, появившаяся, едва Корин убрал авторучку и бумагу в
карман, была одета в приличествующий ситуации скромный серый костюм. Она
села на стул, сложив руки на коленях - если в ней когда-либо и можно было
угадать доктора искусствоведения (или просто доктора чего-нибудь), так
именно сейчас.
   - Я слушаю вас, джентльмены, - проговорила она ровным голосом, как на
лекции в университете.
   Корин посмотрел на Уэстбери, а Уэстбери - на Корина. Они не успели
продумать тактику беседы, приходилось прибегать к импровизации. Начал
Корин.
   - Миссис Эстерхэйзи, барон сообщил вам, для чего мы вас пригласили?
   - Да. Вас интересует Коретта Уинвуд.
   - Вы близко знаете ее?
   Марианна чуть заметно повела плечами.
   - Такую женщину, как Коретта, никогда не узнаешь до конца.
   - Пожалуйста, расскажите о ней немного.
   Баронесса Эстерхэйзи взяла сигарету из лежавшей на столе пачки,
подождала, пока Уэстбери поднесет огонь.
   - О чем конкретно, уточните, - попросила она.
   Корин решил идти напролом, ибо не видел необходимости скрывать от
Марианны причину повышенного внимания к личности Коретты.
   - Когда мы беседовали с миссис Уинвуд, - сказал он, - она напрямую
заявила, что ненавидела мужа. Между тем его смерть повергла ее в шок.
Допускаю, что в одном из двух эпизодов она играла, все же не могу понять:
почему так непоследовательно?
   - Играла? - удивилась баронесса. - Напротив, это все совершенно
естественно.
   Ее слова сбили с толку и Корина, и Уэстбери. Они недоуменно
переглянулись.
   Вглядевшись в их растерянные лица, Марианна вдруг щелкнула пальцами -
этот жест получился очень изящным.
   - Подождите... Вы же ничего не знаете! - догадалась она.
   - О чем? - спросил Корин.
   - О брачном контракте Уинвудов. Ну конечно! Я априори полагала, что об
этом знают все, но я забыла, что "все" означает лишь определенный круг...
   - Так объясните нам, - с легчайшим оттенком нетерпения произнес
Уэстбери.
   - Охотно, никакой тайны здесь нет...
   Эммет Уингвуд был женат во второй раз, у него взрослые дочь и сын от
первого брака. Когда Уинвуд женился на Коретте, они подписали брачный
контракт. По нему в случае развода или смерти Уинвуда Корегта не получала
ничего. Все имущество - недвижимость, деньги, акции, антиквариат, все
переходило... И теперь перейдет к детям Уинвуда. Коретта стала такой же
нищей, как и до замужества...
   Пожалуй, ей придется даже хуже, она привыкла к роскоши. Живой Уинвуд
давал ей все... Мертвый ее разорил.
   Вот оно что, подумал Корин, вспоминая отчаянный вопль Коретты над телом
Уинвуда. Да, в нем звучал и ужас при виде смерти - любой смерти, но
доминирующим аккордом была все же ярость, всепоглощающая и бессильная
ярость женщины, чья жизнь в единый миг сметена и уничтожена.
   Едва ли Коретте угрожает нищета, баронесса Эстерхэйзи сильно
преувеличила.
   Годы рядом с Уинвудом - достаточное время, чтобы как-то обеспечить свое
будущее, учитывая условия брачного контракта. Но по сравнению с тем, что
она имела... Да, баронесса права - мертвый Уинвуд разорил Коретту.
   Чтобы покончить с темой четырехугольника Уинвуд - Коретта - Рамона -
Огден, Джон Уэстбери задал следующий вопрос:
   - Миссис Эстерхэйзи, а в каких отношениях вы с четой Лэддери?
   - В поверхностных, - прохладно ответила Марианна. - Предмет вашего
любопытства - любовная связь Уинвуда и Рамоны?
   - Вы и это знаете?
   - От Коретты. Она страшно боялась, как бы дело не завершилось
разводом...
   - Да, ясно... Но меня больше интересует личность Огдена, его возможная
роль.
   На губах Марианны заиграла отрешенная улыбка.
   - Об Огдене лучше расспросите Антонию Фитурой.
   - Как это понимать, баронесса? - Уэстбери сощурил глаза.
   - Расспросите Антонию, - повторила Марианна. - Если вам нужна точка
опоры, вот она: Венеция, площадь святого Марка, отель "Даниэле". Сапиенты
сат, мистер Уэстбери.
   - Что?
   - Латынь, - усмехнулась Марианна. - "Умному и этого довольно".
   Проводив баронессу Эстерхэйзи, Корин рухнул на кровать, заложил руки за
голову и уставился в потолок.
   - Вычеркивайте Коретту из списка, - сказал Уэстбери.
   Корин приподнялся, вытянул из кармана список, скомкал, бросил в
пепельницу и поджег. Уэстбери наблюдал за его манипуляциями, покачивая
головой.
   - К черту список, - Корин снова повалился на кровать. - У меня
отчетливое предчувствие, что к ночи мы вычеркнем из него всех.
   - Что же вы предлагаете?
   - Продолжать, - вздохнул Корин.
   - Тогда оглашаю меню. Антония, лорд Фитурой, Берковский или граф
Лэддери?
   - Антония, - решительно выбрал Корин. - До разговора с ней нет смысла
трогать ни Фитуроя, ни Лэддера, а Берковский со своим докладом никуда не
денется.
   - Тогда идемте.
   Корин вскочил, как игрушечный акробат на пружинках.
   - К вашим услугам, мистер Холмс.


   28


   Уэстбери негромко постучал в дверь апартаментов, занимаемых супругами
Фитурой. Тишина. Уэстбери постучал громче, потом толкнул незапертую дверь.
   В ближней комнате никого не оказалось, а в дальней у разожженного
камина сидела в плетеном кресле Антония с раскрытой книгой на коленях.
   - Приношу извинения, - смущенно проговорил Уэстбери. - Я стучал, но...
   - Ваш стук я слышала, - Антония подняла на Уэстбери взгляд, в котором
смешались высокомерие и неудовольствие. - А вы слышали, чтобы я позволила
войти?
   - Нет, но...
   - Тогда какого же черта вы здесь?
   Корин подоспел на подмогу начинавшему теряться Уэстбери.
   - Леди Антония, мы с тяжелым чувством нарушаем ваш покой, но, может
быть, до вас доходили слухи, что в замке совершено убийство?
   - Неужели? - брови Антонии поползли вверх. - А если и так, какое я имею
к этому отношение?
   - Вот это мы и собираемся выяснить.
   Антония фыркнула, давая понять, что на такую глупость не стоит
реагировать иначе.
   - Мы хотели побеседовать и с вами, и с лордом Фитуроем, - продолжал
Корин, - но сначала с вами, раз уж так получилось. А где лорд Фитурой?
   Антония сделала небрежный жест.
   - Играет с кем-нибудь в бридж, - в ее тоне явственно прозвучало нечто
вроде "А чего еще ожидать от лорда Фитуроя?" - Так как вы все равно не
уйдете,.
   садитесь поближе к огню, джентльмены.
   Она поправила клетчатый шотландский плед, в который зябко куталась,
несмотря на жар камина. Корин подвинул стул и сел, Уэстбери примостился на
краю кресла наискосок от Антонии. Место он выбрал неудачно - чтобы видеть
лицо леди Фитурой, ему приходилось поворачиваться всем корпусом.
   - Итак, дорогие мои полицейские, - в голосе женщины звенела беспощадная
ирония. - Какие же улики изобличают меня?
   - Леди, речь идет не об уликах, - почти вызывающе сказал Корин. - Но
некоторые темные углы вы обязаны осветить.
   - О! - леди Фитурой сострадающе улыбнулась. - Бедный мистер Торникрофт!
В замке так много темных углов!
   Корина было не так-то легко вывести из равновесия, но Антония подошла к
этой цели вплотную.
   - Вчера около полудня, - он старался не обращать внимания на ее тон, -
я заглянул в комнату отдыха, где находились вы и лорд Фитурой. Я случайно
услышал фрагмент вашего разговора, точнее, вашу реплику, обращенную к
мужу. "Это наш единственный выход", - сказали вы. Что вы имели в виду?
   - Как что? Безусловно, убийство Уинвуда.
   Вмешался Уэстбери, пребывавший вне себя от злости, но не утративший
внешних признаков самоконтроля.
   - Леди Фитурой, все мы договорились о том, что я веду расследование и
мне оказывают содействие. Но я - лицо неофициальное и в дальнейшем должен
буду отчитаться в своих действиях перед полицией. Так вот, среди
подозреваемых я поставлю вас на первое место и укажу, что из всех гостей
Везенхалле только вы активно мешали мне. Идемте, мистер Торникрофт.
   - Подождите, - Антония прикусила губу, сверкнула белая полоска
безупречных зубов. - Если вы так на это смотрите...
   - А у вас иное мнение?
   - Просто смешно подозревать меня в убийстве...
   - Отличный аргумент! Так я и напишу в отчете для полиции, в конце: "А
леди Антонию Фитурой подозревать просто смешно".
   - Но как я могу доказать...
   - Ничего не нужно доказывать! Всего лишь ответьте на вопрос мистера
Торникрофта.
   - Какой вопрос? Ах да, тот разговор в комнате отдыха... Но мистер
Уэстбери, это личное... Вы сами-то верите, что английский аристократ,
реальный кандидат в министры финансов, обсуждал с женой план убийства?!
   - Речь не о том, во что я верю, - Уэстбери принял
терпеливо-вразумляющий тон. - Верить можно в Иисуса Христа, я предпочитаю
знать.
   После минуты растерянности, о которой она явно сожалела, Антония вновь
обрела уверенность в себе.
   - Ну, так от меня вы не узнаете.
   Спросите лорда Фитуроя, и посмотрим, как ему понравится вмешательство в
его частную жизнь.
   - Кстати, о частной жизни, - Корин сделал вид, что уцепился за
непроизвольно возникшую ассоциацию. - Пожалуйста, расскажите нам об Огдене
Лэддери...
   И Корин, и Уэстбери заметили, как Антония побледнела, зрачки ее
сузились.
   - Мне решительно нечего сообщить о графе Лэддери, - отрезала она. - Мы
мало знакомы.
   - Да? - Корин нащупал брешь в обороне и без промедления атаковал
главными силами. - А мне-то казалось, с памятью у вас все в порядке.
Венеция, площадь святого Марка, отель "Даниэле"...
   Глядя на лицо Антонии, Корин вспомнил песню группы "Прокол Харум" под
названием "Еще бледнее бледного" - вот так сейчас выглядела леди Фитурой.
Она отвернулась к огню, скрываясь от перекрестного обстрела пристальных
взглядов.
   - Так вот зачем вы пришли на самом деле, - прошептала она. - Это...
подло.
   - Нет, леди Фитурой, - возразил Корин. - Мы хотим поймать убийцу,
только и всего. А для этого нам нужно выяснить как можно больше о гостях
Везенхалле, в частности, о графе Лэддери.
   Вы были его...
   - Не произносите убогих слов, более приличествующих толпе, - быстро
перебила Антония. Теперь ее лицо, напротив, пылало едва ли не ярче пламени
в камине. - Мы были близки, да... Долго... Все в прошлом... Но мои
воспоминания полны тепла и благодарности, понимаете вы это?!
   - Конечно, - успокоил ее Корин. - Мы не намерены реанимировать призраки
и тем паче предавать гласности ваш угасший роман. Признаюсь, что одной из
наших версий было убийство Уинвуда графом Лэддери из-за ревности, потому
что Рамона...
   Он осекся. Антония смотрела на него в упор, в ее глазах заплясали не то
отблески огня, не то искорки неожиданного смеха. И она действительно
рассмеялась - искренне и открыто.
   - Огден? - выдохнула она. - Огден убил Уинвуда из-за Рамоны? Вы
серьезно так думаете?
   - Мы рассматриваем разные версии, - раздраженно произнес Корин. - Вы
знаете графа Лэддери, а мы - нет, так помогите нам!
   - Придется, иначе вскоре вы самих себя заподозрите... Передайте мне
бокал с коктейлем, вон там на столе... Благодарю... - Антония опустошила
бокал двумя большими глотками и поставила на каминную полку. - Слушайте.
Граф Огден Лэддери - не тот, кого вы ищете. Не стану утверждать, что он не
способен на убийство - наверное, при определенных обстоятельствах каждый
из нас способен.
   Но он относился к Рамоне как к декоративному украшению, она занимала в
его жизни место более значительное, чем чиппендейловский стул, но менее
значительное, чем бюро эпохи Людовика XIV. Так было во времена нашего
романа, и я не вижу, по какой причине это могло бы измениться теперь. Не
угодно ли по рюмке "Гленливета", джентльмены?


   29


   Не торопясь, Корин и Уэстбери шагали по коридору к комнате Берковского.
   Англичанин рассуждал вслух:
   - Ее защита Лэддери ничего не стоит, Корин. Она все еще влюблена в него
и вполне способна солгать.
   - Вы загипнотизированы словами леди Фитурой, Джон, - Корин жестом
изобразил эстрадного гипнотизера. - Отвлекитесь от них и взгляните на
ситуацию непредвзято. Сам факт романа графа Лэддери с Антонией
свидетельствует, что он не слишком ценил Рамону. А если мы рассмотрим в
качестве убийцы саму Антонию, натолкнемся на вопиющее противоречие. Отводя
подозрения от Лэддери, она сужает круг подозреваемых и тем подставляет
себя...
   Корин остановился перед дверью Берковского и постучал. Отклика не
последовало.
   - Где же наш банкир? - риторически вопросил Уэстбери и получил в ответ
пожатие плеч.
   Берковского обнаружили в бильярдной, где он в одиночестве уныло гонял
шары по зеленому полю стола. На вошедших он посмотрел мельком и вновь
принялся примерять кий к какому-то хитрому трюковому удару. 
   - Мистер Берковский! - окликнул его Корин.
   Банкир с неохотой отложил кий.
   - Вы ко мне, господа? А я-то думал в простоте душевной, что мы обо всем
поговорили...
   - Открылись новые обстоятельства, касающиеся доклада Уинвуда, - пояснил
Корин, усаживаясь на стул у стены и закуривая. - Теперь нам точно
известно, что это за доклад.
   - О господи, - простонал банкир.
   - А также известно, - беспощадно дожимал Корин, - что выступление
Уинвуда с этим докладом перед сенатской комиссией представляло угрозу для
вас.
   Смертельную угрозу, Берковский. Перед вами стояла проблема Гамлета -
быть или не быть. Либо вы, либо Уинвуд, только так. Вдвоем в подлунном
мире вам было бы тесновато. Улавливаете, куда я клоню? Это чрезвычайно
весомый мотив для убийства, да, сэр.
   Берковский опустился в кресло, налил рюмку водки "Смирнофф", залпом
проглотил. Он молчал, молчали и Корин с Уэстбери. Наконец банкир тяжело
встал.
   - Идемте.
   В своей комнате, куда Берковский привел Уэстбери и Корина, банкир
открыл шкаф и вытащил стоящий у задней стенки небольшой чемодан. Подцепив
никелированные замки, он поднял крышку, долго выкладывал из чемодана на
кровать дорожный скарб, а со дна достал кожаную папу и с видом
приговоренного перед казнью швырнул ее на стол.
   - Черновики доклада Уинвуда, господа.
   Полюбовавшись произведенным эффектом, он добавил:
   - Уинвуд привез их с собой, чтобы поработать с ними здесь. Теперь они у
меня.
   Уэстбери потянулся было к папке, но не стал притрагиваться к ней и
спросил:
   - Вы убили Уинвуда и похитили доклад?
   - О нет, - горько улыбнулся Берковский. - Уинвуд сам отдал его мне. Он
отказался от доклада.
   - Но почему?!
   - Сейчас. - Берковский распечатал пачку "Питера Стивесанта". - Выпить
хочется, а нечего. Вернуться разве за водкой в бильярдную? - Он махнул
рукой. - Да ладно, Бог с ней. Так вот, господа, вам удалось чертовски
грамотно определить суть моей проблемы - гамлетовской, как выразился
мистер Торникрофт. Доклад Уинвуда означал для меня гибель. Я думал об этом
постоянно и по пути сюда, и здесь. Мне предстояло найти выход из
безвыходного положения... Или погибнуть. И я нашел выход, господа, - его
взгляд на секунду засветился торжеством и тут же снова погас. - Я нашел
крохотную брешь в несокрушимой стене, это было гениально... Я вообразил,
что доклад Уинвуда - одинокий верблюд в пустыне. Он хорошо виден отовсюду,
и его не спрячешь. Вы сумели бы спрятать верблюда в пустыне?
   - Разве что закопать в песок, - сымпровизировал Уэстбери.
   - Да, но для этого надо убить верблюда! - Берковский увлекся
собственным рассказом, он походил на ученого, взволнованно повествующего о
сделанном открытии. - Мне же требовалось спрятать живого верблюда - позже
вы поймете почему. У меня инженерное образование, господа, меня учили
творчески, нестандартно подходить к решению технических задач. Спрятать
одинокого верблюда в пустыне невозможно, это ясно.
   Но я продолжал аналогию, и... А если действовать противоположным
образом?
   Пусть в пустыне окажется сотня верблюдов, тысяча верблюдов? Кто тогда
различит среди них того, первого?
   - О чем-то похожем я читал у Честертона, - заметил Уэстбери. - Там
офицер, чтобы скрыть совершенное им убийство, повел свой отряд на
бессмысленный штурм и спрятал труп среди десятков других.
   - Да, в этом роде, - согласился Берковский. - Но вернемся к тому, что я
сделал. Я пришел к Уинвуду и предложил ему ошеломляющую информацию о
деятельности русской мафии в Америке, во много раз превосходящей по
убойной силе ту, которую он собирался использовать в докладе, но... Не
имеющую касательства к шантажировавшей меня группировке! Разве не
блестящий ход? В выигрыше остаются все. Уинвуд выступает с великолепным
докладом и укрепляет свою репутацию в ЦРУ. Угрожавшие мне люди в России
могут быть довольны, я выполнил их требования. Другие же мафиозные кланы,
подставленные мной под удар, не в состоянии заподозрить меня, об этом я
позаботился... Мой банк и я, сотрудничество с Уинвудом, горизонты и
перспективы - все спасено...
   Он внезапно выдохся, как проколотая камера футбольного мяча. Глаза его
потускнели, он сел на кровать и безразлично уставился в окно.
   - Это только ваши слова, Берковский, - сказал Уэстбери. - Где
доказательства?
   - Будут и доказательства. - Банкир полез во внутренний карман пиджака.
- Первое - вещественное. - Он протянул Уэстбери сложенный лист бумаги. -
Это подписанное мной и Уинвудом соглашение о том, что он отказывается от
запланированного доклада в обмен на новую информацию. Почерк Уинвуда, его
подпись - все это нетрудно проверить. Второе доказательство - логическое.
Смерть Уинвуда не только невыгодна мне, она снова ставит меня в крайне
трудное положение. О предстоящем докладе знал не он один, а эти черновики
- наверняка не единственное, что осталось. ЦРУ перероет личные архивы
Уинвуда, залезет в его компьютеры, и проклятый доклад может...
   Да что там может - наверняка всплывет опять, и уж тут я бессилен... Я
не смогу закопать мертвого верблюда в песок.
   В комнате стало так тихо, что эта тишина легла на плечи всех троих
осязаемым грузом. Молчание нарушил Корин:
   - Вопросов больше нет, мистер Берковский.


   30


   К вечеру погода испортилась. Солнце, подтопившее свежевыпавший снег,
скрылось за тучами, подул резкий порывистый ветер с горных вершин,
похолодало.
   Ноздреватые холмики начавшего было таять снега замерзли, превратившись
в твердые, как камень, миниатюрные торосы.
   Если бы убийство Уинвуда произошло сейчас, никому не удалось бы
установить по следам, проникал ли в замок посторонний. На схваченной
морозом земле не могло остаться никаких следов.
   Это обстоятельство машинально отметил Корин, вышедший на крыльцо
подышать свежим воздухом. Мрачная обстановка Везенхалле, усугубляемая
носящимися под сводчатыми потолками фимиамами преступления, действовала на
него угнетающе. Он накинул плащ, отворил нарезную дверь и всей грудью
вдохнул колющий холод, приносящий облегчение и видимость покоя.
   По-человечески Корину было жаль Берковского. Банкир и впрямь проявил
лучшие качества воли и разума, справляясь с труднейшей проблемой, а теперь
для него все начинается сначала. В то же время Корин был далек от того,
чтобы забивать себе голову сложностями российского финансиста. Берковский
вывернулся однажды, вывернется и еще раз.
   "А ведь сегодня Рождество, - подумал Корин, глядя в угрюмые небеса. -
Рождество, но вряд ли кто-то вспоминает об этом..."
   Корин спустился по обледеневшим ступенькам, сунул мерзнущие руки в
карманы плаща и неторопливо побрел по аллее к стоянке автомашин. Корпуса
роскошных лимузинов были припорошены подтаявшим и застывшим снегом, отчего
машины казались бородатыми механическими Санта-Клаусами. Корин смотрел на
них рассеянно, без единой мысли в голове.
   За спиной Корина послышались торопливые шаги, он обернулся. К нему
спешила экономка, Франческа Лионна, в желтом свитере и распахнутом пальто.
   - Мистер Торникрофт!
   - Да?
   Франческа подошла ближе, остановилась. Порыв ветра растрепал ее
распущенные волосы.
   - Мистер Торникрофт, я хотела поговорить с вами.
   - О чем? - довольно равнодушно спросил Корин.
   - Рассказать вам... Это может оказаться важным! Я все время собиралась
рассказать вам или мистеру Уэстбери, но вы были заняты...
   - Что ж, отлично, мисс Лионна...
   - Миссис!
   - Извините, - улыбнулся Корин. - Но не верн