Валерий ГОРШКОВ
   ПО ПРОЗВИЩУ ВОРОН: ДВОЙНИК


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Бывший командир СОБРа Сергей Северов,  в  результате  мести  преступников
потерявший жену  и  дочь,  уходит  в  "подполье"  и  под  псевдонимом  Ворон
самостоятельно ведет беспощадную войну с питерской братвой.
   Уничтожив  нескольких  видных   криминальных   авторитетов,   он   решает
ликвидировать последнего из них, совершающего свои кровавые, акции  от  его,
Ворона, имени.
   Мститель-одиночка не оставляет без внимания и действия афериста Иванько -
этот жулик, создав финансовую пирамиду, сумел  ограбить  свыше  сотни  тысяч
человек.
   Положение Ворона осложняется тем, что на него начинается настоящая  охота
со стороны "компетентных органов"...

ПРОЛОГ

   Они никак не могли решить, что же делать с этой девкой?
   Бригада уже получила за заложницу в качестве аванса сто тысяч  баксов  от
ее отца, крупнейшего питерского финансиста, предоставив деляге  видеопленку,
из которой следовало, что его ненаглядная жива-здорова.
   Однако вторые сто кусков этот денежный мешок соглашался отдать только при
освобождении девицы из рук в руки.
   Бригадир, тяжелый детина родом из Сибири, с руками, напоминающими  лесные
коряги, пребывал в нелегком раздумье.
   А подумать действительно было над чем.
   Он  сколотил  группу,  основной  костяк  которой  составляли  всего   три
человека, два года назад. Безопасным и прибыльным рэкетом  заниматься  стало
уже поздно - питерский рынок был давно поделен и надежно охранялся братвой.
   Подались в киднепперы. И дела  пошли  успешно.  Гарантией  и  основой  их
удачного бизнеса, как считали все  трое  братков,  являлось  обязательное  -
после получения выкупа, понятно, - уничтожение заложников.
   Но теперь Бригадир определился: нынешнее дело - последнее.
   И не потому, конечно, что в газетах стоял по их поводу несусветный хай, а
некий "Ворон", или, как его еще называли в прессе,  "убийца  убийц",  обещал
лично уничтожить "зажившихся на этой земле уродов". (Это он так про них.) Не
знал Бригадир и того, что питерские  менты  получили  на  их  группу  прямую
наводку  и  вот-вот  выйдут  на  тайную  хазу,  -   просто   сибиряк   чисто
крестьянским, земляным нутром ощущал: пора уходить.
   Но вот что делать с девкой?
   Бригаде уже приходилось осуществлять такие операции - одновременный обмен
заложников на баксы. При этом всегда группа уходила  с  долларами,  оставляя
клиентам трупы. Но опять-таки именно в нынешнем деле Бригадир буквально чуял
какой-то подвох.
   Вошел Фитиль, долговязый, с большим блатным форсом малый. Как  же  -  три
ходки на зону!
   - Ну, надыбал начальник? Что будем делать с "задержанной"?
   - Закапывать, - просто сказал тот.
   Бывалый зек, похоже, не ожидал такого ответа,  хотя  "закапывать"  девицу
рано или поздно все равно пришлось бы. Да и сам Фитиль делал это не один раз
и даже как бы в охотку. Впрочем,  тут  было,  скорее,  другое.  За  три  дня
пребывания заложницы на хазе блатарь определенно прикипел к ней.
   Вообще эта дочка финансиста оказалась стервой в своем роде удивительной.
   Ее не только не напугало похищение - она восприняла его восторженно,  как
давно ожидаемую, но все время откладываемую веселую загородную пирушку.
   Бригадир, мужик кержацких корней и потому не  терпевший  блуда,  запрещал
браткам прикасаться к заложницам. Ребята воспринимали приказ с недоумением и
затаенным раздражением, но слишком велик был авторитет сибиряка.
   Здесь  же  все  пошло  наперекосяк.  Эта   пятнадцатилетняя   шлюшка   за
каких-нибудь полдня самым натуральным образом совратила  пацанов.  Появилась
водяра - спиртное кержак тоже категорически запрещал; - и начался  настоящий
шалман.  И  Бригадир  впервые  за  все  время  существования  своей   группы
почувствовал, что его власть небеспредельна.
   В конце концов, тем более что в сознании прочно засела  мысль  -  дело-то
последнее, он махнул рукой на загул и  блядство.  Единственное,  что  теперь
всерьез беспокоило его - практически  некому  было  прослеживать  подходы  к
хазе.
   Два бойца день и ночь жрали ханку и  трахались  с  "задержанной",  а  сам
Бригадир выполнять черновую работу охранника не  хотел,  дабы  не  подорвать
собственный авторитет в группе. Так, поглядывал иногда из окошка.
   - Ну чего, тогда я пойду напоследок  к  Иришке?  -  почти  робко  спросил
Фитиль.
   И здесь Бригадир опять-таки дал слабину. Ну чуял  он,  чуял:  времени  на
баловство больше нет! Однако разрешил. Но здесь по причине,  можно  сказать,
святой, а Бригадир  был  человеком  по-своему  набожным.  Дело  в  том,  что
закапывать-то придется не только девчонку, но и обоих братков. И  потому  он
как бы выполнял последнее желание смертника.
   Бригадир  не  возьмет  с  собой  ни  Фитиля,   ни   Боцмана   -   бывшего
боксера-средневеса,  получившего  свою   кликуху   за   постоянное   ношение
тельняшки.
   И не потому, что не хотелось делить с таким трудом  заработанные  денежки
на троих. Хотя и потому -  тоже.  Главное,  Бригадир  никак  не  засвечен  в
органах. Нет там ни его пальчиков, ни фотки, ни даже словесного  портрета  -
даром, что ли, мочили всех заложников!
   Фитиль же, к примеру, -  личность  известная.  Даже  сейчас  находится  в
розыске по случаю побега с зоны.
   Другое с Боцманом - круглый он долбарь. Ни с того ни сего  засветился  во
время очередного "обмена" заложницы на  баксы.  И  теперь  его  фоторобот  в
ментовке определенно имеется. А как-то до самой хазы вел  за  собой  хвоста.
Бригадир тогда просек это очень вовремя. Придушил сявку из "наружки".  Потом
пришлось срочно новую точку искать.
   В общем, возьмут из них любого -  и,  господин  Бригадир,  раскрыто  ваше
инкогнито. За кордон уже не смоешься.
   Между тем в соседней комнате сладким  сном  спала,  разметав  по  подушке
роскошные русые волосы, ладно сложенная, с миловидным  личиком  и  по-детски
пухлыми губками девушка Ира. А прожженный уголовник  Фитиль  стоял  рядом  с
ней, и ему как будто было жалко  ее  будить.  Наконец  он  потихонечку  стал
стягивать с нее одеяло.
   - Ириш?!
   Та приоткрыла глаза, как-то хорошо, открыто улыбнулась:
   - Привет!
   Потом она тут же деловито и спокойно расстегнула молнию на джинсах Фитиля
и, приподнявшись на локоток, приспустила их вместе с трусами.  Пристроившись
еще поудобнее, Ирина приникла ртом к раскаленным гениталиям блатаря и  стала
уверенными движениями языка, губ и рук обрабатывать их.
   Судя по учащенному дыханию и закатившимся глазам Фитиля, делала  она  это
весьма квалифицированно. Но вот  Ирина  всерьез  принялась  за  его  главный
эрогенный элемент, и браток аж зашелся будто в лихоманке.
   Боцман, зашедший в это время в комнату,  тут  же  стал  стягивать  штаны,
надеясь каким-либо образом пристроиться к этой процедуре. Но покрутившись  и
так и эдак, он решил просто дожидаться своей очереди.
   Появился и Бригадир. Мрачно оглядев происходящее,  он  вызвал  Боцмана  в
соседнюю комнату.
   - Сходи за лопатами, - распорядился босс.
   - На хера? - удивился браток. - Сразу в машину и положим.
   - Тащи сейчас, а то... забудем, как в прошлый раз.
   Вообще-то лопат им забывать еще  не  доводилось,  но  спорить  Боцман  не
решился и двинулся в подсобку.
   Бригадир же лишил своего бойца его доли физиологического удовольствия все
из-за  того  же,  теперь  уже  угрожающе  нарастающего  чувства,   что   они
опаздывают.
   Боцман приволок две  лопаты,  и  сибиряк  взглянул  на  них  с  некоторым
омерзением - обе были в засохшей грязи, а на одной остались следы крови,  да
еще с пучком волос: предыдущую девицу пришлось добивать прямо в ее могиле.
   Бригадир  вспомнил,  как  это  сделал  Боцман,   и   сейчас   его   чисто
по-крестьянски  возмутило,  что  работники   так   нерадиво   обращаются   с
инвентарем.
   "Помыть за собой не мог, - с неприязнью подумал он о Боцмане, и почему-то
пришла в голову совсем уж дурная мысль:
   - Вот тебя бы самого этой лопатой да по башке".
   Пуля была, видимо, небольшого калибра - она прошила затылок  Бригадира  и
вышла меж глаз, не совершив более никаких разрушительных  действий  -  вроде
разбрызгивания мозгов по стене.
   Сибиряк умирал так же основательно, как и все, что делал  при  жизни.  Он
немного постоял, словно призадумавшись - стоит ли уходить в небытие; но  вот
решение принято, и Бригадир в своей неторопливой, степенной манере перешел в
горизонтальное положение.
   В дверях стоял человек в черной маске  спецназовца.  В  руках  он  держал
пистолет с глушителем, резкими движениями водя оружием из стороны в сторону.
   Но что-то недоучел в своих действиях  незнакомец,  а  точнее,  просто  не
заметил в закутке комнаты Боцмана - туда он сейчас складывал лопаты.
   Бывший боксер сориентировался мгновенно. Ребром  ладони  правой  руки  он
выбил пистолет у налетчика, а с левой провел замечательный  хук  в  челюсть,
после чего человек в маске отлетел к стене, которая только и  позволила  ему
устоять на ногах.
   Боцман не стал терять времени  -  вытаскивать  из  кобуры  "Макарова",  а
быстро приблизился к потрясенному противнику, намереваясь  покончить  с  ним
голыми руками.
   Добравшись до незнакомца, браток вдруг молча стал  оседать  на  колени  и
заваливаться на пол - из межреберного пространства Боцмана торчал стилет.
   Человек  в  маске  подобрал   свой   пистолет,   огляделся   теперь   уже
повнимательнее и двинулся к дверям следующей комнаты.  Прислушался.  Похоже,
те,  кто  там  находились,  никак  не  отреагировали  на   бурные   события,
происшедшие у соседей.
   Он резко рванул дверь, и его взору представилась страшная, отвратительная
картина: верзила в наколках насиловал в самой  что  ни  на  есть  изощренной
форме милую, беззащитную девушку, почти ребенка.
   Насильник немедленно схлопотал пулю в висок.
   Девушка, рот которой так внезапно опустел, с негодованием  уставилась  на
вошедшего:
   - Ты что наделал, козел драный?
   Заметно ошарашенный,  незнакомец,  опустил  оружие  и  быстро  подошел  к
девушке. Нет, зрачки не расширены. Не  заметно  и  следов  от  наркотических
уколов на оголенных руках. Да и алкоголем от нее  не  пахло!  Дитя  природы,
однако...
   Впрочем, досконально рассмотреть девицу человеку в маске не  удалось.  Та
неожиданно ловко нанесла ему довольно чувствительный удар ногой в  то  самое
место, куда учат бить невинных дев, когда на них нападают насильники.
   Мужчина, однако, сумел сдержать стон. Молча достал  мобильный  телефон  и
стал набирать номер.
   - Михаил Борисович? Это Ворон. Дитя ваше живо и здорово. "Скорой  помощи"
не надо. Спецназа тоже. Выезжайте. - Он  продиктовал  адрес.  -  И  вот  что
еще...
   От предлагаемого вами гонорара я, пожалуй, откажусь.
   Закончив разговор. Ворон, так и не сказав ни слова, вернулся  в  соседнюю
комнату. Нет, деньги  от  такого  финансового  туза,  да  еще  с  очевидными
криминальными связями, как  Сосновский,  он,  конечно,  возьмет.  Но  Ворону
как-то по-детски захотелось отомстить этой малолетней лярве, ради которой он
рисковал жизнью, - мол, ты и гроша ломаного не стоишь.
   Ворон снова набрал номер финансиста.
   - Это опять я...  Так  вот,  насчет  гонорара...  Разве  я  отказался?  Я
отказался от того гонорара, который  вы  мне  предлагали.  Работа  оказалась
более сложной и жизненно опасной. Короче, мне нужен  чек  на  пятьсот  тысяч
долларов на предъявителя в одном из иностранных банков, который я вам назову
несколько позже. Значит, договорились?..
   Он вдруг вернулся мыслями к "лярве", но сейчас  совсем  по-новому  оценил
поведение Ирины Сосновской. Ведь перед ней был страшный, вооруженный мужик в
маске, только что замочивший ее любовника. Да тут любой в штаны наложит  без
всякого слабительного! А как девчонка себя с ним вела! Как разговаривала!
   Периферическим зрением Ворон уловил какое-то движение. У  стены  все  еще
стоял заваленный им братан со стилетом между ребер. Он делал слабую  попытку
вытащить свой пистолет из  подмышечной  кобуры.  Пулю  тратить  на  него  не
хотелось.
   Много чести!
   Взгляд Ворона наткнулся на пару  грязных  лопат,  предназначение  которых
сразу стало для него ясным. Он взял одну из них, с пятнами крови и налипшими
волосами, и коротким резким движением снес братку голову.
   Как  предпочитают  в  таких  случаях  выражаться  судебные  медики,  была
нанесена травма, несовместимая с жизнью.

Часть первая

ДВА МСТИТЕЛЯ

Алтаец

   Услышав далекий глухой щелчок металлической двери-решетки, донесшийся  из
тюремного коридора, и последующие за ним  уверенные  шаги  сразу  нескольких
человек. Алтаец оторвал неподвижный взгляд  от  тусклой,  засиженной  мухами
лампочки под потолком и приподнялся на локтях.
   Шаги приближались. Сомнений не было -  невидимые  сквозь  стальную  дверь
камеры гости направляются именно к нему. Значит, уже  утро.  Как  же  быстро
летит время...
   Спустив ноги с прикрученной  к  полу  металлической  кровати,  он  оперся
спиной о холодную выщербленную стену, на  секунду  прикрыл  глаза,  а  потом
резко, словно сбрасывая с себя оцепенение, провел обеими ладонями  по  густо
поросшему щетиной лицу и шумно выдохнул.  Будь  они  прокляты,  эти  поганые
мусора!
   В  замке,  не  смазываемом,   видимо,   со   дня   основания   питерского
следственного изолятора, с противным скрежетом дважды  провернулся  ключ.  В
полумрак крохотного мрачного помещения камеры-одиночки ворвался  яркий  свет
из коридора, озарив со спины стоящих в проеме людей и сделав их похожими  на
темные бестелесные силуэты ночных призраков.
   Алтаец мысленно усмехнулся такому внезапно пришедшему на ум  сравнению  и
поднялся на ноги.
   Молча наблюдал, как вслед за двумя прапорщиками в мятой форме, чьи  тупые
рожи за восемь месяцев и шесть дней пребывания в СИЗО обрыдли  буквально  до
тошноты, в камеру заходит  еще  один  человек.  Это  был  невысокий  сутулый
старичок с перекинутым через руку  полотенцем  и  маленьким,  видавшим  виды
чемоданчиком в сморщенной, как у мумии египетского фараона, костлявой руке.
   - Подъем, свинья! рявкнул один из вертухаев, тут  же  ткнув  и  без  того
стоящего на ногах Алтайца резиновой дубинкой в грудь. - А теперь - сидеть!
   Пошатнувшись, все еще внешне крепкий, но  после  долгой  отсидки  в  этой
затхлой крысиной норе заметно физически сдавший арестант не устоял на  ногах
и неуклюже осел на отшлифованные сотнями тел, почерневшие от  времени  доски
лежака.
   Вертухаи встали по обе стороны от Алтайца, со  зверскими  выражениями  на
рожах поигрывая "демократизаторами".
   -  С-сидеть,  гнида!  -  наклонившись  к  самому  лицу  зека   и   дыхнув
застоявшимся перегаром, прошипел краснорожий прапор. - Иначе,  плесень...  В
общем, ты меня знаешь!
   Скрипнув зубами от клокочущей внутри дикой злости. Алтаец не произнес  ни
слова. Он еще слишком хорошо помнил ту самую первую ночь в изоляторе,  когда
его в перепачканном  уличной  грязью  и  со  следами  протектора  омоновских
ботинок белом костюме от Кельвина Кляйна определили в отдельные апартаменты.
И тут же именно этот отмороженный ублюдок в погонах вломился в камеру и ни с
того ни с сего принялся дубасить его сначала  пудовыми  кулаками,  а  потом,
упавшего на  холодный  пол,  мутузить  тяжелыми  сапогами  с  металлическими
набойками на носках.
   После столь тесного общения с садистом-прапором, за все время избиения не
произнесшим ни одного слова. Алтаец немало  дней  харкал  и  мочился  кровью
отлеживаясь в тюремной больничке, а потом  еще  долго  морщился  при  каждом
резком телодвижении - следствие сломанных ребер и отбитых почек.
   Едва чуток оклемался - начались изнуряющие допросы, когда несколько суток
подряд ему не давали спать, умышленно  поднимая  ударами  дубинок,  едва  он
закрывал глаза и начинал проваливаться в спасительное забытье.
   Снова и снова его водили на допрос к следаку,  заставляя  в  который  раз
повторять предыдущие показания. Тогда  менты  решили  сломать  его  с  ходу,
подвести под "мокрую" статью, но он держался до последнего, в  конце  концов
заставив следователя отказаться от бесполезной траты времени и сил.
   Хотя за несговорчивость свою заплатить пришлось  дорого.  За  все  время,
пока он гнил в этом сыром каменном склепе, менты не дали ни одного свидания,
не принесли ни единой передачи! Все  новости  Алтаец  узнавал  исключительно
через адвоката, который был его последней связующей нитью с  внешним  миром,
начинающимся за воротами СИЗО.
   Алтаец окинул уничтожающим взглядом похожую на тухлый помидор, изъеденную
глубокими кратерами оспы рожу вертухая  и  отвернулся,  в  который  уже  раз
поклявшись, что первым делом, как только окажется на  свободе,  лично  убьет
этого скота.
   Вот только когда это счастье подвалит?.. Если верить адвокату - лет через
пять-шесть, не раньше. И то при самом благоприятном раскладе.
   Ни один судья не рискнет, без перспективы крупных разборок с  начальством
и риска навсегда поставить крест на своей вшивой карьере, дать меньший срок.
Ибо взяли их с Фролом прямо во время сделки, на  горячем.  В  Морском  порту
повязали железнодорожный контейнер Алтайца с "ножками Буша",  среди  которых
обнаружились ящики с автоматами АКСУ, полсотни гранатометов "Муха",  патроны
и прочие ходовые игрушки, которых всей питерской братве хватило бы на  месяц
ведения крупномасштабных боевых действий.
   А пока он, Степа Бронский по кличке Алтаец, последний оставшийся в  живых
из некогда трех самых влиятельных криминальных авторитетов Питера -  другими
двумя были горящие ныне в аду Пегас и Бизон, - будет чалиться  у  "хозяина",
много воды утечет. Доходные коммерсанты,  регулярно  пополняющие  кассу  его
пока еще существующей,  но  уже  полуразгромленной  ментами  и  конкурентами
группировки, уплывут под другие "крыши". Значит, восстановить статус-кво без
большой крови уже не удастся. И неизвестно еще, как карта ляжет. За пять лет
многое может измениться. Если не все...
   Авторитет молча наблюдал, как высохший сутулый старик не спеша достает из
чемоданчика металлическую ступку, помазок, серое, потрескавшееся мыло,  чуть
изогнутую в форме полумесяца опасную бритву и со  знанием  дела  принимается
намыливать его впалые колючие щеки густой, отвратительно пахнущей пеной...
   Сверкнув острым лезвием, опасная бритва едва ощутимо  прижалась  к  горлу
Алтайца, задержавшись в таком положении на долю секунды, а  потом  медленно,
но уверенно поползла вверх, с тихим хрустом срезая выросшую на лице жесткую,
с едва заметной проседью, щетину.
   Алтаец сидел на нарах, чувствуя  кожей  отточенную  сталь  лезвия,  и  не
моргая смотрел в карие глаза слегка прищурившегося старика.
   Ему вдруг показалось, что он  видит  в  зрачках  этого  сморщенного,  как
прошлогодний урюк, тюремного цирюльника свое отражение.  Но  не  в  нынешнем
весьма печальном виде, а в том  самом  цивильном  костюмчике  за  две  штуки
баксов, в котором его повязали  облаченные  в  черные  маски  спецназовцы  и
вытерев о белоснежную дорогую ткань ноги, затолкали  в  "уазик"  и  привезли
сюда.
   По счастливой для Ланы случайности  ее  в  тот  момент  рядом  с  ним  не
оказалось...
   Лана! Едва оказавшись в лапах вертухаев. Алтаец  не  переставая  думал  о
ней...

Капитан Логинов

   Черный,  раскрытый  настежь  кейс   с   аккуратными   пачками   потертых,
перетянутых тонкими оранжевыми резинками  американских  долларов,  лежал  на
столе рядом с двумя упаковками внешне  очень  похожего  на  известь  "белого
снега". Проверка товара  на  вкус,  которую  провел  дока-капитан,  еще  раз
подтвердила - перед ними был героин самой высочайшей пробы!
   Казалось, еще несколько томительных,  бесконечных  минут  -  и  секретная
операция, на подготовку которой у группы Логинова ушло почти  пять  месяцев,
закончится. Костя все отчетливей чувствовал, как  от  невероятного  нервного