е был в этом уверен,  а оглядываться
не хотелось. Мерный стук копыт звучал  уже достаточно громко, и рожок пел  у
нас за спинами. Мы добежали до каменной пирамиды и Дейдра свернула к морю.
     Я не  собирался возражать  - она  знала, что  делала -  и последовал за
ней, не задумываясь, краешком глаза увидев за собой всадников.
     Они все еще были  довольно далеко, но неслись  по берегу во весь  опор.
Собаки лаяли, рожки трубили, а мы  с Рэндомом неслись как угорелые, и  скоро
очутились вслед за нашей сестрой в волнах прибоя.
     Мы уже были в воде по пояс, когда Рэндом сказал:
     - Если  я останусь  здесь, то  погибну, но  если пойду  с вами,  то все
равно подохну.
     - Первое  неизбежно, -  ответил я,  - что  же касается  второго, то там
видно будет. Пошли!
     Мы двинулись  вперед. Шли  по какой-то  каменистой поверхности, которая
постепенно спускалась в море. Я не понимал, как мы будем дышать, когда  вода
накроет нас  с головой,  но Дейдра,  казалось, не  волновалась, поэтому  и я
промолчал.
     Но все же было страшно.
     Кода  вода  поднялась  до  шеи  и  стала  захлестывать, я испугался еще
больше.   Дейдра все  так же  спускалась вперед  и вниз,  я следовал за ней,
сзади шел Рэндом.
     Через каждые несколько футов  поверхность все отдалялась. Я  понял, что
мы спускаемся по огромной лестнице, название которой было Файлабионоин.
     Еще один шаг, и вода скроет меня  с головой, но и Дейдры уже не  видно,
волны покрыли ее полностью! Так что  я набрал полную грудь воздуха и  шагнул
следом.
     Вниз вели ступени, и я шел  по ним. Меня немного удивляло, почему  меня
не выталкивало  вверх, а  я спокойно  продолжал опускаться  по лестнице, как
будто  она  была  на  земле,  хотя  движения и были несколько замедленны. Не
хотелось думать, что произойдет, когда в груди кончится воздух.
     Над  головами  Рэндома   и  Дейдры  булькали   пузырьки.  Я   попытался
понаблюдать, что они делают, но ничего не вышло. Грудь и у той, и у  другого
вздымалась  совершенно  естественным  образом.  Когда мы опустились примерно
футов на десять ниже уровня моря, Рэндом, шедший слева, обратился ко мне,  и
я услышал его  голос. Он производил  такой эффект, как  будто ухо прижато  к
раковине в ванной, и каждое слово  ударяло меня в бок. Слышно, однако,  было
достаточно хорошо.
     - Я думаю, что если им и удастся заставить лошадей спуститься сюда,  то
с собаками этот номер не пройдет.
     - Как тебе удается дышать?  - попытался сказать я, и  отчетливо услышал
свой голос.
     -  Расслабься,  -  быстро  ответил  он.  Если  ты  задержал дыхание, то
выпусти  воздух  и  ни  о  чем  не  беспокойся.  Ты будешь дышать совершенно
свободно, если только не сойдешь с лестницы.
     - Как это может быть?
     -  Если  доберемся,  узнаешь.  -  его  голос как бы зазвенел в холодной
зеленой воде.
     К этому  времени мы  спустились уже  футов на  двадцать, и  я попытался
чуть вдохнуть.
     Ничего особенного  не произошло,  так что  я стал  дышать. Над  головой
тоже  показались  пузыри,  но  никаких  неприятных  ощущений  я  при этом не
испытывал.
     Не  чувствовалось  и  возрастания  давления,  а лестницу, по которой мы
шли, я  видел как  сквозь зеленоватый  призрачный туман.  Вниз, вниз и вниз.
Прямо.  Никуда не сворачивая. И впереди брезжил какой-то непонятный свет.
     - Если успеем пройти под арку - мы спасены, - сказала сестра.
     - Вы спасены, - поправил ее Рэндом, и я задумался, что он  такое
натворил, что боится Рембе, как черт ладана.
     - Если они скачут на конях, которые раньше сюда никогда не  спускались,
- продолжал Рэндом, - им придется спешиться и идти пешком. Тогда мы успеем.
     - А может, они вообще бросили преследование, - ответила Дейдра.
     Мы торопливо шли вперед.
     Глубина  уже  была  футов  пятьдесят,  стало  темно  и холодно, но свет
впереди усилился, и еще через десяток шагов я увидел его источник.
     Справа от меня  поднималась колонна, на  ее вершине находился  какой-то
сверкающий шар. Примерно пятнадцатью ступенями ниже такая же была слева.  За
ней опять стояла справа и так далее.
     Когда пошли  между колонн,  вода стала  теплее, а  лестницу можно  было
разглядеть: она  была белой,  с розовыми  и зелеными  прожилками, камень  ее
напоминал  мрамор.  Около  пятидесяти  футов  в  ширину,  и по бокам тянулся
широкий паребрик из того же камня.
     Мимо проплывали рыбы. Оглянувшись назад, я не заметил погони.
     Мы  вошли  в  более  ярко  освещенное  пространство, но на сей раз свет
исходил не  из шара  на колонне.  Вернее, это  мой мозг  пытался рационально
об®яснить происходящее, поэтому я и решил, что на вершине был шар. На  самом
деле это было нечто похожее на  пламя, танцующее над колонной фута на  два в
высоту,  как  гигантский  факел.  Я  решил  спросить, что это, после, а пока
сэкономить - да простят мне это  выражение - дыхание, так как спускались  мы
очень быстро.
     Когда мы прошли уже шесть колонн на этой аллее света, Рэндом сказал:
     - За нами гонятся.
     Я  оглянулся  и  увидел  далекие  спускающиеся  фигуры,  четверо из них
верхом.  Это очень странное чувство, когда смеешься под водой и слышишь  сам
себя.
     -  Пусть,  -  я  дотронулся  до  рукояти  меча.  -  После  того, что мы
испытали, я чувствую себя достаточно сильным!
     Однако мы еще ускорили шаги,  а вода вокруг стала темной,  как чернила.
Только  лестница  была  освещена,  с  такой  сумасшедшей скоростью бежали мы
вниз, и в отдалении я увидел нечто, напоминающее огромную арку.
     Дейдра  перепрыгивала  сразу  через  две-три  ступени, и все вокруг уже
дрожало от стука копыт.
     Целая толпа солдат,  заполнившая лестницу от  перил до перил,  была еще
далеко от нас, но четверо всадников значительно приблизились. Мы бежали  изо
всех сил, но я не выпускал меча из рук.
     Три, четыре, пять. Мы пробежали  пять колонн, прежде чем я  оглянулся и
увидел  всадников  футах  в  пятидесяти  от  нас. Тех, кто спускался пешком,
практически  не  было  видно.  Грандиозная  арка  вздымалась впереди футах в
двухстах. Огромная,  сверкающая, с  вырезанными на  ней тритонами,  нимфами,
русалками и дельфинами. И по другую ее сторону, казалось, стояли люди.
     - Должно быть, им интересно, зачем мы сюда явились, - сказал Рэндом.
     - Этот  интерес останется  чисто академическим,  если мы  не успеем,  -
ответил я, вновь оборачиваясь. Всадники приблизились еще футов на десять.
     Лезвие моего меча сверкнуло  в отблеске света. Рэндом  последовал моему
примеру.
     Еще шагов  через двадцать  вибрация зеленой  воды от  стука копыт стала
настолько сильной,  что мы  повернулись к  арке спиной,  чтобы нас просто не
задавили.
     Они приблизились вплотную.  Арка находилась всего  в ста футах  позади,
но с  таким же  успехом могла  быть и  за сто  миль, если  только не удастся
справиться с этой четверкой.
     Я пригнулся, когда наездник, несшийся на меня, взмахнул саблей.  Справа
от  него,  чуть  сзади,  находился  второй  воин,  поэтому я двинулся влево,
поближе к  паребрику. Таким  образом, при  нападении ему  мешало собственное
тело, ведь саблю он держал в правой руке.
     Я  парировал  удар  и  мгновенно  сам  сделал выпад. Нападая, он далеко
отклонился  в  седле,  так  что  острие  моего  меча как раз вонзилось ему в
горло.
     Поток крови, как  алый туман, поднялся  и заколебался в  зеленом свете.
Сумасшедшая мысль мелькнула у меня в  голове: хорошо бы Ван Гог был  здесь и
увидел это!
     Лошадь пронеслась мимо,  и я набросился  на второго всадника  сзади. Он
повернулся, чтобы  парировать удар,  и это  ему удалось.  Но та  скорость, с
которой он  скакал, и  сила удара  выбили его  из седла.  Когда он  падал, я
ударил его ногой, и он поднялся  вверх. Я вновь сделал выпад, пока  он висел
над  моей  головой,  и  он  опять  парировал,  но на этот раз его вынесло за
паребрик. Я услышал дикий крик, когда его раздавило водой. Затем он замолк.
     Тогда я  посмотрел на  Рэндома, который  убил и  лошадь, и  человека, и
сейчас дрался с оставшимся воином на ступенях лестницы. Я не успел  подойти,
как все  было кончено,  он убил  его и  теперь смеялся.  Кровь взвилась  над
трупами,  и  теперь  я  вспомнил,  что  на  самом  деле  знал   сумасшедшего
печального  Ван  Гога  и,  что  действительно  очень  обидно,  что он не мог
написать всего этого.
     Пешие солдаты были  уже футах в  ста от нас,  мы быстро развернулись  и
поспешили к арке. Дейдра уже прошла сквозь нее.
     Мы побежали, и  мы успели. Рядом  с нами засверкало  множество мечей, и
воины не  выдержали и  повернули обратно.  Затем мы  убрали оружие, и Рэндом
прошептал: "Теперь-то  мне крышка".  Мы двинулись  к группе  людей, вышедших
защитить нас.
     Рэндому тут же было приказано сдаться в плен и отдать оружие, что он  и
сделал, пожав плечами. Затем два человека  стали по бокам от него, третий  -
сзади, и мы продолжили спуск.
     Со всем этим количеством воды,  окружавшей меня, я потерял всякий  счет
времени, и не  могу сказать, шли  ли мы пятнадцать  минут или полтора  часа,
пока не добрались до места назначения.
     Золотые ворота Рембе высились перед  нами. Пройдя сквозь них, мы  вошли
в город.
     Все  колыхалось  в  зеленом  тумане.  Нас  окружали здания, хрупкие и в
большинстве своем  высокие, расположенные  такими группами  и таких  цветов,
что мой  мозг в  поисках старых  воспоминаний и  ассоциаций раскалывался  на
части. Я ничего  не вспомнил и  у меня в  который раз разболелась  голова от
путаницы обрывков того, что раньше я  хорошо знал. Ведь когда-то я ходил  по
этим улицам, или очень похожим, это-то я вспомнил.
     С тех пор,  как у Рэндома  потребовали меч, он  не произнес ни  единого
слова.   Все разговоры  Дейдры свелись  к одному  вопросу: где  Льювилла? Ей
ответили, что она в Рембе.
     Я принялся рассматривать  наш эскорт. Это  были зеленоглазые мужчины  с
зелеными  же,  красными  и  черными  волосами,  и только у одного глаза были
фиолетовыми. Все они были одеты в брюки и плащи из водорослей, с  кольчугами
на груди  и короткими  мечами, торчащими  из-за поясов  из ракушек.  Бород и
усов не было. Никто не обратился ни с речью, ни с каким-либо вопросом,  хотя
я ловил на себе иногда их косые взгляды. Но меч у меня не отобрали.
     В  городе  нас  провели  по  широкой  улице, освещенной тем же пламенем
колонн, стоящих куда ближе друг к другу, чем на лестнице, а люди глазели  на
нас из-за  пятиугольных окон,  и мимо  проплывали пучеглазые  рыбы. Когда мы
завернули  за  угол,  холодное  течение  овевало  нас, как бриз, а еще через
несколько шагов появилось теплое течение как ласковый ветерок.
     Нас провели во дворец  в центре города, и  я знал этот дворец,  как моя
рука  -  перчатку,  заткнутую  за  пояс.  Это была точная копия - зеркальное
отражение  -  дворца  в  Амбере,  только  затуманенная  зеленым  и   немного
непривычная из-за  множества зеркал,  странным образом  вставленных в  стены
боком.
     В  стеклянной  комнате  на  троне  сидела  женщина,  которую  я   почти
вспомнил, и  волосы ее  были зелеными,  хотя и  с серебряной  ниткой в  них,
глаза круглы, как нефритовые луны,  а брови разлетались, как крылья  чаек. У
нее был  маленький ротик  и маленький  подбородок, но  высокие скулы и очень
свежие  округлые  щеки.  Обруч  белого  золота  надвинут на лоб до бровей, и
алмазное ожерелье  обвивало шею.  С него  свисал большой  сапфир, покоящийся
как  раз  между  ее  прелестных  обнаженных  грудей, соски которых тоже были
бледно-зелеными.  На  ней  были  небольшие  штанишки  из морских водорослей,
схваченные голубым с  серебряным поясом. В  правой руке она  держала скипетр
из розового коралла, на  каждом пальце ее было  кольцо, и камень каждого  из
колец имел свой оттенок голубизны. Когда она заговорила, то не улыбнулась.
     - Что ищете вы здесь, об®явленные  в Амбере вне закона? - спросила  она
голосом мягким, плывущим, чуть шипящим.
     Дейдра сказала в ответ:
     - Мы бежим от гнева принца,  который сидит в настоящем городе -  Эрика.
Если говорить откровенно, мы  хотим, чтобы он пал.  Если он любим здесь,  мы
погибли, отдав себя в руки врагов.  Но я чувствую, что этого не  может быть.
Так что мы пришли просить помощи, милая Мойра...
     - Я не дам вам войск для  нападения на Амбер, - ответила она -  Вы ведь
знаете, что весь этот хаос будет отражен и в моем королевстве.
     -  Но  мы  пришли  просить  у  тебя  совсем  не  это,  дорогая Мойра, -
продолжала Дейдра. - Нам нужно совсем немногое, и это не доставит хлопот  ни
тебе, ни твоим подданным.
     - Так скажи, зачем вы здесь! Потому что ты знаешь - Эрик нелюбим  здесь
почти так же, как это создание,  которое сейчас стоит по твою левую  руку, -
и тут она указала на моего  брата, который гордо и вызывающе поднял  голову,
с иронической улыбкой, оттягивающей уголки губ.
     Если ему предстояло расплатиться - какой бы ни была цена за то, что  он
здесь натворил - он собирался  сделать это, как настоящий принц  Амбера, как
много веков тому назад заплатили  три моих брата, неожиданно вспомнил  я. Он
умрет, издеваясь  над палачами,  смеясь во  все горло,  даже если  изо рта у
него  будет  хлестать  кровь,  а  тело  истерзано  пытками,  и,  умирая,  он
провозгласит неотменяемое проклятие, которое обязательно исполнится. У  меня
тоже была  эта власть,  внезапно понял  я, и,  может быть,  при определенных
обстоятельствах мне придется ею воспользоваться.
     - То, о чем  я прошу, нужно моему  брату Корвину, который также  брат и
принцессе Льювилле,  живущей здесь  вместе с  тобой. Насколько  я помню,  он
никогда не давал вам повода для обид...
     - Это верно. Но почему он сам за себя не попросит?
     - Это тоже  относится к нашей  просьбе, госпожа. Он  не может попросить
за  себя  потому,  что  не  знает,  о  чем просить. У него почти не осталось
памяти  в  результате  катастрофы,  которую   ему  подстроили  в  одном   из
Отражений. Мы пришли  сюда именно для  того, чтобы восстановить  его память,
чтобы он мог  вспомнить все то,  что происходило с  ним в прошлом,  чтобы он
мог противостоять Эрику в Амбере.
     - Продолжай,  - сказала  женщина на  троне, бросив  на меня пристальный
взгляд из-под густых ресниц.
     - В одном из уголков твоего дворца, - говорила Дейдра, - есть  комната,
куда  заходят  немногие.  В  этой  комнате  на  полу  чуть заметными линиями
нанесен узор того,  что мы зовем  "Лабиринт". Только сын  или дочь покойного
короля Амбера могут  пройти этот лабиринт  и остаться в  живых, и тому,  кто
сделал это, дается власть над Отражениями.
     Тут Мойра несколько  раз моргнула, и  я тут же  подумал о том,  сколько
своих  подданных  она  отправила  в  эту  комнату,  чтобы приобрести большую
власть для Рембе.
     -  Если  Корвин  пройдет  Лабиринт,  -  продолжала сестра, - то, как мы
считаем,  он  обретет  память  самого  себя,  как Принца Амбера. Он не может
отправиться в Амбер,  чтобы сделать это,  и здесь -  единственное место, где
находится такой же  Лабиринт, если не  считать, конечно, Тир-на-Ног-х,  куда
идти, как ты сама понимаешь, невозможно.
     Мойра  посмотрела  на  мою  сестру,  потом  на  Рэндома, потом перевела
взгляд на меня.
     - А как смотрит на это сам Корвин?
     Я поклонился.
     - Положительно, госпожа моя.
     И тогда она улыбнулась.
     -  Ну  что  ж,  в  таком  случае  даю  тебе  свое разрешение. Однако за
пределами  моего   государства  я   не  могу   гарантировать  вам    никакой
безопасности.
     - Ну что ж,  ваше величество, - ответила  Дейдра. - Мы не  ожидаем иной
помощи, кроме той, о которой просили, а уж там мы сами о себе позаботимся.
     - Кроме Рэндома, - ответила она, - о котором позабочусь я.
     - Что ты хочешь этим сказать? - спросила вновь Дейдра, так как  Рэндом,
при таких обстоятельствах, конечно, не мог говорить сам за себя.
     - Ты и сама, естественно,  помнишь, как однажды паршивец Рэндом  пришел
ко мне в гости,  как друг, а затем  поторопился удалиться, но вместе  с моей
дочерью Моргантой.
     -  Я  слышала,  как  об  этом  говорили,  леди Мойра, но я не уверена в
справедливости и правдивости этих слухов.
     - Это правда. И через месяц моя дочь вернулась ко мне. Она покончила  с
собой через  несколько месяцев  после рождения  сына Мартина.  Что ты можешь
сказать на это, принц Рэндом?
     - Ничего, - ответил он.
     - Когда Мартин  стал совершеннолетним, -  продолжала Мойра, -  он решил
пройти  Лабиринт,  ведь  он  той  же  крови,  что  и  принцы  Амбера,  и  он
единственный,  кому  это  удалось.  Но  с  тех  пор  он  скрылся  в одном из
Отражений, и я больше не видела его. Что ты скажешь на это, принц Рэндом?
     - Ничего, - повторил брат.
     - А следовательно,  я должна подвергнуть  тебя наказанию, -  продолжала
Мойра.  - Ты  женишься на женщине по  моему выбору и останешься  с ней здесь
ровно год, а в противном случае готовься расстаться с жизнью. Что ты  теперь
скажешь, Рэндом?
     На это Рэндом вообще ничего не ответил, только коротко кивнул.
     Она ударила скипетром по ручке бирюзового трона.
     - Очень хорошо. Да  будет так. Так оно  и было. Затем мы  отправились в
отведенные  нам  покои,  чтобы  освежиться  с  дороги.  Довольно  скоро  она
появилась на пороге моей комнаты.
     - Салют, Мойра, - сказал я.
     - Принц  Корвин из  Амбера, -  пропела она,  - часто  мечтала я увидеть
тебя.
     - А я - тебя, - солгал я.
     - Твои подвиги - легенда.
     - Спасибо, конечно, но я все равно ничего не помню.
     - Могу я войти к тебе?
     - Конечно.
     И я сделал шаг в сторону.
     Она вошла в великолепно обставленную комнату, которую сама же для  меня
и выбирала.
     - Когда бы ты хотел пройти свой Лабиринт?
     - Чем скорее, тем лучше.
     Она наклонила голову, обдумывая мои слова, потом спросила:
     - В каком ты был Отражении?
     - Очень далеко отсюда, в месте, которое я научился любить.
     - Как странно, что принц Амбера сохранил такое чувство.
     - Какое чувство?
     - Любви.
     - Может быть, я избрал неверное слово.
     -  Сомневаюсь,  -  ответила  она.  -  Потому что баллады Корвина всегда
затрагивают живые струны в душе.
     - Госпожа моя добра ко мне.
     - И права, - добавила она.
     - Когда-нибудь я сочиню балладу в твою честь, госпожа.
     - А что ты делал, пока жил в Отражении?
     - Насколько я  помню, миледи, я  был профессиональным солдатом.  Дрался
за  того,  кто  мне  платил.  Кроме  того,  я  сочинил слова и музыку многих
популярных песен.
     - И то, и другое кажется мне вполне естественным.
     - Прошу тебя, скажи, что будет с моим братом Рэндомом?
     - Он женится на девушке, моей подданной по имени Виала. Она слепа и  не
имеет поклонников среди наших.
     - И ты уверена, что ей будет хорошо?
     - Таким образом  она завоюет себе  довольно видное положение.  Несмотря
на то, что через  год он уйдет и  больше не вернется. Потому  что, все-таки,
что бы о нем не говорили, он - принц Амбера.
     - Что, если она полюбит его?
     - Неужели такая вещь, как любовь, существует на самом деле?
     - Я, например, люблю его, как брата.
     - В таком случае, впервые в жизни сын Амбера произнес такие слова, и  я
отношу их за счет твоего поэтического темперамента.
     - Что  бы это  ни было,  - сказал  я, -  тем не  менее надо быть твердо
уверенным, что для девушки это наилучший выход из положения.
     - Я  давно это  обдумала, и  я убеждена  в правильности своего решения.
Она оправится от удара,  какой бы силы он  ни был, а после  его ухода станет
одной из первых дам моего двора.
     - Пусть будет  так, - ответил  я, отворачиваясь, потому  что неожиданно
меня переполнило чувство тоски и печали - за девушку, конечно.
     -  Ты,  Принц  Корвин,  единственный  принц Амбера, которому я оказываю
поддержку, - сказала она  мне, - да может  еще и Бенедик