чко
пожимает плечами, не найдя слов.
     -- Скажите, после покупки машины у Модестыча вы резину меняли?
     -- Мелко повезло -- не успел.
     -- Очень хорошо... Обстоятельства угона?
     -- А самые дурацкие... Отбежал к автомату позвонить. Думал, на минутку,
машина на глазах, светло. И на беду Пузановский... Вроде  и не пьяный был, а
полез  чего-то  в  будку обниматься...  Короче, когда я от него  отпихнулся,
машины уже не было!
     Знаменский слушает с  большим вниманием  и  по ходу фиксиру­ет  суть  в
протоколе.
     -- А откуда он взялся?
     -- Не знаю... Мне было уже вообще не до чего.
     Ситуация подталкивает вызвать Томина. Знаменский звонит:
     -- Саш,  если можешь,  зайди...  Да, сейчас. -- И  вновь  к Клячко.  --
Скажите, прежде вам случалось обниматься с Пузановским?
     -- С какой стати...
     -- В его поведении по-вашему была нарочитость?
     -- То есть? -- переспрашивает Клячко.
     -- Мне кажется, у вас осталось впечатление, будто Пузановский виноват в
угоне.
     -- Ну...  Всегда  хочется на кого-то свалить, -- самокритично  замечает
Клячко.
     -- А кто он, в сущности, такой -- Пузановский?
     -- Работает в нашей же системе. Директор  маленького  стадио­на. Раньше
называлась "оздоровительная площадка", но он мужик  шибко форсистый, пробил,
чтобы переименовали в стадион.
     --  Так. Чем  еще  он вам несимпатичен?  --  Пал  Палыч  маскирует свой
интерес полушутливой интонацией.
     -- Правы,  несимпатичен, -- подтверждает Клячко.  -- Все он  хочет, все
может,  все покупает.  Ненасытная какая-то утроба. И даже внешне... чересчур
его,  как говорится,  много.  Туша-тушей,  физиономия  лоснится!  --  Клячко
показывает  руками, какая  толстая у  Пузановского  физиономия.  -- Но  это,
конечно, субъективно, -- обрывает он себя: не привык говорить о людях плохо.
     На  последних  репликах входит Томин, слышит  описание Пуза­новского  и
просматривает протокол.
     -- Все покупает... -- возвращается  Знаменский к началу харак­теристики
Пузановского. -- Высокая зарплата?
     -- Ну что вы!
     -- Тогда откуда? Или об этом не спрашивают?
     -- Я, знаете, не представляю...  подойти к человеку: послушай, откуда у
тебя деньги? Не принято.
     Томина одолевает некое подозрение.
     -- Какие-то там глазки... носик, -- цитирует он по памяти Раису, -- а в
остальном -- щеки и загривок.
     -- Вы знакомы? -- вскидывается Клячко.

x x x

     В маленькой  передней  своей  квартиры Раиса  надевает  парик и очки  с
затемненными  стеклами;  осмотрев  себя  в   зеркало,   находит  превращение
достаточно радикальным и выходит.
     Садится за руль светлого "жигуля" и стремительно уносится по улице...
     На  перекрестке  в веренице  машин  стоит  сияющая  "Волга"  Молоткова.
Зеленый   свет.  "Волга"  трогается,  секунду  спустя,   отделенный  от  нее
двумя-тремя машинами, трогается и "жигуль". Раиса ведет слежку за  "подлецом
автомехаником".

x x x

     -- Думаешь, прошляпили мы с Глазуновой? -- спрашивает Пал Палыч.
     -- Могли.  Но не в этом  суть. На Пузановском  и так  все  замыка­ется!
Гляди.   Доценту  всучили  фальшивый  паспорт  на  "Волгу".  Нодиеву  добыли
фальшивый  талон. И  оба раза замешан Пузановский:  и в угоне  "Волги",  и в
добывании талона!
     -- Плюс, по мнению  Зины, фальшивки делала одна рука!  -- добавляет Пал
Палыч.
     -- Неужели наконец повезло?! Ну-ка, где у нас этот стадиончик? -- Томин
заглядывает в  протокол.  --  Ага! В том районе зам  по розыску  -- отличный
мужик, -- говорит он, уже крутя диск телефона. -- Ованес Филиппович?.. Некто
Томин  приветствует...  Знакома  тебе  фамилия Пузановский? И что  бы  ты  о
нем?!.. По счастью, в разведку мне с ним не ходить. А конкретнее?.. Так-так,
поня-ят-но... Сначала ты  мне помоги, коллега дорогой, потом и я тебе.  Надо
энергично  подумать, как бы меня  представить Пузановскому -- через надежных
для него людей. Допустим, я намерен приобрести хорошую машину...

x x x

     Вор тоже звонит.
     --  Алло,   мастерская?..  С   вами  говорит  сотрудник   Министерст­ва
иностранных дел, --  начинает  он  значительным голосом. -- Здрасте-здрасте.
Имеется  небольшая  проблема:  привез  японскую  видеоприставку  и  не  могу
наладить. Требуется  квалифицирован­ный... Так... так... А когда  этот Федор
Михайлович будет?.. Благо­дарю.
     Позже, сидя в пивном баре, он потешает мастера анекдотами:
     -- Федор Михайлович, а еще про Еву знаешь?
     -- Не.
     --  Говорят, изменяла  Адаму.  А  иначе как  бы  человек произо­шел  от
обезьяны?..  Слушай,  а  ты  ведь  можешь  хороший   совет  дать!  --  вдруг
"догадывается" Царапов. -- Видеокассеты надо толкнуть, брат привез. Подскажи
покупателей.
     Мастер,  размякший от пива  и  смеха, не задумываясь, вынимает записную
книжку.
     -- Сколько  душе угодно! -- Листая странички,  он  приговарива­ет. -- У
этого  своих полно...  этот  без  денег...  Вот:  Столькин  возьмет!  И  еще
Пузановский. Этот гребет все под метелку!

x x x

     Утро. У Томина один из сотрудников его отдела -- Птахин.
     -- Он, мерзавец,  вроде невидимой кометы, -- говорит Томин о  Царапове.
-- Мы можем обнаружить только хвост, то бишь кра­деное.
     -- Если исключительно повезет, -- скептически уточняет Птахин.
     -- Исключительно --  это если  на улице возьмешь его по приме­там. А мы
программируем среднее везение при хорошей органи­зации. И ты не строй кислую
мину,  ты записывай. Первое. Разм­ножить перечень украденных Цараповым вещей
с  их  описанием. Второе.  Провести  совместный  рейд дружинников с  врачами
саннадзора по винным отделам магазинов, где чаще всего  продают вещи с  рук.
При  проверке   санитарного  состояния   помещений  зафиксировать  предметы,
посторонние для рабочих мест продав­цов. Дружинникам разъяснить нашу цель --
обнаружение фактов  скупки краденого. Третье. В таксопарках опросить шоферов
с  предъявлением фотографии Царапова  на предмет выяснения, возил его кто из
них  и куда и не было ли со  стороны данного  пассажира попытки расплатиться
вещами.
     -- Или сбагрить что-нибудь по дешевке, -- добавляет Птахин.
     -- Правильно. Отдай Знаменскому, пусть выбивает "добро" у начальства. А
я  убежал  по  автоделам.  И  комиссионку  стерегите в  оба!  --  напоминает
напоследок Томин. -- Уж больно он любит радиотехнику!

x x x

     Раиса  убедилась,  что "бегемот"  действительно  тесно контакти­рует  с
Молотковым.   Сейчас,  сменив  парик  и  машину,  она   пресле­дует  "Волгу"
автомеханика,  где  рядом  с  ним  восседает и Пузанов­ский.  Когда  "Волга"
останавливается, Раиса  --  уже  опытный  конспиратор  -- проезжает  мимо  и
тормозит поодаль.  Затем опус­кает  стекло и поправляет  боковое  зеркальце,
чтобы видеть, что происходит сзади.
     Пузановский с Молотковым  выходят из машины и Раиса  заме­чает, в какой
подъезд они вошли.
     И  тут  оказывается, что за  всей  картиной  наблюдает  в свою  очередь
Царапов. Он  покуривает на лестничной площадке проти­воположного  дома и ему
одновременно  --  на  сей  раз  без  всякой  оптики   --  видны  и  парадное
Пузановского, и привезшая его "Волга", и "жигуль" Раисы.
     Раиса меняет круглые  очки на  квадратные, повязывает  голову косынкой,
запирает  машину  и отправляется на разведку.  У подъ­езда Пузановского  она
заговаривает с  двумя  девчушками-дошкольницами,  выбежавшими погулять.  При
этом  она  изображает  руками  обширный  живот  и  лукообразное  лицо,  ясно
подразуме­вая "бегемота". Девочки смеются, кивают и что-то рассказывают.
     Вор   задумчиво   и  недовольно  трет  подбородок.  Не   нравится   ему
деятельность Раисы -- она может стать помехой на его пути...

x x x

     Арестованного Агафонова (Ванечку) Томин допрашивает в Бутырке.
     Томин с помощью своего коллеги Ованеса Филипповича раз­добыл фотографии
Пузановского, Печкина и  Тыквы. Это  его  козыри против Ванечки, но  Ванечка
осторожничает.
     -- Я же  следователю  сказал, и он записал: никогошеньки не узнаю! -- в
своей  неподражаемо  искренней манере  разливается  он.  --  Не  умею  я  по
фотографиям. Очень большая разница от живых людей!
     --  А по-моему,  Ванечка,  ты  валяешь  ваньку.  Давай  маленький  урок
тюремной  арифметики.  Допустим,  сегодня у них  три  эпизо­да. Сколько тебе
дадут?
     -- Я так рассчитываю -- от силы полгода.
     -- Правильно. А если добегаются они эпизодов до пятнадцати, еще, не дай
бог, кого пришибут? Ты  хоть и  сидишь, а  все равно участник шайки! Сколько
тогда им? Сколько тебе?
     -- Ой-ма!
     -- Вот то-то! Скорей поймаем -- тебе лучше. Я к ним пойду, шкурой своей
рискуя! Так ты мне хоть кивни: они? нет?
     Ванечка взглядывает на фотографии и молча наклоняет голо­ву.

x x x

     Царапов  снова  на  посту. Сегодня  с  ним  чемоданчик  --  он  намерен
"поработать".
     "Волга"  Пузановского пока у  подъезда, хозяин не заставляет себя ждать
-- вываливается из дверей, втискивается за руль и укатывает.
     Вор  засекает время  --  без четверти двенадцать.  С легким сердцем  он
докуривает, поднимает  чемоданчик и... видит тормо­зящую  Раису.  Проклятье!
Опять ее принесло! Будет торчать, высматривать, примечать... Брошенная жена?
Авантюристка?..  Нет, прямо-таки  глупо лезть в квартиру,  за которой кто-то
наблю­дает!
     Он снова смотрит на  часы. Выходит  на улицу  и приближается  к машине,
придумывая, как бы ему спровадить непрошенную сви­детельницу.
     Раиса  сняла  темные  очки,  и   Царапов  обнаруживает,  что  они   уже
встречались -- тогда, в метро! Не успевает она опомниться, как вор открывает
дверцу и усаживается рядом с ней.
     -- Здравствуйте, прекрасная незнакомка! А я-то ищу вас пов­сюду! Вы так
гордо ушли -- я был просто безутешен! Что с глазом?
     -- Что-то  попало. Выходите  из машины!..  -- Раиса тоже узнала вора, и
это несколько смягчает ее отпор.
     -- Неблагодарная! Без меня вас тогда смяли бы в лепешку!
     -- Вы мне мешаете.
     -- Да впустую простоите: ваш предмет укатил семь минут назад. Сердечные
дела? Или оскорбляю? Оскорбляю, -- догадывается он. -- Очень рад!
     Только зеркальце и носовой платок, который Раиса приклады­вает к уголку
глаза, помогают ей замаскировать растерянность.
     -- И что еще вы о нем знаете? -- спрашивает она.
     --  Иван  Данилович Пузановский -- мелкий деятель по спор­тивной части.
Обжора. И очень богатый человек.  Сейчас тут дежурить  бесполезно, он поехал
обедать, оттуда на работу.
     -- Вы друг-приятель?
     Тон Раисы подсказывает Царапову правильный ответ:
     -- Сугубо  наоборот! --  Он сдвигает рукав пиджака: истекают  последние
благоприятные  для кражи  минуты. -- Возвращайтесь к вечеру, -- настоятельно
советует вор, собираясь  покинуть  маши­ну. Хоть бы отчалила и развязала ему
руки!
     --  Погодите, -- останавливает Раиса. -- А  что  вы здесь, собст­венно,
делаете?
     Неприятно, что возник такой вопрос. Это Царапову совсем не нужно, чтобы
кто-то задавался подобной мыслью.
     -- Почему я должна верить,  что вы не из той же компании? -- продолжает
Раиса.
     Да, на сегодня сорвалось. Вор опускается на сиденье.
     -- По-моему, достаточно хорошенько на меня посмотреть, -- говорит  он и
глядит на  Раису с открытой улыбкой -- обаятельный и почти светский  молодой
человек.
     Она тоже смотрит на него. И гляделки затягиваются.

x x x

     Татьяна  притулилась полулежа в кресле, горло замотано  шар­фом.  Раиса
хлопочет вокруг нее и попутно рассказывает новости.
     -- Боюсь, зря ты откровенничала, Райка. Незнакомый человек.
     -- Да он же первый открылся, Танюша, а я ему тоже незнакома.
     -- Ну! Тебя-то за версту видно! -- сипит Татьяна.
     --  И его  видно. -- Раиса усмехается, вспоминая: достаточно хорошенько
посмотреть... -- Короче, мы заключили пакт  о взаи­мопомощи. -- Она  тянется
за  градусником, который подруга держит под  мышкой,  смотрит температуру  и
качает головой.
     -- Все-таки мне странно... -- гнет свое Татьяна.
     -- Сама караулила подлеца автомеханика -- не было странно. Ангину из-за
меня схватила -- тоже  не  странно. А если кто-то  еще  ради своего друга --
сразу странно? -- урезонивает Раиса.
     Татьяна пожимает плечами и вздыхает.
     -- Друга обманули, обобрали. Сам он человек мягкотелый, а Глеб не может
этого так оставить. Вот и все! -- втолковывает Раиса.
     -- Что же вы уговорились делать?
     -- Сначала собрать компру. С Глебом мне, пожалуй, удастся. Он в порядке
исключения -- решительный мужчина.

x x x

     По дороге от Управления  к  воротам,  что против  "Эрмитажа", разодетый
Томин встретил Кибрит:
     -- Зинуля, приветствую и отбываю.
     -- Ай-ай-ай! Кто это у нас такой красивый?
     -- Вообще-то  я "без  определенки",  но  собираюсь приобретать краденые
автомобили. Такой, как они говорят, "шашлык" с день­гами.
     -- Ты бы хоть показал  свои липовые документы.  Там ведь на этом собаку
съели, еще раскусят тебя!
     -- Да при мне никаких... -- начинает Томин и спохватывается. -- Хорошо,
что  напомнила.  Я  же  взял  удостоверение,  чтобы  предъявить  на  выходе!
Пожалуйста, проводи и забери. Ну как полезут по карманам...
     -- Шурик,  ты  уж  там, пожалуйста... --  тревожно начинает  Кибрит, не
договаривая "поосторожнее".
     -- Эх, золотко, кабы знать, где соломку подстелить!
     Кибрит  доводит  его  до постового,  Томин предъявляет  удосто­верение,
отдает  ей  и  выходит с территории  Петровки. И  несколь­ко  секунд  Кибрит
провожает глазами его фигуру, мелькающую за переплетами высокой ограды.

x x x

     Рейд по винным  отделам дал результаты. У  Мани в  подсобке  обнаружили
часть краденых вещей.  Теперь они лежат  на прилав­ке: дюжина чайных ложек и
шесть чеканных чарочек, сияющих золоченым нутром.
     -- Подпишите, пожалуйста, акт изъятия вещей, -- говорит Знаменский двум
понятым, один из которых --  директор магази­на, другой -- парень-дружинник.
Знаменский протягивает авторучку продавщице: -- Вы тоже.
     -- Ничего я не подпишу! -- скандально заявляет Маня.
     -- Как ты, Маня, не подпишешь, когда факт, что  нашли, -- вразумляет ее
директор.
     -- Не подпишу -- и все! -- кричит Маня.
     -- Ваших  подписей  достаточно,  --  говорит директору Знаменс­кий.  --
Продавца я  забираю  для  официального  допроса. Вы  сво­бодны,  спасибо, --
отпускает Знаменский дружинника.
     Под  дверью  толкутся Манины завсегдатаи,  заглядывают  сквозь витрину,
стучат в дверь. Она выскакивает к ним, разъяренная.
     -- Давай расходись! Читать не  умеете? Учет! -- Возвратясь, Маня на том
же запале приступает к Знаменскому: -- Я не понимаю,  чего такое? Кому дело,
что ложки да рюмки? Грязные они, что ли? Заразные?
     --  Прекрасно вы понимаете,  что санитарный  осмотр  закончил­ся. Я  не
врач, а следователь.
     -- И что? Ложек не  видели?  Ну, смотрите, смотрите! -- Маня грохает на
прилавок   электрический   чайник,  выставляет   банку   растворимого  кофе,
сахарницу. -- Казните меня теперь! Все пос­торонние для торговли предметы!
     Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит:
     -- Кому они мешают,  ложки эти? Алкаши носят,  канючат! дай выпить, дай
выпить. Сунула да забыла. Чего особенного?
     Знаменский опять не отвечает, даже  не  смотрит  на нее,  меряет шагами
помещение.
     --  Сколько работаю, никогда такого не было! -- Маня берет  тоном ниже.
-- Какое мое преступление? "Левак" я схватила? Или в розлив торгую?
     Очередная пауза.
     -- Это что же, -- вы и разговаривать со мной  не хотите? --  спрашивает
она уже в некоторой растерянности.
     -- Крика не люблю, -- отзывается Знаменский.
     -- Ну извините... работа у меня грубоватая, все с мужичьем...  А теперь
вот из-за них неприятности. Вот хоть эти вещи, -- начина­ет она новый, более
хитрый  заход, --  приносит  один,  рыжий такой, с золотым  зубом.  Купи.  Я
говорю, мне  незачем. Тогда говорит, так возьми,  дай бутылку-другую,  потом
разочтемся. Я их, говорит, спьяну потеряю, у  тебя целей будут. Ну и  лежали
они недели две.
     Знаменский останавливается.
     --  Вещи  краденые. Взяты у вдовы одного академика. И не две недели,  а
пять дней назад.
     -- Это еще доказать надо!
     --  Хозяйка опознает,  свидетели  тоже. Сделаем обыск  у  вас на  дому,
наверно найдем и остальное.
     Теперь молчит Маня. Угроза обыска заставила ее дрогнуть.
     -- Вранья я не переношу, Мария... как вас по отчеству?
     -- Не старуха, чтоб по отчеству. Маня.
     -- Я бы мог тоже соврать, Маня. Что вора, дескать, взяли и он указал на
вас. Врать не стану -- пока не взяли. Но возьмем, потому что мы точно знаем,
кто он таков. -- Пал Палыч вынимает фотографию вора и  прислоняет к  чайнику
перед Маней.
     Та уже при словах "не взяли" как-то встрепенулась. Теперь же и вовсе не
в силах совладать со своим лицом: улыбается ей с фотографии обаятельный вор,
и Маня, слабея, всхлипывает.
     -- Вот видите, и вам личность знакома.
     --  Совершенно   даже   незнакомая!  --   бурно   протестует   Маня   и
отворачивается от фотографии.
     -- Эх,  Маня...  Не буду даже  опознания проводить.  Чтобы вам  лишнего
вранья не писать в протокол.
     Теперь, наблюдая Манину реакцию, Пал Палыч понимает: не только себя она
выгораживает -- вора  не хочет выдать. Но просто ли тут женская симпатия или
что-то большее?
     Маня сморкается и невзначай все поглядывает на фотографию вора.
     -- У нас  их много, --  хитрит Пал Палыч, -- могу подарить на память...
хоть вы и незнакомы.
     Ну-ка, Маня, что у тебя на душе? Маня сует фотографию в карман.
     -- Значит, рыжий таки принес?
     -- Рыжий!

x x x

     Раиса протирает лобовое стекло своей машины. Царапов стоит рядом.
     --  Я видела гараж Пузановского, --  рассказывает  она.  --  Откры­тый.
Правда, издали, но вторая машина там определенно была.  "Жигули", и цвет как
будто мой... Вдруг действительно мой "жигулек"?
     -- Надо посмотреть, -- говорит вор.
     -- Как?
     -- С замком я управлюсь.
     Раиса поднимает брови: это в шутку или серьезно?
     -- Разумеется, если  на это взглянуть через пенсне... -- лениво щурится
вор.  -- Интеллигентно утремся платочком, и  пусть по­донки посильней ломают
нам хребет?
     Раиса уязвлена обвинением в робости.
     -- Прямо сейчас, днем?
     -- А зачем  нам с вами ночь  и  полумрак? Поверьте опыту,  люди друг на
друга не  смотрят. Я раньше,  правда, не лазил  по гаражам,  но  предпочитаю
дневное время...
     Они  приближаются  к  одному из стоящих  "плечом к плечу" гаражей.  Вор
недолго возится с замком, причем спина его засло­няет, что он там делает. Да
Раису и не тянет подглядывать, ее волнует, чтобы за ними не подглядывали.
     -- Прошу! -- Дверь гаража открыта.
     Внутри стоят "Волга" Пузановского и красные "Жигули".  Раиса делает два
порывистых шага... и отворачивается.
     -- Увы...
     Тут в дверь заглядывает мужская голова. Раиса обмирает.
     -- Огоньку не найдется? -- спрашивает мужчина.
     Вор невозмутимо  щелкает  зажигалкой,  голова  прикуривает  и исчезает.
Выйдя наружу,  вор  запирает  замок,  и они  уходят,  не  привлекая  ничьего
внимания...
     -- Глеб, кто вы по профессии? -- спрашивает Раиса по дороге к машине.
     -- Да как вам сказать, Раечка... Профессия у меня довольно редкая. Даже
рискованная. Но пока работаю.
     -- Скажите откровенно, вы из милиции?
     --   Раечка,  если   так,   то  могу  ли  я  сказать   откровенно?   --
извора­чивается  вор и переводит на  свое: -- "Волга"  в гараже, стало быть,
хозяин дома. Опять будете караулить?
     Раиса пожимает плечами.
     -- Тогда извините, в полдень я должен быть в другом месте.
     -- Садитесь, -- кидает Раиса.
     Оба садятся в машину. Вид у Раисы хмурый.  Возбуждение от надежды найти
"жигуль"  прошло,  да  еще  между  нею  и   ее   союзни­ком  стоит  кака