хорошим питанием; затем она развивается и крепнет посредством рациональных упражнений, воспитания, образования, применения правильных научных методов, так же как сила и мускульная сноровка человека развиваются гимнастикой.
   Природа, поддерживаемая главным образом порочной организацией общества, порождает иногда, к несчастью, идиотов, очень тупых человеческих индивидов. Иногда она порождает также гениальных людей. Но как те, так и другие суть всего лишь исключения. Огромное большинство человеческих индивидов рождаются равными или примерно равными: несомненно, не одинаковыми, но равноценными в том смысле, что в каждом из них недостатки и достоинства приблизительно компенсируют друг друга так, что если рассматривать их в совокупности, то один человек оказывается равноценным другому. Только воспитание порождает огромные различия, которые нас ныне приводят в отчаяние. Отсюда я заключаю, что для того, чтобы установить равенство людей, необходимо непременно установить его в воспитании детей.
   [До сих пор я говорил только о формальной способности постигать мысли. Что касается самих мыслей, которые составляют суть нашего умственного мира и которые метафизики рассматривают как спонтанные и чистые творения нашего ума, то следует сказать, что по своему происхождению они суть не что иное, как простые, сначала, естественно, очень несовершенные, установления естественных и социальных фактов, а также еще менее разумные выводы из этих фактов. Таким было начало всех человеческих представлений, воображений, галлюцинаций и идей, откуда видно, что содержание нашего мышления, будучи далеким от того, чтобы выступать, как сотворенное, совершенно спонтанным действием врожденного ума или врожденного сущего, как это утверждают еще сегодня метафизики, дано нам было с самого начала миром действительных как внешних, так и внутренних вещей и фактов. Ум человека, то есть работа, или действительная деятельность его мозга, вызванная ощущениями, которые передают ему нервы, привносит сюда только совершенно формальное действие, состоящее в том, чтобы сравнивать и сочетать эти вещи и факты в верные или ложные системы: верные, если они соответствуют действительному порядку, присущему вещам и фактам; ложные, если они ему противны. Выработанные таким образом идеи уточняются и фиксируются посредством слова в уме человека и передаются от одного человека к другому так, что индивидуальные понятия о вещах, индивидуальные идеи каждого, встречаясь друг с другом, контролируя друг друга и взаимно изменяясь, а затем смешиваясь, соединяясь друг с другом в одной системе, приходят к формированию общего самосознания, или более или менее распространенного коллективного мышления общества людей - мышления, которое постоянно изменяется и продвигается вперед новыми трудами каждого индивида; эта совокупность представлений и мыслей, передаваемая традицией от одного поколения к другому, еще больше обогащаемая и распространяемая коллективной работой веков, образует в каждую историческую эпоху в более или менее пространной социальной среде коллективное достояние всех индивидов, составляющих эту среду.
   Каждое новое поколение находит в своей колыбели мир идей, представлений и чувств, которые переданы ему в форме общего наследия умственной и нравственной работой всех прошлых поколений. Сначала этот мир не представляется новорожденному в его идеальной форме как система представлений и идей, как религия, как доктрина; ребенок был бы неспособен воспринять его в такой форме; этот мир навязывается новорожденному как мир фактов, воплощенный и осуществленный в окружающих его лицах и вещах и воздействующий на его чувства посредством того, что он понимает, и того, что он видит с первых дней после своего рождения, ибо человеческие идеи и представления, которые первоначально суть лишь произведения естественных и социальных фактов - в том смысле, что сначала они были лишь отзвуком или рефлексией в мозгу человека и, если можно так выразиться, идеальным и более или менее разумным воспроизведением этим совершенно материальным органом человеческой мысли, - приобретают позднее, после того как они вполне оформились в коллективном самосознании какого-либо общества, причем способом, который я только что объяснил, способность в свою очередь становиться производительными причинами новых, не естественных, собственно, но социальных фактов. Они изменяют человеческое существование, человеческие привычки и учреждения - одним словом, все отношения, которые существуют между людьми в обществе, и, воплотившись в самые обычные факты и вещи жизни каждого, они становятся ощутимыми и очевидными для всех, даже для детей. Таким образом, каждое новое поколение проникается ими с самого раннего своего детства; а с достижением зрелого возраста, когда начинается настоящая работа его собственной мысли, мысли закаленной, натренированной и непременно сопровождаемой новой критикой, это поколение находит как в самом себе, так и в окружающем его обществе целый мир установившихся мыслей и представлений, которые служат ему отправным пунктом и дают ему своего рода ткань или первичный материал для его собственной нравственной и умственной работы. В их числе есть традиционные и общие представления, которые метафизики ложно называют врожденными идеями, будучи введенными в заблуждение тем совершенно неощутимым и невоспринимаемым способом, которым они, придя извне, проникают в мозг детей и запечатлеваются в нем еще до того, как дети доходят до самосознания.
   Но наряду с этими общими идеями, такими, как идея Бога или души, идеями абсурдными, но вместе с тем санкционированными всеобщим невежеством и тупостью веков, против которых даже сегодня еще нельзя было бы высказаться открыто и на популярном языке, не рискуя попасть под преследование буржуазного лицемерия, наряду с этими совершенно отвлеченными идеями юноша встречает в обществе, в котором он развивается, и вследствие влияния, оказываемого этим обществом на его детство, он находит в самом себе множество других идей, которые намного больше направлены на природу и на общество, - идей, которые ближе затрагивают действительную жизнь человека, его повседневное существование. Таковы мысли о справедливости, об обязанностях, об общественных обычаях, о правах каждого, о семье, о собственности, о Государстве и еще множество Других, более частных идей, которые регулируют отношения людей между собой. Все эти идеи, которые человек находит воплощенными в своем собственном уме посредством воспитания, которому он подвергся в детстве, независимо от всякого спонтанного действия этого разума, идеи, которые в момент, когда человек доходит до самосознания, представляются ему как идеи общепринятые и освященные коллективным сознанием общества, в котором он живет, - все эти идеи были произведениями, как я сказал, коллективной умственной и нравственной работы поколений. Каким образом они были произведены? Посредством установления и своеобразного признания совершившихся фактов, ибо в практических проявлениях человечества, а также в науке в собственном смысле слова совершившиеся факты всегда предшествуют идеям, что еще раз доказывает, что самое содержание человеческого мышления, действительная его суть отнюдь не есть спонтанное творение ума, но всегда дано осмысленным испытанием действительных вещей.]
   Только человек одарен способностью отвлечения, которая, несомненно упрочившись и развившись в человеческом роде работой веков, последовательно возвысив его в самом себе, то есть в его мышлении, причем только посредством абстрагирующего действия его мышления над всеми объектами, которые его окружают, и даже над самим собой в качестве индивида и вида, позволяет ему постигать или творить идею Тотальности существ, Мироздания и абсолютной Бесконечности, - идею совершенно отвлеченную, лишенную всякого содержания и, как таковую, несомненно тождественную идее Ничто, но которая тем не менее продемонстрировала всемогущество в историческом развитии человека, так как, будучи одной из основных причин его завоеваний и в то же время всех его последующих бредней, его несчастий и его преступлений, она вырвала его из мнимого блаженства животного рая, с тем чтобы бросить его в бесконечные победы и муки безграничного развития.
   Благодаря этой способности отвлечения человек, возвышаясь над непосредственным давлением, которое оказывают на индивида внешние объекты, может сравнивать их друг с другом и наблюдать их взаимоотношения: вот начало анализа и экспериментальной науки. Благодаря той же самой способности человек, если можно так выразиться, раздваивается, и, отделившись от себя в себе самом, он в некотором роде возвышается над своими собственными внутренними движениями, над ощущениями, которые он испытывает, поднимающимися в нем инстинктами, позывами, желаниями, а также над аффективными стремлениями, которые он испытывает; это дает ему возможность сравнивать их друг с другом, так же как он сравнивает внешние объекты и внешние движения, и вступаться за одних против других в соответствии с идеалом справедливости и блага или в соответствии с доминирующим чувством, которое развили и упрочили в нем влияние общества и особые обстоятельства. Эта способность вступаться в пользу одной или нескольких движущих сил, которые действуют в нем в определенном направлении против других также внутренних и определенных движущих сил, называется волей.
   Таким образом объясненные и понятые ум человека и его воля не представляются более как способности совершенно автономные, независимые от материального мира и способные, творя - один из мышления, другая - из спонтанных актов, разорвать фатальное сцепление действий и причин, составляющих универсальную мировую взаимосвязь миров. Напротив, и то и другое представляются как силы, независимость которых исключительно относительна, потому что точно так же, как мускульная сила человека, эти силы или способности нервов образуются в каждом индивиде стечением внешних, материальных и социальных, обстоятельств, влияний и действий, совершенно независимых и от его мышления, и от его воли. И точно так же, как мы должны отбросить возможность того, что метафизики называют спонтанными идеями, мы должны отбросить спонтанные акты воли, свободную волю и нравственную ответственность человека в теологическом, метафизическом и юридическом смысле этого слова.
   Если при своем рождении и на протяжении всего своего развития, своей жизни каждый человек представляет собой лишь равнодействующую бесчисленного множества действий, обстоятельств и бесчисленных материальных и социальных условий, которые продолжают творить его, пока он жив, то откуда у него, представляющего мимолетное и едва заметное звено в мировом сцеплении всех прошлых существ, могла бы появиться способность разорвать произвольным актом эту вечную и всемогущую взаимосвязь, единственное мировое и абсолютное сущее, которое действительно существует, но которое никакое человеческое воображение не могло бы охватить? Признаем же раз и навсегда, что перед лицом этой универсальной природы, нашей матери, которая нас создает, нас растит, нас кормит, нас окружает, пронизывает нас до мозга костей и до самых интимных глубин нашего умственного и нравственного существа и которая всегда в конце концов душит нас в своем материнском объятии, нет для нас ни независимости, ни возможности бунта.
   Правда, посредством познания и сознательного применения законов природы человек постепенно освобождается, но не от этого мирового гнета, который вместе с ним испытывают все живые существа и все вещи, которые существуют, возникают и исчезают в мире; он освобождается только от грубого давления, которое оказывает на него его внешний, материальный и социальный мир, включая все окружающие его вещи и людей. Он господствует над вещами посредством науки и труда; что касается беззаконного гнета людей, то он опрокидывает его посредством революций. Таков, следовательно, единственный рациональный смысл слова свобода: это господство над внешними вещами, основанное на почтительном наблюдении законов природы; это независимость перед лицом деспотических претензий и деяний людей; это наука, труд, политический бунт; это, наконец, одновременно сознательная и свободная организация социальной среды в соответствии с естественными законами, присущими всякому человеческому обществу. Первым и последним условием этой свободы всегда остаются, следовательно, самое полное подчинение всемогуществу природы, нашей матери, а также наблюдение и самое строгое применение ее законов.
   Никто не говорит о свободной воле животных. Все согласны в том, что в любой момент своей жизни и в каждом из их действий животные детерминированы причинами, независимыми от их мышления и их воли; что они фатально следуют импульсам, которые получают как от внешнего мира, так и от своей собственной внутренней природы; что, одним словом, у них нет никакой возможности прервать своими идеями и спонтанными действиями своей воли мировое течение жизни и, следовательно, для них не существует никакой, ни юридической, ни нравственной, ответственности*. Однако все животные одарены и разумом и волей. Между этими способностями животных и соответствующими способностями человека есть лишь количественное различие, различие в степени. Почему же мы объявляем человека безусловно ответственным, а животное безусловно безответственным?
   * Эта идея нравственной безответственности животных принимается всеми. Но она не соответствует во всех пунктах истине. Мы можем в этом убедиться на каждодневном опыте в наших отношениях с прирученными и дрессированными животными. Мы их выращиваем, не имея в виду их собственную полезность и их собственные нравственные качества, но исходя из наших интересов и наших целей; мы их приучаем сдерживать свои инстинкты, свои желания, владеть ими, то есть мы развиваем в них внутреннюю силу, которая есть не что иное, как воля. И когда они действуют вопреки навыкам, которые мы хотели им придать, мы их наказываем; следовательно, мы их рассматриваем, мы их трактуем как существа ответственные, способные понять, что они нарушили закон, который мы им навязали, и мы подводим их под своего рода домашнюю юрисдикцию. Одним словом, мы обращаемся с ними, как христианский Господь Бог обращается с людьми - с той только разницей, что мы это делаем для нашей пользы, а он - для своей славы; мы - для того, чтобы удовлетворить свой эгоизм, он - для того, чтобы удовлетворить и накормить свое безграничное тщеславие.
   Я думаю, что ошибка состоит не в этой идее ответственности, которая действительно существует не только для человека, но также для всех животных без какого-либо исключения, хотя и при различной степени для каждого; она состоит в безусловном смысле, который придает человеческой ответственности наше человеческое тщеславие, поддерживаемое теологической или метафизической аберрацией. Вся ошибка - в слове безусловный. Человек не является безусловно ответственным, а животное - безусловно безответственным. Ответственность как одного, так и другого относительна степени рефлексии, на которую они способны.
   Мы можем принять в качестве общей аксиомы, что то, что не существует в животном мире, хотя бы в зародышевом состоянии, не существует и никогда не возникнет в человеческом мире, ибо человечество есть не что иное, как высшая степень развития животного состояния на земле. Следовательно, если бы не было ответственности животного, не было бы никакой человеческой ответственности, так как человек подчинен безусловному всемогуществу природы, точно так же как самое несовершенное животное на земле; таким образом, с безусловной точки зрения и животные и человек равно являются безответственными.
   Но относительная ответственность несомненно существует во всех степенях животной жизни; незаметная у низших видов, она становится уже очень резко выраженной у животных, одаренных высшей организацией. Животные растят своих детей, они развивают в них на свой манер разум, то есть понимание или знание вещей и волю, то есть ту способность, ту внутреннюю силу, которая позволяет нам сдерживать наши инстинктивные движения; они даже наказывают с отеческой нежностью неповиновение своих детенышей. Следовательно, даже у животных есть начало нравственной ответственности.
   Следовательно, так же как разум, воля не есть мистическая, бессмертная и божественная искра, чудесным образом упавшая с неба на землю для того, чтобы оживить части тела, трупы. Это - продукт организованного и живого тела, продукт животного организма. Самый совершенный организм - это организм человека, и, следовательно, именно в человеке находятся относительно наиболее совершенные разум и воля, особенно способные к совершенствованию, к прогрессу.
   Воля, так же как разум, - это нервная способность животного организма, а особым органом ее выступает главным образом мозг, так же как физическая или собственно животная сила есть мускульная способность того же организма, и, хотя она распространена по всему телу, ее активными органами выступают главным образом ноги и руки. Нервная деятельность, которая составляет в сущности разум и волю и которая материально отличается как по своей особой организации, так и по своему объекту от мускульной деятельности животного организма, так же, однако, материальна, как и последняя. Мускульная, или физическая, сила и нервная сила, или сила разума и сила воли, имеют то общее, что, во-первых, каждая из них зависит прежде всего от организации животного, организации, которую оно приносит с собой при рождении и которая есть, таким образом, продукт множества обстоятельств и причин, которые по отношению к животному суть не только даже внешние, но и предшествующие, и что, во-вторых, все они способны развиваться гимнастикой или воспитанием, а это нам их еще раз представляет как продукты, внешних влияний и действий.
   Ясно, что, будучи как по своей сущности, так и по своей интенсивности не чем иным, как продуктами совершенно независимых от них причин, все эти силы обладают лишь совершенно относительной независимостью в лоне той мировой причинности, которая составляет и охватывает миры. Что такое мускульная сила? Это материальная способность какой-нибудь интенсивности, которая образуется в животном стечением предшествующих влияний или причин и которая позволяет ему в данный момент противопоставить давлению внешних сил какое-нибудь не безусловное, а относительное сопротивление.
   Безусловно так же обстоит дело с нравственной силой, которую мы называем силой воли. Все виды животных одарены ею в различной степени, причем это различие определяется в первую очередь особенной природой их организма. Среди всех животных на земле человеческий вид одарен ею в высшей степени. Но в самом этом виде все индивиды не обладают при рождении равной волевой способностью, так как более или менее развитая способность желать предопределена в каждом индивиде здоровьем и нормальным развитием его тела, и особенно более или менее удачным строением его мозга. Следовательно, здесь с самого начала есть различие, за которое человек ни в коей мере не является ответственным. Виновен ли я, если природа одарила меня внутренней способностью желать? Самые ярые теологи и метафизики не смеют сказать, что то, что они называют душами, то есть совокупностью аффективных, умственных и волевых способностей, которые каждый индивид приносит с собой при рождении, равно.
   Правда, способность желать, равно как и все другие способности человека, может быть развита воспитанием и подходящей для него гимнастикой. Эта гимнастика понемногу приучает детей сначала не проявлять немедленно наималейшие из своих впечатлений или более или менее сдерживать реактивные движения своих мускулов, когда они возбуждены как внешними, так и внутренними ощущениями, которые передаются им нервами; позднее, когда в ребенке образуется определенная степень рефлексии, развитая также подходящим для него воспитанием, та же гимнастика, приобретя в свою очередь более или менее обдуманный характер, призвав на помощь рождающийся разум ребенка и основываясь на определенной степени развившейся в нем силы воли, приучает его подавлять непосредственное про