да это произойдет, начнется четвертый
цикл.  Ты возьмешь его за левую руку,  запомни,  за левую руку. Ты
скажешь ему:  "Вы не можете устать,  Грей,  вы столько пережили. В
мире  нет ничего,  что может вас утомить.  Вы уже все видели,  что
есть на свете." Повтори.
     - Тетя Фискалоччи, вопрос...
     - Спрашивай.
     - Я должна звать Императора по имени?
     - Умница.  Ты должна звать его так,  как он  тебе  назовется.
Грей  - переменная,  которую ты замещаешь принятым между вами име-
нем. Запомни это.
     - Запомнила.
     - Повторяй начало четвертого цикла.
     - Вы не можете устать, Грей...
     - Стоп. Смени тон. Тебе его жалко. Очень жалко. Он хочет уме-
реть - но ты не должна это упоминать. Ты его жалеешь. Повторяй на-
чало четвертого цикла.
     - Вы не можете устать, Грей! Вы...
     Дач медленно отошел от двери. За ней сейчас не было полковни-
ка  Каховски  и девочки Лары.  Только два автомата - обучающий,  и
обучаемый.

     - Вы пунктуальны, Радж...
     Монтажник Радж Газанов заискивающе улыбнулся инспектору. Пос-
тоянное место работы в "аТане" было мечтой любого наемного специа-
листа.
     - Как я понимаю,  вы уже работали в наших филиалах... по вре-
менным контрактам.
     - Да, господин. Монтировал...
     - Не продолжайте. Хотели бы получить постоянную работу?
     - Разумеется.
     - Вы  в  курсе,  что основные льготы по выслуге лет связаны у
нас не с деньгами, а с льготным предоставлением аТана?
     - К чему мертвому деньги?
     - Логично... - инспектор засмеялся, дружелюбно похлопал Раджа
по плечу. Но глаза на костлявом скуластом лице оставались цепкими,
изучающими.  - Вы мне нравитесь,  и ваша  квалификация  устраивает
компанию...
     - Спасибо.
     - Пойдемте, - инспектор поднялся из-за стола, наконец-то при-
няв решение.
     Они вышли из кабинета вместе.  Это был внешний сектор  компа-
нии,  открытый для посетителей, и в маленьком холле сидело с деся-
ток напряженных,  вымученно улыбающихся людей - потенциальных  ра-
ботников "аТана".
     - Сюда, Радж...
     Инспектор провел своим пропуском по контрольной панельке - но
двери лифта,  над которым мерцала надпись "служебный"  не  спешили
открываться.
     - Ах да...  - инспектор извлек из кармана еще один пропуск. -
Вот ваши документы. Теперь вы в дружной семье "аТана", Радж.
     Лицо Газанова отразило все,  что только может подумать  чело-
век,  получивший шанс жить вечно. Он бережно принял из рук инспек-
тора пластиковую карточку, коснулся ей детектора.
     Лифт открылся.
     - аТан-системы размещаются на минус шестом этаже,  - небрежно
обронил  инспектор.  -  Но нам ниже,  Радж.  Персонал реаниматоров
вполне укомплектован.
     Лифт остановился на минус десятом. Инспектор помедлил, прежде
чем выйти.
     - Запомните,  Радж,  вы привлекаетесь к новому проекту компа-
нии.  Удивительному проекту...  детали которого будут об®явлены  в
самом ближайшем времени.
     Они прошли  вереницей  коридоров - отделанных излишне хорошо,
чтобы служить только служебными помещениями.
     - Вот здесь вы будете работать, Радж.
     Зал был огромен и почти пуст. Штанги временных осветителей не
могли  разогнать  темноту.  Кое-где  вдоль обшитых серым пластиком
стен стояли раскрытые коробки аппаратных блоков, прямо на полу ле-
жали плети кабелей - но в общем еще ничего не напоминало о рафини-
рованной аТановской обстановке.
     - Вначале - тестовый контроль...  вам  необходимо  обеспечить
временное подключение блоков, и произвести прогон системы под нап-
ряжением. Впрочем, вам все об®яснят.
     - Но что это, господин инспектор?
     - А вот этого вам никто не об®яснит,  - голос инспектора стал
жестким.  Впрочем,  через мгновение,  он расслабился: - Не потому,
что вы новый работник. Просто никто этого не знает... кроме Стари-
ка.
     - Новый монтажник?  - из темноты выступила женская фигура.  -
Привет. Я Венди.
     Газанов скользнул по женщине оценивающим взглядом. Худощавая;
симпатичная,  но не более того...  По уши в комплексах,  прикрытая
хрупкой броней напускной уверенности в себе и  заранее  готовая  к
отпору.  Подавленнные  сексуальные  проблемы детства и непрерывное
самоутверждение. Категория "лысый еж", на циничном жаргоне имперс-
ких психологов.  Впрочем, откуда простому монтажнику знать военные
психо-классификации?
     - Привет, Венди, - сказал Радж. - Мы коллеги?
     - Нет,  я работаю по софту,  - Венди похлопала  по  пластинке
компьютерного терминала,  пристегнутой к поясу.  - Приходилось во-
зиться с железом, пока чиновники секретничали...
     - Наши инструкции...
     Венди косо глянула на инспектора. - Спасибо, Гарик. Мы начнем
работать.
     - Успехов, - сухо ответил инспектор, направляясь к лифту. Его
отношения с Венди явно знали и лучшие времена.
     - Проблем много? - спросил Радж.
     - Хватает. Начинай прямо с преобразователей энергии. Надеюсь,
ты разбираешься с этим получше меня.
     - У меня редко бывают проблемы с рабочим материалом, - сказал
Радж улыбаясь. - Ты удивишься, как быстро все наладится, Венди...

        5.

     Сегодня поле правительственного  космопорта  было  пустынным.
Корабли либо отбуксировали в ангары, либо вывели в космос. Зато за
линией безопасности стояли люди - молчаливая,  ждущая толпа.  Все,
кто имел право оказаться здесь,  воспользовались своим шансом уви-
деть Императора.
     Вначале в небе возникли истребители.  Шесть машин,  каждая из
которых  была способна уничтожить крейсер...  лучшее из того,  что
когда-либо создавали эндорийские верфи.  Безукоризненно ровно  они
шли к земле - символические стражи,  хранящие жизнь того,  кто все
равно не мог умереть.
     Потом между ними скользнула  обтекаемая  сигара  челнока.  Он
спускался гораздо быстрее,  и коснулся поля, когда истребители за-
висли на километровой высоте. Толпа ждала. Раскрылся парадный люк,
вышедший первым офицер ритуальным жестом снял шлем брони,  вдохнул
воздух Таури, и отошел в сторону - под еще горячее от спуска брюхо
челнока.
     В толпе возникло легкое движение. Три маленькие фигурки отде-
лились от нее и побежали к челноку. В этот миг Император Грей поя-
вился на трапе.
     Перелет был  недолгим  -  пилоты крейсера нашли очень удачный
курс.  И все же Грей чувствовал себя разбитым.  Возраст... он не в
теле, он где-то на самом дне души...
     Купола космопорта голубели на солнце.  Толпа казалось усыпан-
ной танцующими бликами - почти у всех были видеокамеры.  Грей  по-
морщился.  Сладкий воздух,  такой расслабляющий после эндорийского
смога - привычного с рождения.
     Он пошел вниз по трапу.  На секунду остановился  у  последней
ступеньки. Вздохнул - и опустился ниц, на горячих бетонных плитах.
Раскинул руки.  От плит пахло зеленым лимоном...  сколько  шампуня
истратили сегодня утром на подготовку к Преклонению?
     Толпа шумела - далеко, неразборчиво, бессмысленно. Грей лежал
на полуметровой толщины бетонных плитах,  символизирующих таурийс-
кую землю.  Безумие. Одно из тех ритуальных безумий, что скрепляют
Империю. Случайное, как любой обычай... что стоило ему в тот, ухо-
дящий на два столетия назад визит на Горру, просто подняться, а не
превращать падение в красивый жест?  "Я обнимаю ваш мир, и прекло-
няюсь  пред  ним Ниц..." Какой он был идиот.  Но кто же знал,  что
идиотизм станет незыблимым, бессмертным.
     Грей медленно, опираясь на колени, поднялся. К нему подбегали
ребятишки. Еще один обычай, взявшийся неизвестно откуда.
     - Будущее приветствует Императора!  - крикнул смуглый тонень-
кий мальчик, подбежавший первым. Тяжело дыша протянул букетик цве-
тов, какие-то неимоверно вычурные орхидеи.
     Император ласково улыбнулся,  потрепал мальчика по щеке.  Тот
зарделся.
     - Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
     - Пилотом на эсминце, мой Император!
     Наверняка, заготовка. Знал бы он, что это такое, быть пилотом
на эсминце... в бою, а не на параде. Когда тебя бросают прикрывать
крейсера,  и неуловимые истребители алкарисов наваливаются отовсю-
ду.
     Грей кивнул.
     - Тебя будет ждать место в имперском училище. Расти.
     Мальчик заулыбался. Может, и впрямь мечтает о космосе и пило-
тажном пульте? Грей, чуть оттаяв, похлопал его по плечу. Посмотрел
на подбежавших девочек.
     Еще подарки - усыпанная белыми цветами ветвь яблони и крошеч-
ный букетик странных темно-оранжевых колокольчиков.  Местный энде-
мик? Возможно...
     - Вы такой уставший, Император.
     Грей нахмурился, переводя взгляд на девочку. Она смотрела ему
прямо в глаза - спокойно,  сочувствующе. Темноволосая, кареглазая,
очень просто одетая. Подружка незаметно, как ей казалось, толкнула
девочку в бок. Похоже, она уклонялась от вызубренного сценария.
     Император улыбнулся.
     - Понюхайте цветы,  - продолжала девочка.  - Это арматан, его
почти нигде не осталось.  Все говорят,  что он сорняк, хоть и ред-
кий. А он снимает усталость, и пахнет очень вкусно.
     Грей поднес букетик к лицу. Вдохнул сладкий, отдающий мятой и
жимолостью запах.
     - Как тебя зовут, малышка?
     - Лара,  Император. Я знаю место, где целая поляна таких цве-
тов.
     - Может быть, ты мне покажешь ее?
     - Это далеко, Император.
     - Зови меня Грей, - Император с трудом оторвал взгляд от лица
девочки. Посмотрел на растерянного мальчика, подмигнул ему, и про-
тянул весь букет.  - Ничего,  что далеко, Лара. Я попрошу дать нам
хороший флаер.

     Заминка тянулась слишком долго,  чтобы быть случайной. Прези-
дент Таури,  которого близкие друзья по-прежнему называли "полков-
ник Штаф",  слегка повернул голову к директору СИБ Таури.  Рядом с
ними никого не было, и президент спросил прямо:
     - Кого выпустили приветствовать нашего Высокоморального?
     - Девочек не помню,  господин президент.  Список менялся  раз
двадцать... сплошные интриги и просьбы.
     Он помолчал и добавил:
     - Мальчик - мой внучатый племянник.
     - Забавная идея, но, похоже, ты просчитался.
     Император Грей шел по посадочному полю, о чем-то разговаривая
с одной из девочек.
     - Это протеже Фискалоччи,  - понижая  голос  сказал  директор
СИБ.
     - Кто-то выигрывает,  кто-то нет,  - равнодушно сказал прези-
дент. - Хорошо, что ему хоть одна понравилась.
     Широко улыбаясь он двинулся навстречу Императору.

        6.

     Получить эти места,  наверняка, стоило Ванде не только денег,
но  и связей.  Балкончик с тремя креслами находился всего метрах в
пятидесяти от трибуны. В огромном здании театра было много хороших
мест - но это отличалось не только прекрасным видом на сцену, но и
иллюзией уединенности.
     - Рашель видишь?  - тихо спросила  Каховски.  Дач  пробежался
взглядом по залу:
     - Нет.
     - В последнем ряду. По центру.
     Дач кивнул,  поднес к глазам бинокль.  Девушка казалась очень
спокойной, отстраненной от всего происходящего. Она сидела рядом с
плотным мужчиной,  на груди которого поблескивали планки медалей и
крошечный орден "Карающего Меча".  Кей поспешно  отвел  бинокль  и
сказал:
     - Ее мать не пришла.
     - Да, я разговаривала с ней. Она очень растроена. У нее стро-
гие взгляды.
     Кей вновь посмотрел на трибуну.  Там суетился паренек в форме
таурийской полиции - стряхивал невидимые пылинки, передвигал хрус-
тальный бокал, добиваясь ведомой лишь ему симметрии.
     - Задерживается Грей.
     - Прекрасно, - Ванда скупо улыбнулась. - Император всегда был
точен на церемониях.
     Едва слышно заиграла музыка.  Гимн Империи поплыл над залом -
на мгновение заглушенный шорохом  тысяч  встающих  людей.  Паренек
быстро шмыгнул в сторону.  Из темноты сцены выступил мужчина в на-
рочито старомодном костюме.  Длинные, блестящие от лака волосы па-
дали на потертый пиджак.  Мужчина взмахнул рукой,  поднося к губам
микрофон.
     - Сам Микеле-Микеле,  - с неприкрытым  удовольствием  сказала
Ванда.  Лучший тенор Империи и прежде сопровождал Грея в Преклоне-
ниях Ниц.
     - Империя...  Империя...  - тихо,  словно пробуя голос пропел
мужчина. Зал отозвался, слитным многоголосым эхо:
     - Империя...
     Дач, плотно сжав губы, смотрел на певца. Потом протянул, поч-
ти точно скопировав голос Микеле-Микеле:
     - Империя.
     Сцену окутало облако голубого света.  Певец встал на одно ко-
лено и взлетевшим голосом запел:
     - Империя, Империя, ты самая могучая,
       Империя, Империя, любимая моя...
     Дач шевелил губами,  повторяя слова.  Империя не виновна ни в
чем. Виновны только люди.
     - И снова поднят стяг... - Микеле-Микеле, не вставая с колен,
повернулся в темноту сцены. Облако света уже сформировало флаг.
     - Внимание,  - шепнула Ванда. Сквозь бесплотный мираж шел Им-
ператор.
     На мгновение Дач ощутил разочарование.  Грей не казался чело-
веком,  вторые  сутки подвергающемуся психоломке.  Такой же как на
картинах и в Ти-Ви передачах. Плотный, пожилой, лишь одетый сейчас
не в эндорийскую тунику, а в шорты и короткую рубашку по моде Тау-
ри.
     Он мог быть кем угодно - но не безумцем.
     Грей опустился на колено перед Микеле-Микеле.  Красно-голубой
флаг бился за его спиной.
     - Не перед человеком преклоняюсь, перед Империей, - неожидан-
но хрипло сказал Микеле-Микеле.  У него словно было два  голоса  -
для пения, и для разговора.
     - Не Империя преклоняется, а Император, - ответил Грей.
     Они поднялись  -  Грей  пожал руку певцу,  и тот не торопливо
ушел в темноту.
     Дач почувствовал возбуждение.  Голос!  Голос Императора изме-
нился. В нем отчетливо прорезался эндорийский гортанный акцент, от
которого Грей избавился столетия назад. Возрастная регрессия?
     Кей взял Каховски за руку, быстро сжал пальцы. Ванда ответила
неожиданно  сильным рукопожатием.  Она тоже заметила - или почувс-
твовала его радость.
     Грей вышел к трибуне,  низенькой,  полупрозрачной,  из серого
стекла. Обвел взглядом зал, тихо произнес:
     - Лучшие  из  лучших  бойцов Империи колонизировали Таури.  Я
знаю, вы здесь... мои боевые товарищи...
     Он тянул слова.  Едва заметно...  словно заставлял себя гово-
рить, думая о чем-то другом.
     - Сколько лет... сколько лет... Мы победили в войне, мы поко-
рили Галактику. Помните? Тогда жизнь пьянила...
     Зал сидел тихо, зал слушал. А вот в первом ряду, где вместе с
планетарным руководством сидели придворные, возникло легкое движе-
ние. Император уклонился от намеченной речи.
     Дач и Каховски обменялись торжествующими взглядами.
     - ...сейчас жизнь просто длится.  Я  чего-то  ждал  от  этого
Преклонения...  не знаю.  Увидеть ваши лица,  понять, что я еще не
стал живым знаменем...
     Император обернулся к голографическому стягу, полощущемуся на
сцене:
     - Вам не надоели иллюзии?  Уберите этот...  фейерверк. Нельзя
делать флаг символом, сквозь который можно пройти! Ваши знамена...
сто раз подобранные в обломках звездолетов, поблекшие от излучений
- где они? Вы отметили ими границы своих садов?
     Зал зашумел. Едва уловимо, растерянно.
     - Таури... Сад... Рай... Прожили жизнь, и заслужили рай.
     Сцена погрузилась во тьму,  флаг погас. В глубине кто-то суе-
тился,  потом  двое  мужчин  торопливо вынесли к трибуне настоящее
знамя,  поставили, прислонив. Знамя свисало вдоль древка, торжест-
венности в нем было не больше, чем в тряпке.
     - Так,  - изменившимся тоном произнес Император.  - Подданные
мои... Верные сыны и дочери Империи! Я горд вступить на вашу землю
- не Императором, человеком. Жемчужина наших планет, Таури...
     Он замолчал.  В зале нарастал шум.  Потом исчез - разом,  это
включились звукоподавители.
     - Мне его жалко... - прошептал Кей. - Ванда, мне Его жалко!
     Император стоял, облокотившись на трибуну, глядя себе под но-
ги.  Сказал,  наверное, еще тише, чем Дач, но его голос автоматика
услужливо разнесла по всему залу:
     - Трудно первые сто лет, господа. Дальше просто скучно. Заиг-
рывать с меклонцами и булрати,  грозить пальцем остальным.  Пороть
планетарных правителей... иногда...
     В первом ряду медленно поднялась грузная фигура посла  булра-
ти. Постояла секунду - кто-то привстал рядом, быстро говоря что-то
чужому. Булрати сел.
     - О боги... - прошептала Ванда. - Это перебор...
     Кей быстро посмотрел на Томми.  Парень улыбался. Его явно за-
бавляло происходящее.
     - Я преклоняюсь перед вами,  - Грей вышел из-за трибуны.  По-
луприсел,  разводя руками.  Это походило на кокетливый книксен, но
уж никак не на положеное "преклонение ниц". - Вы сумели слиться со
своими деревьями.
     Грей развернулся и неторопливо пошел в темноту.
     Зал молчал.  Никакие звукоподавители не требовались, это была
подлинная немая сцена.
     - Пойдемте? - Томми тронул Кея за плечо.
     - Пошли, - Дач протянул Каховски руку. - Полковник, выбираем-
ся...
     Ванда тяжело поднялась из кресла. В ее глазах была тоска:
     - Кей,  неужели через сотню лет и я... Идемте, мальчики. Сей-
час  наш мудрый президент начнет извиняться за Императора и призы-
вать всех к покаянию.
     Они еще не успели вызвать лифт, когда из зала донеслось:
     - Господа!  Император Грей погружен в раздумья о судьбе Импе-
рии. И упрек его справедлив. Вспомните...
     Двери лифта отсекли звук. Кей спросил:
     - Когда должен быть пик?
     - Завтра, во время шествия. Дьявол, я сама испугана результа-
том.
     - Вы прекрасно поработали, полковник.
     Каховски покачала головой:
     - Нет,  что-то не так. Слишком быстрая реакция. Слишком быст-
рая.
     В вестибюле, где огромные портреты таурийских актеров были на
время декорированы имперскими флагами, уже толпились люди. Те, кто
подобно Каховски не считал нужным слушать президента,  те, кто по-
чувствовал. Женщины в ярких накидках, мужчины в строгих, официаль-
ных  шортах  и футболках.  Кто-то направился к Ванде - она на ходу
покачала головой.
     - Быстрее, Кей.
     Сквозь пение климатизатора,  мерцание температурного  барьера
они выбежали из театра.  Уютная площадь - сейчас слишком маленькая
для собравшихся таурийцев,  тех,  кто не смог попасть в театр,  но
постарался быть ближе к Императору.  Люди смотрели вверх, на изоб-
ражение Президента. Тот вещал:
     - ...да,  не привыкли мы к упрекам.  Как сказал  Император  о
знаменах наших...
     - Вонючий некрофил... - прошипела Каховски, прокладывая доро-
гу в толпе. Кей, держа Томми за руку, едва поспевал за ней. - Тебе
ли говорить о чести...
     Наконец они  выбрались в ближайший переулок.  Не сговариваясь
обернулись.
     Три серебристые точки,  зависшие над городом, снижались к те-
атру.  Им  навстречу  уже  поднимался императорский челнок - сорок
тонн комфорта, закутанных в броню и силовые поля.
     - Только посмей... - прошептала Ванда.
     Челнок стрелой пошел в небо.  Истребители, остановившись, се-
кунду висели над театром. Потом рванулись следом.
     - "Синяя  птица",  многоцелевой  космоатмосферник,  - не то с
гордостью,  не то с завистью сказала Каховски.  - Такие бы  двести
лет назад...
     - Чего вы боялись, полковник? - спросил Кей.
     - Точечного  удара,  - рассеянно ответила Ванда.  - Император
мог решиться на устранение свидетелей. Но он, похоже, не понимает,
чего наговорил.
     - Там же Рашель, в театре!
     - Не было времени ее вытаскивать... Все обошлось, Кей.
     - Она могла погибнуть!
     - Дач,  ты жесток,  лишь пока речь идет о незнакомых тебе лю-
дях. Это смешно.
     - Полковник, так нельзя!
     - Только так и можно, Кей. Где ты оставил флаер?

        7.

     Дач пил.  Бутылка хейгарского бренди шестилетней  выдержки  -
это оказалось немало даже для его комплекции.  Он напился быстро и
целеустремленно, запершись в своей комнате, предваряя каждый бокал
долькой лимонного "яблока".
     Дважды звонил видеофон - настойчиво и безнадежно. Кей даже не
взглянул на код  абонента.  Бутылка  пустела,  этикетка-индикатор,
чувствовавшая лишь одного чело