Он так сказал, когда  мы  шли  по
улице. И еще признался,  что  ужасно животных любит, особенно -
птиц. А пингвинов раньше видел только в зоопарке.

     Кащей,  если   честно,   вел   себя  очень  прилично.  Как
дрессированное  животное,  а  не  как  заколдованный   человек.
Крякал, махал кры



     лышками,  один   раз  попытался  стащить  с  лотка  банан.
Подтверждал слова Кубатая.

     - А  этих...   железненьких...  -  ненатурально   хихикнул
Кубатай. - Тоже любишь?

     - Страх-птичек?  А  че  их  любить-то?  Они  неживые.  Они
роботы! - засмеялся мальчик.

     - А откуда они взялись? - осторожно спросил Холмс.

     - Ну,  когда  диктатор Стас вернулся из Шамбалы и  увидел,
что  все  везде плохо,  то  он сказал  волшебное  слово... -  с
воодушевлением  начал   рассказывать  мальчик.  И  вот  что  мы
узнали...

     Стас об®явился  полтора  месяца  назад.  Первым  делом  он
пробрался  на  телевидение - явно благодаря волшебству. Влез  в
прямой эфир во  время  передачи "Час пик" и  об®явил,  что он -
вечно молодой и  могучий  колдун из африканской страны Шамбала,
явился,  чтобы  помочь  всему  миру.  (Подводило  его  все-таки
образование, про Шамбалу-то он что-то слышал,  а  вот  где  она
находится -  не  знал.)  Ведущий  попытался  выгнать  странного
мальчика из  студии,  да  куда  там...  Стас пробурчал какое-то
заклинание, и, откуда не возьмись, появилась стая железных птиц
(Стас  их  потом  прозвал  страх-птичками).  Ударами  тока  они
разогнали охранников  и выступающих, техников усадили на места,
и Стас свое выступление  продолжил.  Об®явил на всю страну, что
жизнь  теперь  будет  славная   -   малина,  а  не  жизнь.  Что
президента,  парламент,   и   прочих   дармоедов  он  в  отпуск
отправляет.  А  править будет сам... ну и  все  остальные  дети
старше семи, но младше двенадцати лет.  Потому  что  они  самые
добрые,  умные  и  честные.  Об  этом  во  всех  книжках,  мол,
написано. Детей теперь никто обижать права не имеет, потому что
страх-птички будут за этим следить  и  виновных  наказывать.  А
взрослые пусть не волнуются - как жили, так и будут  жить. Стас
им все разрешает, кроме одного - управлять.

     Так  все  и началось. Попытались было войска подвести,  но
только  танки  и  боевые  вертолеты  не  заводились,  а  солдат
страх-птички  разрядами  тока по всей Москве разогнали. Пока  в
США  и  других  странах   думали,   что  бы  это  все  значило,
страх-птички  и   туда   долетели.   Размножались  они  быстро,
накинутся  кучей  на какой-нибудь  несчастный бронетранспортер,
разберут по  винтикам  и  новых  птичек  налепят. А подчинялись
только Стасу и немножечко  -  другим детям. Помимо охраны моего
брата и  остальных  детей,  они  еще  и преступников разогнали.
Стоило хотя бы рубль  украсть,  чтобы налетала стая и проводила
экзекуцию на всю тысячу. Так что  милиция  уже  неделю  маялась
бездельем.

     Через  неделю  в  мире  ни  одной  армии  не  осталось,  а
страх-птичек стало так много, что даже самые упрямые генералы и
грабители поняли -  лучше  не лезть  на  рожон. Тем более,  что
когда пару  птичек  поймали  и  размонтировали,  оказалось, что
внутри у них нет ничего, кроме шестеренок и батареек "Крона". И
как они летают,  да  еще током  бьются  - одному Стасу  ведомо.
(Я-то, конечно, понимал, что и ему это неведомо. Слаб он  был в
технике.   Велел   птичкам   летать,  размножаться  и   военных
разгонять, они и послушались. Магия!)

     ...Слава нам все это рассказал с  удовольствием и взахлеб.
И только потом удивился - вот что значит юный возраст.

     - А вы ничего этого не знали?

     - Не  знали,  -  признался  Кубатай  и  опасливо  погладил
мальчика по  голове.  -  Мы  это...  гастролировали. В джунглях
Мадагаскара. Были полностью отрезаны от цивилизации.

     - На Мадагаскаре? - Слава просиял. - Ой, как здорово! А вы
видели там марабу?

     - Да, - с сомнением ответил Кубатай.

     - У него действительно красная голова, темно-зеленая спина
и белый живот?

     - Ну, ты довольно верно описал моро... Марабу.

     - Как я  вам  завидую...  -  не  по-детски тяжело вздохнул
мальчик.




     - Ох,  нам  же  пора!  -  стремясь  уйти  от  орнитологии,
воскликнул Кубатай. -  Мы  обещали быть  в  цирке и сегодня  же
приступить к выступлениям. Так что извини, Славочка...

     - Я  вам  помогу!   -   просиял  мальчик.  -  Вы  впятером
выступаете?

     - Мы? Нет, втроем. Я,  пингвин,  и Смолянин. А эти... э...
дяденьки, они просто поклонники.

     - Вас сейчас доставят  в цирк! И проследят, чтобы никто не
мешал до самого выступления!

     С этими словами заботливый мальчик Слава щелкнул пальцами,
и с крыши ближайшего дома слетел десяток страх-птиц.

     - Срочно отведите этих двух  клоунов  и пингвина в цирк! И
пусть им никто не мешает  репетировать  и  выступать!  Особенно
пингвина охраняйте!

     Я навсегда запомню скорбный взгляд Кубатая, сообразившего,
что он стал-таки клоуном.  "Ищите  Стаса в Кремле!" - прошептал
он  и  побрел  по  улице.  Смолянин  понял происходящее не  так
быстро,  и  одна  из  страх-птичек щелкнула его по  голой  ноге
искрой. Тот  ойкнул и поспешил за  Кубатаем и Орликом.  А Слава
еще раз печально вздохнул и посмотрел на Холмса.

     - А вы  никуда не торопитесь? -  с надеждой спросил  он. -
Вам  не  надо помочь? Стас велел детям  относиться  к  взрослым
вежливо и помогать по мере сил.

     - Спасибо, милый  ребенок,  - торжественно сказал Холмс. -
Нам не нужна помощь. Мы справимся сами.

     Эх, что-то я в этом сомневался...


     Как мы до Красной площади добирались  - отдельная история.
Целую книжку можно написать. Холмс еще  ничего,  а  вот  Ватсон
перед каждым  фонарным  столбом  восхищался прогрессом науки, в
метро же  его чуть инфаркт  от радости не хватил. Я проводником
работал: куда полечу, туда и идут бедные англичане.  Один раз я
от воробья увернулся, в  кусты  спрятался, так Холмс с Ватсоном
тоже туда ломанулись! Ужас, одним словом.

     А на Красной площади мы поняли,  что  никакой  человек  до
Стаса добраться  не  сможет. Всю кремлевскую стену страх-птички
облепили, а в воздухе их было столько, что  казалось - грозовая
туча зависла. Глянул Холмс на это безобразие, покачал головой и
сказал мне:

     - Ну что ж, милый друг, на вас вся  надежда. Пусть ваши...
э-э-э...  миниатюрные  размеры  и...  э-э-э...  быстрые  крылья
совершат чудо. Летите!

     И я  полетел.  Страх-птицы,  к  счастью,  на меня никакого
внимания не обращали. А обычных возле Кремля не  было - боялись
металлических, наверное.

     Кремль  -  сооружение  огромное.  Но у меня  был  надежный
ориентир  -  то здание, возле которого больше всего  страх-птиц
вилось. Отдохнул я на подоконнике  и  стал  искать форточку. Ни
одной    открытой!   Пришлось    лезть    сквозь    выключенный
кондиционер...  страшно,  между  прочим, было. Такое  ощущение,
словно внутри завода бредешь. Пропеллеры, трубки, провода. Но я
все преодолел.

     Потому что очень уж мне человеком стать хотелось.

     И мне повезло - в  огромном  зале,  с увешенными картинами
стенами и мозаичным потолком я увидел своего брата.

     Стас сидел на самой обычной  кухонной  табуретке.  Был  он
грустный и мрачный. Медалей и орденов  на  его  костюмчике  еще
прибавилось.  На  полу перед  ним  стоял  цветной  телевизор  с
подключенной к нему игровой приставкой "Кенга". Отдыхал от дел,
небось.

     Хотел было  я сразу к брату кинуться, но  что-то мне не по
себе стало. А вдруг Стас теперь такой же  противный, как Кащей?
Если к его испорченному  сочинительством  характеру прибавилась
еще  и  магия...  ой-ей-ей!  И,  прилипнув  к  потолку,  я стал
наблюдать.




     А Стас посидел-посидел, вынул из кармана батончик "Марса",
слопал, потом  почесал  затылок и громовым голосом, напомнившим
мне Кащея, крикнул:

     - Бамбара-Чуфара!  Лорики-Ерики!  Явись  передо  мной  мой
военный министр, повелитель страх-птичек, Колька Горнов!

     Раздался треск, вспышка, и перед Стасом появился обеденный
стол, за котором сидел мальчик лет двенадцати. В  одной руке он
держал кусок хлеба,  в  другой -  ложку  с борщом. Мальчик  был
угрюмый, остролицый, чем-то сам напоминавший страх-птицу.

     - Звал,  начальник?  -  зачем-то  поинтересовался  Горнов,
откладывая надкушенный хлеб.

     - Ага. Обедаешь?

     - Ага.

     Минуту Народный  Диктатор  и  его военный министр молчали.
Потом Стас спросил:

     - Как в мире? Порядок соблюдается?

     - В общем-то да, - уклончиво ответил  Горнов.  -  Но  если
честно - не очень.

     - Давай, расказывай, - оживился Стас. - Детей обижают?

     - Да  нет,  - вздохнул  Колька,  с  тоской  поглядывая  на
остывающий борщ. - Дети друг друга обижают. Подерутся - и давай
звать страх-птичек! Те -  налетят  и метелят друг-друга... ну и
драчунам достается. Поголовье птичье падает!

     - А что делать? - растерялся брат.

     - А я не знаю. Воспитывать, наверное...

     Стас  взмахнул  рукой,  и  Колька Горнов вместе  со  своим
обедом исчез. А Народный Диктатор грозно повелел:

     - Чуфара-Бамбара!  Скорики-Морики!  Явись передо  мной мой
министр пропаганды, Андрэ Николя!

     Николя, наверное,  был французом. Говорил ли он по-русски,
я  так  и  не узнал. И вот почему. Появился он, стоя на полу на
четвереньках  и  играясь  двумя  модельками  машинок.  Перемену
обстановки Андрэ заметил не  сразу  и еще с полминуты энергично
шумел, гудел и бибикал. Да и немудрено - было ему лет восемь.

     - Андрэ! -  завопил  оскорбленный  в лучших помыслах Стас.
Николя поднял  голову  и  сморщился,  готовясь  заплакать. - Не
надо,  не  надо!   -  сразу  замахал  руками  Стас,  и  министр
пропаганды исчез. Видать, достали Стаса детские слезы.

     Теперь Стас был уже мрачен как  безлунная  ночь  в  глухом
лесу. Он встал, хлопнул в ладоши, и зловеще прошипел:

     - Лелики-Болики!  Мурики-Жмурики! Явись  передо  мной  мой
Тайный Советник, писатель Игорь Петрович Решилов!

     И по глазам такой свет ударил, а грохнуло  так сильно, что
я чуть не свалился.

     Вот,  значит,  как  Стас  дошел  до  жизни  такой!  Самого
фантаста Решилова в советники взял!

     Решилов оказался грузным, довольно-таки пожилым мужчиной с
суровым  лицом.  Он  появился  вместе с письменным  столом,  на
котором стояла пишущая машинка. Стас вызвал его к себе во время
работы,  и  Игорь  Петрович  был  так   увлечен,  что,  подобно
маленькому Андрэ,  не  сразу  заметил  диктатора. Смотрел перед
собой, и молотил по клавишам - "тюк-тюк", "тюк-тюк"...

     - Что это вы все время тюкаете? - строго спросил Стас.

     - Что значит "тюкаю"? - слегка обиделся Решилов.

     - Как не  вызову вас, а вы  все печатаете... -  сменил тон
Стас.

     - Книжку  дописываю,  - попрежнему  дуясь,  пожал  плечами
Решилов.

     Стас быстренько подошел к писателю и сказал, легко перейдя
на "ты":

     - Ты   о   ч   е   н   ь   обиделся?   Пожалуйста...   Ну,
пожалуйста-пожалуйста, извини меня. Ладно?

     Решилов обмяк,  потеплел  лицом, вз®ерошил Стасу волосы, и
на  мгновение  взял  его  за бока - словно  собирался  зачем-то
приподнять. Но передумал.




     - Что случилось-то, Стасик? - осторожно спросил он.

     Брат мой  потупил глаза. Поковырял носком кожаного ботинка
паркетный пол. Сказал:

     - Игорь Петрович, ну почему у нас ничего не получается, а?
Министр  пропаганды...   такой  хороший  пацан,  но  от  работы
отвлекается. Военный министр уже  на  все рукой махнул. Мол, не
справимся. Разве  что  Ян  Юа,  министр капитальной пропаганды,
старается. Во  всех  столицах,  включая  Ашхабад  и Панаму, мои
бронзовые скульптуры  со  страх-птицей  на  плече  поставил.  И
Сережка Бережной молодец, не подводит...

     - Сережка? - заинтересовался Решилов.

     - Ну,   министр   экономики,   пятиклассник,   романтичный
такой...  Уже  три новые фабрики шоколада под его  руководством
построили!

     - Молодец... - улыбнулся Решилов. - Познакомь, ладно?

     - Познакомлю... - кивнул Стас. - Так что делать,  а? Я всю
власть  детям  передал  -  а они дурака валяют!  Не  слушаются,
дерутся,   страх-птичек  на   обидчиков   натравливают,   школу
прогуливают, родителям грубят, курят, пиво пьют...

     Стас долго бы мог перечислять детские  прегрешения, но тут
Решилов со вздохом его прервал:

     - Малыш мой... Трудно детям управлять миром.  Не могут они
этого, если уж начистоту!

     Народный  Диктатор  подскочил  на табуретке. И  возмущенно
заорал:

     - Так что ж вы врали?!

     - Я? - поразился Решилов.

     - Вы! В книжках своих писали, что дети лучше взрослых! Что
если б они  миром руководили, они  бы все путем  устроили!  Что
дети с детьми не воюют, что они за правду, за светлое будущее!

     - Да, в основном  так, - начал оправдываться Решилов. - Но
отдельные несознательные хулиганы...

     - Отдельные? -  Стас уже кипел.  - Я с самого детства, как
прочитал  ваши  книжки, хороших детей искал! Таких  же  как  я,
хороших! А они не находились! Нигде! Может, их и нет, а?

     Решилов изменился в лице. Протянул руку к Стасу, собираясь
что-то сказать. Но Стас крикнул: "Обратно!"

     И Решилов исчез.

     Стас прижал ладошки к лицу, словно заплакать собирался. Но
передумал. Прошелся взад-вперед, прошептал:

     - Хоть бы Костя со мной был...

     Мое маленькое  мушиное сердце радостно забилось. Нет, Стас
меня  не  забыл!  Помнит,  скучает!  А  он  тем  временем начал
говорить еще одно заклинание, явно самое мощное и страшное:

     - Чуфара-Чуфара!        Ерики-Ерики!        Лорики-Лорики!
Жмурики-Жмурики! Возникни передо мной, мой старший брат Костя!

     Белое сияние  заполнило весь огромный зал, пахнуло озоном,
засвистело, защелкало, и...

     Перед Стасом оказался Я.  Один  в один, не подкопаешься! В
школьной форме, с сумкой в руках.

     - Кто ты такой? - осторожно  и  почему-то  устало  спросил
Стас.

     - Я  твой   старший   брат   Костя,   -   грустно  ответил
двойник-самозванец.

     - А зачем ты здесь? - чуть оживившись продолжил Стас.

     - Готов служить  и выполнять твои приказания! - деревянным
голосом сообщил лже-Костя.

     Стас вздохнул. Сказал:

     - Значит подделка. Как  прежние  - в Антарктиду. Явишься к
командиру  сороковой  пятерки,   Косте-сто  девяносто  шестому.
Скажешь - я послал. Будете лыжную базу строить.




     - Слушаюсь! - радостно завопил мой двойник. Ужасное, скажу
вам, зрелище - видеть себя, да еще таким придурком, со стороны.

     - Отправляйся, - велел  Стас, и мой двойник исчез. А Стас,
снова сев на табуретку, забормотал:

     - Искать его  в Конан Дойле времени  нет, дел по  горло. А
был  бы  он  тут,  я   бы   просто   сказал:   "Бамбара-Чуфара!
Скорики-Морики! Стань муха обратно Костей!"...

     Тут  я  почувствовал, как мои крылья втягиваются в  спину,
руки-ноги  и  все остальное - растут, зал  уменьшается,  а  пол
приближается. Падал  я,  короче!  Трудно  держаться  за потолок
человеческими пальцами.


        Глава шестая, где Стас делает вид, что он

     крутой, я с Холмсом и Ватсоном еду на принудительную
     экскурсию, а Кубатай, Смолянин и Орлик выступают в
     цирке, что едва не кончается революцией.
     (Рассказывает снова Костя.)


     Ударился я об пол. Не так, чтоб уж сильно, но неприятно. А
Стас, вылупив глаза, спросил:

     - Ты кто?

     - Твой старший брат Костя! - слегка  опупев от превращения
сказал я. Стас сразу поскучнел и начал:

     - Подделка... Как прежние - в Антар...

     - Пошел ты  на фиг! - завопил я. -  Хватит, намерзся! Да и
книжки мы все спалили!

     Стас очумел. Потрогал меня за руку, потом неуверянно обнял
и спросил:

     - Костя... Это ты, что ли?

     - А то кто? - огрызнулся я. - Мы все сюда добрались...

     И я коротко рассказал,  как  скитался по Лондону, как меня
нашли, как мы отправились  спасать  Стаса и что бедные ДЗР-овцы
теперь в цирке.

     - Чего  меня  спасать-то? - усмехнулся Стас. - Видал,  как
лихо я живу? В Кремле! Народный Диктатор Земли! Все меня любят!

     - А Решилову  чего  плакался?  -  полюбопытстовал  я. Стас
помрачнел:

     - Видел, да? Шпионил?

     - Видел, - слегка испугавшись  ответил  я. - Слушай, а что
за двойников ты творил?

     - А,  двойников...  -  Стас   поскучнел.   Оказалось,  что
вернувшись (домой, как он думал), мой брат решил меня спасти. И
приказал: "Возникни  передо  мной,  мой  старший  брат  Костя!"
Однако, оказалось, что из мира в мир заклинания не действуют. И
я не перенесся из холмсовского Лондона в Стаськину Москву. Зато
возник мой двойник. С виду - один в один. А на деле - тупой как
бревно, робот, одним словом.

     - Ты не  думай, - добавил Стас.  - Были и  ничего... почти
как ты!  Вот  Костя-сорок  третий...  или  двести шестнадцатый.
Тормознутые, но наглые.

     - А зачем ты их в Антарктиду посылаешь?

     - Лыжную базу строить. Не пропадать же добру!

     Я поежился. Спросил:

     - Писателем ты еще не раздумал стать?

     - Нет... А  откуда ты знаешь?! - И он  так на меня глянул,
что я понял: со Стасом теперь лучше не спорить. И  не задевать.
А  то  снова превратит или назначит директором  лыжной  базы  в
Антарктиде.

     - Что, думаешь, я плохо все сделал? - наседал Стас. Медали
на  его  курточке угрожающе позвякивали. - Думаешь, я  неумеха?
Волшебник-недоучка?

     Остатки достоинства не дали мне соврать:

     - Не знаю.




     - Ладно, сам увидишь, - внезапно успокоился Стас. Наморщил
лоб и велел: - Холмса и Ватсона сюда, Ерики-Морики!

     Рядом с нами возникли англичане.

     - Привет, -  бросил им Стас. -  Сейчас я вас  на экскурсию
отправлю. По МОЕЙ Москве.  А  то дел невпроворот... Вернетесь -
побеседуем.

     - Стас,  а  как  Кубатай  со  Смолянином?  -  попытался  я
пробудить в нем лучшие чувства. Лицо брата дрогнуло.

     - Ну... вы за ними заедьте в цирк... покатайтесь вместе...
Недосуг мне!

     Я сначала удивился: Стасу и не до Кубатая!  А потом понял,
что Стас боится  кубатаевских упреков - такого тут наворотил. А
еще через секунду нас куда-то потащило...


     Через миг мы уже сидели  в  шикарном  импортном  лимузине.
Огромном, как полтрамвая. Я сидел посередке, а по бокам - Холмс
с Ватсоном. Впереди, за продырявленным стеклом,  сидели шофер и
нервная очкастая девушка.

     - Я  экскурсовод,  -  обернувшись  сказала  она.  -  Добро
пожаловать  на  экскурсию.  Напитки  и  шоколад  - в баре,  под
сиденьем. Куда изволите?

     Я невольно подумал, что быть братом  Народного Диктатора -
не  так  уж и плохо. Поглядел  на  Ватсона и решил сделать  ему
приятное.

     - Можно  посетить  электроламповый  завод?  -  спросил  я.
Экскурсовод растерялась, но ответила:

     - Можно.

     И мы посетили Московский электроламповый завод.

     Можете смеяться, но производство  электролампочек  - такое
интересное дело!  Оказывается,  лампочки  делают  не  на  одном
заводе! Стеклянную часть  на одном - а металлическую на другом!
Так здорово!  И машины всякие разные,  и вообще -  интересно! Я
подумал, может стать рабочим на заводе электролампочек? А потом
понял,  что  это  несовременно,  и  решил,  что,  как  раньше и
планировал, стану бизнесменом, владельцем  торговой  фирмы. Ну,
или электролампового завода...

     Ватсон ходил по заводу, и светился ярче, чем лампочка. Все
ему нравилось.  Но не зря он был другом  Шерлока Холмса - возле
одной из работниц он остановился и спросил:

     - Простите, леди, чем вы так озабочены?

     Девушка  и  впрямь выглядела расстроенной. Но на Холмса  и
Ватсона она посмотрела вполне дружелюбно. Потом перевела взгляд
на меня и снова помрачнела.

     - Возможно  мы  сумеем помочь?  -  продолжал  допы