Так творил, пожалуй, Бах
     Или Гвидо из Ареццо.

     Столь внушительным аккордам
     Позавидует Бетховен,
     Берлиоз в своих каприччо
     Не настолько полнокровен.

     Это верх самозабвенья,
     Дивных гамм поток могучий,--
     Меркнут звезды в небесах
     От неистовых созвучий.

     Так урчат, они согласно,,
     Так фырчат самозабвенно,
     Что- за тучу в тот же миг
     Устремляется Селена.

     И одна лишь Филомела,
     Местной сцены примадонна,
     От певцов воротит нос,
     Их браня бесцеремонно.

     Но не молкнет хор кошачий,
     Всем завистницам на горе,
     И под утро шлет привет
     Розовеющей Авроре.


        "15"

        "ДОБРЫЙ СОВЕТ"

     Брось смущенье, брось кривлянье,
     Действуй смело, напролом,
     И получишь ты признанье,
     И введешь невесту в дом.

     Сыпь дукаты музыкантам,--
     Не идет без скрипок бал,--
     Улыбайся разным тантам,
     Мысля: черт бы вас побрал.

     О князьях толкуй по чину,
     Даму также не тревожь;
     Не скупись на солонину,
     Если ты свинью убьешь.

     Коли ты сдружился с чертом,
     Чаще в кирку забегай,
     Если встретится пастор там,
     Пригласи его на чай.

     Коль тебя кусают блохи,
     Почешись и не скрывай;
     Коль твои ботинки плохи --
     Ну, так туфли надевай.

     Если суп твой будет гадость,
     То не будь с супругой груб,
     Но скажи с улыбкой: "Радость,
     Как прекрасен этот суп!".

     Коль жена твоя по шали
     Затоскует -- две купи,
     Накупи шелков, вуалей,
     Медальонов нацепи.

     Ты совет исполни честно
     И узнаешь, друг ты мой,
     В небе царствие небесно,
     На земле вкусишь покой.


        "16"

        "ВОСПОМИНАНИЕ О ГАММОНИИ"

     Бодро шествует вперед
     В чинных парах дом сирот;
     Сюртучки на всех атласны,
     Ручки пухлы, щечки красны.
     О, прелестные сироты!

     Все растрогано вокруг,
     Рвутся к кружке сотни рук,
     В знак отцовского вниманья
     Льются щедрые даянья.
     О, прелестные сироты!

     Дамы чувствами горят,
     Деток чмокают подряд,
     Глазки, щечки милых крошек,
     Дарят сахарный горошек.
     О, прелестные сироты!

     Шмулик, чуть стыдясь, дает
     Талер в кружку для сирот
     И спешит с мешком бодрее,--
     Сердце доброе в еврее.
     О, прелестные сироты!

     Бюргер, вынув золотой,
     Воздевает, как святой,
     Очи к небу, -- шаг не лишний, --
     На него ль глядит всевышний?
     О, прелестные сироты!

     Нынче праздничный денек:
     Плотник, бондарь, хлебопек,
     Слуги -- все хлебнули с лишком,--
     Пей во здравие детишкам!
     О, прелестные сироты!

     Горожан святой оплот --
     Вслед Гаммония идет:
     Гордо зыблется громада
     Колоссальнейшего зада.
     О, прелестные сироты!

     В поле движется народ --
     К павильону у ворот;
     Там оркестр, флажки вдоль зала,
     Там нажрутся до отвала
     Все прелестные сироты.

     За столом они сидят,
     Кашку сладкую едят,
     Фрукты, кексы, торты, пышки,
     Зубками хрустят, как мышки,
     Те прелестные сироты!

     К сожаленью, за окном
     Есть другой сиротский дом,
     Где живется крайне гнусно,
     Где свой век проводят грустно
     Миллионы, как сироты.

     В платьях там единства нет,
     Лишь для избранных обед,
     И попарно там не ходят,
     Скорбно в одиночку бродят
     Миллионы, как сироты.


        "17"

        "РАЗБОЙНИК И РАЗБОЙНИЦА"

     Пока лежал я без заботы,
     С Лаурой нежась, Лис-супруг
     Трудился, не жалея рук,--
     И утащил мои банкноты.

     Пуст мой карман, я полон муки:
     Ужель мне лгал Лауры взгляд?
     Ах, "что есть истина?" -- Пилат
     Промолвил, умывая руки.

     Жестокий свет тотчас покину --
     Испорченный, жестокий свет!..
     Тот, у кого уж денег нет,--
     И так мертвец наполовину.

     К вам, чистым душам, сердце радо
     В край светлый улететь сейчас:
     Там все, что нужно, есть у вас,
     А потому -- и красть не надо.


        "18"

        "ПОЭТИКО-МУЗЫКАЛЬНЫЙ СОЮЗ МОЛОДЫХ КОТОВ"

     Музыкальный союз молодых котов
     Собирался на крыше у башни
     Сегодня ночью -- однако не с тем,
     Чтоб строить куры и шашни.

     "Сон в летнюю ночь" не в пору теперь;
     Что проку в любовном гимне,
     Когда в желобах замерзла вода
     И холод свирепствует зимний?

     Притом заметно что новый дух
     Овладел породой кошачьей;
     Особенно все молодые коты
     Занялись высокой задачей.

     Минувшей фривольной эпохи сыны
     Испустили дыханье земное;
     В искусстве и в жизни новый рассвет --
     Кошачьей веет весною.

     Музыкальный соню-молодых котов
     Стремишся назад к примитивной
     Бесхитростной музыке ранних времен,
     К простой и кошачье-наивной.

     Поэзии-музыки хочет он,
     Рулад, позабытых ныне,
     Вокально-инструментальных стихов,
     Где музыки нет и в помине.

     Он хочет, чтоб в музыке ныне царил
     Безраздельно -свободный гений,
     Пускай бессознательно, но легко
     Достигающий высшей ступени.

     Он гений славит, который ничуть
     От природы не отдалился,
     Не ставит ученость свою напоказ
     И впрямь ничему не учился.

     Такова программа союза котов,
     И, стремясь подняться все выше,
     Он дал свой первый зимний концерт
     Сегодня ночью на крыше.

     Но как воплотилась идея в жизнь --
     Нельзя подыскать' выраженья.
     Кусай себе локти, мой друг Берлиоз,
     Что ты не слыхал исполненья.

     То был поистине адский концерт,
     Как будто мотив галопа
     Три дюжины пьяных волынщиков вдруг
     Заиграли под свист и топот.

     То был такой несказанный гам,
     Как будто в ковчеге Ноя
     Животные хором все в унисон
     Потоп воспевали, воя. .

     О, что за мяуканье, стоны, визг!
     Коты все в голос орали,
     А трубы на крышах вторили им,
     Совсем как басы а хорале.

     Всех чаще слышался голос один --
     Пронзительно, томно и вяло,
     Как голос дивной Зоннтаг, когда
     Свой голос она потеряла.

     Ужасный концерт! По-моему, там
     Псалом распевали великий
     В честь славной победы, которую бред
     Над разумом празднует дикий

     А может быть, союзом котов
     Исполнялась та кантата,
     Что венгерский крупнейший пианист сочинил
     Для Шарантона когда-то.

     Окончился шабаш, лишь когда
     Заря наконец появилась;
     Кухарка, что плод под сердцем несла,
     В неположенный срок разрешилась.

     Она потеряла память совсем,
     Как будто спятив от чада,
     И вспомнить не может, кто был отец
     Рожденного ею чада.

     То Петр? Или Павел? Лиза, ответь!
     Иль, может быть, неизвестный?
     С блаженной улыбкой Лиза твердит:
     "О Лист, о кот мой небесный!"


        "19"
     ГАНС БЕЗЗЕМЕЛЬНЫЙ

     Прощался с женой безземельный Ганс:
     "К высокой я призван работе!
     Отныне я должен иных козлов
     Стрелять на иной охоте!

     Тебе я оставлю охотничий рог --
     От скуки вернейшее средство.
     Труби хоть весь день! На почтовом рожке
     Недурно играла ты с детства.

     Чтоб дом был в сохранности, пса моего
     Тебе я оставить намерен.
     Меня ж охранит мой немецкий народ,
     Который, как пудель, мне верен.

     Они предлагают мне царский престол,
     Любовь их не знает уступки.
     Портрет мой носят они на груди
     И украшают им трубки...

     Вы, немцы, простой и великий народ.
     Ваш нрав глуповатый мне дорог.
     Ей-богу, не скажешь, глядя на вас,
     Что вы придумали порох.

     Не кайзером буду для вас, а отцом,
     Я жизнь вам чудесно украшу!
     Я вас осчастливлю и этим горжусь,
     Как будто я Гракхов мамаша!

     Нет, нет, не рассудком, а только душой
     Я править желаю, братцы.
     Не дипломат я. В политике мне,
     Пожалуй, не разобраться.

     Ведь я -- охотник, природы сын.
     В лесу постигал я науки
     Средь диких свиней, бекасов и коз.
     К чему ж мне словесные штуки?

     Не стану дурачить газетами вас
     И прочей ученой тоскою.
     Скажу я: "Народ! Лососины нет,
     Так будь же доволен трескою.

     А коли не нравлюсь тебе -- смени
     Меня на любого пройдоху.
     Уж как-нибудь с голоду не помру,
     Жилось мне в Тироле неплохо".

     Вот так я скажу. А теперь, жена,
     Бьет час расставанья суровый.
     Уж тесть за мной почтальона прислал,
     Он ждет с каретой почтовой.

     Ты ж шапке иришей мне трехцветный бант,
     Да поторопись, бога ради,--
     И скоро увидишь меня в венце
     И в древнем моиаршем наряде.

     Пурпурный надену тогда плювиаль
     Отличной старинной работы.
     Его подарил сарацинский султан
     Покойному кайзеру Отто.

     Далматику стану носить под плащом.
     На ней -- из сплошных изумрудов --
     Проходят герои восточных легенд,
     Шествие львов и верблюдов.

     И в ризу я грудь свою облеку.
     Там будет парить величаво
     По желтому бархату черный орел,
     Неплохо придумано, .право!

     Прощай же! Потомки в грядущие дни
     В псалмах воспевать меня .станут.
     Кто знает? А может, потомки как раз
     Меня совсем не помянут".



        "20"

        "ВОСПОМИНАНИЕ О ДНЯХ ТЕРРОРА В КРЕВИНКЕЛЕ"

     "Мы, бургомистр, и наш сенат,
     Блюдя отечески свой град,
     Всем верным классам населенья
     Сим издаем постановленье.

     Агенты-чужеземцы Суть
     Те, кто средь нас хотят раздуть
     Мятеж. Подобных отщепенцев
     Нет среди местных уроженцев.

     Не верит в бога этот сброд;
     А "то от бога отпадет,
     Тому, конечно, уж недолго
     Отпасть и от земного долга.

     Покорность -- первый из долгов
     Для христиан и для жидов,
     И запирают пусть поране
     Ларьки жиды и христиане.

     Случится трем сойтись из вас --
     Без споров разойтись тотчас.
     По улицам ходить ночами
     Мы предлагаем с фонарями.

     Кто смел оружие сокрыть --
     Обязан в ратушу сложить
     И всяких видов снаряженье
     Доставить в, то же учрежденье.

     Кто будет громко рассуждать,
     Того на месте расстрелять;
     Кто будет в мимвже замечен,
     Тот будет также изувечен.

     Доверьтесь смело посему
     Вы магистрату своему,
     Который мудро правит вами;
     А вы помалкивайте сами".



        "21"

        "АУДИЕНЦИЯ"

     Старинное сказание
     "Я в Ниле младенцев топить не велю,
     Как фараоны-злодеи.
     Я не убийца невинных детей,
     Не Ирод, тиран Иудеи,

     Я,как Христос, люблю детей,--
     Но, жаль, я вижу их редко,
     Пускай пвойдут мои детки,-- сперва
     Большая швабская детка".

     Так молвил король. Камергер побежал
     И воротился живо;
     И детка швабская за ним
     Вошла, склонясь учтиво.

     Король сказал: "Ты, конечно, шваб?
     Тут нечего стыдиться!"
     "Вы угадали, -- ответил шваб,--
     Мне выпало швабом родиться".

     "Не от семи ли ты швабов пошел?" --
     Спросил король лукаво.
     "Мне мог один лишь быть отцом,
     Никак не вся орава!"

     "Что, в этом году,-- продолжал король,--
     Удачные в Швабии клецки?"
     "Спасибо за память, -- ответил шваб, --
     У нас удачные клецки".

     "А есть великие люди у вас?" --
     Король промолвил строго.
     "Великих нет в настоящий момент,
     Но толстых очень много".

     "А много ли Менцелю, -- молвил король, -
     Пощечин новых попало?"
     "Спасибо за память, -- ответил шваб,--
     А разве старых мало?"

     Король сказал: "Ты с виду прост,
     Однако не глуп на деле".
     И шваб ответил: "А это бес
     Меня подменил в колыбели!"

     "Шваб должен быть,--сказал король,--
     Отчизне верным сыном.
     Скажи мне правду, отчего
     Ты бродишь по чужбинам?"

     Шваб молвил: "Репа да салат --
     Приевшиеся блюда.
     Когда б варила мясо мать,
     Я б не бежал оттуда!"

     "Проси о милости", -- молвил король.
     И, пав на колени пред троном,
     Шваб вскрикнул: "Верните свободу, сир,
     Германцам угнетенным!

     Свободным рожден человек, не рабом!
     Нельзя калечить природу!
     О сир, верните права людей
     Немецкому народу!"

     Взволнованный, молча стоял король,
     Была красивая сцена.
     Шваб рукавом утирал слезу,
     Но не вставал с колена.

     И молвил король: "Прекрасен твой сон!
     Прощай -- но будь осторожней!
     Ты, друг мой, лунатик, надо тебе
     Двух спутников дать понадежней.

     Два верных жандарма проводят тебя
     До пограничной охраны.
     Ну, надо трогаться, -- скоро парад,
     Уже гремят барабаны!"

     Так трогателен был финал
     Сей трогательной встречи.
     С тех пор король не впускает детей --
     Не хочет и слышать их речи.


        "22"

        "КОБЕС I"

     Во Франкфурте, в жаркие времена
     Сорок восьмого года,
     Собрался парламент решать судьбу
     Немецкого народа.

     Там белая дама являлась в те дни,
     Едва наступали потемки,--
     Предвестница бед, известная всем
     Под именем экономки.

     Издревле по Ремеру, говорят,
     Блуждает тот призрак унылый,
     Когда начинает проказить народ
     В моей Германии милой.

     И сам я видал, как бродила она
     По анфиладам вдоль спален,
     Вдоль опустелых покоев, где хлам
     Средневековья навален.

     В руках светильник и связка ключей,
     Пронзительны острые взоры.
     Она открывала большие лари,
     И лязгали ржаво затворы.

     Там знаки достоинства кайзеров спят,
     Там спит погребенная слава,
     Там Золотая булла лежит,
     Корона, и скипетр, и держава.

     Пурпурная мантия кайзеров там,
     Отребье, смердящее гнилью,
     Германской империи гардероб,
     Изъеденный молью и пылью.

     И экономка, окинув весь хлам
     Неодобрительным взглядом,
     Вскричала, зажав с отвращением нос:
     "Тут все пропитано смрадом!

     Все провоняло мышиным дерьмом,
     Заплесневело, истлело.
     В сиятельной рвани нечисть кишит,
     Материю моль проела.

     А мантия гордых королей
     Немало видов видала,--
     Она родильным домом была
     Для кошек всего квартала!

     Ее не очистить! Даруй господь
     Грядущему кайзеру силы!
     Ведь он из этой мантии блох
     Не выведет до могилы!

     А знайте, если у кайзеров зуд,
     Должны чесаться народы!
     О немцы! Боюсь, натерпитесь вы
     От блох королевской породы!

     На что вам держать монарха и блох?
     Убор средневековый
     Истлел и заржавлен, и новая жизнь
     Одежды требует новой.

     Недаром сказал немецкий поэт,
     Придя к Барбароссе в Кифгайзер:
     "Ведь если трезво на вещи смотреть --
     На кой нам дьявол кайзер?"

      Но если без кайзера вам не житье, -
     Да не смутит вас лукавый!
     О милые немцы, не дайте прельстить
     Себя умом или славой!

     Не ставьте патриция над собой,
     Возьмите плебея, мужлана,
     Не избирайте лису или льва,
     Поставьте монархом барана!

     Да будет им Кобес, кельнский дурак,
     Колониева порода.
     Он в глупости гений: замыслит обман --
     И все ж не обманет народа.

     Чурбан всегда наилучший монарх,
     Эзоп доказал это басней:
     Вас, бедных лягушек, он не сожрет,-
     Лягушкам аист опасней.

     Не будет Кобес Нероном для вас,
     Не станет гшраном без нужды.
     Столь:мягкому сердцу стиля- модерн
     Жестокоста варваров чужды.

     То сердце спесиво отвергли купцы;
     От них оскорбленно отпрянув,
     Илоту ремесел в объятья упал,
     И стал он цветком грубиянов.

     Ремесленные бурши сочли
     Властителем слова невежду.
     Он с ними делил их последний кусок,
     В нем видели гордость, надежду.

     Гордились тем, что он презирал
     Все университеты,
     Что книги писал из себя самого
     И отвергал факультеты.

     О да, своими силами он
     Обрел невежество разом,--
     Не иностранной наукой был
     Загублен в мозгу его разум.

     Абстракциям философских систем
     Он не поддался нимало:
     Ведь Кобес -- характер! Он -- это он!
     Меняться ему не пристало.

     Стереотипную слезу
     Он выжимает охотно;
     Густая глупость на губах
     Расположилась вольготно.

     Он ноет, болтает, -- но что за речь!
     В ней виден ослиный норов!
     Одна из дам родила осла,
     Наслушавшись тех разговоров.

     Он пишет книги и вяжет чулки,
     Досуги размечены строго.
     Чулки, которые он вязал,
     Нашли поклонников много.

     И музы и Феб убеждали его
     Отдаться вязанью всецело:
     При виде пиита с пером в руке
     У них внутри холодело.

     Ведь сами функи -- Кельна бойцы --
     К вязанью некогда льнули,
     Но меч у них не ржавел, хоть они
     Вязали на карауле.

     Стань Кобес кайзером -- функов былых
     Он воскресит благосклонно.
     Лихая дружина будет при нем
     Служить опорой трона.

     Мечтает во Францию вторгнуться он
     Начальником войска такого,
     Эльзас-Лотарингский, Бургундский край
     Вернуть Германии снова.

     Но не тревожьтесь, он будет сидеть
     Среди домашнего хлама,
     Над воплощеньем идеи святой --
     Достройкой Кельнского храма.

     Зато коль достроит -- придется врагам
     Узнать, где зимуют раки:
     Пойдет наш Кобес расправу творить
     И всыплет французу-собаке.

     И Лотарингию и Эльзас
     Он разом отнимет у вора,
     Бургундию начисто отберет,
     Закончив постройку собора.

     О немцы! Будьте верны себе!
     Ищите кайзера дельно!
     Пусть будет им карнавальный король,
     Наш Кобес Первый из Кельна.

     Весь кельнский масленичный союз
     Ему в министерство годится.
     Министры -- хлыщи в шутовском колпаке,
     В гербе -- вязальная спица.

     Рейхсканцлер -- Дрикес, и титул его --
     Граф Дрикес фон Дрикесгайзер,
     А рейхсметресса -- Марицебилль, --
     С ней не завшивеет кайзер!

     Наш Кобес в Кельне воздвигнет престол:
     Святыня -- в священном месте!
     И кельнцы иллюминируют Кельн
     При этой радостной вести.

     Колокола -- чугунные псы --
     Залают, приветствуя флаги,
     Проснутся три святых волхва,
     Покинут свои саркофаги.

     И выйдут на волю, костями стуча,
     Блаженно резвясь и танцуя.
     И "кирие элейсон"1 запоют
     И возгласят "Аллилуйя..."

     Так кончила белая дама речь
     И громко захохотала,
     И эхо зловеще гремело во мгле
     Под сводами гулкого зала.

     -------------
     1 Господи, помилуй



        "23"

        "ЭПИЛОГ"

     Слава греет мертвеца?
     Враки! Лучше до конца
     Согревайся теплотой
     Бабы, скотницы простой,
     Толстогубой девки рыжей,
     Пахнущей навозной жижей.
     А захочешь -- по-другому
     Можешь греться: выпей рому,
     Закажи глинтвейн иль грог,

     Чтоб залить мясной пирог,--
     Хоть за стойкой самой грязной,
     Средь воров и швали разной,
     Той, что виселицы ждет,
     А пока и пьет и жрет,
     Выбрав мудро жребий лучший,
     Чем Пелид избрал могучий.
     Да и тот сказал потом:
     "Лучше нищим жить, рабом,
     Чем, уйдя из жизни этой,
     Править сонмом душ над Летой
     И героя слыть примером,
     Что воспет самим Гомером".


     Дополнения

        " * 1848-1856 * "
     Современные стихотворения и басни

        "МИХЕЛЬ ПОСЛЕ МАРТА"

     Немецкий Михель был с давних пор
     Байбак, не склонный к проказам,
     Я думал, что Март разожжет в нем задор:
     Он станет выказывать разум.

     Каких он чувств явил порыв,
     Наш белобрысый приятель!
     Кричал, дозволенное забыв,
     Что каждый князь -- предатель.

     И музыку волшебных саг
     Уже я слышал всюду.
     Я, как глупец, попал вп