ек. После всех этих треволнений вы тоже согласитесь с этим.
     Освещение  вспыхнуло  еще  ярче.  "Слепые  орлы"  стояли  теперь   на
платформе, от которой на 25-ти футовой высоте была  натянута  проволока  к
другой платформе в дальнем  конце  центральной  арены.  Обе  другие  арены
пустовали. Музыка опять смолкла, зрители тоже сохраняли гробовую тишину.
     Бруно оседлал велосипед. Поперек его плеч положили деревянное ярмо, а
один  из  братьев  взял  двадцатифутовый  стальной  шест.  Бруно  направил
велосипед вперед, пока переднее колесо не съехало с платформы, и поджидал,
пока его брат не поставил шест в паз ярма.  Это  было  смертельно  опасно.
Когда Бруно тронулся с места, братья ухватились за концы шеста и абсолютно
синхронно оттолкнулись от платформы и повисли в воздухе, держась  за  шест
руками. Проволока провисла, но Бруно медленно и упорно двигался вперед.
     В течение нескольких минут Бруно катался по проволоке взад и  вперед,
а его братья проделывали сотни сложнейших акробатических трюков.  В  одном
случае, когда он на несколько секунд полностью  остановился,  его  братья,
двигаясь  с  той  же  безупречной  синхронностью,   постепенно   увеличили
амплитуду своих движений до тех пор, пока не вышли в стойку  на  руках  на
месте.
     Невероятная  тишина  установилась  в  зале,  дань,  которая  не  была
принадлежащей исключительно представлению, где безумствовали братья: прямо
под ними, на арене, расположился Бейбацер и его 12 львов,  головы  которых
были задраны вверх.
     В конце представления тишина в зале сменилась  общим  продолжительным
вздохом облегчения, который вскоре перерос в неистовую овацию.
     - С меня достаточно, -  вздохнул  Пилгрим.  -  Мои  нервы  больше  не
выдержат. Ринфилд последует за мной. Если он, возвращаясь на  свое  место,
коснется вас, это будет означать, что Бруно готов поговорить, и что  после
представления вы  должны  будете  пройти  на  некотором  расстоянии  перед
Ринфилдом.
     Не подавая никаких знаков и не оглядываясь  по  сторонам,  Пилгрим  с
ленцой поднялся и вышел. Почти сразу же за ним последовал Ринфилд.
     Несколькими минутами спустя двое мужчин сидели запершись в  одном  из
кабинетов  Ринфилда,  небольшом,  но  уютном.  В  его  кабинете  находился
небольшой бар, но в соответствии с  принципами,  по  которым  он  запрещал
любому выпивать в расположении цирка, он отказывал  в  этой  привилегии  и
себе.
     Кабинет, тем не менее, был  крошечной  частью  сложного  и  прекрасно
организованного целого, которое  составляло  передвижной  дом  цирка.  Все
ночевали здесь, за исключением нескольких человек. Во  время  турне  поезд
также предоставлял жилище всем животным, а в конце, прямо перед  тормозным
вагоном, размещались четыре массивные платформы, на которых  располагалось
оборудование, от тягачей до кранов, без  которых  была  невозможна  работа
цирка. В целом это было чудо изобретательности, дотошного  планирования  и
максимального использования имеющегося пространства.  Сам  цирковой  поезд
был гигантским, более полумили в длину.
     Пилгрим взял коктейль и произнес:
     - Бруно нам подходит. Как вы думаете,  он  примет  наше  предложение?
Если нет, то мы можем  со  своей  стороны  аннулировать  вашу  поездку  по
Европе.
     - Он согласится по трем причинам, - речь  Ринфилда  стала  похожа  на
него самого: краткая, с тщательно подобранными словами.
     - Как вы убедились, этот человек не знает страха.  Во-вторых,  как  и
все  недавно  натурализованные  американцы  -  ладно,  ладно,   пусть   он
натурализовался уже пять лет назад, но это все  равно,  что  вчера  -  его
патриотизм по отношению к признавшей его  стране  делает  ваш  или  мой  -
бледным. В-третьих, у него большой счет к его прежней родине.
     - Даже теперь?
     - Даже теперь! Когда мы с вами поговорим еще?
     - Теперь вы будете разговаривать с  другими.  Необходимо,  чтобы  нас
реже видели вместе. И ближе чем на милю к моей конторе не  подходите  -  у
нас тут целый легион иностранных агентов, кто с интересом  присматривается
к нам и за нашей входной дверью. Полковник Фосетт, сидевший рядом со  мной
в форме, знает об этом значительно больше.
     - Я не полагал, что в вашей организации носят форму, мистер Пилгрим.
     - Мы и не носим. Это маскировка. Он носит ее так часто, что его в ней
значительно легче узнать, чем когда он в цивильном платье,  поэтому  почти
все называют его"полковником", но они его недооценивают.


     Фосетт дождался конца представления и вышел, не взглянув на Ринфилда:
тот уже подал ему сигнал. Он покинул цирк  и  медленно  пошел  так,  чтобы
Ринфилд в темноте не смог упустить его из  виду.  Наконец,  он  подошел  к
огромному темному лимузину, на котором они приехали вместе с Пилгримом,  и
сел на заднее сидение. С другой стороны приткнулась чья-то темная фигура.
     - Хэлло. Меня зовут Фосетт. Надеюсь, никто не заметил вашего прихода?
- поинтересовался он.
     Никто,  -  ответил  шофер.  -  Я  следил.  -  Он   посмотрел   сквозь
забрызганные окна. - Не та погода, чтобы посторонние совали  нос  в  чужие
дела.
     - Это точно, - Фосетт повернулся к фигуре, сидящей в тени.
     - Рад вас видеть. Я приношу  извинения  за  эту  одежду  и  шпионскую
обстановку, но боюсь, что оно запоздало. Вы знаете, это у нас в крови.  Мы
ждем одного вашего друга... А вот и он.
     Фосетт открыл дверцу, и Ринфилд уселся рядом с ним. Восторга  на  его
физиономии не наблюдалось.
     - На проспект, а потом на Пойнтон-стрит, Баркер, - приказал Фосетт.
     Шофер кивнул и тронулся. Все молчали.
     - Мне кажется, нас преследуют, - заметил Ринфилд.
     - Так и должно быть, - произнес Фосетт,  -  но  водитель  той  машины
останется без работы. Мы должны  были  быть  уверены,  что  нас  никто  не
преследует.
     - Понятно, - проронил Ринфилд.
     По  мере  того,  как  они  приближались  к  району  трущоб,   Ринфилд
становился все более и более несчастным. Недовольным голосом он протянул:
     - Это не лучшая часть города. А это здание... напоминает бордель.
     - А это и есть бордель. Наша собственность.  Очень  уютное  местечко.
Кто, скажите  на  милость,  может  себе  представить,  что  Теско  Ринфилд
посещает такие места? Пойдем.



                                    2

     Гостиная для такого соблазнительного местечка была  на  диво  уютной,
хотя  могло  показаться,  что  у  человека,  обставлявшего   ее,   имелось
пристрастие к красновато-коричневому цвету, поскольку и диван, и кресла, и
тяжелые занавески были такого же или близкого к нему  оттенка.  От  камина
шло тепло. Ринфилд и  Бруно  сидели  в  креслах.  Фосетт  расположился  за
столиком для коктейлей.
     - Растолкуйте мне, пожалуйста, еще раз об этой антиматерии,  или  как
там ее, - осторожно попросил Бруно.
     - Я боялся, что  вы  попросите  об  этом.  Знаю,  что  в  первый  раз
рассказал вам все правильно, потому что вызубрил и повторил  как  попугай.
Мне пришлось все вызубрить, так как в этих вопросах я ни черта не  смыслю,
- Фосетт протянул Бруно содовую и потер подбородок. - Попытаюсь  повторить
еще раз. Может быть,  на  этот  раз  что-нибудь  дойдет  и  до  меня.  Как
известно, материя состоит из атомов. Те же состоят из  целой  кучи  всякой
всячины - и яйцеголовые могли бы перечислить эти составные части - но  нам
достаточно двух основных  компонентов:  протонов  и  электронов.  В  нашей
Вселенной,  в  том  числе  и  на  Земле,  электроны   заряжены   неизменно
отрицательно, протоны - положительно. Если я не ошибаюсь. К несчастью,  по
вине наших ученых и  астрономов  жизнь  чертовски  усложнилась.  Например,
только в этом году они открыли какие-то бог знает какие  частицы,  которые
двигаются со скоростью во много раз  превышающие  скорость  света,  и  это
здорово потрясло весь ученый мир, так как все  они  были  уверены  на  сто
процентов, что быстрее света двигаться невозможно. Но тем  не  менее,  это
факт. Некоторое время назад два астронома - Дикки и  Андерсон  -  сделали,
основываясь на своих вычислениях,  необычайное  открытие  об  обязательном
существовании положительных электронов. Теперь их  существование  всемирно
признано, и они получили название позитронов. Дальше  больше  -  в  Бирили
открыли существование антипротонов -  электрически  противоположных  нашим
протонам.  То,  что   состоит   из   позитронов,   и   называется   теперь
"антиматерией". И она существует,  несмотря  на  существенные  разногласия
серьезных  ученых.  В  одном  они  сходятся:  если  столкнуть  электрон  с
позитроном, или протон с антипротоном, или обе  пары  вместе,  результатом
будет  взрыв.  Они  аннигилируют  друг  с  другом,  испуская   смертельные
гамма-лучи и тепло, уничтожающие жизнь  на  десятках,  а  может  и  сотнях
квадратных милях. В этом ученые солидарны. Рассчитано, что если только два
грамма антиматерии ударят  в  нашу  планету  со  стороны,  противоположной
Солнцу, то Земля, если не развалится при взрыве, будет вытолкнута с орбиты
на Солнца.
     - Восхитительная перспектива, - буркнул Ринфилд, - но  для  меня  это
звучит как сказка.
     - Для меня тоже. Но я должен верить тому, что говорю. И даже  больше,
я начинаю этому действительно верить.
     - Понимаю. А на Земле нет хоть немного этой гадости?
     - Конечно, нет! Ведь оно аннигилирует с любым  веществом,  с  которым
приходит в соприкосновение.
     - Тогда откуда оно возьмется?
     - Откуда я, черт возьми, могу знать? - Фосетт не  собирался  выходить
из себя, но ему не нравилось  продираться  сквозь  дебри  познания.  -  Мы
думаем, что существует только наша Вселенная. А откуда мы это знаем? Может
быть, где-то есть еще одна  Вселенная,  а,  может  быть,  их  много.  И  в
соответствии  с  последними  гипотезами  ученых,  если  существуют   такие
вселенные, то почему бы некоторым из них не  состоять  из  антиматерии!  -
Фосетт мрачно помолчал. - Думаю, что если там есть  свои  яйцеголовые,  то
они считают, что это именно мы состоим из антиматерии. Конечно, может и  в
нашу Вселенную заложен бесовский материал в момент ее создания. Что вы  на
это скажете?
     - Вся эта антиматерия - теоретический бред. Это всего лишь  гипотеза.
Теоретические просчеты и  все.  Нет  доказательств,  полковник  Фосетт,  -
заявил Бруно.
     - Думаем, что есть, - улыбнулся тот. - Простите множественное  число.
Ведь в совсем недавний период человеческой истории  кое-что  произошло.  Я
имею в виду бедствие в, по счастью, малонаселенном районе  Сибири  в  1908
году. Когда русские ученые начали обследовать этот  район  через  двадцать
лет после катастрофы, они обнаружили, что  на  площади  более  чем  в  сто
квадратных миль деревья были уничтожены тепловым излучением: не  огнем,  а
мгновенно испепелены, многие окаменели. Если бы этот феномен  произошел  в
другом месте, скажем, в Нью-Йорке или в Лондоне,  они  бы  превратились  в
мертвые города.
     - Где же тут доказательства? - не унимался  Бруно.  -  Мы  говорим  о
доказательствах, полковник.
     - Доказательства... Остальные известные катастрофы, имевшие место  на
Земле от столкновений с предметами из космоса, были все без исключения  от
метеоритов. Следы, оставленные ими - это не  та  пустыня,  что  в  Сибири.
Метеориты, упавшие  в  Аризоне  или  в  Южной  америке,  оставляли  только
кратеры. Существует признанное заключение, что в Сибирь  залетела  частица
антиматерии массой что-то около одной стомиллионной доли грамма.
     Последовало   длительное    молчание,    после    которого    Ринфилд
многозначительно произнес:
     - Ну, будем считать, что уяснили.  От  второй  лекции  стало  немного
яснее. Итак?
     - Несколько лет назад возникло предположение, что  русские  разгадали
секрет получения антивещества, но не смогли удержать его  в  руках  -  ну,
потому, что антивещество имеет неприятное свойство аннигилировать с  любым
веществом,  с  которым  вступает   в   контакт.   Создание,   хранение   и
использование его было невозможным. БЫЛО  невозможным.  А  что,  если  это
стало возможным или близко к  этому?  Страна,  владеющая  таким  секретом,
может держать в руках  весь  мир.  Ядерное  оружие  по  сравнению  с  этим
безобидная игрушка для развлечения малышей.
     Снова последовала длительная пауза, и вновь ее прервал Ринфилд:
     - Вы бы ученые не разглагольствовали бы в таком духе, если бы  у  вас
не было  причин  верить  в  существование  или  возможность  существования
подобного оружия.
     -  У  меня  есть  причины  верить.  Эта  возможность  нервирует   все
разведывательные службы мира уже в течение нескольких лет.
     - Очевидно, что этот  секрет  не  в  наших  руках,  иначе  вы  бы  не
рассказывали нам об этом.
     - Очевидно.
     - И не в руках такой страны, как Великобритания?
     - Это бы нас не беспокоило.
     - Потому что в этом случае секрет попал бы в надежные руки?
     Бруно взял стакан и отпил содовой.
     - Вы имеете в виду выкрасть? - поинтересовался он.
     - Просто  достаньте.  Можно  ли  называть  это  воровством,  если  вы
отберете оружие у маньяка?
     - Но почему я?
     - Потому что у вас уникальные способности. Я не могу обсуждать, каким
образом мы собираемся их использовать, пока  не  получу  вашего  согласия.
Все, что я знаю, так это то, что мы вполне уверены в существовании  только
формулы, и в том, что  есть  один  человек,  знающий  ее  и  способный  ее
воспроизвести. И мы знаем, где находится этот человек со своей формулой.
     - Где?
     - Крау! - без колебаний ответил Фосетт.
     Бруно же отреагировал на это  так,  как  и  ожидал  Фосетт.  Лишенным
тональности голосом он лишь повторил:
     - Крау...
     - Крау, ваша старая родина и ваш родной город.
     Бруно ответил не сразу. Он повернулся  в  своем  кресле,  и  спокойно
ответил.
     - Если я соглашусь, как я туда  смогу  попасть?  Нелегальный  переход
границы? Парашют?
     Фосетт приложил героические  усилия  и  успешно,  чтобы  не  выказать
своего торжества. Ринфилд и Бруно - он достал их обоих! Обыденным  голосом
он проговорил:
     - Ничего эффектного и рискованного. Вы поедете с цирком.
     На этот  раз  Бруно,  казалось,  был  ошарашен,  поэтому  в  разговор
вмешался Ринфилд:
     -  Это  вполне  реально,  Бруно.  В  этом  вопросе  я  дал   согласие
сотрудничать с правительством. Мы собираемся проделать турне по Европе,  в
основном, по Восточной. Договоренность уже есть. Они присылают к нам  свой
цирк, а мы едем к ним.
     - Всю труппу?
     - Нет, естественно, нет. Это невозможно.  Только  лучших,  -  Ринфилд
слабо улыбнулся. - Понятное дело, что и ты будешь включен.
     - А если я откажусь?
     - Мы просто аннулируем турне.
     Бруно взглянул на Фосетта.
     - Тогда мистер Ринфилд потеряет прибыль. И это  будет  стоить  вашему
правительству миллион долларов.
     - Нашему правительству. Мы готовы положить за это и миллиард.
     Бруно перевел взгляд с Фосетта на Ринфилда, потом обратно на  Фосетта
и отрубил:
     - Я согласен!
     -  Великолепно.  Примите  мою  благодарность  и  благодарность  вашей
страны. Теперь детали...
     - Мне не нужна благодарность моей страны, -  мрачно,  но  без  обиды,
произнес Бруно.
     Фосетт попытался поразмышлять над значением его ответа, но  сразу  же
отказался от этого.
     - Как вам угодно. Детали, о которых я упомянул,  могут  и  подождать.
Мистер Ринфилд, мистер Пилгрим говорил вам, что  мы  были  бы  благодарны,
если бы взяли с собой в турне еще двух человек.
     - Нет. Выясняется, что мистер Пилгрим не сообщил мне массу вещей.
     - Мистер Пилгрим знает, что делает. Не было необходимости  обременять
вас деталями, пока вы не дали  согласия  на  сотрудничество.  Эти  двое  -
доктор Харпер и наездница Мария Хопкинс. Это наши люди, весьма нужные  для
нашего дела. Есть вещи, которые я должен сначала согласовывать с  мистером
Пилгримом. Скажите, Бруно, почему вы согласились? Должен предупредить вас,
что это может быть чрезвычайно опасным  делом,  а  если  вас  схватят,  мы
вынуждены будем отречься от вас. Так почему?
     Бруно пожал плечами.
     - Кто знает? Может быть много причин, которых нельзя  объяснить  даже
самому себе. Может быть, благодарность. Америка приняла меня к себе, когда
собственная страна выгнала. Здесь живут люди,  которым  я  хочу  отплатить
благодарностью. Я знаю, что в стране, где я  родился,  имеются  опасные  и
безответственные люди, которые без колебания могут применить  это  оружие,
если оно существует. И потом, вы сказали, что я очень  подхожу  для  этого
задания. Каким образом, этого я еще не знаю, но если это  так,  то  как  я
могу позволить другому занять мое место? Не только потому,  что  он  может
провалиться, выполняя это задание, но он может даже погибнуть при этом.  Я
бы не хотел иметь ни того,  ни  другого  на  своей  совести,  -  он  слабо
улыбнулся. - На меня ложится очень большая ответственность.
     - А настоящая причина?
     - Я просто ненавижу войну...
     - М-м-м... Не тот ответ, что  я  ожидал,  но  достаточно  честный.  -
Фосетт поднялся. Спасибо, господа, за ваше время, за ваше терпение и  ваше
понимание. Обратно вас отвезут.
     - А вы сами? -  поинтересовался  Ринфилд.  -  Как  вы  доберетесь  до
конторы мистера Пилгрима?
     - У нас с хозяйкой полное взаимопонимание. Уверен, что она  обеспечит
меня каким-нибудь транспортом.


     Фосетт, подойдя к апартаментам Пилгрима - тот жил и работал  в  одной
комнате - достал ключи, но тут же убрал их. Пилгрим не только не запер, но
даже плотно не прикрыл свою дверь. Фосетт толкнул дверь  и  вошел  внутрь.
Первой мыслью было, что он несколько погорячился, уверяя Ринфилда  в  том,
что Пилгрим знает, что делает.
     Пилгрим лежал на ковре. У того, кто уложил его туда,  вероятно,  была
достаточно большая коллекция кинжалов,  так  как  он  даже  не  потрудился
вытащить всаженный по самую рукоять в его шею.
     Смерть,  по  всей  вероятности,  наступила  мгновенно,  поскольку  на
рубашке не было крови. Фосетт присел на колени и взглянул в лицо  убитого.
На нем было то же безмятежное спокойствие, что и  при  жизни.  Пилгрим  не
только не знал, кто его ударил, но он даже не знал, что его ударили.
     Фосетт поднялся, подошел к телефону и поднял трубку.
     - Доктора Харпера, пожалуйста. Пускай немедленно придет сюда.


     Доктор Харпер не походил на стандартный тип доброго врачевателя, но в
другой роли его трудно было представить. В нем  было  все,  что  требуется
медику. Он был высок, строен, и носил  очки.  Его  внешность  была  вполне
внушительной: этому способствовала седина на висках, а его очки  придавали
его взгляду особенное выражение.  Очки  -  большое  подспорье  для  врача:
пациенту никогда не  угадать,  здоров  он  или  ему  осталось  жить  всего
несколько недель. Одежда на нем была так же безупречна, как и у  покойника
недельной давности, которого никто не трогал на секционном столе в  морге.
Стоя у  трупа,  он  задумчиво  смотрел  на  него.  У  него  была  с  собой
медицинская сумка, но ею он пользоваться не собирался.
     - Итак, это все, что вы знаете о сегодняшнем вечере? - спросил он.
     - Все.
     - Ринфилд? В конце  концов,  он  единственный,  кто  знал.  До  этого
вечера, я имею в виду.
     - До этого вечера он не  знал  многих  деталей.  И  у  него  не  было
возможностей, ведь он был со мной.
     - Существуют еще сообщники.
     - Ерунда! Подождите до  встречи  с  ним.  Его  досье  безупречно.  Не
думайте о нем так,  ведь  Пилгрим  потратил  на  него  столько  дней.  Его
патриотизм вне сомнений. Меня не удивит, если у  него  на  груди  окажется
татуировка "Боже, спаси Америку!"  Однако,  как  вы  считаете,  он  успеет
вовремя подготовить свой цирк, вернее, большую  часть  его,  к  поездке  в
Европу, если это понадобится?
     - Не очень, вероятно, при данных обстоятельствах.
     - Я полагаю, что сюда стоит вызват