М.А.Бакунин
   ФИЛОСОФСКИЕ РАССУЖДЕНИЯ О БОЖЕСТВЕННОМ ПРИЗРАКЕ, О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОМ МИРЕ И О ЧЕЛОВЕКЕ
   
   1. СИСТЕМА МИРА
   Здесь не место заниматься философскими спекуляциями о природе сущего. Но так как, однако, я вынужден часто употреблять слово Природа, я полагаю необходимым объяснить здесь, что я понимаю под этим словом. Я мог бы сказать, что Природа - это сумма всех действительно существующих вещей. Но это дало бы мне совершенно мертвое понятие об этой Природе, которая, напротив, представляется вся движением и вся в жизни. Впрочем, неясно, что такое сумма вещей. Вещи, ныне существующие, завтра существовать не будут, но завтра они не будут существовать не потому, что исчезнут, но потому, что окажутся полностью превращенными. Стало быть, я намного приблизился бы к истине, говоря, что природа - это сумма действительных превращений, которые беспрерывно происходят и будут происходить в ее лоне; и для того, чтобы составить себе несколько более определенное представление о том, чем может быть эта сумма или эта тотальность, которую я называю природой, я сформулирую следующую теорему, которую, как мне кажется, можно принять за аксиому:
   "Все, что есть, - существа, составляющие бесконечное целое мироздания, все вещи, существующие в мире, независимо от того, какова, впрочем, их общая природа как в отношении количества, так и в отношении качества, вещи, самые различные и самые сходные, большие и малые, близкие или очень отдаленные, - необходимо и бессознательно оказывает друг на друга непосредственно и прямо либо путем косвенных передач непрерывное действие и испытывает непрерывное противодействие; все это бесконечное количество особых действий и противодействий, совокупляясь в общее и единое движение, порождает и составляет то, что мы называем жизнью, мировой взаимосвязью и причинностью, природою. Для меня неважно, назовете вы это Богом, Абсолютом, если это вам нравится, лишь бы вы не придавали этому слову Бог иного смысла, нежели тот, который я только что уточнил: речь идет о мировой, естественной, необходимой и действительной, но ни в коем случае не о предопределенной, заранее обдуманной, предусмотренной комбинации, о бесконечности особых действий и противодействий, которые непрерывно оказывают друг на друга все действительно существующие вещи. Таким образом определенная мировая взаимосвязь, Природа, рассматриваемая в смысле безграничного Мироздания, навязывается нашему уму как рациональная необходимость; но мы никогда не сможем охватить ее действительным образом, даже в своем воображении, и в еще меньшей степени можем ее распознать, ибо мы можем распознать только бесконечно малую часть Мироздания, которая проявляется при посредстве наших чувств. Что же касается всего остального, то мы его предполагаем, не имея даже возможности констатировать его действительное существование".
   Разумеется, объясненная таким образом мировая взаимосвязь не может иметь характера абсолютной и первой причины; напротив, она - лишь равнодействующая*, постоянно порождаемая и заново воспроизводимая одновременным действием бесконечного числа частных причин, совокупность которых как раз составляет мировую причинность, сложное единство, постоянно воспроизводимое неопределенной совокупностью бесконечных превращений всех существующих вещей и в одно и то же время порождающее все эти вещи; при этом каждая точка воздействует на целое (в этом состоит производный характер мироздания) и целое воздействует на каждую точку (в этом мироздание проявляет себя как производитель и творец).
   * Так же как всякий человеческий индивид в любой данный момент своей жизни есть лишь равнодействующая всех причин, оказавших действие на его рождение и даже прежде его рождения, равнодействующая, которая совокупляется со всеми условиями его последующего развития, а также со всеми обстоятельствами, которые воздействуют на него в данный момент.
   Дав такие объяснения, я могу теперь, не боясь никаких недоразумений, сказать, что Мировая причинность, Природа, творит отдельные миры. Именно она предопределила механическую, физическую, химическую, геологическую и географическую конфигурацию нашей Земли, и именно она, покрывши поверхность Земли всем великолепием растительной и животной жизни, продолжает творить и далее, теперь уже в человеческом мире, общество со всеми его прошлыми, настоящими и будущими проявлениями.
   Когда человек начинает с настойчивым вниманием наблюдать и следить за той частью природы, которая его окружает и которую он обнаруживает в самом себе, он замечает, что все вещи подчинены законам, которые им присущи и которые в сущности и составляют их особую природу. Он замечает, что у каждой вещи есть определенный способ превращения и особого действия и что в этом превращении и в этом действии есть последовательность явлений и фактов, которые постоянно повторяются в одних и тех же данных обстоятельствах и которые под влиянием определенных новых обстоятельств изменяются также упорядоченным и определенным образом. Это постоянное воспроизведение тех же самых фактов теми же самыми способами и составляет в сущности законодательство природы: порядок в бесконечном многоразличии явлений и фактов.
   Сумма всех известных и неизвестных законов, которые действуют в мироздании, составляет ее единый и высший закон. Эти законы разделяются и подразделяются на законы общие и на законы особые и специальные. Законы математические, механические, физические и химические, например, составляют общие законы, которые проявляются во всем, что есть во всех вещах, имеющих действительное существование; это законы, которые, говоря одним словом, присущи материи, то есть действительно и единственно мировому Сущему, истинному субстрату всех существующих вещей. Я спешу добавить, что материя никогда и нигде не существует как субстрат, что никто не мог ее воспринимать в этой единой и отвлеченной форме, что она существует и может всегда и везде существовать только во много более конкретной форме, как материя более или менее разнообразная и определенная.
   Законы равновесия, сочетания и взаимного действия сил или механического движения, законы тяготения, теплоты, электричества, вибрации тел, света, электричества, а также законы химического синтеза и анализа непременно присущи всем существующим вещам, не исключая ни в коем случае различных проявлений чувства воли и ума. Эти три вещи, которые составляют в сущности идеальный мир человека, суть лишь абсолютно материальное действие организованной и живой материи в теле животного вообще и в теле человеческого животного в частности*. Следовательно, все эти законы суть общие законы, которым подчинены все известные и неизвестные порядки действительного существования в мире.
   * Я, естественно, говорю об уме, о воле и о чувствах, которые мы познаем, о тех только, которые мы можем познать: об уме, воле и чувствах животного и человека, который - из всех животных на земле - является - с общей точки зрения, а не под углом зрения каждой отдельной способности - несомненно наиболее совершенным. Что касается сверхчеловеческого и сверхмирового ума, сверхчеловеческой и сверхмировой воли, сверхчеловеческих и сверхмировых чувств Верховного Существа, о которых нам говорят теологи и метафизики, то я должен здесь признаться в своем неведении, так как я их никогда не встречал, и никто, насколько я знаю, не вступал с ними в прямые отношения. Но если мы будем судить о них по тому, что о них рассказывают эти господа, этот ум настолько бессвязен и туп, а эта воля и эти чувства настолько извращены, что о них стоит беспокоиться лишь для того, чтобы установить все зло, которое они, как предполагается, совершили на земле. Для того чтобы доказать непременное и прямое действие механических, физических и химических законов на идеальные способности человека, я ограничусь тем, что задам следующий вопрос: что станет с наиболее возвышенными комбинациями разума, если в момент, когда человек постигает их, разложится один лишь воздух, которым он дышит, или остановится движение Земли или если человек неожиданно окажется при температуре шестьдесят градусов выше или ниже нуля?
   Но есть особые законы, которые свойственны только некоторым особым порядкам явлений, фактов и вещей и которые образуют между собой отдельные системы или группы: таковы, например, система геологических законов, система законов растительного мира, система законов животного мира, наконец, законы, которые направляют идейное и социальное развитие самого совершенного животного на земле - человека. Нельзя сказать, что законы, относящиеся к одной из этих систем, непременно чужды законам, которые образуют другие системы. В природе все связано гораздо более тесно, чем об этом думают вообще и чем это хотели бы, может быть, видеть педанты науки в интересах большей точности в их классификационной работе. Но можно, однако, сказать, что какая-то система законов гораздо больше относится к такому-то порядку вещей и фактов, нежели к другому, и что, если (при соблюдении последовательности, в которой я представил законы) законы, которые доминируют в предыдущей системе, продолжают проявлять свое действие в явлениях и вещах, относящихся ко всем последующим системам, не существует обратного действия законов последующих систем на вещи и факты систем предшествующих. Следовательно, закон прогресса, который составляет существенную черту социального развития человеческого вида, совсем не проявляется в исключительно животной жизни и еще менее - в жизни исключительно растительной, тогда как все законы растительного мира и животного мира встречаются несомненно в измененном новыми обстоятельствами виде в человеческом мире.
   Наконец, следует сказать, что в пределах этих больших категорий вещей, явлений и фактов, а также в пределах законов, которые им, в частности, присущи, есть классы и подклассы, демонстрирующие нам те же самые законы, которые все более партикуляризуются и специализируются, сопровождая, если можно так сказать, все более и более определенную специализацию, которая становится все более и более узкой, по мере того как она все более определяется самими существами.
   Для того чтобы установить все эти общие, особенные и специальные законы, у человека нет другого средства, кроме внимательного и точного наблюдения явлений и фактов, которые происходят как вне его, так и в нем самом. Он отличает здесь то, что является случайным и изменяющимся, от того, что всегда и везде воспроизводится неизменно. Неизменный способ, посредством которого постоянно воспроизводится будь то внешнее или внутреннее естественное явление, неизменная последовательность фактов, которая его образует, составляют как раз то, что мы называем законом данного явления. Это постоянство и эта повторяемость не являются, однако, безусловными. Они всегда образуют широкое поле для того, что мы неправильно называем аномалиями и исключениями. Этот способ выражения весьма неточен, так как факты, к которым такой способ выражения относится, доказывают лишь то, что признаваемые нами в качестве естественных законов общие правила, будучи всего лишь отвлечениями нашего ума от действительного развития вещей, не в состоянии охватить, исчерпать, объяснить все бесконечное богатство этого развития.
   Образует ли это множество столь различных законов, которые наша наука подразделяет на разные категории, одну органическую и мировую систему - систему, в которой эти законы связаны друг с другом так же хорошо, как и существа, превращения и развитие которых они обнаруживают? Очень вероятно. Но то, что более чем вероятно, что является достоверным, так это факт, что мы никогда не сможем подойти не только к тому, чтобы понять, но даже только схватить эту уникальную и действительную систему природы, систему бесконечно обширную, с одной стороны, бесконечно специализированную - с другой. Изучая таким образом эту систему, мы остановимся на двух бесконечностях: на бесконечно большом и на бесконечно малом.
   Их частности неисчерпаемы. Человеку всегда будет дано познать об этом лишь бесконечно малую часть. Наше звездное небо, со множеством солнц, представляет собой только неуловимую точку в безмерном пространстве, и, хотя мы охватываем его взглядом, мы не знаем о нем почти ничего. Следовательно, мы вынуждены удовлетвориться тем, что познаем лишь немного нашу солнечную систему, относительно которой мы должны полагать, что она находится в полной гармонии со всем остальным Мирозданием, так как, если бы такой гармонии не существовало, то она должна была бы установиться, или наша солнечная система должна была бы погибнуть. Мы уже познаем достаточно хорошо эту солнечную систему в механическом отношении, мы начинаем уже ее немного познавать в отношении физическом, химическом и даже геологическом. Нашему знанию далеко за эти пределы пойти трудно. Если мы хотим более конкретного знания, мы должны остановиться на нашем земном шаре. Мы знаем, что он родился во времени, и мы полагаем, что он - неизвестно через какое бесконечное число веков или миллионов веков - будет обречен на гибель, как рождается, или погибает, или же превращается все, что есть.
   Как наш земной шар, представляя собой первоначально пылающую и газообразную материю, уплотнился и охладел; через какое огромное множество геологических эволюции он должен был пройти, прежде чем появилась возможность возникновения на его поверхности всего бесконечного богатства органической, растительной и животной жизни, начиная с простой клетки и кончая человеком; как земной шар проявился и продолжает проявляться в нашем историческом и социальном мире; какова цель, к которой мы идем, побуждаемые тем" высшим и фатальным законом бесконечного превращения, который в человеческом обществе называется прогрессом, - вот единственные вопросы, которые нам доступны, вопросы, которые могут и должны быть действительно охвачены, изучены и решены человеком. Будучи лишь неуловимым моментом в безграничном и неопределенном вопросе о Мироздании, эти человеческие и земные вопросы открывают тем не менее нашему уму действительно-бесконечный мир, не в божественном, то есть отвлеченном, смысле этого слова, не как Верховное Существо, созданное религиозным отвлечением, напротив, мир бесконечный в богатстве своих частностей, никакое наблюдение которых, никакое знание которых никогда не смогут исчерпать.
   Для того чтобы познать этот мир, наш бесконечный мир, одного отвлечения недостаточно. Полагающееся на само себя, такое отвлечение приведет нас неминуемо к Верховному Существу, к Богу, к Ничто, как оно уже это совершило в истории и что я вскоре объясню. Продолжая применять способность отвлечения, без которой мы не смогли бы никогда ни подняться от низшего порядка вещей к высшему порядку вещей, ни, следовательно, понять естественную иерархию существ, нужно, чтобы: наш ум в одно и то же время погрузился с уважением и любовью в тщательное изучение частностей и бесконечно малого, без чего мы никогда не сможем постичь живую действительность существ. Следовательно, только соединяя эти две способности, эти два столь различных по видимости действия ума: отвлечение и скрупулезный, внимательный и терпеливый анализ: частностей, мы сможем возвыситься до действительной концепции нашего мира. Очевидно, что если наше чувство и наше воображение могут дать нам лишь образ, более или менее ложное представление о мире, только знание сможет дать нам о нем представление ясное и точное.
   Что же представляет собой настоятельная любознательность, которая побуждает человека распознавать окружающий его мир, домогаться с неукротимой страстью тайн этой природы, одной из которых является сам человек - последнее и наиболее совершенное творение на этой земле? Является ли эта любознательность простой роскошью, приятным времяпрепровождением, или это одна из основных потребностей, присущих его бытию? Без колебания скажу, что из всех потребностей, которые составляют природу человека, это - самая человеческая потребность, что человек различается действительно от животных всех других видов лишь неутомимой жаждой знания, что он становится действительно и полностью человеком только посредством пробуждения и поступательного удовлетворения-этой огромной жажды знания. Для того чтобы осуществить себя в полноте своего бытия, человек должен познать самого себя, но он познает себя полностью и действительно лишь постольку, поскольку он познает окружающую его природу, продуктом которой он является. Следовательно, если человек не хочет отказаться от своей человечности, он должен знать, он должен пронизать своей мыслью весь действительный мир, и, не надеясь когда-либо постичь сущность, он должен все более и более глубоко постигать координацию в этом действительном мире и его законы, так как такова цена его человечности. Ему необходимо распознать все сферы, стоящие ниже его, предшествующие ему и сопутствующие ему, всю механическую, физическую, геологическую, растительную и животную эволюцию, то есть все причины и все условия его собственного рождения, его существования и развития; это необходимо для того, чтобы он смог понять свою собственную природу и свое назначение на земле, свою родину и свое единственное место деятельности; для того, чтобы в этом мире слепой фатальности он смог открыть свой человеческий мир, мир свободы.
   Такова задача человека: она неисчерпаема, она бесконечна, и вполне достаточна для того, чтобы удовлетворить чаяния самых горячих и самых честолюбивых умов и сердец. Будучи существом эфемерным и незаметным, затерявшимся в безбрежном океане мировых превращений, перед неведомой вечностью за собой и безграничной вечностью перед собой, человек мыслящий, человек активный, человек, сознающий свое человеческое предназначение, остается спокойным и гордым в ощущении своей свободы, которую он завоевывает, освобождая самого себя посредством труда, посредством знания и освобождая (бунтуя в случае надобности) всех окружающих людей, себе подобных, своих братьев. Если после всего этого вы спросите человека, какова его самая сокровенная мысль, каково его последнее слово о действительном единстве Мироздания, он скажет вам, что это - вечное превращение, бесконечное в частностях и многоразличное движение и по этой даже причине самоупорядоченное, но не имеющее тем не менее ни начала, ни границ, ни конца. Следовательно, это - абсолютная противоположность Провидения: отрицание Бога.
   Ясно, что в так понимаемом Мироздании не может быть речи ни о предшествующих ему идеях, ни о предвзятых и предустановленных законах. Идеи, включая идею Бога, существуют на земле лишь постольку, поскольку они порождены мозгом. Отсюда видно, что идеи возникают намного позже, нежели естественные факты, намного позже, нежели законы, которые управляют этими фактами. Они верны, когда соответствуют этим законам, они ложны, когда они им противны. Что касается законов природы, то они проявляются в идеальной или отвлеченной форме закона лишь для человеческого разума, когда, воспроизведенные нашим мозгом на основе более или менее точных наблюдений за вещами, явлениями и последовательностью фактов, они принимают форму квазиспонтанных человеческих идей. До рождения человеческого мышления никто не познавал законы как законы, и они существовали лишь в состоянии действительных способов природы, способов, которые, как я только что сказал выше, всегда детерминированы неопределенным стечением регулярно повторяющихся особых условий, влияний и причин. Следовательно, слово природа исключает всякую мистическую или метафизическую идею субстанции, конечной причины или провиденционально согласованного и направленного творения.
   Но могут сказать, что, раз в природе существует порядок, там непременно должен быть распорядитель. Отнюдь нет. Распорядитель, будь им Бог, мог бы своим личным произволом лишь только задержать, стеснить естественный распорядок и логическое развитие вещей; и мы хорошо знаем, что основное свойство богов всех религий - это быть именно верховными существами, то есть противными любой естественной логике и признавать только одну логику: логику абсурда и беззакония. Ведь что такое логика, как не естественное развитие вещей, или естестве