А откуда ножи у сиргов?
   - Из пространства.
   Капитан не понял, но переспрашивать не  стал:  все  равно  понятнее  не
будет, здесь не любят бестолковых и любопытных.
   - Зачем они вооружают вольных? Разве сирги не знают, что это опасно?
   - Знают. Но они против стабильности. Бунтари.
   Капитан задумался. Кто же может бунтовать в этом отлаженном  механизме?
Выходит, что не так уж хорошо он  отлажен.  Кому-то  что-то  не  нравится,
кто-то пытается что-то исправить.  Или  поломать.  Сирги.  Тот  человечек,
который назвал себя колебателем пространства?
   - Их много в Аоре?
   - Не знаю, - пожал плечами Стойкий, - но они мешают стабильности.
   - Так остановите их.
   - Нельзя. Они неуловимы.
   - Даже для вас?
   - Мы не владеем пространством, а  они  хозяева  колебаний.  Они  играют
миражами. Ты не поймешь.
   - Почему? - хотелось спросить Капитану - о миражах-то он знал наверняка
больше Стойкого, но из осторожности промолчал.
   - А можно где-нибудь встретиться с сиргами? - спросил Малыш.
   - Встретишься. - Стойкий к чему-то прислушивался. - Может  быть,  очень
скоро.
   Он что-то сказал своему спутнику, но что именно. Капитан не  "услышал":
мысль была заблокирована.
   - Уйдем отсюда, мы уже не нужны. - Стойкий взял Капитана  под  руку.  -
Драка скоро закончится, а ножей у них больше нет.
   - А что будет с ними? - Капитан кивнул на безжизненные тела гедонийцев.
   - Отправят на перекройку.
   - Когда?
   - Ночью.
   - Кто?
   - Не знаю. Утром их уже не будет. Так всегда.
   Капитан  последовал  за  гатрами.  Ксор  давно  уже  исчез   в   толпе,
предпочитая  не  оставаться  в  обществе  сверхлюдей,  а  Малыш  почему-то
задержался на площади, внимательно оглядел ее,  словно  пытаясь  запомнить
что-то, и чуть было не прозевал своих спутников, которые шагали  к  центру
города, избрав древний пешеходный маневр вместо сказочной телепортации.
   А ярость  оставшейся  позади  драки  уже  погасла,  гедонийцы  скучающе
расходились, равнодушные к тем, кто не мог встать.



5. ОХОТА НА ВЕДЬМ. СИРГИ

   "Кто может здесь бунтовать? - думал Капитан. - И как? И зачем? И против
кого? Только вопросительные знаки. Выходит, до  тошноты  логичная  система
Учителя оказывается нелогичной в самой  основе.  Все  контролируется  -  и
тревожат Аору бесконтрольные сирги. Не годишься для жизни в  городе  -  на
перекройку тебя! Ан нет: сирг-то неуловим,  Стойкий  сам  признал  это.  И
все-таки не верится что-то в революционность бунтарства  сиргов.  Что  им,
система не нравится? Чушь,  не  может  быть:  они  к  ней  за  тысячелетие
привыкли, как к любому набору  информации.  Система  -  это  они  сами,  и
уничтожить ее - значит уничтожить  их  самих.  А  такое  самопожертвование
что-то очень сомнительно. Скорее всего, бунт - самоцель, бунт от скуки, от
вседозволенности, бунт ради  бунта.  И  кто  знает,  может  быть,  за  эти
"бунтарские"  выходки  им  инединицы  отсчитывают  не  скупясь.  Потому  и
бунтарство их не вызывает протеста и карательных мероприятий, а по  объему
информации они, возможно,  и  сверхлюдей  переплюнули.  Впрочем,  все  это
домыслы. Сосешь помаленьку собственный палец".
   - Куда мы идем? - почему-то шепотом спросил Малыш.
   Капитан  пожал  плечами:  не  знаю,  мол,  не  спрашивай,  а   Стойкий,
перехватив мысль, обернулся:
   - Вы хотели встретиться с сиргами. Мы идем к ним.  Они  знают,  что  мы
придем.
   - Откуда?
   - Мы всегда приходим, когда они устраивают охоту на ведьм.
   "Застряли в плену земных ассоциаций,  -  раздраженно  бурчал  про  себя
Капитан, - и пока не вырвемся, не поймем ни черта. Может быть, сирги - это
местная инквизиция? Даже на Земле одинаковые слова могут  иметь  в  разных
языках разный смысл. Отстраниться от земного, привычного,  не  сравнивать,
не искать аналогий - их просто нет, - вот тогда, может  быть,  и  раскусим
этот орешек".
   До сих пор молчавший ксор  -  оказывается,  он  следовал  в  отдалении,
стушевавшись в присутствии сверхлюдей, но не рискнув  совсем  исчезнуть  в
толпе, как впервые предположил Капитан, - вдруг заявил о себе:
   - Не пойду дальше.
   - Почему? - удивился Малыш.
   - Не хочу.
   Ксор стоял на краю туннеля, по-птичьи нахохлившись,  и  казалось,  стал
меньше ростом, ужался как-то,  сбычился,  скосил  глаза.  Что-то,  видимо,
испугало его. Что? Кругом не было ничего страшного, что отличало  бы  этот
пейзаж Аоры от других, уже виденных. Но ксор, еще раз послав упрямую мысль
о нежелании сопровождать их, вдруг исчез, как исчезали столы, стулья и все
живое и неживое, если  ему  приказано  было  исчезнуть.  Капитан  даже  не
размышлял об этом исчезновении. Был человек, мыслил вместе с ними - и  нет
его.  Жалко?  Пожалуй,  нет.  Удивительно?  Едва  ли.  Все,  с   чем   они
сталкивались  в  этом  мире,  было  не   менее   удивительным.   И   самое
удивительное, вероятно, ожидало их впереди.
   - Почему все-таки он сбежал? -  Малыш  никак  не  хотел  примириться  с
внезапным исчезновением ксора.
   - Боится, - пояснил Стойкий.
   - Чего?
   - Сиргов.
   - Разве они так страшны?
   - Увидишь.
   - А вы не боитесь?
   - Нет.
   Но отрицание  Стойкого  последовало  не  сразу,  и,  почувствовав  или,
вернее, заподозрив в этом какую-то неуверенность, Капитан задал  еще  один
лукавый вопрос:
   - Кто же сильнее, вы или сирги?
   Стойкий опять ответил  не  сразу,  да  и  ответ  его  не  был  ответом.
Посланная им мысль сформулировалась лаконично и повелительно:
   - Мы теряем время. Сирги ждут.
   Они и вправду ждали - может быть, сверхлюдей, а может, еще кого-нибудь,
откуда узнаешь? Их было четверо  -  все  в  одинаковых  белых  хитонах,  с
одинаковыми  повязками  на   лбу,   в   тонкую   линию   сжатые   губы   -
братья-близнецы, не различишь. Они сидели внизу на  квадратной  плоскости,
распределяясь по углам, сидели на корточках, касаясь руками  земли.  Может
быть, кто-то из четырех был тем первым, кто встретил землян в Аоре.
   Никого не было вокруг - ни любопытных зрителей, ни случайных  прохожих.
Страх разогнал всех, запрятал в норы. Страх стер  со  стен  туннелей  даже
цветные  бегущие  рисунки  -  некому  было  их  создавать  в   погоне   за
инединицами.
   И только посреди площадки, по углам  которой  застыли,  как  надгробия,
сирги, стояла группа женщин - небольшая, человек  пять-шесть,  не  больше.
Капитан не мог сосчитать точно: что-то  мешало  ему,  видимо  то  же,  что
удерживало женщин на  месте,  не  позволяло  им  разбежаться,  спрятаться,
укрыться от  непонятной  опасности.  Гипноз?  Нет,  нечто  материальное  -
колеблющаяся дымка, разреженный туман,  завернувший  женщин  в  прозрачный
кокон. Да они и не  пытались  вырваться,  примирившись  с  неизбежным  или
просто потому, что сознание и воля были подавлены чем-то парализующим, как
наркоз.
   Стойкий и его спутник уселись прямо  на  крышу,  по  которой  пришли  к
загадочной площадке, не то к судилищу, испугавшему всех в округе, не то  к
месту ритуального обряда, который не предусматривал зрителей. Тем не менее
сверхлюди явились, презрев опасность, о которой, видимо, знали и с которой
считались. Что их привело  сюда?  Законы  гостеприимства  по  отношению  к
землянам, желание показать им все любопытное  в  городе?  Вряд  ли,  решил
Капитан. Космонавты еще не видели здесь  альтруистов,  да  и  земляне  для
высших кланов Аоры - только вольные,  необученные  человечки  с  ничтожным
запасом драгоценной здесь информации. Нет, скорее именно страх и  был  той
веревочкой,  которая  тянула  сюда  сверхлюдей.  Волевой  человек   всегда
стремится побороть свою слабость, и спутники землян не были исключением.
   Итак, все ждали чего-то; женщины - безвольно; зрители  -  настороженно;
сирги - уверенно. Даже позы их не изменились: те же застывшие жрецы  перед
богослужением. А то, что подразумевалось под ним, уже началось.
   Дымка вокруг женщин стала более определенной  -  стеклянная  колба  или
пластмассовый мешок. Он медленно рос, раздувался, стенки  его  поползли  в
стороны, и женщины потянулись за ними,  скорее  поплыли,  лишенные  всякой
опоры. "Цирк!" - шепнул Малыш, подтолкнув Капитана. Но тот строго взглянул
на него: не болтай глупостей, если не понимаешь.  А  понять  происходившее
было трудно. Женщины, прекратив полет,  замерли,  остановленные  чем-то  у
барьера невидимой арены, и вдруг словно сломалось что-то в  окружающем  их
пространстве, а может  быть,  и  само  пространство  переломилось  надвое:
стеклянный цилиндр,  разрезанный  по  диагонали.  Зрелище  было  настолько
страшным и неправдоподобным, что Капитан на секунду закрыл  глаза  -  бред
или галлюцинация? Но то был не бред. Вместе с пространством "сломались"  и
женщины: нечто невидимое срезало их снизу, оставив только верхнюю половину
тела, повисшую в воздухе.  Нижняя  бесследно  испарилась,  исчезла.  Может
быть, оптический эффект? Капитан взглянул на сидевших рядом сверхлюдей:  в
их завороженных глазах нельзя было прочесть ни одной мысли. Но  безмолвный
вопрос Капитана был "услышан".
   - Они уже не живут, эти женщины. Отсюда прямо в регенерационные залы.
   - Почему?
   - Никто не может выдержать искривления пространства в малом объеме.
   Капитан даже присвистнул от удивления:
   - Искривление пространства! Без гипергенераторов? Бред собачий!
   Собак на Гедоне не было, и термин "собачий" гедониец не понял. Он  даже
поморгал глазами, задумавшись, но мысль не заблокировал.
   - Бред - это понятно. Но не верно. Спустись вниз  и  проверь,  если  не
боишься.
   - А чего ж тут бояться? Я с краешка.
   И шагнул к  ребру  крыши.  Малыш  рванулся  было  за  ним,  но  Капитан
остановил его:
   - Останься, герой. Поможешь, если понадобится.
   Он уже был внизу и шел по краю, стараясь  держаться  поближе  к  стенке
туннеля и подальше от прозрачной пленки  гиперполя,  в  которой  виднелись
теперь  только  женские  головы.  Никакой  жалости  к  обреченным  он   не
чувствовал. Если бы  его  спросили:  почему  такая  жестокость?  -  он  бы
удивился вопросу. Бессознательно, но твердо он уже давно пришел к  выводу,
что  не  считает  гедонийцев  людьми.  Людьми  не  в  биологическом,  а  в
нравственном аспекте. Но мысль эта еще не оформилась, не  обрела  желанную
плоть, и пока оставалось лишь странное безразличие, словно  заимствованное
у Стойкого и его соплеменников.
   Сейчас его скорее занимала  техническая  сторона  проблемы:  гиперполе,
созданное сиргами неизвестно как,  неизвестно  чем.  Ясно  было  немногое:
искривление пространства в малом объеме требовало колоссального количества
энергии.  Какой  и  откуда,  тоже  неизвестно.  Может  быть,  ее  получали
откуда-то извне, из управляемого  источника?  Сиргов  четверо;  значит,  у
гиперполя четыре опоры. Интересно, что будет, если одну убрать?
   Капитан неслышно подошел сзади к одному из  сиргов  и  присел  тоже  на
корточки. "Почему их считают неуловимыми? - подумал он. - Подходи  и  бери
голыми руками".
   И вдруг "услышал" чужую беззвучную мысль:
   - Не советую. Можешь сидеть сзади, но не мешай.
   Капитана даже шатнуло от неожиданности: он же блокировал мысль.
   - Блокировка для меня не преграда, - вновь  "услышал"  он,  -  еще  раз
предупреждаю: не мешай, а то будет плохо. Кончится опыт -  отвечу  на  все
вопросы.
   - Это опыт?
   - Конечно.
   - Люди в роли подопытных кроликов.
   - Я не знаю, что значит "кролик", но это не люди.
   - А кто?
   - Ведьмы. Смертницы. Их все равно ждут в регенерационных залах.
   - Почему?
   - Они не набрали необходимой информационной нормы.
   - Но почему "ведьмы"?
   - Не мешай.
   Капитан думал: откуда здесь ведьмы? Почему смысл, который вкладывают  в
это  понятие  гедонийцы,  приобретает  в  земном  сознании  именно   такое
звучание? Ведьма - образ нечистой силы в христианской религии, может  быть
просто образ злой, недостойной человеческого общества женщины. Может быть,
именно так и понимают его гедонийцы? "Смешно. Мы  хотим  за  сутки  узнать
этот мир, а его и за год не узнаешь, не откроешь всех тайн, на которых  он
выстроен. Даже  не  технических  -  они  либо  постигаются,  либо  нет,  в
зависимости от  уровня  земных  знаний,  а  тайн  социальных,  которые  мы
самодовольно и за тайны-то не считаем: мол, все на ладони, бери,  узнавай.
А тут ладонь в кулак сжимается, не разогнешь  пальцы,  даже  если  хозяева
сами руки протягивают".
   Пока  Капитан  раздумывал,  случилось  нечто  непредвиденное.   Спутник
Стойкого прыгнул вниз. Сделал это он отнюдь не из жалости и  сочувствия  к
обреченным и не из страха перед происходившим перед ними на площади. Таких
эмоций, как жалость или сочувствие, гедонийцы вообще не знали,  а  боялись
только за себя, за свою свободу потреблять неограниченно и без  помех.  Но
сирги не угрожали зрителям - ни сверхлюдям, ни их гостям.  Так  почему  же
товарищ Стойкого схватился за электронный  нож?  Взыграла  самоуверенность
или просто появилось желание испытать свою  силу  в  схватке  с  достойным
соперником?
   Метко брошенный нож даже не успел долететь до сирга. Прозрачная  пленка
гиперполя растянулась, молниеносно рванулась вверх, прогнулась, как  батут
под ударом тела, вытянулась, изогнулась, завернув его словно  в  кокон,  и
вернулась назад - к "опоре"-сиргу, но уже пустая. Тело гедонийца бесследно
исчезло.
   - Где он? - Капитан схватил сирга за плечо.
   - Убери руку, не торопись: опыт сейчас закончится. А где тот, не  знаю.
Где-нибудь далеко.
   - Жив?
   - Нет, конечно. Человек не может вынести ударов гиперполя.
   Капитан взглянул наверх. Стойкого уже не было, а Малыш сидел  на  крыше
свесив ноги, как мальчишка на мосту через реку, только удочки в  руках  не
хватало.
   - Где Стойкий? - крикнул Капитан.
   - Ушел. Даже адресок не оставил.
   "Адреса здесь не оставляют, - скривился Капитан, - в гости не  ходят  -
не принято. Встретились,  разошлись  и  -  вся  любовь.  С  кем  мы  здесь
познакомились, даже имен не знаем. Случайные попутчики в  случайном  мире.
Ни жалости друг к другу, ни желания помочь.  Старая,  обветшалая  догма  -
"каждый умирает в одиночку". И никому нет дела до этих  "одиночек".  Одним
больше, одним меньше - кто считает".
   Он не успел додумать: сирги кончили опыт. Гиперполе исчезло. Исчезли  и
женщины, переброшенные через нуль-проход в залы регенерации. Сирг поднялся
и жестом подозвал своих сообщников. Те подошли и  уставились  на  Капитана
неподвижными ледышками глаз.
   "Рыбы, - подумал Капитан, - холоднокровные, хищные. Акулы Аоры".
   - Что смотрите? - грубо спросил он. - Не видали таких?
   - Не видали, - послал ответ сирг. - Только слыхали.
   - А что именно? - поинтересовался спустившийся вниз Малыш.
   - Вы чужие в Аоре, но вас нельзя трогать. Это приказ Учителя.
   - Кто знает о приказе?
   - Только мы, сирги.
   - А все остальные?
   - Зачем им знать? Они не смогут повредить вам. Вы сильнее.
   - Вы знаете, откуда мы?
   - Извне. Уйдете, когда наскучит.
   - Что?
   - Аора. Вы пришли  узнать  город,  но  не  можете  разобраться  даже  в
мелочах. Это естественно. Никто не поймет системы, не  зная  принципа,  на
котором она построена.
   - Вы знаете принцип?
   - Нет.
   - Но можно все-таки объяснить мелочи.
   - Для этого у вас слишком мало времени. До ночного цикла.
   - Не понимаем.
   - Скоро стемнеет. Ночью город спит и никто не выходит на улицу.
   - Почему?
   - Не знаем. Так было всегда.
   Они исчезли неожиданно и сразу - все четверо. Малыш даже  поежился.  Он
все еще не мог привыкнуть к  мистическому  способу  передвижения  в  Аоре:
стоял человек, разговаривал и вдруг моргнешь - и нет его, испарился.
   - Что будем делать?
   - Пойдем к вездеходу,  -  предложил  Капитан,  -  экспедиция,  полагаю,
закончена.
   - А результат? Ноль?
   - Что ж поделаешь? Не хватает у нас умишка разобраться в этой машине.
   - Почему машине?
   - А что это, по-твоему? Механизм, точный и безотказный. Завели  его,  и
он действует - крутится, лязгает, даже смазки не требует.
   - Вечный двигатель?
   - По замыслу Учителя - вечный. Только  ты  еще  со  школы  знаешь,  что
вечных не бывает. Остановится когда-нибудь.
   - Интересно, из-за чего?
   - Спроси полегче что-нибудь. - Капитан нахмурился. -  Смотри,  темнеет.
Поспешим.
   - Темноты боишься?
   - Боюсь. Мало ли что происходит здесь ночью.
   Они пошли по звонкому пластику голубой площадки, думая каждый о  своем.
Капитан, недовольный их неудачным походом, молчал, не глядя  на  товарища.
Малыш порой откашливался, словно хотел что-то сказать и не решался.
   - Как все-таки недалек человек, - сердито проворчал  Капитан.  -  Венец
творения, хозяин жизни, а ткни его в непонятное - и застрял на  месте:  ни
дохнуть, ни сдвинуться.
   - Все философствуешь, - скептически заметил Малыш, - а  философия  твоя
от беспомощности. Действовать надо, а не рассуждать.
   - Так что ж ты не действуешь, гигант мысли?
   - Суетиться, пожалуй, не стоит, а мыслишка одна есть.
   Капитан насторожился: он слишком хорошо знал товарища, его склонность к
безрассудным действиям, о которых часто потом и сам жалел.
   - Что придумал? - спросил он строго.
   Малыш Замялся:
   - Ничего я не придумал. Домой пора. Баиньки.
   Вездеход  по-прежнему  стоял  на  окраине,  там,  где   его   оставили,
окруженный мутноватой пленкой силовой защиты. Капитан повернул браслет  на
руке, и пленка исчезла в густеющем сумраке, а колпачок антенны  дрогнул  и
скрылся под крышей.
   - Полезай, - скомандовал Капитан.
   Малыш снова замялся.
   - Погоди, - сказал он, - я излучатель бросил, когда в драку вмешался.
   - Ну и пусть валяется, - поморщился Капитан, - у  нас  этого  добра  на
станции хватит.
   - Нет, лучше вернуться. Я быстро. Раз-раз - и обратно.
   Он пробежал несколько метров и пропал, чтобы в ту же секунду возникнуть
на  площади,  где  они  со  Стойким  состязались  в  ловкости,  ликвидируя
бессмысленное побоище.



6. НА КОНВЕЙЕРЕ МЕРТВЫХ. ЧТО ГРОЗИЛО МАЛЫШУ В ЗАЛАХ РЕГЕНЕРАЦИИ

   Он сразу  попал  на  место:  нуль-переход  снова  сработал  безотказно.
Площадь тонула в голубой полутьме вечера - безлюдная, мертвенно-тихая.  Не
бежали по стенам туннелей яркие цветные  абстракции,  не  слышно  было  ни
криков, ни шороха шагов по  крышам.  А  на  площади  под  туннелем  лежали
вповалку безжизненные тела погибших, брошенные без присмотра  на  произвол
судьбы. Какая судьба их ожидала, это и хотел выяснить  Малыш.  "Интересно,
сколько придется прождать? - беспокойно подумал  он.  -  Пройдет  четверть
часа, Капитан всполошится, и моей задумке конец. А  может  быть,  случится
кое-что и раньше его прибытия. Стоило рисковать?  Стоило.  Кое-что  узнаю,
если, конечно, выживу".
   Он улегся поудобнее прямо на теплый пластик  покрытия,  положил  ладони
под голову и снова  задумался.  Подсознательно  возникло  желание  увидеть
Капитана раньше таинственных событий, которые происходят в  городе  ночью.
Ну, выговор, ну, пара суток ареста  -  и  никакой  опасности,  даже  можно
утешить себя классической формулой: я-то  хотел,  да  мне  помешали.  "Для
трусов утешение, - вздохнул Малыш. - Раз решил, доводи до конца".
   ...Они появились на площади минут через пять-шесть неожиданно и  обычно
для Аоры - ниоткуда,  из  ничего.  Только  сейчас  качалась  над  площадью
нагретая темнота, пустая и сонная, и вдруг материализовались в ней неясные
фигурки в одежде чуть светлее окружающей ночи. Малыш не  мог  как  следует
рассмотреть их: боялся выдать себя. Наконец удалось разглядеть  группу  не
то  чтобы  карликов,  а  просто  малорослых  людей  в   коротких   куртках
неопределенного цвета. Несли они длинные прямоугольные  рамы,  похожие  на
земные носилки, если допустить, что на прямоугольники натянут брезент  или
сетка.
   Малыш зажмурился и тотчас же  чьи-то  руки  подняли  его,  положили  на
что-то  мягкое,  прогнувшееся  под  его  телом,  и  это  "что-то",   мерно
покачиваясь