е  работали,  и  порой, когда  расписывалась
операция,  решалось, в каком месте  принять об®ект под  наблюдение,  сколько
"вести", где и  когда брать, "волкодавы" слушали вполуха.  Вы, мол,  скажите
где и  укажите кого, а мы по месту действия  разберемся.  Если же преступник
разыскивался за  убийства и  был вооружен, то  разговор совсем был короткий.
Под пули мы идем, а не вы, и не вам нас учить. И  Гуров решил при  очередной
встрече с Юрием Петровичем никакого недовольства не выказывать.
     Ехать  в Вену без разрешения генерала Гуров  не собирался, но  здесь, в
Москве, следовало разобраться самому. Лишь  на один вопрос он  не  мог найти
ответ. "И пока не найду, я на свет  божий не вылезу, - решил Гуров. - Почему
именно меня решил вербовать глава Корпорации? Если я на него отвечу, пойму и
все остальное. Почему Патрон уперся именно в меня? Почему?"
     Лебедев  пытался хозяина отговорить, да и Референт от моей персоны не в
восторге  Волин делает  упор на репутацию и  мое знание немецкого. Но в Вене
найти надежного переводчика не проблема. А Денис Сергачев? Они ему не верят,
знают. Денис в критической  ситуации  встанет рядом со  мной. Что же они, не
могли  посадить  за  руль  своего,  верного  человека?  Могли,  но  нанимают
Сергачева, словно умышленно мне помогают. Почему? Просто так в  таких  делах
ничего  не делается.  А ведь Волин,  безусловно,  умен.  И Патрон,  конечно,
тоже".
     Гуров отправился на кухню, поставил чайник, начал искать чай  или кофе.
Холодильник, естественно, был пуст. Он открыл бар, здесь был полный порядок,
можно  слона  напоить. Да  еще шоколад  фирменный. Рядом  с  шоколадом лежал
конверт.  Гуров  взял его и прочитал  "Тебе, лично".  Он  вскрыл конверт, на
открытке с  обнаженной красавицей  было  написано: "Я знал, что  ты придешь,
Лева, жизнь одна, и ни в чем себе не отказывай".
     Все  все  знают,  - подумал Гуров,  - один  я,  как мальчик, путаюсь  в
соплях. Итак, Руслан Волин был против моей кандидатуры, но его вынудили мной
заниматься. А  может, Волин всего  не  знает и его самого Патрон  использует
втемную?  Неизвестный мне Патрон  имеет на подполковника Гурова свои виды? И
поездка в Вену - камуфляж, прикрытие какой-то другой  цели, которая известна
лишь одному человеку?"
     Он позвонил в отдел, ему повезло, трубку снял нужный парень.
     -  Боря, здравствуй, не отвечай  и не  называй моего  имени,  -  быстро
сказал Гуров.
     - Здравствуйте,  Лев  Иванович, я один в  кабинете, - ответил лейтенант
Борис Вакуров.
     - Как здоровье Станислава?
     - Выписался, пока дома, рвется в бой и все о вас спрашивает.
     - Боря, ты можешь взять больничный?
     - Вы же знаете, -  удивленно ответил оперативник,  - у меня хронический
радикулит.
     -   Извини,  старею.  Сейчас  записывай,  а  завтра  бери  бюллетень  и
выполняй...
     С момента  получения  Волиным "производственной" травмы прошло уже  три
дня, опухоль спала,  боль  прошла, но левая  сторона  лица  была  лиловой, с
желтыми подпалинами, под глазами залегла чернота.
     Он не  выходил  из  дома, в  офисе  все  шло своим чередом,  финансовой
стороной Корпорации занимался Лебедев, который непрестанно звонил и требовал
встречи с Патроном, так как прямого выхода на него не имел. Волин сообщил по
инстанции,  но  согласия  на  встречу не получил. Патрон пробурчал  в  ответ
что-то нечленораздельное: то ли "подождет", то ли "потерпит".
     Волин, привыкший к жизни  деятельной, насыщенной событиями, болтался по
квартире, скучал и думал, думал до полного одурения. Все  складывалось вроде
бы нормально,  на днях Патрон  должен получить наркотик, по словам Лебедева,
советские  рубли затопили  подвалы,  расплата  с  поставщиком  Референта  не
касается, машина с водителем  у под®езда. В стройную схему плохо  вписывался
только Гуров.
     Референт приходил к выводу, что с подполковником работать невозможно, с
ним немедленно  надо кончать. И хотя Гурову подсунули  легенду, он все равно
знает слишком много и отдавать  его  в  прокуратуру нельзя. Значит,  следует
обратиться к услугам Эффенди.
     Но убийца уехал  в Ростов, связи с ним нет. Дело даже  не  в  этом, а в
том, что без разрешения Патрона разделаться  с Гуровым невозможно. Наркотик,
а  значит,  валюта,  в руках  этого самодовольного обжоры, следовательно,  и
судьба Руслана Алексеевича Волина в  тех же  самых руках.  "А что  решаю  я,
второе лицо  в  Корпорации?  -  думал  Волин.  - Я  лишь  слуга,  меня могут
вышвырнуть за порог в любую минуту. Совместное предприятие,  солидная фирма?
Положение, хорошие деньги,  в том числе и валюта. К чему мне уголовщина?" Но
предприятие находится в руках  чиновников, а самый главный чиновник  данного
ведомства - Константин  Васильевич Роговой,  Патрон. Практически  именно  он
помог  Референту создать  это совместное предприятие.  Большинство приятелей
Волина,  работающих  в  подобных фирмах, люто  ему  завидовали. Они  тратили
недели,  месяцы  для получения подписи,  затем  столько же, чтобы на подпись
легла  печать.  Цветы,  французские  духи, пухлые  конверты  непрерывающимся
потоком  текут в главки, отделы, зашарпанные канцелярии. А у  Руслана Волина
полный ажур, все вопросы решаются мгновенно, он дарит цветы и шоколад только
от хорошего настроения.
     "Знали  бы мои  коллеги, - горестно рассуждал  Волин,  - какую  цену  я
действительно  плачу  и с какой  превеликой радостью я  бы  с ними поменялся
местами".
     Что делать с  Гуровым? Волин дал ему сутки на размышление, подполковник
условие принял, но в  назначенный  час  не  позвонил,  с квартиры  Сергачева
с®ехал,  исчез  и  вестей не  подает.  И  зачем такой  неуправляемый  снаряд
понадобился Патрону?
     Подполковник - сыщик,  идейный  боец,  продолжал  рассуждать  Референт.
Зачем Патрону такой человек? И Волин наконец понял... Он опустился в кресло,
схватился за голову.
     -  Боже мой, какой я идиот! Меня столько времени тычут мордой в дерьмо,
а я тыкаюсь и  жру его да  еще удивляюсь, что невкусно.  Дебил!  Патрон  так
уверен  в  моем  кретинизме,  что  даже  не  удосужился  это  дерьмо  как-то
закамуфлировать.
     Волин взял себя в руки, успокоился. "Прозревший глупец уже не глупец, -
решил  он. - Как выражается мой лучший друг подполковник Гуров, если правила
отменили, будем драться без правил".
     Юрий Петрович Лебедев спустился по ступенькам Центрального  телеграфа и
побрел  в сторону  Пушкинской  площади.  "Недавно  я  здесь  проходил,  меня
преследовал Гуров, а я  полагал,  что нахожусь  в  очень  сложном положении.
Господи, если человеку отрезали палец,  то он горюет, а следует  радоваться,
что не отрезали руку. Тогда  мне было трудно, страшно, но я был себе хозяин,
понимал происходящее, мог влиять на ход событий. Сейчас я ничего не понимаю,
ничего не могу, да и не хочу. Пусть тюрьма, лишь бы оставили в покое, и лишь
бы  остаться живым.  На лесоповал  меня  по возрасту не  пошлют, буду клеить
коробочки или шить рукавицы".
     Сегодня впервые в жизни Юрий  Петрович не пересчитал полученные деньги.
Он заглянул  в чемодан, спросил  сколько и молча  записал цифры  в  блокнот.
Парни в кожаных  куртках  непрестанно  жевали  что-то,  в  основном молчали,
изредка  перебрасывались  непонятными словами  и смотрели  на  него, как  на
кладовщика, принимавшего залежалый товар.  Юрий Петрович чувствовал, что для
этих ребят он никто, тля, его можно в любую минуту прихлопнуть.
     Юрий Петрович убийц  знавал. Иван Сыч,  ныне покойный, Эффенди, сегодня
отсутствующий, были исполнителями  высшей  марки. Спокойные, рассудительные,
они убивали, и Юрий Петрович относился к ним без  эмоций, философски: каждый
делает, что умеет. Но ни один из них никогда не убивал без приказа.
     Кожаные парни, с которыми Юрий Петрович  постоянно общался  в последние
дни, никого при нем не  тронули, но  он чувствовал: они готовы убить в любой
момент, без  нужды, без приказа, без  личной выгоды, убить просто так, с той
же легкостью, с которой ребенок ломает надоевшую игрушку.
     Юрий  Петрович брел по  любимой  улице,  еще  недавно  элегантный  плащ
болтался  затертой  тряпкой,  воротничок свежей рубашки  казался  грязным, а
модный галстук - засаленным
     -  Ба!  Какая  встреча!  -  услышал  он,  оглянулся  и  увидал  Гурова,
открывавшего дверцу "Жигулей". - Присаживайтесь, Юрий Петрович.
     Лебедев сел в машину, сжал Гурову локоть:
     - Здравствуйте, Лев Иванович.
     - Здравствуйте, Юрий Петрович, - в том же тоне ответил Гуров, посмотрел
на финансиста внимательно и свои первоначальные планы изменил. - Я чертовски
проголодался, подскажите, где бы мы могли пообедать?
     Лебедев  назвал  адрес  и  покосился на сыщика.  "Почему я  никогда  не
замечал,  что  этот  парень красив? Ему бы в кино  сниматься,  умных сыщиков
играть, душевных,  все понимающих. Он,  мой враг, сегодня самый близкий  мне
человек.  Рядом с ним спокойно.  Очередную ловушку  обдумывает,  решает, как
через  меня доказательства против Референта  и Патрона получить. Ну и пусть,
зато я уверен,  что он не ткнет  меня ножом,  не ударит  железом по  голове.
Видит, как я сейчас расклеился, а не пристает с вопросами.
     -  Ваша  информация была достоверной, -  сказал Гуров.  - Я  вам  очень
благодарен,  Юрий  Петрович Эффенди  действительно был  на  даче  в  течение
нескольких  дней,  но,  когда  мы  прибыли,  его  там  уже не  было.  Вы  не
волнуйтесь, мы его обязательно найдем. Он убийца.
     Лебедев не ответил. "Эффенди - убийца? Верно. А  сколько  вы расплодили
потенциальных убийц и как собираетесь с ними бороться?"
     Они  обедали  в  тихом,  уютном  кооперативном  ресторанчике, где  Юрия
Петровича  явно  не  знали, но  приняли гостей  любезно,  обслужили  быстро,
кормили  вкусно.  Когда  подали  кофе,  а Лебедеву  и рюмку  коньяку,  Гуров
спросил.
     - Не как преступник милиционеру,  а как человек человеку, скажите, Юрий
Петрович, зачем вам все это надо?
     -  Что  это? - привычно огрызнулся Лебедев.  Он неожиданно улыбнулся, к
нему возвращалась уверенность, и подумалось вдруг, что Гуров отнюдь не умен,
свой шанс  упустил, следовало брать за горло еще в машине, а теперь дудки. -
Зачем я рискую,  не ухожу на пенсию? А я без дела  помру. Я жить в  тишине и
покое,  кушать  икру  и  поливать  клумбы не  приспособлен. И потом  чувство
власти,  сознание собственной значимости. Вы верите, что возможно  истребить
зло?  Не  верите.  Однако пашете,  жизнью  рискуете. Ради людей?  Глупости и
самообман. Вам хочется выглядеть красиво. Или я не прав?
     - Отчего же, правы - Гуров допил кофе. - Я люблю  Льва Ивановича Гурова
и  хочу   уважать   его,  потому,   встретив  вас  в  плохом  состоянии,  не
воспользовался вашей слабостью...
     - А это, извините, донкихотство и непрофессионализм, - перебил Лебедев.
     - Могу вас обрадовать, в тюрьму  я вас не  посажу. А чтобы вы  сразу не
начали аплодировать, тут же - огорчу. Не арестую вас - лишь  потому, что  не
успею собрать доказательства, вас убьют значительно раньше.
     - Что вы знаете? - вырвалось у Лебедева.
     - Кое-что знаю. А главное - у вас на лбу  это написано, а я грамотный -
Гуров  жестом подозвал девушку,  заказал еще кофе и коньяк. - Юрий Петрович,
есть  мнение,  что  лучше  умирать  от  тоски  с  лейкой,  чем  резвиться  в
крематории.
     - Кто же меня сейчас отпустит?
     - Вот наконец деловой вопрос. Уйти вам "на заслуженный отдых" я помогу.
     - Мою судьбу не вам решать. Вы лишь посулите, выставите непомерную цену
и бросите меня за ненадобностью.
     - Торгуемся, - констатировал Гуров -  Решать будет сначала прокуратура,
а затем суд. Но доказательства-то добываю я. Так что думайте.
     - А первое, что вы потребуете, будет Патрон?
     - Я его недавно  видел, - не моргнув глазом, солгал Гуров. - Маленький,
шупленький, бритый. Верно?
     - Верно. - Лебедев поперхнулся и уставился в чашку.
     - А я редко ошибаюсь, очень талантливый, - самодовольно произнес Гуров.
     По реакции  финансиста Гуров понял, что попал точно. Утром Боря Вакуров
сообщил ему  фамилии  и  приметы  троих  Константинов Васильевичей,  которые
занимали  в двух министерствах подходящие  должности. После долгих раздумий,
опираясь на  профиль официальной  деятельности  Волина, сыщик остановился на
начальнике главка Роговом. И  сейчас, подстраховывая себя  на случай ошибки,
назвал   приметы   диаметрально  противоположные.  Лебедев  полыхнул   такой
радостью, что сомнения отпали.
     - Да бог с ним, с вашим Патроном, - беспечно продолжал Гуров - В первую
очередь подумаем о вас, Юрий Петрович. Как вас  сейчас вывести из-под удара?
Послезавтра вы скажете Волину, что  опасаетесь за свою жизнь, и  попросите у
него убежища.
     - Волин  не поселит у себя  дома. Он найдет  для меня дачу,  чью-нибудь
квартиру.
     -  Это не ваша  забота, - неожиданно сухо сказал  Гуров. -  Вы из®явите
желание пожить несколько дней у Референта, а затем якобы покинете столицу.
     - А на самом деле?
     -  Что на самом деле, я  вам  сообщу позже. -  Гуров взглянул на  часы,
поднялся - Расплачивайтесь, я жду на улице.
     Гуров  вышел   из  ресторанчика,  внимательно   оглядел  улицу,  ничего
интересного  не  увидел,  хотя  твердо  знал, что  наружное  наблюдение  уже
установлено.  Когда   Гуров  сегодня  только  начинал  поиски  Лебедева,  он
предварительно позвонил Орлову и, пресекая всякие об®яснения, сказал.
     - Приготовь самую квалифицированную группу наружного наблюдения и жди.
     Приехав  в ресторан и отлучившись  в  туалет,  Гуров  снова  перезвонил
Орлову,  продиктовал  адрес и  предупредил,  что если одна  машина уйдет  за
Лебедевым, а другая  увяжется  за ним, то он ее остановит и  набьет старшему
морду.
     Орлов  промычал,   мол,   жизнь   покажет,   и  отдал   соответствующие
распоряжения.
     - Куда вас  доставить, Юрий Петрович? -  спросил Гуров,  когда  Лебедев
уселся рядом.
     - На  площадь Пушкина, -  ответил Лебедев. -  Что еще я должен  для вас
сделать?
     - Ничего. И так уже угостили меня обедом.
     Генерал Турилин читал рапорты  полковника Орлова, накладывал  резолюции
"Выполнить и  доложить" и, не говоря  ни слова,  возвращал.  Лишь  последний
рапорт генерал задержал, помедлил и спросил:
     - А он не заигрывается? Могут ведь просто убить...
     - Появилась возможность захватить чуть ли не полсотни боевиков.
     -   Выполняйте.   -  Генерал   вернул  документы.   -  Я  согласовал  с
руководством,  сто человек из подразделения спецназа готовы поступить в ваше
распоряжение в любую минуту.
     - Понял, товарищ генерал.  - Орлов  взял папку с документами,  в дверях
обернулся и сказал:
     - Не волнуйтесь, Константин Константинович, все будет в полном порядке.
     Руслан   Алексеевич   Волин,  как  и  все  нормальные  люди,  не  любил
неопределенности: лучше знать, что твое положение  скверно, но знать  точно,
тогда  можно  бороться, принимать решения. Поняв, что  Патрон  двурушничает,
Волин сначала  растерялся, потом взбесился, а  подумав, пришел к выводу, что
даже из предательства можно извлечь выгоду.
     За  последние двое суток все  снова перевернулось. От двух не связанных
между собой осведомителей Референт получил сообщение, что подполковник Гуров
от  своего  руководства  скрывается,  его   разыскивают,  пытаются  неловкую
ситуацию скрыть.  Такое  положение в  корне  меняло  ситуацию,  и  тщательно
продуманные  Референтом  действия защиты и нападения требовали кардинального
пересмотра.
     Гуров  появился, как  обычно, без  предупреждения,  вошел в  вартиру  и
поздоровался с таким видом, словно был здесь вчера.
     - Как вас понимать, Лев Иванович? - спросил Волин.
     -  Меня понять просто, а вы,  умники, работать не умеете. Подполковника
Гурова по подозрению  в убийстве генерала Потапова разыскивают Прокуратура и
МУР.  Ищут меня лениво, не хотят огласки, из этого  можно сделать вывод, что
пришла  анонимка. Ее  написал кто-то  из  твоих  помощников, и  мне кажется,
покойный Веселов.
     - Зачем ему? - удивился Волин.
     - Больше некому. Мне сейчас хотелось бы выехать в Вену. Тогда и ты свою
торпеду на меня не выпустил бы, и перед начальством я бы отмылся.
     Аргументы звучали убедительно.
     - Если поездка в  Вену  получится, я выскочу. Только вот что... Смешно,
но я не  могу  найти  свой паспорт. Пришел домой, когда  моих  не было,  все
перерыл, паспорта нет. А без него ты не сможешь оформить выезд.
     - Если тебя разыскивают, то не пропустят через КПП, - возразил Волин.
     - Это ты  брось, ты не знаешь сложностей внутриведомственных отношений.
Мой генерал  не может всенародно об®явить, что потерял и  разыскивает своего
подполковника. Они даже по городу  мою машину  в розыск не  об®явили, я ведь
катаюсь свободно.
     -  У  всех  сложности,  -  согласился  Волин,  внимательно посмотрев на
собеседника. - Значит, стремишься выйти на международную?
     - Очень стремлюсь, - признался Гуров. - С тобой я сторгуюсь, пистолет и
фотографии ты мне отдашь, а с прокуратурой мне  не  договориться.  Да.  - Он
подошел к Волину, взял за подбородок. - Ты меня  извини, не привык я,  когда
за горло берут.
     - Сочтемся, все еще впереди, - многозначительно ответил Референт. - Так
где же ваш паспорт?
     - Жена спрятала, - сказал Гуров. - Она у  меня ревнивая  до неприличия.
Но хватит об этом,  давай о делах. Вы предложили мне представлять Корпорацию
в Вене. И каковы мои полномочия?
     - Выслушать предложения и  подумать. Вас  мучает вопрос, почему выбрали
именно вас?  Возможные  партнеры  хотят  иметь  гарантии  нашей  солидности.
Правда, они предупредили,  что мы должны  прислать  сотрудника  криминальной
полиции,  лучше  бы  чиновника таможенной  службы, но  это  дело  ближайшего
будущего.
     - Гарантии  вашей коррумпированности. - Гуров кивнул. - А  если я им не
понравлюсь? У них свои источники  информации,  а  подполковник Гуров  в МУРе
человек заметный и имеет крайне дурную для вас репутацию.
     - Как раз ваша репутация - наш самый сильный козырь.
     - Но сейчас с  ней, мягко говоря, неважно. Если среди наших сотрудников
у них есть осведомитель...
     - Ваше  теперешнее  положение тоже  нам на  руку,  -  перебил Волин,  -
доставайте паспорт, и я оформляю вам документы.
     - Простите,  я хочу детально  разобраться.  А  какая  гарантия у  ваших
партнеров, что полицейский из Москвы не сдаст их Интерполу?
     - Они нас знают, уверены, что мы о себе побеспокоимся, значит, подумаем
и  о них.  Нам  нужно провернуть  лишь  одну  сделку,  в  дальнейшем  судьба
неизвестных нам людей никого не волнует. Мы заканчиваем свое дело,  сообщаем
вам,  и  вы  начинаете свое.  Если  в результате Лев  Иванович  Гуров станет
полковником и получит орден, я лично буду только рад.
     - Звучит заманчиво, если бы так и начинали, не трогали моих девочек, не
устраивали провокацию с убийством и фотографиями, мы бы сразу  договорились.
Психолог, ты  должен  соображать,  кого  можно  хватать за  горло,  кого  не
следует.
     - Да, с вашей семьей произошла  накладка, - ответил  Волин. - А генерал
Потапов  был обречен.  Связать  подполковника Гурова  с убийством генерала -
мысль здравая, я о сделанном не жалею. А ваше тщеславие мне импонирует, но в
таком деле перестраховка требуется десятикратная.
     Гуров, протянув Референту руку, сказал:
     - Договорились. Я привожу вам паспорт, вы занимаетесь оформлением. - Он
замялся и нерешительно продолжил: - Не хотел говорить...
     - Ну-ну, смелее, - улыбнулся Волин.
     - Лебедев сильно напуган,  собирается скрыться. Дело, конечно, ваше, но
я до времени держал бы его рядом, успокоил... В общем, решайте.
     Волин проверил,  плотно  ли захлопнулась дверь, и  подумал,  что только
мороки с Юрием Петровичем Лебедевым сейчас и не хватает.
     Зазвонил телефон, Волин снял трубку.
     - Добрый день, Руслан Алексеевич, - услышал он зна