олянин  и  Кубатай  тискали  в
об®ятиях Алешу.
     - Вот спасибо тебе, бабушка, - сказал  Иван обрадованно. -
До свиданьица. Здоровье берегите.
     И снова из дверей на землю спрыгнул.
     - Больно молодежь  нынче  вежливая  пошла,  - крикнула ему
вслед Баба Яга саркастически. Однако  герои  наши  уже  спешили
прочь. - Ну погоди, Иван, - злорадно пробормотала старуха. - До
болота только доберись.
     Но  и  этого  наши  путники  не  слышали.  А  минут  через
пятнадцать и вправду поравнялись с гатью трясинной.
     - Насколько я осведомлен, - сказал  Кубатай,  -  прямо  за
этим болотом расположена лабора... замок Кащея расположен.
     - Да ну? - обрадовался Иван. - Ужель так скоро добрались?
     - Ме-е-е... -  проблеял  Алеша.  Испуганно потряс головой,
перекрестился, а затем снова осторожно открыл рот, чтобы все же
сказать то, что собирался: - Скоро-то скоро, а как через болото
переберемся?
     - Да,  незадача,  -  вздохнул  Иван и почесал  затылок.  -
Мистер Кубатай, а вы что предложите?
     - Почему "мистер"? - удивился Кубатай.
     - Так, к слову пришлось.
     - Что я  могу предложить? - переспросил Кубатай задумчиво.
- Могу ли я... Хочу ли я... Как ты меня назвал? Мистер? Ха! Что
ж,  безвыходных  ситуаций  не существует! Следует  использовать
воздушные шары! Дело мне знакомое!
     - Что  это  еще  за  шары такие? -  подозрительно  спросил
Алеша.
     - Воздушный  шар  есть некий  об®ем,  заполненный  горячим
воздухом, или же  иным легким газом, - об®яснил Кубатай, подняв
вверх палец.
     - О ком "об ем"? - неодобрительно полюбопытствовал Алеша.
     - Не "о ком", а об®ем!  -  с  легким раздражением об®яснил
Кубатай.  -  Ну, например, большой мешок из  кожи  или  плотной
ткани.
     - У нас нет ни того, ни другого, - заметил Иван.
     - Если  только   лягушек   через   соломинку  надувать,  -
предложил  Алеша.  -  А  че?  Старинная  забава  молодецкая,  -
продолжал он, увлекаясь. - Вставляешь лягушке в...
     - Лягушки не  подойдут,  -  перебил  его  Кубатай, - об®ем
маловат.
     - О  ком "об  ем"-то?  - взвился Алеша.  -  Нет, Вань,  ты
послушай только нехристя нашего!
     А Кубатай пробормотал, почему-то хихикнув:
     - Об®ем - он и в Африке об®ем...
     - Заткнись, Алеша, - грубо осадил Иван Поповича.
     - Ну,  как  хотите,  -  обиделся  Алеша  и замолк. А  Иван
вспомнил  историю  Алешиной  женитьбы  и  подумал:   "несладко,
видать, царевне жилось."
     Паузу нарушил Смолянин:
     - Кстати о лягушках! А может это... с кочки  на кочку? Как
прыгоходы... - подмигнул он Кубатаю.
     - А ежели кочки на середине кончатся? - мстительно спросил
Алеша. - Тогда как?
     Смолянин только пожал плечами.
     - У тебя  альтернативные предложения есть? - спросил Алешу
Иван.
     Тот отрицательно покачал головой.
     - Ну а коли так, - сказал Иван, - тогда поскакали.
     И  они  вприпрыжку  двинулись   дальше.   Только  лягушки,
спасенные Кубатаем от надувательства, с кваканьем разлетались в
стороны. Долго нашим героям скакать не пришлось. Да что плохо -
ни присесть, ни скатерочку раскинуть. А еще хуже  то, что когда
уж и лес  из  виду исчез,  и  неясно стало, куда  возвращаться,
сбылись самые худшие Алешины опасения. Кончились кочки болотные
и простерлась перед ними топь сплошная, зыбучая.
     - Приплыли, - об®явил Смолянин мрачно.
     - Ой, простите меня друзья мои сердечные, - вскричал Иван,
преисполнившись  раскаянья.   -  Не  послушал  я  Алешу,  завел
неведомо куда! Тут, видать и головы нам сложить суждено.
     - Не спеши нас хоронить, Ваня,  -  остановил  его Алеша. -
Авось не пропадем.
     - Как  же,  не пропадем. Кубатай, мудрец, одна  ты  у  нас
надежда и опора! Что делать, как действовать?
     Кубатай   беспомощно   огляделся,    потом   придал   лицу
значительное выражение  и  приосанившись  заявил:  -  В  случае
полной безвыходности ситуации следует взывать о помощи.
     - Эх, - махнул рукой Иван. -  Утешил,  нечего  сказать,  к
кому тут взывать-то?
     И крикнул насмешливо:
     - Ау!
     - Ау! -  то ли эхо отозвалось, то ли  кто крикнул в ответ.
Хотя, скорее,  все же второе  - потому как голос ответивший был
женским. Иван насторожился.
     - Ты эхо? - крикнул он с надеждой на обратное.
     - Не-а, - отозвался некто.
     - Где ж ты есть? - возликовал Иван.
     - Здеся я, - раздалось совсем близко, и из-за кочки позади
него высунулось зеленое, глазастое, девичье личико.
     - Кто ты, девица крас... э-э-э... зеленая! - вскричал Иван
радостно.
     - Русалки мы  болотные,  - кокетливо заявила та, продолжая
опасливо выглядывать из-за кочки.
     - Кикимора! - догадался Алеша.
     - Фу, какой невежливый, - поморщилась  та.  -  Говорю же -
русалки мы, только воды проточной не уважаем.
     - Зовут-то тебя как, русалка  болотная?  - поинтересовался
Иван, боясь, что та, обидевшись, исчезнет  снова,  и  что  есть
мочи подмигнул Алеше.
     - Лизаветой звать, - жеманно ответила кикимора, поднимаясь
и выходя из-за кочки. - Для своих - Лиза я. И глазки потупила.
     - Бедная Лиза, -  сказал Алеша жалостливо. - Ты ж промокла
вся.
     - Какой миленький, - хихикнула  Лиза,  осторожно коснулась
Алешиной кольчуги и тут же пальчик отдернула. -  Что мокрая, то
это, мон шер, для меня удовольствие одно. А за участие  - мерси
тебе добрый молодец, - и книксен сделала.
     Алеша неожиданно порозовел, и ответил тихо:
     - Я не добрый молодец, а богатырь. Алешей кличут.
     Кикимора всплеснула руками:
     - Ах,  пардон,   пардон,  не  извольте  гневаться,  уж  не
Поповичем ли Алешей вы будете?
     - Им, - признался Алеша, краснея еще гуще.
     Во  время   этого   диалога   Иван,   Кубатай  и  Смолянин
почувствовали себя  неловко.  Так,  словно  незванными  в чужую
комнату вошли.
     - Кхе! - кашлянул Иван, чтобы привлечь к себе внимание.
     - Ой,  что   это   я  все  разговариваю,  разговариваю,  -
засуетилась кикимора. - Вы ж устали  небось  с  дороги,  кушать
хотите?
     - Спасибо, Лизавета, но  не  голодны мы, ответил Иван, как
мог галантно. - К Кащею мы идем. Биться. Не проводишь ли?
     - Все  что  хочешь  проси,  мон  шер,  только не этого,  -
молвила кикимора. - Уж коли попали сюда - считай пропали.
     - А почто так? Ты выведи!
     - Выведу, и  опять одной век  коротать? Лучше я вас к себе
на  дно  затяну. Будем там жить-поживать, песенки распевать,  в
преферанс поигрывать. Глядишь, и приглянусь кому из вас. А он -
мне, стало быть. И кикиморы, между прочим, любить умеют.
     - Лиза, не  губи! - взмолился Иван.  - Хочешь -  топи нас,
только на обратном пути. А с Кащеем сразиться мы должны.
     Кикимора  насупилась,  что-то  в  уме  прикидывая,   потом
сказала решительно:
     - Значит  так.  Оставьте   мне  Алешу-богатыря,  остальных
выведу. На обратный путь свидимся. Там и порешим, отпущу я его,
аль наоборот - и вас к себе заберу!
     - Да ты что, Лиза, мелешь-то? - возмутился Иван.  - Как же
мы Алешу оставить можем? Да и сам он не согласится!
     - Эх, была не  была, - торопливо  сказал Алеша. -  Жена  у
меня оказалась  лягушкой,  будет  теперь  кикимора в подружках.
Ступайте, братцы. На обратный путь свидимся.
     - Оревуар, стало  быть!  - радостно взвизгнула кикимора, и
тут  же  с  Алешей  вместе  в  топь  и   провалилась.  А  перед
оставшимися путниками вздыбились из болота кочки одна за одной,
прямой линией на сухое выводящие. Как не тяжко было Ивану Алешу
оставлять,  да  не  время  горевать.  Смахнул  он  слезу,  да и
поскакал по кочкам.  Следом  - Смолянин,  а  за ним и  Кубатай,
сабелькой басурманской позвякивая.


        7. ПОБЕДА НЕ РАДУЕТ

     Доскакав до сухого  места,  путники в изнеможении упали на
траву. Отдышавшись Иван молвил:
     - Что  ж,  друзья мои, Кубатай да Смолянин, честно  скажу,
спокойнее мне  было бы, коль не вы а  братья-богатыри со мной к
Кащею пришли. Но, видать, судьбы не  выбирать.  Без  вас-то,  в
одиночку, уж точно пропаду.
     Сказав это,  встал Иван и далее  двинулся. За ним,  след в
след, спутники его.
     Вначале шли  они  молча, по сторонам опасливо оглядываясь.
Нет ли  поблизости  вражьих  лазутчиков или чудовищ диковинных,
агрессивных? Но враги не показывались, а  молчать  в  дороге  -
самое последнее дело. Помялся Иван-дурак, да и попросил:
     - Кубатай! Ты  же и сам  боян немножко... Не споешь ли нам
былинку веселую,  походную,  где  про  путь-дорожку  речь идет?
Сразу нам песня  сил прибавит, воевать да жить поможет, скучать
не даст никогда!
     Польщенный Кубатай откашлялся, погладил бородку и сказал:
     - Почему бы не  спеть?  Баритон у меня славный, колоратура
приятная. А песен я знаю - море... Сейчас...
     Несколько минут он шел мурлыча себе  под  нос  мелодию,  а
потом, неожиданно тонким голосом, запел:

     Если долго-долго-долго,
     Если долго по тропинке,
     Если долго по дорожке,
     Ехать, прыгать и бежать,
     То наверно, то наверно,
     То наверно, то наверно,
     То возможно, можно, можно,
     Можно в Африку прийти!

     Удивленный дурак  посмотрел  на  Смолянина.  Но  и толмач,
разинув рот, внимал чудной песенке мудреца.  А тот, вприпрыжку,
то забегая вперед, то возвращаясь к спутникам, пел:

     А-а! В Африке небо вот такой ширины!
     А-а! В Африке горы вот такой вышины!
     А-а! Крокодилы, кашалоты,
     А-а! Обезьяны бегемоты!
     А-а! И зеленый попугай!
     А-а! И зеленый попугай!

     Бесшабашное веселье охватило дурака. Не беда,  что в песне
пелось про неведомую  страну Африку. Видать  и там все,  как  у
людей: небо и  горы, кашалоты и  обезьяны... Сорвав на  ходу  с
дерева банан,  немножко  зеленый,  но  все  равно вкусный, Иван
подхватил  песенку.  А  следом,  не в такт, но  искренне,  стал
подпевать Смолянин:

     Но конечно, но конечно,
     Если ты такой ленивый,
     Если ты такой трусливый,
     Сиди дома не гуляй...
     Ни к чему тебе дороги,
     Косогоры, горы, горы,
     Буераки, реки, раки,
     Руки-ноги береги!

     Спутники,  не  сговариваясь,   остановились,  обнялись,  и
запели припев. Вполголоса, но грозно и жизнеутверждающе:

     А-а! В Африке небо!
     А-а! В Африке горы!
     А-а! Крокодилы!
     А-а! Обезьяны!
     А-а! И зеленый!

     Иван-дурак  посмотрел  на  мудреца, смущенно потрогал  его
зеленые волосы, и сказал:
     - Ох, полюбился ты мне, мудрец! Умен,  как князь Владимир,
красив, как Красно Солнышко... Если б  еще  волосы  не  зеленые
были!
     - Какие есть! - обиделся мудрец.
     - Ладно, зеленые волосы не беда, мы не расисты, - рассудил
Иван. - За  песню спасибо,  хоть и  не  все в  ней понятно,  но
веселей на душе стало.
     - Я  еще  много чего знаю! - похвастался  мудрец.  -  Вот,
например...  В  Африке  несчастье,  в Африке злодей!  В  Африке
ужасный Бармалей!
     - У нас тоже злодей есть, Кащей  Бессмертный, - согласился
Иван. - А че ты все про Африку поешь? Родом оттуда, али че?
     Кубатай захихикал, глядя на Смолянина. Тот ухмыльнулся.
     - Да нет,  я не из Африки,  - сказал, наконец,  Кубатай. -
Просто понравилась  она мне очень,  вот и выучил про нее разные
песни да стишки.
     ...Вскоре,  издалека  уже,  увидел Иван возвышающееся  над
деревьями мрачное серое здание.
     - Не замок ли то Кащеев? - спросил Иван, не замедляя шага.
     - Кря-кря! - ответил за его спиной Смолянин.
     - Кубатай, - спросил Иван, не  оборачиваясь,  -  это он по
вашему, по-басурмански?
     - Не-у, - ответил Кубатай, - то есть, э-э-э, м-мяу!
     Иван остановился как вкопанный и оглянулся. Позади, вместо
спутников его, пораженно глядя друг  на  друга  стояли: серая в
оранжевую крапинку  утка  и  пушистый,  черный,  с  зеленоватой
проседью, кот. Возле кота - сабелька с перевязью валялась.
     - Что же вы наделали, товарищи  мои!  -  запричитал  Иван,
вспомнив, каким  образом давеча Алеша в козленочка превратился.
- На кого ж вы меня покинули?
     - Кря-кря, -  печально ответила утка. И вдруг нахохлилась,
напыжилась, затопталась на месте, а потом  отпрыгнула в сторону
и с ужасом в глазах оглянулась. Там, где только что она стояла,
лежало крупное, чуть больше куриного,  яйцо.  Да  не простое, а
золотое.
     - Хе-хе-хе, м-мяу, хе-хе-хе, - затрясся кот истерически, -
знаю, знаю я эту историю! Баба била, била, не разбила, дед бил,
бил, не  разбил...  Потом мышка прибежала, хвостиком махнула...
Мышка! -  повторил он с нездоровым блеском в  глазах, - мышка -
это хорошо. И еще златая цепь нужна. Где ее взять-то?
     Оправившись  от   первого  потрясения,  утка,   напряженно
уставившись в одну точку, вновь принялась топтаться на месте.
     - Ничего себе производительность, - заметил кот,  - если б
яйца на цепь перековать... Вань, пособи, а? Что я сам-то могу с
такими  конечностями?  -  и  он коснулся ивановой  ноги  мягкой
лапкой.
     - Да  пошел  ты! -  осерчал  Иван  на  своих  незадачливых
спутников.  - Больше  дела  мне нет, как  только  яйца на  цепи
перековывать! - Сказал да тут  же  и смягчился. Не по своей  же
воле басурманы в домашних животных  превратились.  -  Вот  что,
горемычные,  -  сказал он, присев и погладив  кота  по  шерстке
бархатной, - недосуг  мне с вами задерживаться. К Кащею спешить
надо. Ежели голову там сложу, не поминайте лихом. А ежели живым
останусь, помогу вам. Или чары с  вас  снять  колдовские,  или,
если не выйдет, уход приличный обеспечу.
     Тем временем утка  вновь сделала шаг в сторону и принялась
с  интересом,  спокойно  уже,  разглядывать  очередное  золотое
яичко.
     - Главное, никуда отсюдова не уходите, чтоб  искать вас не
пришлось, - закончил Иван, поднимаясь. - Все. Бывайте!
     Со словами этими повернулся он  лицом  к  дворцу кащееву и
побежал дальше в одиночестве.
     Миновав небольшую пальмовую рощицу, Иван остановился перед
огромным мрачным замком из серого ноздреватого  камня. Вынул из
ножен меч, перекрестился трижды, как матушка учила, и, шагнув к
дверям дубовым, принялся колотить в них кулаком.
     С  таким  же  успехом  он мог бы стучать  по  собственному
шлему.
     Иван повернулся  к дверям спиной  и стал бить в них пяткой
богатырской. Одна створка треснула.  В  тот же миг из-за дверей
раздался вкрадчивый голос:
     - Зачем имущество-то  ломать?  Оно  денег стоит. Нажми-ка,
лучше, богатырь, на кнопочку.
     Тут только разглядел Иван на косяке небольшую белую кнопку
и  немедля  нажал ее.  В  тот же  миг  над дверью  приоткрылось
небольшое  окошечко,   а  из  него  выдвинулась  и  накренилась
об®емистая  лохань.  И  Ивана  с  ног  до головы окатило  дурно
пахнущей жидкостью.
     Из-за дверей  раздалось тихое счастливое хихиканье, и они,
наконец, отворились.  На пороге, почти беззвучно трясясь, стоял
невысокий полный лысоватый мужчина в ночной рубашке.
     - Ой, не  могу!  Ой,  порадовал!  -  добродушно выкрикивал
толстяк, хохоча.
     - Да я тебя сейчас! Я тебя!.. - угрожающе двинулся на него
Иван.
     - Ну ладно,  ладно, мир, - успокаивающе предложил толстяк,
опасливо отступая вглубь. - Я пошутил. Люблю, понимаешь, шутки.
Ты кто таков-то, молодец?
     - Я - богатырь, Иван-дурак. Пришел с Кащеем сразиться.
     - Это хорошо!  -  обрадованно  закивал толстяк, беря Ивана
под руку и ведя по  коридору.  - Это здорово! Давно ждем.  Этот
Кащей нас всех  тут  просто затретировал. - Толстяк посерьезнел
и, остановившись, повернулся  лицом  к Ивану: - Освободитель ты
наш! Герой!  Тобой  гордится  вся  земля  русская! Не подкачай,
Ванюша! - и поволок нашего героя дальше по коридору.
     - Да где Кащей-то? - слегка упираясь спросил тот.
     - А я откуда  знаю?  Он не докладывает. Посидим, подождем,
чайку попьем.
     Коридор кончился,  и  Иван  под  руку  со своим провожатым
вошел  в  просторный  сумрачный  зал с большим  круглым  столом
посередине. По стенам горели редкие факелы.
     - Вот,  садись  сюда,  -  взял  толстяк  Ивана  за  плечи,
усаживая его на стул. - Сюда...
     Иван сунул меч в ножны и сел, но в  тот  же  миг  у  стула
подломилась явно  заранее  подпиленная  ножка.  Иван с грохотом
рухнул на пол, а  толстяк,  схватившись за животик, зашелся тем
же, что и возле двери, счастливым тихим смехом.
     - Ой, не могу! Ой, умру! Шутник я, а, Вань?
     - Шутник! - зло ответил  Иван,  пытаясь подняться с пола и
не понимая, отчего у него это не получается.
     - Да ты не сердись, Ваня,  -  насилу  успокоившись  сказал
толстяк, - чувство юмора надо иметь. Тут ведь сдохнуть со скуки
можно... - И,  не выдержав, прыснул снова, наблюдая за тщетными
попытками Ивана встать. - Стул, стул! Я этот  клей сам изобрел!
Правда, намертво?
     Тут только  Иван  понял,  что  ему  мешает приклеившийся к
штанам стул. С проклятием он перевернулся на живот, потом встал
на четвереньки, а уж потом и на ноги поднялся. Стул, само-собой
остался  приклеенным   к   штанам   тянул   их  вниз,  торчащие
горизонтально ножки стесняли движения, ак упершаяся под лопатки
спинка мешала выпрямиться полностью.
     - О-хо-хо! Ой, хи-хи-хи! - надрывался толстяк,  побагровев
от натуги.
     - Гы-гы, - хохотнул Иван неуверенно, а потом не выдержал и
захохотал во  весь голос. Через  минуту они, не в силах устоять
на ногах в одиночку, стояли с толстяком в обнимку, повизгивая и
утирая слезы.
     Успокоившись, наконец, и отдышавшись, Иван освободился  от
об®ятий шутника и насупился:
     - Портки-то испортил мне!
     - Да ты  снимай, снимай их!  - радостно вскричал тот, - не
стесняйся* тута  окромя нас с  тобой никого нету. Сейчас я тебе
новые  принесу.  Да  помоднее  -  кожаные,  с заклепками! -  Со
словами этими  он засеменил из  зала к боковой двери. На пороге
уже остановился и сказал: - А ты подкрепись пока, проголодался,
небось, с дороги.
     Тут только заметил Иван на столе фрукты и сласти. Но не до
еды  ему  было  -  очень  уж  стул мешал.  Иван  с  облегчением
расстегнул штаны,  и стул, увлекая их  вниз, со стуком  упал на
каменный пол.
     "А  вусе  ж  я  в  замке  Кащеевом", -  вспомнил  Иван  об
осторожности и, оставшись лишь в  кольчуге  да  сапогах,  снова
вынул меч из ножен и приготовился ко всему.
     Кроме того, что произошло дальше.
     Из боковой двери вышла чопорного  вида  дама  в  бордовом,
складчатом  бархатном   платье.  В  руках  она  держала  портки
кожаные. На носу ее поблескивало пенсне.
     - Велено штаны вам передать, - произнесла она надменно.
     Иван в ужасе бросил меч  и  обеими  руками прикрыл срамное
место.
     - Ай! - взвизгнула дама, приблизившись, - охальник!
     - Да я... -  залепетал  Иван, готовый от стыда провалиться
сквозь землю, - сейчас я, только  это... - и он протянул руки к
штанам.
     - Ой! - снова  взвизгнула дама, направив пенсне на то, что
ей открылось во всей красе, и отступила назад.
     Вновь стыдливо прикрывшись широкими ладонями, Иван,  боясь
остаться без брюк, шагнул за ней.
     - А-а-а!!!  -  истошно  завопила   дама   и  быстро-быстро
попятилась к двери.  Иван,  не отпуская рук, маленькими шажками
побежал за ней.
     За дверью  открылась  маленькая  комнатка с двумя столами,
заваленными  инструментами,   книгами  и  разными   непонятными
предметами.
     - Лови! - вдруг крикнула дама и кинула штаны Ивану в лицо.
     Не  находя  возможности  поднять  руки,  Иван   попробовал
поймать штаны зубами, но только зря клацнул ими, штаны же упали
к его ногам.
     А дама вдруг залилась  знакомым  смехом и, схватив себя за
роскошно уложенные в прическу волосы, сдернула их прочь.
     Под париком пряталась знакомая лысина.
     - Это ж я, Ваня, я! - кричал толстяк сквозь смех, - шучу я
так!
     Иван молча натянул пришедшиеся впору портки,  застегнулся,
затем выпрямился и спросил угрожающе:
     - Да кто ж ты такой, весельчак?
     - Я-то? - переспросил толстяк, улыбаясь и снимая пенсне.
     И  тут  громыхнуло в комнате раскатисто, и невесть  откуда
взявшийся ветер п