сначала  выжать
купальник, а то время к вечеру и отнюдь не жарко.
     Варвара   огляделась,  примериваясь,  под   какой  обрывчик   или  пирс
сподручнее забраться,  и  в  каких-нибудь  ста  метрах  от  себя увидела  то
загадочное  существо,  которое  в пресловутом  атласе  Сусанина  именовалось
"асфальтовой обезьяной".
     Девушка удивилась.
     Во-первых,  секунд тридцать назад  на этой  прибрежной полосе абсолютно
никого не  было, а обрыв, подымающийся от галечника к пятнистому кустарнику,
составлял метров пять.
     Во-вторых, на территории, ограниченной  Древней стеной,  никаких  диких
животных не  должно  было  находиться.  Во  всяком  случае,  по  собственной
инициативе они сюда не забирались. Никогда.
     В-третьих, эта особь не была  голой: тело  покрывала великолепная бурая
шерсть, вот  только  на  груди  сиял удивительно  правильный серебряный круг
величиной с тарелку.
     Обезьяна стояла на самой черте прибоя, свесив тяжелые лапы и с какой-то
безнадежностью глядя в морскую даль.
     Несомненно,   Варвара   углядела   бы   и   другие  особенности   этого
двухметрового  меланхолика  -  хотя бы  то, что бронзово-бурое тело  гиганта
опоясывают   такие  же  коричневатые  шерстяные  плавки,  но  она   невольно
проследила за взглядом  этого  удивительного существа -  и  оцепенела: между
скалистыми островами, сверкая на солнце золотой чешуей, точно резвящийся уж,
вольно и плавно бороздил морские воды настоящий водяной змей.
     -  Ну,  это  уж  слишком  для  одного  дня!  -  сказала она и принялась
натягивать комбинезон прямо на мокрый купальник.

x x x
     "Майское дерево", к  дубу, как она и подозревала, отношения не имеющее,
было щедро украшено  бумажными цветами, пестрыми полосками шелка, надутыми и
раскрашенными  лабораторными перчатками  и  одним  зеленым  ленивцем средней
упитанности.  Неопытный глаз мог бы  принять его  за  игрушку или чучело, но
Варвара, бывалый таксидермист, сразу определила, что он жив-здоров.
     Между тем ее окружили все жаждущие получить последние новости с Большой
Земли. Сусанин, неожиданно элегантный в черном не летнем костюме, представил
ее собравшимся как "нашего нового  радиооптика -  очаровательного, но крайне
немногословного".  И  Варвара  тут же  подтвердила  правильность  его  слов.
Обстановка праздничного стола  не располагала к разговорам о работе, но всем
хотелось услышать о своих друзья  и близких, оставшихся на далекой родине; к
досаде окружающих, девушка не припомнила ни одного общего знакомого. Поэтому
толпа любопытны тут же отхлынула от нее, и центром внимания  и шума сразу же
сделалась блистательная Кони, рядом с которой можно было углядеть и Сусанине
и бородатого  красавца, повелителя  аполин, и всех  троих космолетчиков. Все
они  располагались   на  противоположной  стороне   кольцеобразного   стола,
замкнувшегося  вокруг  Майского  Дуба.   Стол  был   застелен  разномастными
скатертями и заставлен самой разнообразной посудой, включая и лабораторную.
     Между тем  по тому  как все  принялись торопливо  рассаживаться,  стало
ясно, что  прибыло  начальство.  Возле Варвары  остался  один  юноша,  почти
мальчик,  потому что аскетическая худоба отнимала у него  добрых  пяток лет,
которыми  обычно  так  дорожат  в  его  возрасте.  Он  все  допытывался,  не
передавали  ли  для  него  годовой  комплект "Галактического  следопыта",  -
Варвара о  таком  не  помнила,  но обещала  порыться  в багаже. Она  еще раз
оглядела стройную фигурку в оливковой рубашке - покрой и размер на удивление
совпадали с  той, которую  ей  доставил киб. Да, похоже было,  что хозяин ее
вечернего туалета определился; но вот запонки, тоже найденные  ею  на диване
рядом  со снежнокрахмальным заказом, были  явно  не мужские  - тонкие  срезы
великолепнейшего лабрадорита,  отливавшего глубокой  лазурью, были скреплены
причудливым захватом из серебряных птичьих лапок. Подарок Кони?
     Тогда надо не забыть ее поблагодарить.
     -  Кстати, - не слишком громко обратилась она к юноше, -  а как  полное
имя Кони? А то мне как-то неудобно...
     - Консуэло,  но  она  этого  не  любит.  Идемте-ка к столу. А  мое  имя
Теймураз, и я очень не люблю, когда меня зовут Темрик.
     Варвара  молча  кивнула,  усаживаясь  от него  справа.  Место по другую
сторону от нее осталось пустым.
     Все еще немножечко подождали, затихая, и  тут появились сразу две пары:
одна - в  традиционном свадебном наряде,  другая  -  более чем  запросто и с
орущим  младенцем,   вероятно,  первым  малышом,  появившимся  под  золотыми
небесами Тамерланы.
     Чету   с   отпрыском  приветствовали   даже  более   восторженно,   чем
новобрачных. На  столе появились пузатые бутылки, покрытые пылью  и какой-то
бутафорской  плесенью.  Поплыл  сказочный,  но  уже  знакомый по  космодрому
малиновый запах.
     Ленивец на дереве проснулся и принюхался.
     Варвара наклонилась к уху своего соседа:
     - А разве на Тамерлане не действует сухой закон?
     - На нашей Степухе действуют все законы  дальних планет, и перед вами -
сок  ежевики.  Но  главное, не называйте этот  шарик Тамерланой.  У нас  это
считается дурным тоном.
     Бокалы зазвенели, и Варвара, естественно, приготовилась услышать первый
тост,  обращенный к виновникам торжества, но  за полтора года  существования
колонии здесь уже установились четкие и незыблемые традиции.
     - За нашу Степаниду! -  проговорил кто-то на той стороне стола,  и хотя
его  негромкие  слова  едва  были слышны, все  встали  и  наклонили  бокалы,
проливая несколько капель на землю.
     Что  поразило Варвару  более  всего, так это серьезность, с которой был
совершен  сей  языческий обряд. Она  искоса глянула на Теймураза  -  он тоже
прошептал  несколько слов на незнакомом и, вероятно, древнем  языке и капнул
соком себе на брюки.
     Девушка поймала  себя на том, что  ей  совершенно  не хочется следовать
общему примеру. 
     - Ваша очередь! - шепнул ей Теймураз.
     - Я пока воздержусь,  - так  же  шепотом отвечала она. - Для  меня  это
как-то неорганично...
     Юноша посмотрел  на  нее  примерно так же, как  полчаса назад она  сама
глядела на морского змея.
     Но кругом закричали, зазвенели, двинулись в обход стола к новобрачным с
протянутыми бокалами; перекрывая общий  гвалт, возопил отпрыск Пидопличко и,
вероятно,  произвел  еще какое-то решительное действо,  потому  что раздался
звон разбитой посуды и единодушное "к счастью, к счастью!..".
     Варвара, насупившись, жевала  какую-то душистую  травку с майонезом,  в
которую  были  зарыты крошечные  крутые яички, вероятно  черепашьи.  Кому  к
счастью, а кому и не  очень.  Сейчас  бы сидеть где-нибудь  на стене, свесив
босые ноги, и принюхиваться к прелому вечернему духу  прибрежных зарослей, и
только  теперь, когда солнце  стало  по-вчерашнему  желтым,  а ближние  горы
словно окатило  кофейной гущей, потихонечку вживаться в  то, что ты все-таки
не на  Земле и это надолго. Дневное знойное  марево  сгустилось, обернувшись
хорошо  взбитыми предзакатными облаками,  и  небо  сразу стало  много  ниже,
словно все происходило уже в торжественном зале, где до изжелта-зеленоватого
свода рукой подать, и от него время от времени отделялись блестки-шелушинки,
падающие вниз так неспешно, как  будто они делали это  не из уважения к силе
тутошнего тяготения, а исключительно по собственному капризу...
     Но  в  геофизических  описаниях Земли  Тамерлана  Степанищева  ничего о
подобном явлении не говорилось.
     Варвара облизала  вилку, тихонечко постучала ею по  рукаву  Теймураза и
скромно указала вверх.
     - Внимание, небо!!! -  крикнул он,  срывая голос, и в тот же миг завыла
сирена.
     За долю секунды все были на ногах.
     В стороне Амбарной площади что-то крякнуло, как распахивающийся сундук,
засвистело,  и   по  крутой  параболе  пошел,   расправляя  куцые  крылышки,
автоматический  зонд.  За кустами что-то  недружелюбно  лязгало;  осьминоги,
подобрав бурдюки, проскакивали по касательной мимо Майской поляны и ныряли в
парковую зелень. Безмятежное  спокойствие хранил один полусонный ленивец, на
котором не дрогнул ни один зеленый волосок.
     Что  же  касается первенца планеты, то он,  воспользовавшись  тем,  что
родители переключили внимание с него на вечерние небеса, вцепился в скатерть
и сдернул ее  на землю со всем  содержимым, сопровождая сей агрессивный  акт
победным воплем.
     А с  близкого небосвода, мерно  покачиваясь, падали на землю гигантские
медузы.  Сейчас  они   не  казались  уже  золотыми,  а  призрачно   отдавали
изжелта-розовым, как  лепестки чайной розы. Пока об  их размерах было трудно
судить, к тому же  создавалась иллюзия, будто они растут по мере приближения
к  земле. Правда,  не совсем к  земле -  упасть они  намеревались  в море, и
Сусанин рявкнул: "Биосектор, за мной!" - и первый помчался к пляжу. В первую
секунду  Варвара  даже  обрадовалась:  вот  ведь  удача,  сразу  можно будет
познакомиться со всем своим сектором, но не  тут-то было - с места сорвались
абсолютно  все  сто  шесть