ту. О  нем ничего не
известно уже  двадцать два  года, и  один Лир  знает, где  могут лежать  его
кости. Жаль.
     - Я этого  не знал. У  меня в голове  все перепуталось. Пожалуйста,  не
обращай на  меня внимания.  Мне будет  недоставать Бенедикта,  и не дай бог,
чтобы он действительно был мертв.  Он был моим военным наставником  и научил
владеть всеми видами оружия. Но он был ласков.
     -  Так  же,  как  и  ты,  Корвин.  -  ответила она, беря меня за руку и
притягивая к себе.
     - Ну нет, не так, - ответил я, и сел на кровать рядом с ней.
     Затем она заметила:
     - У нас еще много времени до тех пор, пока подадут обед. - И  прильнула
ко мне мягким ласковым плечом.
     - А когда подадут есть?
     - Когда я прикажу, - ответила она, глядя мне прямо в глаза.
     Так  что  мне  ничего  не  оставалось  делать, как притянуть ее к себе,
нащупывая застежку пояса, покрывающего ее мягкий живот. Под поясом было  еще
мягче, а волосы ее были зелены, как трава.
     На этой кровати я подарил ей  свою балладу, и ее губы ответили  мне без
слов.

        Глава 2.

     После того, как мы отобедали, - я научился искусству есть под водой,  о
котором расскажу подробнее позже, если в этом возникнет необходимость, -  мы
встали  из-за  стола,  накрытого  в  высоком  мраморном зале, декорированном
красно-коричневыми сетями  и лесками,  и пошли  назад по  длинному коридору,
все вниз и вниз, ниже самого дна, по спиральной лестнице, которая  светилась
и сверкала в  абсолютной темноте, окружающей  нас. Шагов через  двадцать мой
брат энергично сказал:
     - К черту! - сошел с лестницы и поплыл вниз рядом с ней.
     - Так быстрее, - пояснила Мойра.
     - И  нам еще  долго идти,  - добавила  Дейдра, которая  знала об  этом,
конечно, по Амберу.
     Мы сошли со  ступеней и поплыли  вниз сквозь тьму,  рядом со светящейся
лестницей.
     Прошло примерно  минут десять  прежде, чем  мы достигли  дна, но  когда
наши  ноги  коснулись  пола,  то  стояли  мы  не  на земле, и воды совсем не
чувствовалось. Несколько небольших факелов в нишах стен освещали наш путь.
     - Почему эта часть океана, являясь Отражением Амбера, тем не менее  так
непохожа на все, что мы видели до сих пор? - спросил я.
     - Потому что  так и должно  быть. - Ответ  Дейдры вызвал у  меня только
досаду.
     Мы стояли в  огромной пещере, из  которой по всем  направлениям уходили
туннели. По одной из них мы и двинулись.
     Путь был долог, и я  уже потерял счет времени. Вскоре  начались боковые
ответвления, с  дверями или  решетками, прикрывающими  входы. У  седьмого по
счету такого выхода мы остановились.
     Он был закрыт тяжелой дверью из цельной плиты, обитой металлом, раза  в
два выше моего  роста. Глядя на  эту дверь, я  припомнил легенды о  размерах
тритонов.  Затем  Мойра  улыбнулась  улыбкой,  предназначавшейся  для   меня
одного, вытащила  большой ключ  из связки  у пояса  и сунула  его в замочную
скважину.
     Повернуть его, однако, у нее не хватило силенок. Возможно, этой  дверью
давно никто не пользовался.
     Рэндом  что-то  пробурчал,  и  рука  его  ухватилась  за ключ, небрежно
отбросив при этом руку Мойры в сторону.
     Он взялся за  ключ правой рукой  и повернул. Раздался  щелчок. Затем он
толкнул дверь ногой, и мы уставились внутрь комнаты.
     Она была  размером с  залу, и  в ней  было выложено  то, что называлось
Лабиринтом... Черный пол блестел, как стекло. И Лабиринт светился на полу.
     Он сверкал, как холодный огонь, которым  и был на самом деле, дрожал  и
переливался, и  вся комната,  казалось, меняла  очертания в  этом свете.  От
него  исходило  тонкое  веяние  яркой  непреодолимой  силы, созданной одними
кривыми, хотя у самого центра было несколько прямых линий. Он напоминал  мне
те  фантастически  сложные,  непередаваемые  узоры,  которые иногда рисуешь,
машинально  водя  пером  по  бумаге,  но  только огромные. Я как бы угадывал
слова "начало здесь" с другой  его стороны. Сам Лабиринт был  примерно ярдов
сто в поперечнике и ярдов сто
     Я сделал еще один шаг.
     Шаг  к  мертвым.  Они  были  повсюду  вокруг меня. Стояла жуткая вонь -
запах  гниющей  плоти  -  и  я  слышал  вой  избитой до смерти собаки. Клубы
черного дыма  застилали небо,  и ледяной  ветер обдал  меня каплями дождя. В
горле  пересохло,  руки  тряслись,  голова  горела,  как  в  огне.  Я   шел,
спотыкаясь, сквозь  туман сжигавшей  меня горячки.  Придорожные канавы полны
отбросами,   дохлыми   кошками   и   испражнениями.   Со   скрипом,   звякая
колокольчиками,  мимо  проехала  похоронная  телега,  обдав  меня  грязью  и
холодной водой. Долго ли я блуждал,  не знаю. Очнулся от того, что  какая-то
женщина схватила  меня за  руку, и  на пальце  ее я  увидел кольцо с Головой
Смерти. Она отвела меня к себе в комнату, но увидела, что у меня совсем  нет
денег, и что-то  несвязно пробормотала. Потом  ее раскрашенное лицо  исказил
страх, смывший  улыбку с  красных губ,  и она  убежала, а  я свалился  на ее
кровать. Позже -  не помню, насколько  - огромный верзила,  наверное, хозяин
проститутки, вошел в комнату, отхлестал меня по щекам и стащил с постели.  Я
повис,  уцепившись  за  его  правую  руку.  Он  полу-нес, полу-толкал меня к
двери. Когда я понял, что он  собирается выгнать меня в холод, на  улицу, то
сжал его руку сильнее, протестуя.  Я сжимал ее изо всех  немногих оставшихся
сил, невнятно моля его о приюте.
     Сквозь пот и слезы, застилающие глаза, я увидел его искаженное лицо,  и
страшный  крик  вырвался  из  его  крепко  сжатых  зубов. В том месте, где я
сжимал его руку, кость была сломана.
     Он оттолкнул  меня левой  рукой и  упал на  колени, плача.  Я сидел  на
полу, и в голове на минуту прояснилось.
     - Я... остаюсь... здесь,  - выдавил я с  трудом, - пока не  поправлюсь.
Убирайся. Если ты вернешься, я тебя убью.
     -  У  тебя  чума!  -  вскричал  он.  -  Завтра телега приедет за твоими
костями!
     С этими  словами он  плюнул, с  трудом поднялся  на ноги и, спотыкаясь,
вышел вон.  Я каким-то  чудом добрался  до двери  и задвинул  тяжелый засов.
Потом вернулся в кровать и уснул.
     Если за моими  костями и приезжали  на следующий день,  они не испытали
ничего,  кроме  разочарования.  Потому  что  примерно  часов через десять, в
середине ночи, я проснулся в холодном поту. Умерла лихорадка, а не я. Я  был
очень слаб, но в полном рассудке.
     Я пережил чуму.
     Я взял из шкафа  мужской плащ, и деньги  из ящика стола. Затем  вышел в
ночь и пошел в Лондон. Был год чумы, и я не знаю, куда и зачем я шел...
     Я не помнил, кем был и что там делал.
     Вот так все и началось.
     Я  уже  довольно  глубоко  проник  в  Лабиринт,  снопы  искр непрерывно
поднимались из-под ног, доставая до самых  колен. Я больше не знал, в  каком
направлении  двигаюсь,  и  где  теперь  Рэндом,  Дейдра и Мойра. Сквозь меня
неслись  бурные  потоки,  даже  глазные  яблоки и те, казалось, вибрировали.
Затем пришло ощущение, как будто щеки кололи булавками, а шея похолодела.  Я
стиснул зубы, чтобы они не стучали.
     Амнезия моя - вовсе не  результат автокатастрофы. Память я потерял  еще
во времена  правления Елизаветы  I. Флора,  должно быть,  решила, что  после
аварии ко мне вернулась память. Она  знала о моем состоянии. Я внезапно  был
поражен догадкой, что она осталась  на этом Отражении - Земле  - специально,
чтобы не терять меня из виду.
     Значит, с конца шестнадцатого века.
     Этого я пока не мог сказать точно. Но скоро узнаю.
     Я быстро сделал еще шесть шагов, дойдя до конца дуги и выйдя на  прямой
отрезок пути.
     С  каждым  шагом  по  второму  отрезку  против  меня воздвигался второй
барьер.  Вторая вуаль.
     Поворот направо. Еще один. И еще.
     Я  был  Принцем  Амбера.  Это  истина.  Нас было пятнадцать братьев, но
шестеро из нас  мертвы. У нас  восемь сестер, и  две из них  тоже мертвы, но
может, и четыре.
     Все мы  проводили очень  много времени,  путешествуя по  Отражениям или
находясь в наших собственных Вселенных. Это академический вопрос, хотя он  и
является одним из  основных вопросов философии,  может ли тот,  кто обладает
властью  над  Отражениями,  создавать  свои  собственные  Вселенные. Не знаю
точно, что  говорит в  итоге по  этому поводу  философия, но  с практической
точки зрения мы это могли.
     После другого  поворота возникло  ощущение, будто  я иду  сквозь липкий
клей.
     Один,  два,  три,  четыре...  Я  с  трудом  поднимал  свои  не желающие
подниматься сапоги,  и еле  ставил их  на место,  один за  другим. В  голове
стучало, а сердце  билось так, как  будто в любой  миг могло разорваться  на
тысячу кусков.
     Амбер!
     Идти снова стало легко, когда я вспомнил Амбер.
     Амбер. Самый  великий город,  который когда-либо  существовал или будет
существовать. Амбер был всегда и всегда будет, и любой другой город, где  бы
он ни находился, когда бы  ни существовал, был всего лишь  Отражением, одной
из теней Амбера или одной из  его фаз. Амбер, Амбер, Амбер... Я  помню тебя.
Я никогда  тебя больше  не забуду.  Я думаю,  в глубине  души я и не забывал
тебя никогда, все эти долгие века, пока я путешествовал по Отражению  Земли,
потому что часто по ночам сны мои тревожили видения золотых и зеленых  пиков
твоих  башен,  твои  разлетающиеся  террасы.  Я  помню  твои широкие улица и
проспекты  золотых,  зеленых  и  красных  цветов.  Я  помню  сладость твоего
воздуха,  башни,  дворцы,  все  чудеса,  которые  в тебе были, есть и всегда
пребудут. Амбер, бессмертный город,  давший частицу себя всем  городам мира,
я не могу позабыть тебя даже сейчас,  не могу забыть и тот день в  Лабиринте
Рембе,  когда  я  вспомнил  тебя  в  отражении  стен, после первого хорошего
обеда,  на  который  накинулся,  изголодавшийся,  после  любви с Мойрой - но
ничто  не  сможет  сравниться  с  тем  удовольствием  и  любовью,  которые я
испытал, вспомнив тебя,  и даже сейчас,  когда я стою,  созерцая Двор Хаоса,
рассказывая эту историю единственному  человеку, который ее слушает,  с тем,
чтобы он,  может быть,  повторил ее,  если захочет,  чтобы хоть рассказ этот
остался жить после того,  как я умру здесь;  даже сейчас я вспоминаю  тебя с
любовью, о город, в котором я был рожден, чтобы властвовать...
     Еще десять шагов, и искрящаяся  филигрань огня возникла передо мной.  Я
наблюдал за ней, а пот, струящийся с меня, так же быстро смывала вода.
     Я был на  грани срыва, на  такой тонкой грани,  что даже воды  комнаты,
казалось, понеслись непрерывным потоком  мне навстречу, грозя смыть,  унести
из Лабиринта.  Я боролся,  сопротивляясь изо  всех сил.  Интуитивно я понял,
что уйти из Лабиринта до того, как прошел его весь, означает верную  смерть.
Я не осмеливался оторвать взгляд от того огня, который переливался  впереди,
не осмеливался и оглянуться назад,  посмотреть, много ли пройдено и  сколько
еще осталось.
     Поток  ослаб,  и  пришли  новые  воспоминания,  память  о  жизни принца
Амбера...
     Нет, я не стану  о них рассказывать, не  просите. Они мои -  жестокие и
разгульные,  благородные  и...  воспоминания  о  детстве  в  великом  дворце
Амбера, над  которым развевалось  зеленое знамя  моего отца  Оберона с белым
единорогом, скачущим во весь опор.
     Рэндом  прошел  через  Лабиринт.  Даже  Дейдра  прошла  его.  Значит я,
Корвин, пройду его вне всякого сомнения, каким бы ни было сопротивление.
     Я вышел из  филигранного столба огня  и пошел по  Великой Кривой. Силы,
формирующие Вселенную,  упали мне  на плечи,  стали строить  меня по  своему
подобию.
     У  меня,  однако,  было  преимущество  перед  любым  другим  человеком,
проделавшим  этот  путь.  Я  знал,  что  уже  один  раз  прошел  Лабиринт, а
следовательно, могу сделать это  и сейчас. Это помогало  мне в борьбе с  тем
сверх®естественным  страхом,  который  накатывал  черными облаками, и уходил
только  для  того,  чтобы  потом  нахлынуть  с удвоенной силой. Я шел сквозь
Лабиринт  и  вспоминал  все  то  время,  пока  еще  не провел долгие века на
Отражении Земли, и другие Отражения,  некоторые - близкие и дорогие  сердцу,
а одно я любил больше всех. Если конечно, не считать Амбера.
     Я прошел еще три поворота,  прямую и несколько крутых виражей,  и вновь
ощутил власть над тем, чего никогда не терял - власть над Отражениями.
     Десять  поворотов,  после  которых  голова  была как в тумане, короткий
вираж, прямая линия и Последняя Вуаль.
     Двигаться было мучительно. Вода  вокруг стала ледяной, потом  закипела.
Казалось, она сдавливала  меня со всех  сторон. Я боролся,  переставляя ноги
одну за другой. Искры поднялись до талии, потом до груди, до плеч,  зарябили
перед  глазами.  Они  окружили  меня  со  всех  сторон, я с трудом видел сам
Лабиринт.
     Затем - короткий вираж, окончившийся темнотой.
     Шаг, другой... При последнем шаге возникло ощущение, что шагаешь  через
бетонную стену.
     Я прошел.
     Затем медленно повернулся и посмотрел назад, на проделанный путь. Я  не
мог позволить  себе роскоши  упасть на  колени от  усталости. Я  был принцем
Амбера и  клянусь богом,  ничто не  могло заставить  меня показать  слабость
перед моими подданными. Ничто, даже Лабиринт!
     Я весело помахал  рукой в направлении,  которое счел правильным.  Могли
они меня видеть или нет - это уже другой вопрос.
     Затем я на секунду задумался.
     Теперь я знал  ту власть, которую  дает Лабиринт. Пройти  по нему назад
будет совсем не трудно.
     Но к чему беспокоиться?
     Правда,  у  меня  не  было  с  собой  колоды  Карт, но сам Лабиринт мог
сослужить мне такую же службу...
     Они ждали меня, мои брат и  сестра, и Мойра, у которой бедра  были, как
мраморные колонны.
     Дейдра сама может о себе  позаботиться, пусть теперь делает, что  хочет
- ведь в конце концов мы спасли  ей жизнь. И я не чувствовал себя  обязанным
защищать ее от всяческих опасностей изо дня в день.
     Рэндом застрял в Рембе на год, если у него, конечно не хватит  смелости
броситься в Лабиринт,  добраться до центра  и использовать его  силу. Что же
касается Мойры, то мне было очень неплохо с ней, и может быть,  когда-нибудь
я навещу ее еще раз, и все  такое. Я закрыл глаза и наклонил голову.  Однако
за секунду до этого промелькнула какая-то тень.
     Рэндом? Все-таки рискнул?  Как бы там  ни было, он  все равно не  знал,
куда я собираюсь направиться. Никто этого не знал.
     Я открыл  глаза в  центре такого  же Лабиринта,  только зеркального его
Отражения.
     Мне было холодно,  я чертовски устал,  но я был  в Амбере, в  настоящей
комнате, а не в том ее  Отражении, где только что находился. Из  Лабиринта я
мог  переместиться  в  любое  место  Амбера,  куда  только  пожелаю. Однако,
попасть обратно - вот в чем проблема.
     Поэтому я стоял, не двигаясь, и размышлял.
     Если Эрик занял королевские покои, я  найду его именно там. А может,  в
тронном зале. Но тогда мне  придется добираться обратно до Лабиринта  своими
силами, и вновь попасть в его Центр, чтобы воспользоваться его силой.
     Я переместился  в одно  из потайных  мест дворца,  о которых  знал. Это
была  квадратная  комнатка  без  окон,  свет  проникал  сверху  через  узкие
наблюдательные щели. Я закрыл изнутри единственную выдвижную дверь,  смахнул
пыль  со  скамейки  у  стены,  расстелил  на  ней  плащ, и прикорнул немного
вздремнуть.  Если  кому-либо  придет  в  голову  добраться до меня сверху, я
услышу его задолго до того, как он успеет это сделать.
     Я заснул.

        Глава 3.

     Проснувшись, я отряхнул  плащ и вновь  накинул его. Вышел  из комнаты и
стал  спускаться  по  одной  из  множества  лестниц, которыми так богат этот
дворец.
     По  отметкам  на  стене  я  знал,  где находится нужная мне комната. На
одном  из  пролетов  лестницы  я  остановился  и  поискал отверстие в стене.
Обнаружив его, посмотрел  внутрь комнаты. Никого.  Тогда я отодвинул  панель
стены в сторону и вошел.
     Меня поразило огромное количество книг внутри. Присутствие книг  всегда
приводит меня  в восхищение.  Я осмотрел  все, суя  нос повсюду,  и в  конце
концов направился  к хрустальному  сундучку, в  котором лежало  все то,  без
чего не могла  обойтись наша семейка  - старая наша  шутка. В сундучке  были
четыре колоды фамильных  карт, и я  долго пытался выудить  одну из них  так,
чтобы не сработала сигнализация - это помешало бы мне ею воспользоваться.
     Если  долго  мучиться...  Правда,  попотеть  пришлось  изрядно.  Зато с
колодой в руке я нашел себе кресло поудобнее и уселся поразмыслить.
     Карты были  такие же,  как у  Флоры, но  в колоде  были все мы, как под
стеклом и холодные на ощупь. Теперь я знал, почему это так.
     Я  растасовал  колоду  и  разложил  все  карты  перед  собой надлежащим
образом.   Затем  я  начал  читать  их  и  увидел,  что они не сулили ничего
хорошего для всей нашей семьи, после чего опять собрал их вместе.
     Кроме одной.
     Карты с изображением моего брата Блейза.
     Сложив остальные карты в пачку и  убрав ее за пояс, я стал  смотреть на
Блейза.
     Примерно  в  это  время  в  замке  двери  главного  входа  в библиотеку
заскрипел ключ. Что я мог сделать?  Чуть ослабив меч в ножнах я  стал ждать.
При этом, однако, нагнувшись так, чтобы меня прикрывал стол.
     Чуть  приподняв  голову,  я  увидел,  что  это  всего лишь Дик - слуга,
убиравший помещения, выкидывающий окурки из пепельниц, опорожнявший  корзины
для бумаг и вытиравший с полок пыль.
     Так как  быть обнаруженным,  словно воришка,  не приличествовало  моему
сану, я выпрямился.
     - Привет, Дик, - сказал я, поднимаясь во весь рост. - Помнишь меня?
     Он повернулся, весь побледнев, застыл на месте и ответил:
     - Ну конечно, Принц. Как я мог забыть?
     -  Думаю,  прошло  столько  времени,  что  в  этом  не  было  бы ничего
странного.
     - Никогда, Принц Корвин.
     - Боюсь, что пришел сюда  без официального приглашения, да и  занимаюсь
своими поисками без чьего-либо  ведома, - сказал я,  - но если Эрику  это не
понравится, когда ты ему расскажешь  о нашей встрече, будь любезен,  об®ясни
ему, что  я всего  лишь пользуюсь  своими правами,  и что  довольно скоро он
увидит меня лично.
     - Я это сделаю, милорд, - ответил он, низко кланяясь.
     - Иди  сюда, присядь  рядом на  минутку, дружище  Дик, и  я скажу  тебе
кое-что еще.
     Он послушно подошел и сел, и я тоже сел рядом с ним.
     - Было  время, -  начал я,  обращаясь к  этому древнему  слуге, - когда
считали, что я исчез  навсегда и никогда уже  больше не появлюсь. Но  раз уж
так вышло, что  я не умер,  а более того,  приобрел свою былую  силу, боюсь,
мне придется оспаривать  притязания Эрика на  трон. Не то  чтобы этот вопрос
можно было так  просто решить, потому  что он не  перворожденный, ведь заяви
свои права тот, не думаю,  что Эрик пользовался бы особенной  популярностью.
По  множеству  других  причин  -  в  большинстве своем личного характера - я
собираюсь противостоять ему. Я еще не решил ни как это сделаю, ни по  какому
праву, но клянусь Богом он  заслуживает того, чтобы с ним  боролись! Передай
ему это.  Если он  пожелает найти меня, скажи, что  я в Отражениях, но не  в
тех, где был раньше. Он поймет, что  я хочу этим сказать. Меня не так  легко
будет уничтожить, потому что я  приму не меньшие меры предосторожности,  чем
он. И я буду бороться с ним  до конца, в аду или раю, пока  существует свет,
пока один из нас не перестанет дышать. Что ты скажешь на это, старина?
     Он взял мою руку и поцеловал ее.
     - Да  здравствует Принц  Корвин, повелитель  Амбера, -  сказал он,  и в
глазах его стояли слезы.
     Затем входная дверь заскрипела и распахнулась настежь.
     Вошел Эрик.
     - Привет, - сказал я как можно более равнодушно, поднимаясь с места,  -
Не ожидал увидеть тебя так скоро. Как дела в Амбере?
     Глаза  его  расширились  от  изумлен