оей радостью.
  -  Привет, гений, - говорит. - Смотри,  чего купил! Теперь дыши на даче
на всю катушку, и никаких забот - вещь!
  - Разве эти дачные пылеежки еще не  бесплатные? - нарочно спросил я. Он
даже подскочил.
  - Держи карман шире! - говорит. - Им еще в технологии сколько копаться,
чтобы поток  наладить. Это  вам  теперь все  просто  кажется. Да-а, меняются
времена!  Я-то еще помню то время, когда только продукты питания и лекарства
были бесплатными. Это вы родились на  все  готовенькое: почти любая обувь  и
одежда  -  бесплатно   книжки,  тетради  -  бесплатно   коньки,  лыжи,  даже
велосипеды  -  все  бесплатно,  а это ведь  наше поколение вам  такую  жизнь
устроило! Своими  собственными руками! (Разнесло старика  - не  остановить!)
Теперь только роскошь денег стоит - так ведь на то она и роскошь. Нам теперь
и представить трудно, что кино когда-то было платным, или мороженое, или там
- в кафе  пообедать. Кстати, а  ты-то как  теперь - по-прежнему, как  и  вся
мелюзга, у мамы каждый день талоны на кино и сладости выпрашиваешь? А?
  - Приходится, - сказал я. - А как еще?
  - Все правильно,  -  говорит. - А то вам дай  волю, так вы  с головой в
банку с  мороженым залезете  - я знаю. Здесь  один  сынишка моих знакомых  с
"Факела" спер у  них детскую чековую книжку - так целую неделю  потом вместо
занятий  тайком в  кино сидел не  вылезая,  лопал за обе  щеки  мороженое  и
сладости, - вы же меры не знаете! - а потом слег от переутомления и ангины.
  - Ну да! - сказал я.  - А вы знаете?! - Я  даже  обозлился на  него. Но
Палыч вдруг похлопал меня по плечу и сказал заведомую чушь - мне даже весело
стало:
  -  А ты, - говорит, - потолкуй с Лигой. Пусть они тебе справку выдадут,
или какой-нибудь там значок, или жетончик, что ты уже вполне взрослый, раз у
них  работаешь, и можешь без всяких талонов, как мясо или фрукты, без всяких
там разрешений по детским  чековым книжкам брать сколько душе угодно конфет,
бакинского курабье или пломбиру.
  - Да ну вас, Палыч, - я даже рассмеялся. - Скажете тоже!
  -  Ладно, -  говорит. -  Пойдем,  проводи меня немного. Чем-то ты  мне,
Рыжкин, все же нравишься. Разрешение-то на мороженое у тебя с собой есть?
  - Нет, - сказал я. - Мама только на обед дала.
  - Ну, пойдем, - говорит. - Возьму тебе мороженого.
  Я обрадовался, честное слово, как маленький, и пошел его провожать.
  Он взял себе хрустящий вафельный шарик  с пломбиром, а мне целых два, и
мы минут пять еще трепались о всякой всячине.
  -  Зарплата-то  тебе  полагается?  -   спросил   он.  -  Чтобы  сделать
какую-нибудь шикарную покупку?
  - Не знаю, - сказал я. - Вероятно. Разговор был - я слышал.
  - И что решил купить с получки? Думал уже об этом?
  - Да нет, - говорю. - Может,  часть денег отложу на новый  роллер,  или
спиннинг куплю голландский - со скрытой катушкой.
  - Про мать подумал? - говорит.
  - Н... Ну... маме - большой филадельфийский  торт, - сказал я. - Может,
еще к букинистам  заскочу - куплю  какой-нибудь  редкий старинный  экземпляр
романа братьев Стругацких...
  - Мечты! - сказал Палыч. - Ты смотри, Лига вполне может решить выдавать
зарплату не тебе, а отцу или матери. Я, бы лично на их месте так и поступил.
  - Ладно, Палыч, -  сказал я. - Пока, я помчался на "Пластик" - работать
пора.
  Он мне подмигнул, и мы попрощались.
  Я  бежал  в лабораторию,  доедая второй  хрустящий  вафельный  шарик  с
пломбиром, и думал, что вот - все верно: права-то детские.
  Но это были, так сказать, веселые мысли - одно баловство.

x x x

  В тот вечер,  когда  мы с Наткой глядели в ее  колодец,  я  возвращался
домой  в совершенно перевернутом  настроении, диком,  непонятном каком-то, и
все думал (именно одна, именно эта мысль неизвестно отчего вдруг прицепилась
ко  мне):  сказал  папа маме  или нет,  что я стал руководителем  группы,  в
которую входит и он, папа.
  Конечно  же, он сказал, я сразу это  понял,  когда вернулся домой. В их
комнате света не было, мама сидела на кухне одна.
  -  Промок,  милый?  -  спросила  она как-то  особенно  ласково  и очень
грустно. - Пирожки с картошкой еще теплые.
  - Ерунда, - сказал я. - Дождь кончился.
  - Кушать будешь?
  - Нет, неохота, я замотался, пойду спать.
  - Ну, ложись. Даже свекольника не хочешь?
  - Нет!
  -  Ну, спокойной ночи.  Папа уже спит. Он очень устал сегодня. Утром не
ищи пирожки с картошкой, я заверну вам вместе.
  Я  кивнул, тут же мы неожиданно посмотрели друг другу прямо в  глаза, и
оба отвернулись. Я быстро принял душ и ушел к себе в комнату.
  Я разделся не зажигая света, лег и  вдруг понял, что мне не хочется, не
хочется, не хочется думать  об этой  истории с  папой, и о  Натке думать  не
хочется, буду думать о чем-нибудь другом, приятном, решил я, но о чем именно
- я  так  и не  сумел  придумать, мне  все  не  нравилось,  все,  и я уснул,
совершенно сбитый с толку. Помню только, что  снова мелькнула мысль - завтра
на работу.
  Дни  покатились  однообразные  и  совершенно  одинаковые.  С третьей  и
девятой молекулами мы справились быстро,  а семнадцатая совершенно не хотела
ломаться, и подтянуть ярусность до четырех не удавалось никак.
  Дома  все  было  вроде  бы  нормально,  как и  раньше,  но  я-то  знал,
чувствовал,  что  это не  так.  По вечерам я старался не сидеть дома, просто
болтался  по городку и по тихим улочкам  на окраине, и все думал, как же мне
быть - я  совершенно не собирался  жить дальше так, как жил  эти дни, но что
именно мне  делать - нет, этого я не  знал.  Все путалось у меня в голове, я
даже догадался, что вообще очень  смутно себе представляю, почему  так плохо
то, что случилось  гуляя, я заставлял себя рассуждать вслух, последовательно
и внятно (никогда раньше со мною этого не было), и именно таким вот дурацким
образом  я дорассуждался до того,  что  самое-то  плохое, оказывается,  было
вовсе  не в том, что я, мальчишка, стал папиным  начальником, а совершенно в
другом  мне трудно было  объяснить словами, в чем  именно, но я  чувствовал,
что я прав, и скоро в этом убедился...
  И еще я  все время думал - может, я  ненормальный? Другой бы человек на
моем месте был бы счастлив от такого успеха, даже нос бы задрал повыше, а уж
если  бы его отец попал к нему в подчиненные  - тем  более: сколько бы шуток
было, веселья!..
  Иногда мне страшно хотелось пойти к Натке и все рассказать ей, но я  не
мог, нет, не мог я к ней пойти, я ее любил, вот в чем дело, а  она меня - ни
капельки, я был в этом почти абсолютно уверен.
  Через несколько дней уехала мама - улетела в космос, на самую большую и
далекую от Земли нашу "промежутку" - Каспий-1. Там работала врачом ее сестра
Галя,  и  мама повезла  ей  шерстяную  кофту,  помидоры, несколько  свеклин,
любимые  Галины   конфеты   с  ликером   "Орбита"  и  кое-какую  специальную
литературу.  Мама, мне  так  показалось,  улетала  на Каспий-1  вся какая-то
перевернутая - нервничала, что ли?  Я  подумал даже, что там, на Каспии, она
первым  делом расскажет Гале, что произошло на Земле и тут же позвонит домой
и будет весело спрашивать, - ну,
  как, мол, вы там, а Галя будет сидеть рядом с  ней и напряженно слушать
мои или папины веселые отчеты.
  В общем, улетела мама, и мы с папой остались вдвоем.
  И в  первую  же  ночь, под утро уже, я неожиданно и  как-то очень резко
проснулся, потому что папа с кем-то разговаривал (слов я разобрать  не мог),
а  ведь мамы не было. Может, это было  и нечестно (в тот момент  я даже и не
подумал об этом - так разволновался), но я, не вставая с кровати, тихонечко,
ногой, приоткрыл свою дверь - и сразу же начал разбирать слова.
  - Да-да.  Вот именно!.. Приехали! Так сказать - докатились!.. Не правда
ли, какой  плавный полет, а?  .. Попытайся-ка вспомнить, дружок,  -  в каком
чемодане  лежит мой золотой диплом? ... Что, уже и не помнишь,  забыл? А где
первая премия европейской  зоны  за  анализ гиперпластического ряда?..  Тоже
забыл?.. Все это было - не ложь, не вымысел. Руку жали! Помнишь? Талант!!! А
теперь мой  сын,  мальчишка, шкет, сидит за  завтраком,  уплетает  пирожки с
картошкой,  болтает под  столом  ногами и  с  набитым ртом запросто, походя,
высказывает гениальные  идеи!..  Попытайся-ка  это  понять, дружок!.. Слушай
внимательно: час, всего час обычного учебного практического занятия на Аяксе
- бац!!!  -  и решен вопрос,  над которым группа  взрослых людей Высшей Лиги
бьется  целый  год! Понятно теперь? Что  рядом с  его  детской  выдумкой мой
талант?! Ноль. Невидимая капля, букашка, лапка букашки... Или он  износился,
мой  талант,  а?..  Затупился, завял  -  а виноват  я  сам:  не  углядел, не
уследил...
  Я слушал  его в  невероятном напряжении,  мне было даже страшно, потому
что то, что он говорил, и было  то самое, чего никак  не мог точно  назвать,
произнести  я сам, именно то самое,  а  то,  что я оказался его начальником,
выглядело рядом с этим главным просто ерундой.
  Еле слышимый, раздался щелчок, звякнул звоночек -  папа повесил трубку.
Или мне показалось. Не знаю.
  Поразительно, но я вдруг уснул.

x x x

  В пятницу, когда прилетела с Каспия-1 мама, а я вернулся с работы, меня
ждала записка от Жеки Семенова и Валеры Пустошкина - ребят из моего класса в
старой  школе. В  записке было  сказано,  что  в воскресенье,  в одиннадцать
часов, они ждут меня у входа в "Тропики", чтобы поболтаться по парку.
  Я  вдруг  обрадовался: давно  уже я  не видел  никого из  своих ребят и
девчонок.
  Конечно, "Тропики" нам порядком поднадоели, но, честно говоря, парк был
высшего  класса. Правда,  создан он  был с сугубо научными целями. И еще: до
создания  "Тропиков" что-то три или четыре городка нашего  типа претендовали
на  роль устроителя  парка,  а  победили, по неизвестным  причинам, мы. Само
собой (и эту идею выдвинули городские  власти,  а Лига  поддержала),  раз уж
было решено строить у нас такой парк, глупо было бы не превратить его вообще
в парк отдыха - так и поступили.
  И чего только  в наших  "Тропиках" не  было!  Ну, конечно, прежде всего
климат - климат шикарный! Понятия не имею, как именно технически создали эту
тропическую  микрозону.  Сначала все в  городке  с ума посходили: в наших-то
северных широтах и вдруг... джунгли настоящие, тропические растения, деревья
тропические, тропические животные - все сугубо тропическое  и только кое-где
субтропическое.  Папин  "Пластик"  (хотя  это  было  не  его  дело,  а  дело
климатологов, зоологов и  строителей) предложил новинку: держать животных не
как  в  обычных зоопарках, не за рвами  с  водой, а  за высоченными  тонкими
прозрачными стенками из  особопрочного плекса, мол, животным ничуть не хуже,
а людям-то гораздо интереснее, - так  сказать, эффект присутствия. Потом-то,
правда, попривыкли, но сначала было и странно  и жутковато немного -  ходишь
совсем, ну абсолютно рядом с бегемотами, жирафами, антилопами, крокодилами и
львами -  ну, просто  руку протянуть. .. Правда,  львов,  заботясь  о редких
антилопах, держали  от них отдельно. Гришаня Кау как-то сказал, что будто бы
по ночам в зону львов, чтобы они все же сохраняли львиный нрав, запускают на
съедение коров,  обычных,  живых, -  для  охоты.  Брр...  даже  не  верится.
Особенно меня восхищала  наша городская речушка  Уза, а  вернее даже не  она
сама,  а переход  климата в климат, который создали  ученые: вот здесь речка
Уза  -  просто Уза, довольно-таки плюгавенькая,  серенькая, скромная,  а вот
тут, совсем  рядом, в  зоне парка - тропическая река, абсолютно тропическая,
вся в мангровых зарослях,  покрытая лилиями  и пронзительно белыми лотосами
крокодилы, бегемоты, цапли, невероятные какие-то рыбы - все есть.
  Сразу  же  после  входа  в  парк  были  большущие  раздевалки,  которые
открывались осенью, когда становилось прохладно, а зимой вообще существовало
ходячее  выражение "пойдемте погреемся"  - это  значит, в парк, в "Тропики".
Скинешь  с себя  все в  раздевалке и  в одних  шортиках  гуляешь  по  парку,
купаешься  в  бассейне, ешь по  талонам (будь они неладны!) мороженое, пьешь
шипучку, жара, теплынь... Конечно, если солнца  на небе не было, приходилось
гулять без солнца - тут уж ничего не поделаешь.
  К  тому  же   в  середине  зимы  были  целые  месяцы,  когда  "Тропики"
закрывались  вовсе   дирекция  парка и  научное  руководство  вынуждены были
устраивать  периоды тропических дождей, без которых  флора и фауна просто не
могли бы нормально существовать.
  Разумеется, в  парке  было много  обычной необязательной  ерунды: кафе,
кафе-мороженое,  ресторан,  площадки   для   игр,   танцплощадки,   кинозал,
кинолекторий, просто лекторий, зал-читальня, лодки на  прокат (не на Узе,  -
это-то  было бы  классно!  - а  на  прудах), прогулочный микрокосмодром  для
малышей  (высота полета  2  - 5 метров,  смех!) и т.д. и т.п. ...  Но были и
шикарные  развлечения,  правда, платные  и  довольно  дорогие:  можно  было,
например,  половить  в  Узе  крупную  тропическую  рыбу на  особые ароматные
приманки,   спуститься  в  батискафе  в  специальную   морскую  скважину  на
океаническую  глубину, самому  посадить  какое-нибудь  (по  выбору) плодовое
растение, проследить за тем, как с  помощью биоускорителя появляется росток,
развивается дерево или  куст, цветет и дает плоды, которые  потом можно было
забрать  домой по специальному пропуску при выходе из парка   желающие могли
поохотиться из  засады (конечно,  с инструктором)  на  антилоп  или львов  и
сфотографироваться с трофеем, а потом посмотреть забавную сценку, как убитые
лев или антилопа начинают шевелить ногами и хвостом, зевать и подниматься на
ноги,  потому  что  стреляли в  них  не  боевыми патронами,  а  специальными
капсулами с  сильнодействующим снотворным  можно  было в особом  прозрачном,
непроминаемом, непробиваемом  и  непрокусываемом  скафандре  побродить среди
львов, антилоп, носорогов или обезьян - и прочее, и прочее, и прочее...
  Словом, если вдуматься, это вообще был гениальный парк.
  Когда  разрабатывался его  проект, ученые долго ломали  головы:  делать
парк с точки зрения запуска тропико-климатической машины многосекционным или
из одной секции.  Если  сделать всего одну секцию (то есть секция - это весь
парк), появлялся громадный риск: вдруг машина, особенно зимой, разладится, и
тогда  погибнут  все  растения  и  многие  животные,  если  же  делать   его
многосекционным  (сломалась, скажем, одна, особенно внутренняя,  секция  - и
ничего  страшного, микроклимат никуда  сразу же  не  денется, тем  более что
соседние секции могут отдать часть своего тепла, а общее падение температуры
можно  быстро  восполнить  повышением  мощности  в  других  секциях)  -  это
получалось безумно дорого.
  Порешили  сделать четыре  секции.  Конечно,  и  в этом случае риск  был
немалый,  ведь  каждая  из  четырех   секций  двумя   сторонами  обязательно
соприкасалась  с  внешним,  нетропическим, климатом, но  все  же, как  легко
сообразить,  риск  был   равен,  скажем,  одной  четвертой  по  сравнению  с
односекционным устройством.
  Первая  авария произошла через два  года после открытия  парка и именно
зимой - отказала третья секция. Несмотря на аварийную службу и разработанный
научный метод ликвидации внезапной  остановки  машины, долгое время  сделать
ничего не удавалось. Кое-как сумели изловить всех животных и распихать их по
другим секциям, по теплым помещениям в "Тропиках" и зоопарке, а вот растения
должны были погибнуть. Но  все-таки, к счастью, точку разлада системы нашли,
успели.
  Вот какой был у нас парк!

x x x

  В воскресенье, ровно в одиннадцать, я подошел к "Тропикам",  ребят  еще
не было,  я  стал  читать какую-то дурацкую афишу, и тут кто-то сзади закрыл
мне ладошками глаза.
  - Жека! - сказал я. - Это ты, старый черт? Сзади молчали.
  - Валера, ты?! Опять молчание.
  Тогда я стал называть  имена подряд, ну,  тех ребят,  кто  мне в старой
школе был посимпатичнее. Все мимо!
  - Тогда не знаю, -  сказал  я. Меня отпустили, я обернулся...  Это была
Натка.
  - Привет! - сказала она. - Ты в парк?
  - В парк. Да, в парк, - сказал я голосом из другого мира. - Привет.
  - Ну, пошли, я тоже. Пошли скорее!
  - Да я  не знаю, -  сказал  я. - Тут ребята  должны подойти  из  старой
школы, - говорил я, а сам уже шел за ней...
  - Вы в парке встретитесь, - сказала она.
  - Не знаю,  -  говорил  я. - А вдруг нет?  Вдруг  потеряемся? Они очень
просили, - говорил я и все шел за Наткой.
  - Не потеряетесь, - сказала она. - Пошли быстрее.
  Я  шел  за  ней  так,  как будто  находился  в зоне  влияния  какого-то
магнитного поля с идиотскими законами.
  Мы  переоделись в  раздевалке во  все летнее,  бегом  пробежали  метров
тридцать до теплового  барьера, а  там уже  пошли  нормально - жара стояла в
этот день приличная.
  Натка  попросила  меня принести  ей мороженое,  я  принес,  мы  немного
посмотрели  змей, потом,  она предложила мне  пойти в  розарий: там  тихо  и
никого почти  нет, я согласился,  и мимо львятника  мы пошли в  розарий. Лев
Гришка улегся возле самой  стенки  из плекса, жмурился и почему-то лизал эту
стенку,  а  малышня  толпилась  возле  него и старалась приставить ладошки к
плексу с этой стороны - действительно, все выглядело  так, будто он им лижет
ручки. Визжали они,  чтобы суметь приставить ладошку в нужное место, ужасно,
дрались даже, а родители их растаскивали.
  В розарии и правда  никого почти не было,  старуха какая-то  в  шортах,
темных очках и с книгой и худенький, похожий на муравья мальчик, который сам
с собой играл в шахматы.  Мы сели в дальнем, совсем  пустом конце розария, и
Натка спросила:
  - Читал воскресный выпуск газеты?
  - Нет, - сказал я. - А что?
  Только сейчас я заметил газету у нее в руках.
  -  На, посмотри.  - И она раскрыла ее на  разделе "Удивительное рядом".
Слева,  сверху страницы, глядела на  меня довольно большая фотография - я  и
папа на мотороллере,  и еще ничего не читая, я заскрипел зубами,  потому что
сразу все понял. Кто проболтался?! Об этом знали  в группе  "эль-три", знала
мама, люди из "Пластика", может быть,  кто-то еще... Но все ведь понимали, я
думаю, что счастья в  этом для папы  нет никакого? Или, может, кто-нибудь из
них  считал, что это забавно, вкусно,  вкуснее  не бывает? А?  Или газета об
этом  сама пронюхала? Именно  пронюхала.  Что гениальный Митя Рыжкин, шестой
"б", удостоив чести  работать в Высшей Лиге, в группе взрослых  -  этого  им
было мало? А? Наверняка написала, что я, малыш Митя - руководитель группы, а
в состав группы входит Рыжкин-старший.
  Так оно и  оказалось,  когда я через силу прочел-таки их  "Удивительное
рядом".
  "Вот  они,  отец  и  сын Рыжкины, настоящие творцы  в  науке, настоящие
друзья,  хотя  юный  Митя  - глава  группы, а его папа... Да и может ли быть
иначе..." - и так далее, и тому подобное.
  Я посмотрел на Натку, у нее было холодное, железное лицо.
  -  Как тебе это нравится? - спросила она строго, совсем как моя мама, и
я понял, что она все понимает.
  - Оч-чень! - сказал я.
  - Сделали они подарок твоему папе.
  -  Не знаю, что и делать,  - сказал  я. - Я все думаю,  думаю, думаю  и
ничего придумать не могу. Ты знаешь, я  даже рад, что у нас пока ни черта не
выходит с  ломкой  семнадцатой  молекулы.  Ведь  раз во  мне  сидит какая-то
дрянь-машинка, именно  я, может быть,  и  дойду первым до решения  проблемы.
Именно я, понимаешь? И  тогда ему совсем  будет худо, я знаю. Потому что  он
талантливый, толковый, очень, вкалывает на всю катушку... Я даже поймал себя
на  том, что  во время  работы как-то вяло  соображаю,  будто  нарочно  тяну
резину, торможу дело  - а ведь так  нельзя,  так  нечестно, если  вдуматься!
Нечестно, понимаешь?!
  - Да брось ты, - сказала она.
  - Нет, нет, ты не спорь, нечестно! Я так, может быть, до того докачусь,
что  скрою решение,  пока  он  сам к нему не  придет.  Не знаю,  что делать.
Заболеть, что ли? Ногу сломать и проваляться месяца три в больнице, пока они
т