живлять сороконожек, разгрызать орехи белкам.
Подавать ладони спящим, мыть глаза у чёрных статуй.
Что в песке сыром обрящем? Будем есть репей и мяту,
Черепаховые гребни чистить ниткою суровой,
Разрывать сырые ткани, чтобы возродиться снова.
Это ли твои желанья, это ли твои печали?
Просочиться сквозь узоры, заворачиваться в шали,
Замирать от недостатка, простоты и нетерпенья.
Оправдать своё паденье. Оправдать своё паденье.
Оправдать... Но всё смешное не нуждается в защите.
Распустить больничный свитер, отпустить по миру свиту,
И в белке сыром и липком заглушить сухие всхлипы,
Оторвать макет от почвы, пережать струной полипы.
Оправдать... Но всё смешное избегает апологий,
И уходит между пальцев, не задерживаясь в слоге.
Нет в падении геройства, а в уходе - объяснений -
Это каверзное свойство - принцип всех иных падений.
Через палевые рощи, селенитовые долы,
Проходили лесорубы, пролетали мукомолы,
Воевал горох с грибами и кометы ткали воду,
В красном небе растворяли кристаллическую соду.
Мы летели сквозь пейзажи как кричащие гравюры,
По кругам кирпичной сажи, по базальтовым бордюрам,
Спотыкаясь о ступени врытых в землю пъедесталов,
Как пронзительное сходство, как отчаянное жало.
Не жалея в то же время ни коней, ни жён, ни денег,
Посещая погребенья, пролетая богадедельни,
Где оправдывают тело в полотне запретов строгих.
Пусть не будет объяснений и не будет апологий.
26.1.94
x x x
Я вернулся в гнездо порока
Ткани порваны раньше срока
Пусть увял петушиный гребень
И зерно расклевала сорока
	Раньше срока. Да, раньше срока
	Дух отторг любопытное око
	Тошноты золотые рыбки
	И кирпичный тяжелый мокко
Что мне делать? Как исказиться
Не застряв между пылью и птицей
Миновав глубокие жабры
И поля с рябой чечевицей
	Пыль и пепел. Ячменная вера
	Рубит хворост в пучине сквера
	Мне всё снится. И чорт рогатый
	Растирает на пальцах серу
Как я весел и сон мой светел
Что спасённый от ям и петель
И проснувшийся режет горло
Вздорным криком истошный петел
	Сон мой светел а день мой чёрен
	Как змеистый глубокий корень
	Волчья ягода Черноморья
	И пустое перчёное море
Я вернулся в гнездо порока -
Что мне толку от этого, прока?
Оставаться всё время спящим -
Так спокойно и так жестоко
	Сон мой светел а день неясен
	Шепелявый истлевший ясень
	Шелестит окончанием листьев
	День уродлив но безопасен
Безопасен и мой наставник
Шест в углу полу-тёмной псарни
Шесть собак на клочке картона
Приколоченные на ставни
	В черноте новогодней купели
	Рыбы розовые сидели
	Наблюдали стеклянный купол
	И беззвучные песни пели
"Мир несносен. Трескучий воздух
Наполняет пространство грозно
Пузырями, икрою, снегом,
Провисая тяжёлой гроздью.
	Мы во сне. И порок не страшен
	На просторах сияющих пашен
	Это слово нам неизвестно
	Его нет в лексиконе нашем"
И простые слова повторяя
Я стоял над водой замерзая
Пресекая желание прыгнуть
Плосколобых рыб наблюдая
2.3.94
ВЕСЕННИЕ СТАНСЫ
Помоги мне, Боже, ибо страсть выжигает ум.
Ум ест силу, а сила бежит сна.
Оттого мой шаг осторожен и вид угрюм,
Что сидит на плечах и течёт под ногами весна.
Разбивает на клетки сетчатку живой свет,
Добрый воздух торопит лёгкие сделать вдох.
На хитиновых крыльях и пористых пенах лет
Вырастает скаредный и величавый мох.
На дорогах - клинья, ежи и запруды бед
Расставляют пальцы и сторожевые костры,
Словно может спящий живым причинить вред,
Переставить рельсы и щебень спустить с горы.
Словно может птицей прикинуться мёртвый лес,
Словно может рыба переиграть коня,
И ладья без вёсел и пассажиров без
Разве может по снегу и небу догнать меня.
Разве может инок убить в отраженьи себя,
Разве может отрок съедать себя изнутри,
Да из голени рвать медный провод и не теребя
Отдавать пищей птицам, приказывая: смотри
Что за град впереди на базальтовых скользких столбах,
Почему у портретов такие тёмные рты,
И вода застывает в картофельных погребах,
И залечены воском сломавшие спины мосты.
Почему у повешенных наглый ухоженный вид,
Или мы за стеною, и это всего лишь кино,
И кислотные ванны, и резкий расчётливый винт,
И грибковых колоний обширное жадное дно.
Над полями летит переводчик и зреют растенья внизу,
Копошатся извилины клубней, горит у обходчика свет.
И пускает на борозды жизнь, словно тяжесть, слюну и слюду
Мутноватый и мыльный, дремучий глубокий рассвет.
В жизнь уходит зерно и горит под ногами залив,
Белых выловив рыб из колючих и горьких глубин,
Обесцветив  деревни, и с неба созвездия смыв,
Как лицом многоликий и телом пустой исполин.
Сквозь поля пробираются звери, не видя друг друга во тьме,
Не на голос идут  - на размеренный пристальный звук,
И забытый эмалевый крестик висит на горбатой сосне,
И желанные деньги не терпят рассеянных рук.
И желания тонут, сдавив водяное пятно,
Завитые расщелины кашляют собственной мглой.
Сон ест душу, душа узнаёт дно,
А по узкому дну дорога ведёт домой.
25.1.94
КОЛЕСО
Я смеялся как убийца
А мои строчки и буквы
На выцветшей бумаге
Под стеклом пустого и запылённого музея
Кривились и подёргивались
Явственно сползая с углов страницы
К центру
Где и переплетались
Пристраивались друг за другом
Образуя символ Колеса
В руке моей вспыхнула спичка
И я освещён был
Подобно ёлке рождественской
Только вместо подарков
Был музей
И витрина
И мои дневники
Шестисотлетней давности
Под серым матовым стеклом
Я смеялся как очень старый  человек
А когда из-за угла
Медленно придвинулся ко мне служитель
Вот что я сказал ему
- Иди покури -
Сказал я ему
И засмеялся вновь,
Глядя как сцепленные вместе
Мелкие язвительные строчки
Продолжают бесовски кружиться
В центре ветхой и жёлтой страницы
Как ужасное колесо
14.3.93, Краснодар
УТРО, КОГДА Я НЕРВНИЧАЛ
Собаки дрались на площади вязко и мучительно
И шелест шерстяных щетинок заглушал пересмешничающие горы
Когда я размышлял над картой движения автобуса
Что-то тёплое ткнулось мне в ногу
Я подумал что это маленький мальчик
Не захотел есть своё оловянное мороженное
Но оказалось что это торговец морфием
Просит меня чтобы я забрал сдачу
А то как объяснил он
Сегодня
Когда будет жарко
Он не сможет различить -
Медные деньги это или пятна рыжего лишая
Да и я пожалуй тоже...
13.4.94
ИДУЩИЙ МОРЕМ
Я шёл домой, напыщенный как жаба,
Хрестоматийно приторен и сух.
Похожий на фиалкового краба
Глухой рыбак маячил на мосту
Я был жестоко трезв, мой плащ пропах полынью
И дух пропал как бабочка в руке.
- Долой экстаз - я ворковал - Да здравствует унынье!
И брёл, давя улиток на песке.
Шум рыб и шелест губ. Глумливые пейзажи
Лежали на спине. Заката тёмный рот
Влюблёнными был так обезображен,
Разорван, высосан, искусан. Скверный пот,
Дрожа, стирал я юношеской дланью,
Как зябнущий скрипящий богомол.
Языческое завершив купанье,
Карабкались купальщики на мол.
Всепоглощающая сумрачная трезвость
Давила череп мой, жгла иссечённый ум.
А по пятам кралась и выла бедность,
И я ещё считал, что это просто шум.
20.11.93
ТЕРЯЕТ ЧЕЛОВЕКА ТЕНЬ
Жить бы с миром,
Но только - к чему
Так стремительно гаснет
Светильник в руках твоих, небо?
А зажав в кулаке
Слабосильную длань как пчелу,
Обещаешь приятелю мглу,
Никаких больше встреч
И распад отношений. Как снегом
Заметает лицо у того, кто отдал свою тень
Вёртким строчкам.
И Вертер не сбылся, а дальше
Троеточия путь твой отметят. Мишень
Не напомнит,
Что мир - это если без фальши
Балансировать в узком кругу,
И бросая на ветер
Не прах, не любовь и не семя,
Говорить: Я уже не могу.
И на следующий день
Продолжать подниматься. Со всеми
Ты играешь на пальцах,
И рот твой забыл о другом -
Невозможность сомкнуться
В случайном соприкосновенье.
Как на карточках в школе:
Прогулка, объятия,  дом.
И тогда ты становишься тенью.
Сам собой. Принуждения нет,
Твой двойник - это ты -
Ты уже не выводишь на скрипке:
Ты пьёшь пиво,
Вскрываешь картонный конверт
И рассеяно смотришь
На тени людей у калитки.
23.2.93
МОНОЛОГ ВТОРОСТЕПЕННОГО ПЕРСОНАЖА
Б.П.
Небо отражалось в море
Человек кричал с обрыва
Руки азбуку вязали
Бомба ожидала взрыва
Шёл трамвай поверх забора
Чёрный петел крался в ночи
Дверь с петель снималась тихо
В мир неслись тире и точки
Статуи слезились влагой
Колесо обозревалось
Ветер нёс листок картона
И княгиня отравлялась
Прыгал князь в песок с обрыва
Щёлкал чёрный выключатель
В бочке колебалось пиво
Пел Пьеро-обозреватель
В сумасшедшем тихом доме
Я дышал теплом подушки
Эльф украл моё дыханье
От очков отстали дужки
Мой сосед царапал ложкой
Белый крестик на извёстке
Разошлись пути-дорожки
И сошлись на перекрёстке
А над миром брёл Спаситель
Огибая дирижабли
Сквозь густой и теплый пепел
Облаков кривые сабли
9.3.93, Краснодар
ЛОЖНЫЙ ВЫЗОВ
поэма описаний
"На ночь в храме запирали отражения планет"
Б.П.
Я тяжелой рукой запылённые диски вращаю вызывая по памяти пьяные вялые тени
поглощённых покоем уехавших в светлом трамвае севших в сладкие сани
уснувших на мшистых ступенях
Прорываясь и в рвоте в поту словно в пене и пеньи опускались на руки
зародыши порванных звуков на бессонном заводе рабочие вечное тленье
обуздали от скуки огнём из самшитовых луков
Выносило из ямы куски оживлённого мяса оживлённое пламя царапало детские
лица завели патефоны прогнули сырые диваны заходили на камень хотели
увидеть столицу
В морге клоуны пёстрые дули в пустые бутылки становились на плечи толкали
за пазуху звёзды части тела искали в тяжёлых промокших опилках новогодние
свечи точили зубилами острыми
А в столице на площади били ключами фонтаны в мавзолеях смеялись покрытые
льдом фараоны обнажённые стражи слепив из пилоток стаканы пили чёрную воду
варили мясные короны
Города уступали дома меднолобым тритонам утонувшие домохозяйки ключами
стучали в перилах в красном актовом зале безбровые наполеоны умывались из
чайников тёплым хозяйственным жиром
В биографии сдобной я плакал козлом в колыбели церебральные братья глумливо
и долго смеялись лишь родитель беззлобный и добрый с мешком золотой
карамели заключал своё чадо в объятья и сосны над ними склонялись
В табакерках слоны на душистый песок наступали пёсьи головы скалились черви
плелись под ногами полу-стёртые сны молоко по губам расплескали
бронированный занавес полз в окровавленной раме
Ложный вызов проехали мимо в лязге скальпелей в облаке синего дыма с
разнополыми трубами даже были волосы в угольной саже
Керамический запах взрастал кашемировой пылью бергамотовый запах лицо
изо-рта испускало пчёлы умерли в сотах рассыпались осы ванилью провели на
канатах весну в дорогих покрывалах
Дневники Аполлона читали ночные созвездья на полях истуканы рожали детей
горбоносых деревянное лоно в кустах возле въезда в поместье ощетинилось
розами вспухло густыми пионами
Дивный кукольный праздник разыграли картонные девы в оловянных костюмах с
рисунками в мягких ладонях чародей-безобразник черникою выпачкав чрево
чертыхался угрюмо карабкаясь на подоконник
Там внизу шалым дымом  питался табун цеппелинов на эстраде у парка свистели
в кулак зазывалы притворясь пилигримом свободный художник Павлинов ставил
дамам припарки горячей трубой из подвала
Надувались грибы чешуя седину заменяла надрывался сатир над лежащим во рву
арлекином от беззвучной жары плыл в кипящей воде Сортавала оскоплённый
кумир полыхал пред угасшим камином
Я лежал на полу и руками хватался за брюки бесконечных гостей шумно таяли
тёмные капли уносились во мглу механических ангелов звуки ожерелье костей
извивалось на шее у цапли
Перспектива ломалась дрожал кипарисовый крестик из распахнутых окон
кидались во двор аргентинцы небеса распадались потоки сияющих бестий
разгрызая ткань кокона тихо шипели как принцы
На игле лунный заяц незряче ворочал глазами кровяные прожилки тянулись по
лицам портретов запредельный скиталец чело исказив волосами черенком гнутой
вилки песок забивал в сигарету
А на первом трамвае влюблённые въехали в море и зерно прорастало в венке
сумасшедшей невесты за креветочным раем в стеклянном подводном соборе на
подносе кричало святое ожившее тесто
Ты трудись описатель скрипи тростниковая ручка округляйся омела взвивайся
цветок конопляный улыбайся Создатель кипи сладким соком тянучка осыпайся
скала сипло пой коростель над поляной
Разлагайся сосуд под землёй в безнадёжном молчаньи копошись археолог в
любимом любимыми теле и тебя понесёт голубой туесок обручальный насыпной
потолок полыхнёт над уютной постелью
Ты уехал мой друг здесь торгуют твоими слезами брадобреи и лекари в сочных
портовых кварталах избавляют от мук заставляют кричать поездами окружать
себя реками или ловцами беспалыми
Так отведай же ревеня съешь хризолитовый камушек улыбнись спящий принц
начинается всё начинается из сочащейся темени мягкой перчаткою замшевой
очертил поле сфинкс облака по краям расплываются
Покатились слова или буквы запрыгали мелкие как горох в кулаке как нечистая
сила на корточках затекла голова пальцы рвали траву над тарелками завязали
в чулке занавесили сеткою форточки
Ложный вызов фанерная рыба поднимается в небо без скрипа без тяжёлого
водного стона над травою пологого склона
Греховодное тело в стенах наблюдательной башни целовало мозоли втирало под
кожу бальзамы а в подвалах хрипело как охристый вепрь бесстрашный удушённое
детство в камзоле игрушечной спящей охраны
Что ему инструменты Оркестра Зеркального Поля за идущей фигурой скользит
шлейф поляны цветущей там в питейном студенты край кружки осыпавши солью
пригубляют микстуры сухих урбанических кущей
Жабий смех проедая дыханием тёплым и влажным напрягая суставы и дебри
бесчисленных связок на рулетке играя средь стали трамвайной и страшной
винодышащей лавой покрыли мораль веских сказок
И кащей осчастливлен и яблоко выпито всуе и пути под ногами и волос на
память под сердцем междуглазье кобылье колотится в приторной сбруе и печаль
с пирогами на свадьбе княжны с иноверцем
Молодой человечек терзаем случайным размером разрешил своё горе путём
разложения мира на телячую печень латынь и суровую веру средиземное море и
перстень с дремучим сапфиром
Так растрескайся небо как губы на чёрном морозе ты уже оглянулся а значит
останешься с нами растворяясь нелепо летят золотые стрекозы сквозь тебя и
наткнулся кузнечик на бледное пламя
От тебя только голос оставшийся верен рассудок всем повадкам земным
заклинает ненужную старость голосит словно в полость слепой мозговой
промежуток обращаясь к иным что в сукне своих тел затерялись
Ты смотри там вращаются диски на горящих седых телефонах на ночь в церкви
опять запирают отражения плоских планет только оттиски швы и описки только
горы сырого картона твою тень сохраняют в теченье струящихся лет
Ложный вызов затёртое губкой слово мутно нетвёрдо и хрупко так что спевший
его обеспечен тлелой вечностью звёздною печенью
11-16.6.93, СПб
x x x
Вырван лист, и непременно
Снег и пух укроют яму.
Снег вольётся постепенно,
Пух застынет постоянным
Бело-сахарным провалом,
Глины полукругом сладким,
Неразменным минералом,
Тополиною подкладкой
Под усталые изгибы
Глаз тугих и лошадиных.
Карамельные ушибы
Слижет пух на белых спинах.
Так, мой ангел, вышивают
Снег и свет узор пастельный.
В нём себя оберегает
От тепла клубок метельный,
В горле слепка говорящий
О любви, каменьях, слитках.
Убегающий, манящий,
День со снега снял накидку:
Голые лежали тени,
Словно продолженье шали
Как стеклянные ступени
Тихо головы дышали,
Так что пар сжигал колодец
И спешил струёй обратно.
Плакал белый полководец,
Плыли голубые пятна.
Пух и снег смешав и взвесив,
Разделив, смешав и снова,
День свистел смешную песню,
Не имея крови, крова.
Обладая лишь провалом
Постепенным, постоянным.
Утро тени миновало,
Упустив из вида яму.
7.10.93
ТЕНЬ
Как себе я представляю
Свою тень, свой тёмный облик -
Воздух тёплый распрямляя,
Сгорбленный несётся облак
Распираемый весельем,
Новостройкой, чёрным зноем,
Облик падает метелью
И опять встаёт за мною.
Рыжий лист пережигает,
Тонко кривит бровь и что-то
Простодушно восклицает
О поре туманнной года,
Когда лирика - бесцветна,
Перед носом - ржа и порча.
Тень моя сгорает летом
Трепеща, визжа и корчась.
Но, сгорает от восторга,
От селитры бъющей в щели.
Пережав животный орган,
Осень падает и стелет
Пух чернильный, крестовины;
Осенью - кранты и точка.
Тень - убита и повинна,
Набивает ватой строчки
И сливается с пейзажем
Тёмным, стылым, каменистым,
Где две краски - мел и сажа
У платанов делять листья,
И сухие водоёмы
Не страдают глубиною.
Там всегда идём вдвоём мы -
Тень моя идёт со мною.
Мой двойник, бесовский спутник,
Жернов мельничный на шею,
Воздуха осколок  мутный,
- Ну пойдём, пойдём скорее...
19.10.93
РАЗГОВОР С УЧИТЕЛЕМ БЕССМЫСЛИЦЫ
Кто безвременьем мучим
И учит шипение вместо осеннего свиста
Тот ребячие случаи
Вряд ли низал на бечёвку искристую
Тот не лазил за яблоком словно
За словом в карман
Под фольгу кипариса на гору
Не глотал набежавшие волны
И был ли он сам -
Не дано разглядеть в краеглазую гнутую пору.
Я по свиткам скользил
Промежуточным видом лианы
Подносили мне чашу -
Потеющий войлок я пил
И стекал под сургуч
Уже скверный и сонный и пьяный
А учитель брал на руки мя
И буквальную вязь разбирая
Извлекал поминутно браня
Темноту описание края
Подколенных подрёберных ям
Описание выстрела в связке слюны тополиной
И хребет напрягая
Умён становился и прям
Оживающий разум проложенный розовой глиной
Я бессмыслицу нёс
За щеками в морях разливанных апреля
И стекал бледный день словно ворс
С лягушачьего хладного геля
Вот за что и людей не любил
Я шипеньем, не светом - шипеньем бумажным питался
Механизмом мясным кровоточащих буквенных жил
И с собой эфемерным живущий
По грязи чернильной таскался
Аки шар скарабея
Шиповник турецкий из женского бычьего глаза
Ибо жить не старея
Не должно но можно
Минуя законную фазу
Раскрывать рыбой грота слепой ротовой промежуток
И бороться не с храпом но с рвотой
Изранив расцепом пера бельевого желудок
30.9.93
ДЕКЛАРАЦИЯ
Однажды ДАНИИЛ ДА ловил серебряных рыбок в снах беременных женщин, но
будучи встревожен похолоданием и мысленной неуспокоенностью встал, отряхнул
колени от налипших ижиц и фонем, чесночно прокашлялся и, ласково потирая
чешуйчатыми руками конскую бородёнку, пошёл к выходу, безнаказанно
переступая через розовые собачьи трупы и торчащие иглы наркотических
кипарисов. Он взошёл на горящий холм, круто осмотрелся подобно безумному
испанцу, закурил смоляную самокрутку, вынул из кармана сломанное деревянное
распятие, закрыл глаза и произнёс: ВСЁ ЭТО МНЕ НАДОЕЛО. Я УСТАЛ, И
ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО МНЕ ХОЧЕТСЯ СЕЙЧАС СКАЗАТЬ ВАМ,
ЭТО:........................................................................
................................................................
И был таков.
12.11.93
ВЕЩИ И ПРЕДМЕТЫ
Перебираю вещи, доставшиеся мне от женщины;
Незатейливый сонный локон, Упаковка французского депилятора
С инфернальным сиреневым запахом,
Бумажный ангел, больше похожий
На улыбающуюся бабочку-капустницу.
Пусть рука уже не чертит в воздухе
Ограждающие и спасительные знаки, -
Ситуация развязалась как галстук,
Свет съел глаза как мыло,
Смысл остался неясным.
Вижу только нитки, пыль, обрезки бумаги, медные стёртые денежки,
грифели китайских карандашей, пуговицы, брюки,
чёрные резинки для волос.
13.11.93
ДВУСТОРОННИЙ САД
Сегодня он выйдет в стекло как в китайский заброшенный сад
И тело второе его оплетёт золотой витноград
А я буду рыть чернозём и считать колорадских жуков
И первое тело его укрывать новогодним песком
Он будет кормить лебедей и точить золотую стрелу
А я ледяной коробок опущу в двустороннюю мглу
Сомкнутся углы и корней навесной потолок
Свернётся от холода в сферу как тот узелок
Что брал он с собой закрывая стеклянную дверь
Как синий клубок бесконечного  неба. Теперь
Он ловит стрекоз на вершине холма облаков
А я рукописно живу представляя как будет легко
В китайском саду когда тело второе моё
Литой виноград обручит с двусторонней землей
Я буду стрекоз покрывать паути