нился, Владимир
Андреевич. И мы вынуждены обратиться к вам за помощью. Выступление Уинвуда
перед комиссией не должно состояться.
   - Какое выступление? - спросил Берковский.
   Собеседник исчерпывающе пояснил.
   - У нас нет подходов к Уинвуду, - произнес он с сожалением. - А у вас
они есть. Уверен, вы сумеете убедить его отказаться от доклада.
   - В противном случае?
   - Мне жаль, но нам придется передать в прокуратуру и в прессу данные о
контактах вашего банка с организацией "Тень" и о других противозаконных
операциях...
   Подробности этого разговора прочно отпечатались в памяти Берковского.
Сидя на круглом табурете у стойки бара "Боинга", он тщетно пытался найти
выход.
   Уговаривать Уинвуда бесполезно - ведь если тот внезапно откажется от
уже заявленного доклада, поставит себя под удар.
   Начнется внутреннее расследование, которое может стоить Уинвуду не
только поста... А игнорировать угрозы попутчика в "Мерседесе" равносильно
самоубийству.
   Берковский заскрипел зубами. Из любого положения есть выход, как
справедливо утверждал барон Мюнхаузен. Надо только мыслить неординарно.
Собрать в кулак всю свою волю, решимость, изворотливость, грамотно
воспользоваться кое-какой информацией... Не все так плохо, как кажется на
первый взгляд.


   10


   Трансьевропейский экспресс "Блу Шарк", голубой молнией летящий по
рельсам скоростной линии из Рима в Монтре, нырнул в тоннель. По стенам
купе заметались золотые отблески, все звуки стали вдвое громче. Когда
тоннель кончился, человек у окна инстинктивно прикрыл глаза от яркого
дневного света.
   Этот человек средних лет, один занимавший купе первого класса в
экспрессе "Блу Шарк", выглядел и держался как стопроцентный британский
джентльмен.
   Его облику соответствовали и документы, в которых он значился как
Уиллиам Уотрэс, адвокат из Лондона. Но англичанином он стал недавно, а
раньше считался американцем, коммерсантом из штата Вайоминг, еще раньше -
немецким инженером... И так далее. Перечисление его многочисленных
национальностей, должностей и имен вряд ли необходимо по той причине, что
все они были фальшивыми. В действительности мистер Билл Уотрэс (или
Аристид Кригер, если уж придерживаться истины) являлся крупным
международным финансовым экспертом, работающим на правительство США, на
ЦРУ... Но, разумеется, в основном на самого себя. Он многое знал, мог
войти во многие двери, многих держал на крючке... И мог бы многого
добиться, если бы не попал на прочный крючок сам.
   Уотрэс стоял на пороге захватывающей операции, в финале светили
миллионы долларов... Но не мог даже приступить к ней. Ведь она всерьез
ставила палки в колеса Эммету Уинвуду, а против Уинвуда Уотрэс был
бессилен. Едва Уинвуд узнает о попытках Уотрэса развить деловую активность
там, куда ему соваться не полагается (а он узнает!), немедленно наступит
крах. Предполагаемые деловые партнеры Уотрэса тут же получат плотные
конверты с фотографиями и пространными комментариями. Уотрэс в борделе с
несовершеннолетними проститутками...
   Уотрэс после могучей дозы кокаина... Уотрэс на вечеринке
гомосексуалистов... Все фотографии подлинные. Тут не сошлешься на то, что,
мол, людей без грехов не бывает. Да, делайте все что угодно, но
потихоньку! А если попался - значит, дурак. Кто станет сотрудничать с
дураком? Сделка будет сорвана, но это еще полбеды. Разозленный Уинвуд
отправит копии материалов и в газеты, и начальству Уотрэса. Прощай
карьера... Нет, хуже - прощай свобода.
   Билл Уотрэс размешал сахар в фарфоровой чашке кофе золоченой ложечкой.
   Его не развлекали впечатляющие швейцарские пейзажи за окном и тихая
музыка Брайана Ино из стереодинамиков, скрытых под обивкой роскошного
купе, ему не доставлял наслаждения вкус превосходно приготовленного кофе.
Может быть...
   плюнуть на эту операцию, пойти не против Уинвуда, а вместе с ним? Но в
проекте финансового объединения, связанного с нацистским движением,
Уотрэсу изначально отводится скромная роль эксперта и консультанта. Он
получит свой процент, но к главной кормушке допущен не будет, куш загребут
другие.
   В дверь постучали. Заглянул проводник, предложил по-немецки свежие
газеты и журналы. Потревоженный Уотрэс собрался было обрушиться на него с
бранью, но спохватился и взял газету. Полезно хоть ненадолго отвлечься.
   Уотрэс развернул газетный лист, попытался сосредоточиться на деталях
скандала в аргентинском правительстве...
   Потом на светской хронике... На спортивной странице... Какая чушь!
Скомканная газета полетела в угол. Часто ли выпадает случай взлететь на
вершину успеха? Как говорят янки, мимо каждого пробегает лошадь удачи, но
не каждый умеет на нее вскочить. А между Уотрэсом и его лошадью маячит
бравый ковбой Уинвуд... О, если бы дело происходило на диком Западе лет
сто пятьдесят назад!
   Тогда разговор с Уинвудом был бы коротким. Впрочем, при чем тут дикий
Запад? Меняются времена, меняются люди, а способы решения проблем
частенько остаются прежними.
   Поезд замедлил ход, и Уотрэс автоматически посмотрел на часы. Да, скоро
Монтре. Машина напрокат уже заказана, пара часов за рулем помогут
прояснить мозги... Уотрэс отчаянно нуждался в нестандартной идее.


   11


   Выглянуло солнце, и свежевыпавший снег ослепительно засверкал по обеим
сторонам трассы. Вишневый "Лексас LS-400"
   неожиданно резко затормозил. Сидевший сзади лорд Роджер Фигурой едва не
ударился лбом о спинку переднего сиденья, несмотря на то что этот салон
лимузина был очень просторным.
   - В чем дело, Майкл? - недовольно осведомился лорд Фитурой.
   Водитель обернулся с виноватым видом.
   - Небольшой обвал, сэр. Дорогу засыпало снегом.
   - Так возьмите лопату и расчистите ее, если обвал и вправду небольшой,
- сказал лорд Фитурой. - Или ищите объезд.
   - О нет, сэр! Я справлюсь.
   Майкл вышел из машины, достал из багажника складную лопату и принялся
за работу. Некоторое время лорд Фитурой и леди Антония наблюдали за ним
молча, потом женщина повернулась к мужу, продолжая прерванный разговор:
   - Роджер, на прошлой неделе я беседовала с сэром Каттнером. Он тоже
считает, что министром финансов должен быть ты.
   - Похоже, так считает весь Уайтхолл, - с оттенком легкой иронии заметил
лорд Фитурой. - Только Валентайн Кэмерон с этим не согласен.
   - Роджер! - леди Антония Фитурой сжала кулачки. - Если ты найдешь хотя
бы одного человека в Лондоне, который осмелится оспаривать тот факт, что
Кэмерон - полный болван...
   Когда леди Антония сердилась, она нравилась мужу еще больше.
Миниатюрная двадцативосьмилетняя Антония, с коротко остриженными
каштановыми волосами, чем-то неуловимо напоминала Диану, злополучную
бывшую супругу принца Чарлза. Но вот сам лорд Роджер Фитурой на принца
никак не походил.
   После сорока пяти он начал толстеть, что было особенно обидно при его
невысоком росте, и мог иногда казаться неуклюжим - правда, этот недостаток
с лихвой компенсировался безупречностью манер. В свете лорд Фитурой слыл
слегка чудаковатым, что вполне вписывалось в традиционный образ
английского аристократа и никому не мешало ценить его острый ум.
Популярность Антонии, пожалуй, не уступала популярности мужа. В прошлом
году журнал "Прайвит Лайф" назвал их "самой английской парой сезона".
   Реакционные взгляды лорда Фитуроя мало кого смущали. Фашист? Да полно,
всего лишь эксцентричный миллионер.
   Англия - свободная страна, разве не так?
   Лорд Фитурой обрезал кончик сигары, прикурил от золотой зажигалки и
неторопливо произнес:
   - Кэмерон может быть тысячу раз болваном, а газеты и телевидение -
охрипнуть от поношений по его адресу. Но министром финансов останется он,
и останется, пока ощущает мощную поддержку американцев.
   - Американцы! - фыркнула Антония. - Пусть мы давно привыкли к тому, что
они на каждом шагу суют нос в наши дела, но назначать и снимать министров
британского правительства - это уж слишком.
   От дыма сигары лорда Фитуроя в салоне "Лексаса" стало совсем сизо.
   - Тут все сложнее, моя прекрасная леди, - невозмутимо пояснил он. -
Американские инвестиции необходимы нашей экономике, без них мы задохнемся.
Все эти проекты Пан-Европы - фикция без участия Америки. В свою очередь
янки - отнюдь не филантропы. Их интересуют не столько прибыли, сколько
геостратегические задачи. Точка приложения сил находится не в Белом доме,
Антония, нет. Она находится в ЦРУ, в отделе координации и планирования.
Валентайн Кэмерон - фигура, устраивающая влиятельные круги по обе стороны
Атлантики, по крайней мере до тех пор, пока Эммет Уинвуд занимает свой
пост.
   Антония задумчиво покусывала костяшки пальцев.
   - А если Уинвуд... скажем, подаст в отставку? Тогда у тебя появился бы
шанс?
   - Как знать, - усмехнулся лорд Фитурой. - Тогда распалась бы спайка
Уинвуд - Белый дом - Уайтхолл - Кэмерон. Многое зависело бы от политики
преемника Уинвуда... Впрочем, если бы им стал тот, о ком я думаю, тогда
ответ на твой вопрос - "да". У меня появился бы шанс. Конечно, пришлось бы
изменить направление некоторых подводных течений... Но это пустые
фантазии. Уинвуд в отставку не собирается, а мне сорок девять лет. Время и
силы уходят...
   Боюсь, - добавил он с мягкой улыбкой, - тебе не стать женой министра
финансов, Антония.
   Леди Фитурой отсутствующим взглядом смотрела в окно, на отдаленные, как
ее мечта, верхушки гор. Казалось, она не слышит слов мужа.
   Майкл закончил расчистку дороги, бросил лопату в багажник и вернулся за
руль - раскрасневшийся, повеселевший.
   - Трудности позади, сэр! - гордо провозгласил он. - Мы можем ехать.
   - Ну, так поезжайте, - буркнул лорд Фитурой, не разделявший настроения
Майкла.
   Лимузин медленно протиснулся в узкий проезд, утрамбовывая лакированными
боками вырубленные лопатой отвесные стены снега. Дальше автострада была
свободна.
   - Следующий завал буду расчищать сам, - внезапно заявил лорд Фитурой с
ожесточением. - Возможно, это меня развлечет.
   Диалог с Антонией расстроил его больше, чем он хотел признаться себе.
Роджер Фитурой не был честолюбив в обычном смысле слова, тем более
тщеславен.
   Пост ради поста его не привлекал. Но какие горизонты могла бы открыть
реальная власть, какие рычаги дать в руки!
   Он не однажды обдумывал вопрос о разговоре начистоту с Эмметом Уинвудом
и всегда отвергал эту идею. Положение вещей было известно ему слишком
хорошо. Балансируя между ЦРУ и нацистами, Уинвуд шел по хрупкому льду, и
стоит ему разрушить хоть одно звено в созданной им цепи безопасности, он
тут же провалится в холодную воду. И если он откажется от поддержки
удобного для американской администрации Валентайна Кэмерона в пользу
сомнительного реакционера Роджера Фитуроя, лед даст первую трещину. К тому
же и лично Уинвуду Фитурой полезен именно в его нынешнем статусе.
   Антония наугад нащупала единственный реальный путь к главному креслу в
британском министерстве финансов. Отставка Уинвуда снимала большинство
проблем, дальше все зависело от предприимчивости самого лорда Фитуроя.
   Эммет Уинвуд должен уйти со сцены...
   "Лексас" разворачивался на развязке, выезжал на дорогу, ведущую к замку
Везенхалле. Но сначала необходимо заехать в курортный поселок Альтшвиц
близ Фрибура. Там в гостинице будет жить Майкл, равно как и водители,
слуги, персонал других съезжающихся в Везенхалле гостей. Такое условие
было оговорено заранее, так что остаток пути лорду Фитурою придется
провести за рулем.
   Справа вдали, в недостижимом поднебесье, сияла куполообразная шапка
горы Финстераархорн. Лорду Фитурою, увлекающемуся горными лыжами (пусть и
не достигшему из-за комплекции впечатляющих успехов в этом виде спорта),
отчаянно захотелось послать в преисподнюю политику и политиков, финансы и
финансистов, нацизм и нацистов и просто мчаться с искрящегося склона рука
об руку с Антонией, чувствовать на лице колючий ветер скорости, падать в
сугробы, хохотать и быть счастливым...


   12


   Корин прибыл в Везенхалле на черном "Опеле-Омега", арендованном на имя
Брайана Торникрофта. Последний отрезок дороги к замку, пролегающий по
территории частных владений леди Брунгильды де Веркор, был геометрически
прямым. Темный силуэт замка вырастал из нетронутого снега, справа
угадывался контур замерзшего пруда или искусственного озера, слева на
стоянке замерли автомашины, среди которых Корин увидел "Ниссан-Президент"
и "Лексас LS-400".
   Такие машины свидетельствовали о ранге гостей.
   "Опель-Омега" занял свободное место на стоянке. Никто не вышел
навстречу Корину. Он хлопнул дверцей, потоптался на снегу, разминая ноги и
одновременно разглядывая высящееся перед ним строение.
   Замок Везенхалле не показался ему очень большим. Построенный в форме
буквы L, он имел три протяженных этажа и какие-то асимметричные надстройки
сверху типа ступенчатых башенок, отделанных грубо сколотыми гранитными
плитами. Не будучи специалистом в архитектуре, Корин не мог определить ни
года постройки замка, ни стиля, в котором он был сооружен, но облик
Везенхалле произвел на него удручающее впечатление. Невольно он вспомнил
знаменитые первые строки из "Падения дома Эшеров" Эдгара По: "Весь этот
день - тусклый, темный, беззвучный осенний день - я ехал верхом по
необычайно пустынной местности, над которой низко нависли свинцовые тучи,
и наконец, когда вечерние тени легли на землю, очутился перед унылой
усадьбой Эшера. Не знаю почему, но при первом взгляде на нее невыносимая
тоска проникла мне в душу..."
   День, конечно, не был ни осенним, ни тусклым - напротив, двадцать
третьего декабря ярко светило солнце, - тем не менее пассаж великого
мастера кошмаров представился Корину как нельзя более уместным для
описания замка Везенхалле.
   Поднявшись по каменному, расчищенному от снега крыльцу к центральному
входу, Корин поискал кнопку электрического звонка, не нашел ее и дернул
свисающий шнур, оканчивающийся бронзовой ручкой. Внутри звякнул
колокольчик. Спустя полминуты послышались уверенные шаги, дверь отворилась.
   На пороге стоял высокий сухопарый пожилой человек с седой шевелюрой. Не
только по его одежде, но и по выправке, и по выражению лица не составляло
труда догадаться, что это дворецкий, причем английский дворецкий. Только в
Англии еще не разучились выращивать эту достойную, освященную
многовековыми традициями породу слуг.
   - Добрый день, сэр, - дворецкий склонился перед гостем. По-английски он
говорил так, как и должен был говорить: стерильно и несколько старомодно.
- Добро пожаловать в Везенхалле.
   Без сомнения, я имею честь видеть перед собой мистера Брайана
Торникрофта?
   - Как вы догадались? - небрежно осведомился Корин, ступая в полумрак
затемненного холла и сбрасывая на руки дворецкому пальто и шляпу.
   - Очень просто, сэр. Все остальные уже прибыли. Меня зовут Джон
Керслейн!
   К вашим услугам, сэр.
   - Отлично, Джон. Позаботьтесь о моих чемоданах, они в багажнике "Омеги".
   - Разумеется, сэр. Но не желаете ли вы, чтобы я прежде показал вам вашу
комнату? Правильнее было бы сначала представить вам леди Брунгильде, но ей
немного нездоровится, и она... О, вот и она.
   По широкой лестнице, ведущей на балюстраду второго этажа, спускалась
скромно одетая, худенькая женщина невысокого роста. Ее волосы
неопределенного цвета были уже заметно тронуты сединой, глаза прикрывали
линзы смешных круглых очков. При плохом освещении (окно занавешивали
коричневые шторы, слабо пропускающие солнечные лучи)
   Корину не удалось разглядеть ее как следует, но он заметил, что и в
молодые годы она вряд ли слыла красавицей, главным образом из-за
бесформенного носа. Теперь же неглубокие, но отчетливо видные морщины
бороздили лоб и щеки владелицы Везенхалле.
   - Мой дорогой Торникрофт! - начала она еще на полпути. - Рада
приветствовать вас в моем доме! О нет, не подходите ближе! У меня ужасный
насморк, подозреваю, что это грипп. Не хватает, чтобы вы провели Рождество
в постели...
   Ее голос и впрямь звучал глуховато, с хрипотцой, а звонкие согласные не
получались совсем.
   - Ваш слуга, миледи, - отозвался Корин, и эта фраза, которая в любом
другом месте выглядела бы нелепо-напыщенной, пришлась удивительно кстати
здесь.
   - Не награждайте меня титулом, который мне не принадлежит! -
воскликнула хозяйка замка. - Меня называют леди Брунгильдой лишь согласно
обычаям нашей семьи. И давайте договоримся сразу, Торникрофт: поменьше
церемоний.
   Я хочу, чтобы наши рождественские каникулы прошли в обстановке теплоты
и уюта, а этого никогда не добиться, если вы будете чувствовать себя
скованно.
   - Я только рад вашему пожеланию, леди Брунгильда, - учтиво отозвался
Корин.
   - Идемте наверх, я сама отведу вас в вашу комнату, - предложила леди
Брунгильда. - Джон, принесите из машины багаж мистера Торникрофта.
   - Слушаюсь, мэм.
   Комната, предназначенная для Корина, располагалась в самом конце левого
крыла второго этажа. Пока они шли по устланному ковром сводчатому коридору
(леди Брунгильда чуть впереди, Корин сзади), владелица замка заочно
знакомила его с некоторыми обитателями других апартаментов.
   - Здесь живет барон Эстерхэйзи с супругой... По-моему, выдающийся
человек... Здесь - мистер Эммет Уинвуд и миссис Коретта, его жена... Вы
ведь знаете мистера Уинвуда, Торникрофт?
   - Понаслышке, - осторожно сказал Корин.
   - У всех нас будет достаточно времени для взаимных представлений. Обед
в восемь, в главном обеденном зале на первом этаже... А вот и ваша
комната. Располагайтесь, Торникрофт. Сейчас Джон принесет ваши вещи,
поможет устроиться.
   Если хотите осмотреть замок, он будет вашим гидом. А мне - увы! - пора
к теплому молоку с маслом и аспирину...
   Надеюсь, вы простите меня... Увидимся вечером.
   Она прикрыла дверь снаружи. Корин послушал, как удаляются по коридору
ее шаги, и вошел в комнату через символически обозначенную прихожую.
   Собственно, комнат было две, разделенных тонкой непрочной дверью,
причем одна, судя по легкомысленной обстановке, представляла собой дамскую
спальню. Видимо, гостевые апартаменты в Везенхалле изначально
обустраивались для семейных пар, и, учитывая строгие светские условности,
муж и жена должны были поселиться хоть и в смежных, но разных помещениях.
А может быть, условности ни при чем, и это сделано просто для удобства
гостей. Так или иначе, в распоряжении Корина оказались две комнаты. Кроме
двери между ними и двери в коридор, никаких выходов больше не было -
толстые стены всюду отзывались глухим звуком. Корин выглянул в окно.
   Высота порядочная, но при острой необходимости спрыгнуть, пожалуй,
можно.
   Мебель была тяжеловесной и какой-то безликой, однако Корин вполне
допускал, что она создана неким прославленным мастером и знаток бы ее
оценил. Зато оборудование просторной ванной устанавливали наверняка не в
девятнадцатом веке.
   Телефона в комнате не было. Корин обвел плинтусы взглядом в поисках
телефонной розетки и обнаружил ее в углу.
   Значит, телефон предусматривался, но его убрали. Любопытно бы
взглянуть, как обстоит дело в комнатах других гостей...
   Не исключено, что связи с внешним миром нет ни у кого, и если такова
была договоренность, едва ли кто-либо осмелится привезти с собой сотовый
телефон или другую систему коммуникации.
   В дверь негромко постучали. Корин крикнул "Войдите", и появился Джон с
чемоданами.
   - Желаете, чтобы я помог распаковать вещи, сэр?
   После секундного колебания Корин кивнул. Незачем возбуждать у
дворецкого подозрения касательно содержимого чемоданов.
   - Вот что, Джон, - проговорил Корин, развешивая в шкафу передаваемые
дворецким свежераспакованные костюмы. - Мне нужно позвонить кое-куда.
   Где у вас телефон?
   Дворецкий замялся.
   - Видите ли, сэр... Телефоны в замке отключены по просьбе мистера
Уинвуда...
   Я полагал, вам это известно...
   - Да, да, я знаю, - нетерпеливо подтвердил Корин. - Но хоть один
аппарат где-нибудь есть?
   - В холле, сэр. Но...
   - Что "но"? - Корин сощурил глаза. - Не хоти