утратил  какой-то внутренний стержень,  и, весь
изломавшись,   судорожно  раскидывая  ноги  и  конвульсивно  мотая  головой,
пролетел в каких-нибудь двух метрах  над Варварой и с жутким грохотом рухнул
у правого борта головной машины.
     Варвара спрыгнула с подножки и  остановилась:  подойти к ЭТОМУ у нее не
хватило духа. Подбежали  летчики;  шофер суетился, наклоняясь,  отскакивая и
отчаянно  жестикулируя. Потом все  выпрямились  и  замерли, наклонив головы.
Сзади к Варваре подошел еще кто-то, из  последних машин, тоже замер, так что
и дыхания не было  слышно. Шофер первым встряхнулся, безнадежно махнул рукой
и  полез к себе  в  кабину. Летчики  отошли  в  сторону,  головной  грузовик
внезапно  взревел и начал пятиться, занося задние колеса влево. Теперь перед
Варварой  целиком открылось то, чего она так не хотела  видеть: бесформенная
угольная туша  и фарфоровые брызги рогов... Грузовик фыркнул, притормаживая,
бампер со скрежетом развернулся и превратился в сверкающий бульдозерный щит.
Девушка закусила губы  и резко повернулась  к тому,  кто  подошел  сзади, и,
задохнувшись, замерла, забыв в этот миг даже про своего оленя.
     В шаге от нее высилась двухметровая асфальтовая горилла.
     Она была точно такая  же,  как в  каталоге  Сусанина: зеленовато-серая,
бесшерстная,  тупо  уставившаяся  в  одну точку. Варвара осторожно повернула
голову, глянула через плечо на летчиков; те стояли в  тени, у самой стены, и
удрученно, но  без  малейшей  тревоги  наблюдали  за  происходящим.  Видимо,
отталкивающая образина была для них не в диковинку.
     Бульдозерный блок грохнул о дорожные плиты, и каменная масса, спеченная
плазменным  путеукладчиком, ответила,  глухим скрежетом. Словно  разбуженная
этим звуком, обезьяна качнулась,  мерно зашагала вперед, и девушку  едва  не
задела  ее массивная лапа. Варвара  профессионально насторожилась: привыкшая
чутко улавливать специфику движения  каждой лесной твари, она  почувствовала
что-то противоестественное, и эта неестественность  была не сопоставима ни с
кем из зверей.
     Ей показалось, что мимо проплыла тугая, серая... пустота.
     Варвара встряхнулась, отгоняя наваждение и призывая на помощь все, чему
ее учили в лаборатории  экспериментальной таксидермии, и  в первую очередь -
здравый смысл. Объяснение  аномалии тут же нашлось: у этой зверюги абсолютно
отсутствовали дифференцированные  мускулы. Вероятно, их  попросту скрадывала
невероятной толщины  жировая  прокладка, недаром  в  приложении  к  каталогу
Сусанин  писал, что, в отличие  от  своих земных  собратьев, эти гориллы  не
реагировали на усыпляющие ампулы.
     Между тем  обезьяна, почти не нагибаясь, обхватила оленье тело за шею и
без малейшего усилия поволокла вперед свою многопудовую  ношу.  Одной лапой,
между прочим. Дойдя до широкой трещины, она принялась так же деловито и  без
видимого напряжения заталкивать  оленью  тушу  туда.  За  трещиной начинался
обрыв,  откуда послышался треск ломающихся сучьев, скрежет кости по камню, -
и  все  бесследно исчезло;  только  бурая, мгновенно запекающаяся на  солнце
полоса перечеркивала дорожные плиты. Обезьяна наполовину влезла в щель  - не
то  меланхолично следила за падением  оленьего  тела, не то  раздумывала, не
исчезнуть ли  и ей  в том же  направлении. Она стояла  бы  так еще долго, но
откуда-то из-под машин послышался визг, посвистывание и топоток.
     - Не двигайтесь! - встревоженно крикнул штурман Варваре.
     Предупреждение, собственно  говоря, было  излишним:  инстинкт охотника,
явно  не исчезнувший в  ее  генетической  памяти  под давлением цивилизации,
подсказывал,  что следует  затаиться, хотя и сейчас  она  не  чуяла  никакой
опасности для себя.
     Визг и  топотанье принадлежали целой стае крупных, почти земных сурков,
которые  вынырнули  из-под  грузовиков и  энергичной  иноходью устремились к
обезьяне. Они облепили ее задние ноги, повисли на  передних лапах,  и было в
их суетне что-то забавно-трогательное, что-то от  взаимоотношений  птенцов и
птичницы-кормилицы. Обезьяна  попятилась, стараясь  не  раздавить  ненароком
нахальных  приставал,  кого-то  погладила,   потрепала   по  шерстке,  потом
развернулась, точно линейный  корабль среди лодчонок, и флегматично зашагала
обратно, к хвосту колонны, а сурки торжествующе свистели и старались куснуть
ее за пятки.
     Временами им это удавалось.
     Странная компания достигла последней машины, провожаемая настороженными
взглядами людей, просочилась между контейнером и стеной и  исчезла в глубине
тоннеля. Если бы не чудовищная,  нелепейшая трагедия, разыгравшаяся на  этом
самом  месте десять минут назад, можно  было бы помереть  со смеху. Но никто
даже  не улыбнулся - летчики облегченно  вздохнули и разом  кивнули Варваре,
словно они все  время  опасались, не сделает ли она чего-то недопустимого. И
снова  все  невольно  взглянули  в сторону  расщелины, к  которой вел бурый,
шелушащийся на солнце след.
     - Ну долго вы там?.. - крикнул шофер из своей кабины. Летчики  медленно
пошли  к  нему.  Приглушенные  было  моторы ожили,  и  колонна покатилась  с
перевала,  виляя  по серпантину  и нацеливаясь прямо в  циклопические ворота
Пресептории.

x x x
     На первом этаже что-то громыхнуло, и Варвара  торопливо сбежала вниз по
винтовой  лесенке. Так и есть  - посреди  прихожей высились два  контейнера,
напоминающие здоровенные пластиковые чемоданы. Кибы, значит, постарались.
     Произошла  небольшая  ошибка,  и  нужно  было  ее  побыстрее исправить.
Девушка выскочила на крыльцо и  услышала голос своего  шофера. Ей и всего-то
надо было спросить, в какой стороне Амбарная площадь, но желания объясняться
с этим  нахалом,  с одинаковым мастерством  владеющим как  баранкой,  так  и
жердью, у нее не возникло. Она хотела повернуть назад, но тут прозвучало имя
загадочного  деда  Лероя, да еще и в  связи  с непонятной гибелью оленя. Она
невольно задержалась на пороге.
     - ...это в  чистейшем виде  синдром  Лероя,  ошибиться я не мог. Но вот
вопрос:  откуда?  До  сих  пор  этот  синдром  возникал только  тогда, когда
животное  успевало  привязаться  к  человеку. А этого  ведь  никто  даже  не
погладил...
     На  душе  у  Варвары   стало  муторно,  заскреблись  невидимые  коготки
подозрения в собственной вине.
     -  Видно, уродился  таким привязчивым... И  что, хорош  был? -  спросил
удивительно полнозвучный женский голос.
     Варвара вытянула  шею,  пытаясь  заглянуть за угол,  но увидела  только
легкий край сиреневого платья.
     - С ума сойти, до чего хорош!
     И в словах этого парня была такая искренняя боль, что Варвара чуть было
не простила ему все его грехи.
     - Метра два в холке, рога  -  еще полтора  и чуть ли не светятся; одним
словом, иллюстрация к легенде о Губерте, покровителе охотников.  Я  сам чуть
не заплакал.
     - Вот уж  в это трудно поверить... Ты -  и слезы! А к зверюге надо было
вовремя применить строгие меры, вплоть до...
     - Да применил я, еще на космодроме. Видно, мало. Только рядом мой новый
молодой специалист стоял, смущал меня.
     - Ну и как сей молодой специалист?
     -  Да  крепенький.  Впрочем,  сама увидишь. Смугленькая, усатенькая,  в
штанах и ножик на поясе.
     - Какой еще ножик? - изумилась сиреневая.
     - Столовый, надо полагать.
     Этого Варвара стерпеть уже не могла.
     -  Извините,  - сказала она, спрыгивая с крыльца, -  где  я смогу найти
свой багаж?
     -  Личный багаж я  велела  отнести  на  вашу  половину,  -  проговорила
обладательница миланского контральто. -  Разве вы не видели? Но прежде всего
давайте познакомимся: Кони.
     Рука у нее была  полной, но  удивительно легкой.  И все ее большое тело
напоминало три легких шара, подымающихся друг над другом.  Идеально  круглое
лицо, обрамленное черными волосами. Круглые брови, круглые глаза. Совершенно
непонятно, каким образом вся эта геометрия создавала  впечатление редкостной
и яркой красоты. Шемаханская царица средних лет, да и только.
     - Варвара, - намеренно скупо представилась девушка.
     - Вот и прекрасно, Варюша...
     - Варвара. Не терплю нежностей.
     - Тогда мне будет с вами трудновато: я - человек нежный.
     -  Не  обращай на нее  внимания, Кони, - вмешался наблюдавший  за  этой
сценой шофер. -  Это просто маленькая мохнатенькая кобра. Подарок судьбы мне
персонально.
     -  Ну,  с  судьбой мы  как-нибудь  договоримся,  -  не без  высокомерия
обронила Варвара, - тем более что она определила меня в биоэкспериментальный
сектор,  а не в  автохозяйство. Так что постараюсь, чтобы наши судьбы впредь
не пересекались.
     - Ну, я ж сказал тебе, Кони, - сколопендра...
     - Кстати, сами вы мне до сих  пор не  представились. Если  при этом  вы
проявите столь же глубокие познания в энтомологии...
     - Деточка, я - Сусанин, ваше непосредственное начальство. Хватит с  вас
энтомологии на первый случай?
     "Нет, надо было мне оставаться на Большой Земле, - с отчаянием подумала
Варвара.  - Там  бы я сейчас попросту удрала. А куда, спрашивается, я денусь
тут?"
     Но луноликая Кони спасла положение.
     - Чего-то я недопонимаю, - развела  она  кисейными рукавами. - Эта юная
строптивая дама - радиооптик. Зачем она тебе?
     - Потому что она,  по  совместительству,  и долгожданный  чучельник,  и
специалист в  практической  голографии. То, что я и просил. Но к  сожалению,
она не дед, как я надеялся.
     - Так вы  действительно таксидермист? - былая нежность во взгляде  Кони
сменилась настороженным любопытством.
     - Действительно.  - Варвара уже привыкла к  тому, какие эмоции вызывает
ее  достаточно   экстравагантная   профессия.  -   Мне  предстоит  создавать
зоологический   музей   Земли   Тамерлана   Степанищева  -   голографические
экспозиции, чучела, муляжи...
     -  Варюша, все  это завтра! А сегодня  вы  прибыли удивительно кстати -
прямо на праздник,  а они у нас так редки! Переодевайтесь, и в шесть  вечера
прошу  быть за общим  столом.  Да,  забыла  предупредить:  мы накрываем  под
Майским Дубом.
     Варвара  мысленно представила  себе  атлас растительности  Тамерланы  -
ничего похожего на дуб там не наблюдалось.
     - Хорошо, -  сказала  она,  - но все-таки  называйте  меня Варварой.  А
переодеваться мне не во что, в тех контейнерах, которые  доставлены ко мне в
домик, мои  роботы.  Поэтому  меня  и  интересовала  Амбарная площадь,  куда
сгрузили остальное.
     - Ой, бедная вы моя, боюсь, что в эдакой свалке вы так быстро ничего не
отыщете! Впрочем, новичкам везет.
     - Кони, - проговорил Сусанин обычным  своим деловым тоном, в котором не
было места  шутливым интонациям.  - Проводи  молодого специалиста, а то ей и
так  хватило  местной  экзотики:  мандрила  асфальтовая,  молнии  шаровые...
Сполохов не хватает.
     - Вчера,  когда вы сели, над перевалом такое воссияло! Девушка невольно
припомнила  переливчатое  зарево,  выросшее  за  горами в ответ на  ракетную
пальбу, но промолчала.
     - В янтарную  лужу мы еще  влезли, перед самыми воротами Пресептории, -
продолжал  Сусанин. -  Так далеко эта живность еще  ни разу не заползала. Я,
как мы только въехали, осмотрел колеса - ни малейших следов...
     - Осмотрел или провел анализ?-встрепенулась Кони.
     - Ну  ты  и вопросы задаешь!  Проанализировал.  И  снова подумал: уж не
мираж ли? Ведь ни единого следа, ни клеточки! Подозреваю, что даже ни единой
молекулы... Знаешь, есть идея: если в качестве ловушки приспособить...
     - Постой, Жень, -  Кони глянула  на  Варвару,  с тревожной  пытливостью
старавшуюся понять,  о  чем  идет  речь,  и  мгновенно вернулась  к  прежней
пленительной беззаботности. -  Ну, не будем же мы решать эту  проблему прямо
тут, на улице!  Тем  более что  перед  нами сейчас более актуальная  задача:
добыть  для  Вареньки вечерний туалет. Тут уж, прости, Сусанин,  не до тебя,
встретимся  под  Дубом.  Итак,  бежим  на Амбарную  -  если  контейнеры  уже
разобраны, то это здорово усложнит поиски, если же нет...
     И она  потащила девушку  за  собой  со скоростью,  которую  трудно было
ожидать  при  ее комплекции  вкупе с высоченными  трехгранными, как  стилет,
каблуками.  Прямая улица, образованная двумя рядами  одинаковых  двухэтажных
коттеджей, наводила на  мысль о том, что база  была  рассчитана  на  гораздо
большее  число  людей,  чем  работало  здесь   сейчас,  и  Варваре  еще  раз
припомнился вопль сусанинской души: "Специалистов, специалистов, и именно по
дальним планетам!"  Почувствовав  внутренний импульс пробудившейся  совести,
Варвара чуть было не остановила свою спутницу  и не попросила  ее указать на
биоэкспериментальный корпус, но  на сияющем лике  очаровательной Кони (и как
ее  зовут на самом деле?) отражалась такая детская  предпраздничная радость,
что у нее не хватило духа снова заговорить о работе.
     По правде сказать, было и еще одно: море. Оно угадывалось где-то совсем
близко,  и за прыжок с трехметровой вышки она сейчас, не задумываясь, отдала
бы все праздники мира.
     Между  тем улица, монотонно  отсчитав  десятка  три  домов, закончилась
стойбищем уже знакомых контейнеровозов. Собственно говоря,  никакой Амбарной
площади,  а тем более амбаров, здесь не было  и  в помине, а просто довольно
значительная территория вдоль древней стены была занята гаражами, складскими
бастионами,  аккумуляторными  колодцами и стойлами кибов. И  между всем этим
громоздились небрежно набросанные монолиты, вытесанные из цельных скал много
тысячелетий  тому  назад. Время  строительства гигантского комплекса, кем-то
случайно  названного Пресепторией, никто точно не определял, и  эти монолиты
можно было принять и  за блоки для контрфорсов, и за развалины циклопических
амбаров  - в скудной литературе по истории  Тамерланы их осторожно именовали
"руинами". Пока  до них никто не дотрагивался  - руки не доходили; глубинное
зондирование  уныло констатировало,  что  внизу под  ними  тоже  нет  ничего
интригующего.
     Несколько  человек  суетилось  возле  контейнера  с  алой четверкой  на
дверце, все остальные  потрошили  кибы,  и  было  очевидно, что  дело у  них
находится в  самой безнадежной  фазе, то есть максимум  выгружен, но минимум
разложен строго по местам.
     - Опоздали маленько, - сокрушенно заметила Кони. - Так  как  же быть? Я
предложила бы вам любое из своих платьев, но  боюсь, что вместе с  собой вам
пришлось бы засовывать в него и своих роботов, и еще осталось бы место.
     - А у вас роботов приглашают к столу?
     -   Думаю,   что   при   нашем   демократизме  к  ним   относились   бы
по-человечески... если бы они  вообще существовали на Степаниде. Беда в том,
что они дороговаты в  обращении - тут им  и робомеханики, и  психотехники, и
вариопрограммисты требуются... Одним словом, семь  нянек на каждую  единицу.
Кибы проще -  валяются где  попало,  и никаких  обид. И чиним  сами,  своими
руками.
     Варвара   не   удержалась,   вскинула   уголки  пушистых  бровей.  Кони
засмеялась, помахивая пухлыми ладошками:
     - Нет, нет, не этими. Я ведь тут состою в телятницах, так что мы с вами
будем  работать  рядышком,  под  начальством  уважаемого  Евгения  Илановича
Сусанина, от которого я вас обязуюсь по  мере сил защищать, тем более что вы
мне очень нравитесь...
     Варвара насупилась и изо всех сил прикусила язык.
     - ...уже  хотя бы тем, с каким  мужеством вы воздерживаетесь  от лишних
вопросов.  Это вы молодец. Наша Степушка - только на  первый  взгляд планета
как планета, разве что моря коричневые да по вечерам все в золоте червонном.
А  если  копнуть  поглубже, то будет  это  сплошная сказка, без конца и  без
начала, так что  каждый открывает ее на своем месте  и читает по собственным
способностям.  Вот  так.  Но что же  нам  все-таки делать с  вашим  вечерним
облачением? Спросить у кого-нибудь из лаборанток-маринисточек,  там найдутся
примерно таких же габаритов...
     Варвара категорически замотала  головой. Уж лучше чехол  от робота, чем
чужое платье.
     Другое дело - рубаха...
     Это была светлая мысль.
     - А белой рубашки у вас не найдется? Обычной, мужской?
     - Что может быть проще! - Кони стремительно повернулась на каблуках - и
как только  они, сердечные, выдерживали!  - Киб! Найти  коттедж  шесть  "С",
взять в стенном шкафу белую рубашку,  доставить мне. Да выбери ту, что новая
и получше накрахмаленная! - крикнула она уже вслед посыльному  кибу, который
метнулся  по улице со скоростью, приближающейся  к  звуковой. -  Рубашку мы,
считайте,  уже  достали.  А сейчас  знаете  что? Идите-ка да  выкупайтесь  с
дороги. Вот так, прямиком мимо трапезной, а там ступеньки. В море безопасно.
Купальник есть?
     - На мне.
     - Впрочем, сейчас там никого нет, одни аполины, заодно  и познакомитесь
- это ведь почти наши сотрудники. Ну, счастливо!
     Варвара посмотрела на  нее с благодарностью, граничащей с восторгом,  а
это  по ее-то  характеру ой  как дорого  стоило. Но продвинуться  к  морю ей
удалось едва ли на десять шагов. От шумливой кучи людей и кибов, потрошивших
четвертый контейнер  в поисках шампанского (одни кибы сделали бы это впятеро
быстрее), отделился некто  долговязый,  как  аистенок.  Варвара  со  вздохом
отметила, что у  него  прямо-таки на лице написано, какой  он фантастический
болтун. И он не замедлил это подтвердить:
     - Степуха  миа,  кого  я  вижу!  Новенькая,  и  прехорошенькая  притом!
Позвольте представиться: Солигетти, застенчивый гений.
     - Норега.
     - Что вы делаете сегодня вечером?
     - По-моему, я приглашена на свадьбу. А вы?
     -  Четыреста  чертей  и  спаржа  в  майонезе, совершенно забыл! В таком
случае, куда вы направляетесь сейчас?
     - Купаться.
     - Разрешите...
     - У меня нет купальника.
     -  О  пульсары  небесные,  мигалки запредельные!  Миллион  килопарсеков
извинений! Но уж вечером...
     Она бесцеремонно повернулась к нему  спиной, удивляясь тому,  насколько
может утомить трехминутный разговор с невоспитанным человеком. На сей раз ей
удалось пройти шагов двадцать. За пустым контейнеровозом ей открылось весьма
причудливое строение с  широкими  воротами в стиле пряничного  терема, стены
которого были расписаны  под примитивную каменную кладку. На каждом условном
камне виднелся рисунок  или надпись, и какой-то убогий киб-инвалид  всего  с
пятью конечностями  торопливо  закрашивал эти  художества,  орудуя  четырьмя
кистями  сразу. Сбоку  от резной арки недвусмысленно просматривался не злой,
но  довольно  точный  шарж  на  Кони вкупе  с двумя  истинно  академическими
личностями; на арке значилось: "ХАРЧЕВНЯ ТРИ СКЕЛЕТА", и даже мусорный бачок
был  украшен  затейливой  вязью,  провозглашавшей, что "Наши отходы -  самые
отхожие  во  Вселенной".  Во  всем этом чувствовался стиль  и  дух скромного
гения, и  Варвара  мысленно пожелала  колченогому  кибу  завершить  работу к
началу застолья.
     Из-за  покачивающейся  створки  ворот   виднелась  стойка,  с   которой
свешивалась пара безжизненных щупальцев.
     - Новенькая,  -  произнесли  за ее спиной негромко  и в  высшей степени
удовлетворенно.  -  Только  что  прибыла со всеми этими невежами. Последние,
естественно, не накормили.
     Оборачиваться все  равно пришлось бы,  и  Варвара решила, как советовал
Эгмонт, мужественно идти навстречу неминуемой беде, в очередной раз вставшей
на ее пути к морю.
     - Имею честь представиться: Артур Келликер, ксеноэколог.
     - Варвара Норега... радиооптик.
     - Из нашей  трапезной изъяты все столы и стулья, но мы можем расстелить
на полу циновку. Какую кухню вы предпочитаете?
     -  Я  - эврифаг,  сэр  Артур.  Поскольку я  иду купаться,  а  обеда  не
предвидится, то съем сырую рыбку.
     - Вы меня  безмерно огорчили, юная леди. А  я-то надеялся найти в вашем
лице  достойного сотрапезника. В нашей  так называемой Пресептории проживает
сто шестьдесят два едока, исключая юного наследника четы Пидопличко, который