будь второстепенного органа, но в основном  сохраняя свое естество,
пока не отправятся на свалку.
     Другое  дело  настоящие автомобили, те,  что  становятся  хозяевами над
человеком,   живые  металлические  особи,   которые  существуют  лишь   ради
самостоятельного движения  в пространстве, для которых  шоферы, с опасностью
для жизни цепляющиеся за руль, имеют не  больше цены, чем стенографистка для
биржевого  маклера. Эти находятся  в непрерывной мутации,  они являют  собой
водоворот   сталкивающихся  и  распадающихся  частей  --  подобно  скоплению
транспорта в  точке,  где сходится  много дорог  и  потоки  машин  сливаются
воедино, смешиваются и разделяются вновь.
     Приятель  Майлза  был, видимо,  не  расположен к беседе, даже  будь она
возможна в таком шуме. Он рассеянно махнул рукой и продолжал  слушать. Потом
подошел к канату и прокричал:
     -- Простите, занят, увидимся на пункте! У меня для вас есть повязки!
     -- Ой, деточка, а зачем?
     Он дал каждому по белой полотняной полоске с тесемками на концах.
     -- На рукав! -- крикнул он.-- Без них вас на пункт не пустят!
     -- Ой, деточка, какая прелесть! У них тут есть какие-то пунктики!
     Они надели  свои повязки  с  надписями. Мисс Рансибл достался "Запасный
водитель", Адаму -- "Персонал гаража", Майлзу -- "Запасный механик", Арчи --
"Представитель владельца". Мальчишки у каната поначалу сильно  сомневались в
том, что мисс Рансибл и ее спутники --  важные особы, однако  при виде  этих
знаков отличия они незамедлительно окружили их со своими тетрадками. Арчи  с
готовностью одарил всех автографами, а в одной из тетрадок даже нарисовал не
совсем подходящую картинку. Потом они укатили в машине Арчи.
     Гонки должны  были начаться  только в полдень,  но возможные  колебания
насчет того, как провести ближайшие несколько часов,  были заранее устранены
для  них  местной  полицией,   направлявшей   все  движение   независимо  от
индивидуальных склонностей на дорогу к автодрому. Этой организационной  мере
было уделено особое внимание: еще за несколько дней начальник полиции  издал
миниатюрную дорожную  карту,  которую  всем  полисменам-регулировщикам  было
предписано запомнить наизусть, и они выполнили приказ так добросовестно, что
с  раннего  утра  и часов до  шести вечера весь  без  исключения  транспорт,
приближающийся  к  городу  с  любой  стороны, неукоснительно направлялся  по
об®ездному шоссе, помеченному стрелками и  пунктирной линией А--В и ведущему
к  временной  стоянке  машин   позади  главной   трибуны.   (Немало  врачей,
вынужденных, таким  образом,  изменить намеченный  маршрут, приятно  провели
этот день без видимого ущерба для своих пациентов.)
     Прибывающая публика уже образовала медленный  сплошной  поток. Одни шли
пешком с вокзала, запасшись сэндвичами и складными стульями, другие ехали на
велосипедах  и  мотоциклах  с  колясками,  но  больше  всего  было скромных,
недорогих автомобилей. Владельцы их, судя по одежде и повадкам, принадлежали
к  средним кругам  общества; кое-кто  вез с собой  радиоприемники  и  другие
атрибуты  веселья,  но,  в  общем,   здесь   царило  настроение   деловое  и
целеустремленное.  То было не гулянье в день дерби;  люди не для того урвали
среди недели свободный  день,  чтобы  промотать его на  карусели,  гадалок и
шарлатанов с горошиной и наперстком. Они явились сюда ради гонок.  И сейчас,
продвигаясь  вперед   на  самой  малой  скорости,  они   подробно  обсуждали
конструкцию машин и возможные катастрофы и изучали по карте трассу в поисках
наиболее опасных точек.
     Об®езд, спланированный начальником  полиции, был длинный, вдоль  дороги
тянулись коттеджи и  приспособленные под  жилье железнодорожные вагоны.  Над
дорогой, привязанные к телеграфным столбам, реяли плакаты, по большей  части
рекламирующие  газету  "Морнинг  диспетч",   которая  организовала  гонки  и
заплатила  за  приз  --  безобразную статуэтку из позолоченного серебра  под
названием  "Скорость  в об®ятиях  Славы".  (Сейчас этот приз  находился  под
надежной охраной в комнате гоночного комитета, потому что в прошлом году его
накануне гонок  украл официальный хронометрист -- заложил  в  Манчестере  за
смехотворно  малые деньги  и  был  затем  отстранен  от работы  и посажен  в
тюрьму.) Другие рекламы расхваливали всевозможные марки горючего и запальных
свечей, иные предостерегали: "100 ф. ст.  за  телесное  повреждение. Спешите
застраховаться".  Между  машинами  расхаживал пожилой  мужчина  с бело-синим
плакатом,  гласившим:  "Нет   отпущения  грехов  без   пролития  крови",   а
франтоватый молодой  человек бойко торговал  фальшивыми билетами на  главную
трибуну.
     Адам  сидел  на  заднем  сиденье  с  Майлзом.  Тот был  явно  расстроен
неотзывчивостью своего приятеля.-- Чего я не пойму,-- сказал  он,--  так это
зачем нас вообще сюда занесло. Надо, наверно, прикинуть, что бы написать для
"Эксцесса". Пари держу, это будет самый нудный день в нашей жизни.
     Адам готов был  с ним согласиться. Вдруг  до  него  дошло,  что  кто-то
старается привлечь его внимание.
     -- Там какой-то ужасный человек кричит вам "эй",-- сказал Майлз.-- Ну и
знакомые у вас, мой милый.
     Адам обернулся  и увидел в каких-нибудь десяти футах отделенный от него
велосипедисткой в защитного цвета шортах, ее спутником с рюкзаком за плечами
и мальчуганом, продающим программы,  вожделенный  облик  пьяного  майора. На
этот раз он выглядел вполне трезвым, был в котелке и непромокаемом пальто  и
отчаянно махал Адаму в окошечко закрытого автомобиля.
     -- Эй! -- кричал пьяный майор.-- Эй! Я вас повсюду ищу.
     -- Я сам вас ищу,-- заорал Адам.-- Мне нужны деньги.
     -- Не слышу, что нужно?
     -- Деньги.
     -- Не понял, шум стоит адский. Как вас зовут? А то Лотти забыла.
     -- Адам Саймз.
     -- Не слышу.
     Тут машины, продвигаясь  вперед ярд  за ярдом, достигли наконец точки В
на карте  начальника полиции, где  пунктирные линии разделялись. На развилке
стоял  полисмен,  направляя  транспорт  вправо и  влево,  одних -- к стоянке
позади главной  трибуны, других  -- на холм над  заправочными пунктами. Арчи
завернул налево. Машина пьяного майора  прибавила скорости и плавно  забрала
вправо.
     -- Как ваше имя? -- крикнул он. Все водители, как сговорившись, выбрали
это  мгновение, чтобы  загудеть в  клаксоны,  велосипедистка  рядом с Адамом
зазвонила  в  звонок,  ее  спутник подудел в рожок,  как парижское  такси, а
мальчик с программами прокричал ему в ухо: -- Официальная программа -- карта
пробега -- полный список участников!
     -- Адам Саймз! --  крикнул он что было сил, но майор беспомощно вскинул
руки и исчез в гуще машин.
     --  Надо  же уметь  так знакомиться,-- сказал Майлз, даже оживившись от
восхищения.
     Ремонтно-заправочные  пункты  оказались будками  из  досок  и рифленого
железа, построенными  в ряд  напротив  главной  трибуны. Многие  из гоночных
машин уже прибыли сюда и стояли каждая у своей будки,  окруженные механиками
и зрителями;  казалось, их уже начали  ремонтировать Озабоченные  инспекторы
бегали взад-вперед,  внося  какие  то данные в свои  списки. Над  головой из
огромного репродуктора гремела музыка военного оркестра.
     Трибуна была еще почти  пуста,  но вдоль остальных  участков трассы уже
набралось порядочно публики.  Трасса  -- с  множеством под®емов и спусков --
представляла собой неровное кольцо  длиной в тринадцать-четырнадцать миль, и
те счастливцы, что имели дом  или трактир  на  особо  опасных  ее поворотах,
соорудили на крышах шаткие деревянные заграждения и продавали (очень дорого)
билеты, которые шли нарасхват.  Позади заправочных  пунктов круто поднимался
поросший  травою холм.  На  нем водрузили  щит, на котором отряд  бойскаутов
готовился вести счет по этапам, а пока что коротал время с помощью лимонада,
конфет и потасовок. Позади щита была изгородь из колючей проволоки, а за ней
-- толпа зрителей и несколько палаток-буфетов. Через дорогу была переброшена
деревянная арка, рекламирующая  "Морнинг диспетч". В нескольких местах можно
было наблюдать,  как  инспекторы  пытаются  понять  друг  друга  по полевому
телефону. Временами музыка смолкала и чей-то голос об®являл: "Мистера такого
то просят  срочно  зайти в кабинет хронометриста", после чего оркестр гремел
снова.
     Мисс Рансибл и ее компания отыскали  будку под номером  13 и  сидели на
дощатом  прилавке,  покуривая  и  раздавая  автографы.   К  ним   устремился
инспектор.
     -- Просьба здесь не курить.
     --  Ой, деточка, простите. Я не  знала. За спиной у мисс Рансибл стояло
шесть открытых бочек _ четыре с бензином и две с водой. Она бросила сигарету
через  плечо и волею провидения, не  часто ее  баловавшего, попала  в  воду.
Упади сигарета в бензин, песенка мисс Рансибл, вероятно, была бы спета.
     Вскоре  появился  No  13.  Приятель  Майлза  и   его  механик,  оба   в
комбинезонах, защитных шлемах и очках-консервах, соскочили на землю, подняли
капот и опять принялись копаться в моторе.
     -- Тринадцатого номера  совсем  бы не  надо давать,-- сказал механик.--
Нечестно это.
     Мисс Рансибл опять закурила.
     -- Просьба здесь не курить,-- сказал инспектор уже громче.
     -- Ох, деточка,  какая же я  безголовая. Забыла. (На этот  раз сигарета
упала в корзинку с завтраком механика и тихо дотлевала на куриной ноге, пока
не сгорела без следа.)
     Приятель Майлза стал заливать в бак бензин через большущую воронку.
     -- Слушайте внимательно,-- сказал  он.-- Прямо мне передавать ничего не
разрешается, но если, когда мы будем проезжать мимо  вас,  Эдвардс  поднимет
левую  руку,  это  значит,  что  на  следующем кругу мы  остановимся,  чтобы
заправиться. Тогда вы должны наполнить две канистры и  поставить их вместе с
воронкой вот  здесь, чтобы Эдвардс  мог взять. Если Эдвардс поднимет  правую
руку...-- последовали подробные указания. -- Вас  оставляю старшим,-- сказал
он Арчи.-- Как  вам кажется, запомнили  все  сигналы?  Имейте в виду, от них
может зависеть результат гонок.
     -- Если я махну синим флажком, это что значит?
     -- Что вы велите мне остановиться.
     -- С чего это я велю вам остановиться?
     -- Ну, может, заметите какую-нибудь неполадку -- бак протекает, или еще
что, или инспектор велит протереть дощечку с номером.
     --  Синий  флажок  я, пожалуй, оставлю  в  покое. Как-то жутко  к  нему
прикасаться.
     Мисс Рансибл опять закурила.
     -- Если желаете курить, прошу выйти из будки,-- сказал инспектор.
     --  До  чего же грубый  человек,-- сказала мисс Рансибл.--  Пошли лучше
наверх и выпьем, там есть божественная палатка.
     Они  влезли  на холм, миновали бойскаутов, нашли  проход в  проволочной
изгороди  и в конце  концов добрались до буфета. Здесь  атмосфера была более
располагающая. Множество мужчин в брюках гольф пропускало по маленькой перед
стартом. На траве сидела немолодая женщина с бутылкой пива и младенцем.
     --  Совсем  как дома,-- сказала мисс Рансибл.  Внезапно военный оркестр
умолк, и  голос  из  репродуктора об®явил: "Без пяти минут  двенадцать. Всем
водителям и механикам перейти на ту сторону трека".
     Шум затих, и буфет стал быстро пустеть.
     -- Деточка, мы пропустим старт.
     -- А все-таки выпить бы неплохо.
     -- Четыре порции виски,-- сказал Арчи Шверт.
     -- Смотрите не пропустите старт,-- сказала буфетчица.
     -- Какая  же он был свинья,--  сказала мисс  Рансибл.--  Даже  если.там
нельзя курить, мог бы говорить с нами повежливее.
     -- Дорогая моя, он имел в виду только вас.
     -- Тем хуже.
     --  Побойтесь бога, мисс,-- сказала буфетчица,-- неужели вы  пропустите
старт?
     -- Ни  за  что.  Это, наверно,  самое  интересное,  ой,  деточка,  они,
кажется, уже начали.
     Внизу взревело шестьдесят мощных  моторов.-- Ну, конечно, пошли...  это
же умереть можно...--  Они стояли в дверях палатки. Через головы зрителей им
был виден  кусочек трека, там  мелькнули машины,  все сбившиеся в  кучу, как
свиньи, которых загоняют во  двор.  Одна за другой  они вырывались вперед и,
пронзительно визжа, исчезали за поворотом.
     --  Через  четверть часа  они  опять пройдут  здесь,--  сказал  Арчи.--
Давайте пока выпьем еще по одной.
     -- Кто шел первым -- тревожно спросила буфетчица.
     --  Точно  я не  разглядела,--  сказала мисс Рансибл,--  но,  по-моему,
тринадцатая.
     -- Да ну?
     Буфет  снова стал  заполняться. Общее мнение, видимо, сводилось к тому,
что сильнейшие кандидаты  в победители -- No 13 и  No  28,  красная "омега",
которую ведет итальянский ас Марино.
     --Подлюга,   а  не  водитель,--  захлебывался  какой-то  мужчина.--   В
Белфасте, помню, он так и расшвыривал их по кюветам.
     -- В одном можно не сомневаться -- оба не финишируют.
     -- Просто  удовольствие смотреть  на этого Марино. Не  езда, а сплошное
убийство.
     -- Да, артист, ничего не скажешь.
     Адам, мисс Рансибл, Арчи и Майлз вернулись в свою будку.
     --   Как-никак,--   сказала  мисс  Рансибл,--   бедняжечке  ведь  может
что-нибудь понадобиться,  может, он уже из сил выбивается, подает сигналы, а
нас нет на месте.
     К  этому  времени  машины  растянулись   по  всему   треку  с  примерно
одинаковыми промежутками.  Одна  за другой  они,  визжа,  проносились  мимо;
две-три подкатили к своим будкам, и  водители  выскочили  из них, дрожа всем
телом, и бросились к инструментам. А одна машина -- большая, немецкая -- уже
пострадала: лопнула шина, говорили даже, что какой-то наемник Марине нарочно
ее проколол. Машина свернула с дороги и взлетела на дерево, как кошка, когда
спасается  от  собаки.  Два  маленьких  американских  автомобиля  вообще  не
стартовали; механики исступленно трудились над ними под издевки толпы. Вдруг
на прямую вышли две машины, голова в голову, в двух футах друг от друга.
     --  Тринадцатый!  --  закричала  мисс Рансибл,  наконец-то  непритворно
волнуясь. -- А  рядом с ней этот  черт итальянец. Давай, тринадцатый, давай!
-- кричала она, приплясывая в будке и размахивая флажком, который попался ей
под руку.-- Давай! Молодец, тринадцатый!
     Машины, мелькнув, исчезли, за ними неслись другие.
     -- Агата, дорогая, вы ведь напрасно махали синим флажкам.
     -- Ой, какой ужас. А почему?
     -- Это же значит, что на следующем круге он должен остановиться.
     -- Боже милостивый! Разве я махала синим флажком?
     -- Вы сами прекрасно это знаете.
     -- Какой стыд! Что же я теперь ему скажу?
     -- Давайте все уйдем, пока он не появился снова.
     -- Да, пожалуй, так будет лучше всего. Он, наверно, ужасно рассердится.
Пошли в палатку и выпьем, хорошо? Или нет?
     И будка No 13 опять опустела.
     --  Что я говорил? -- сказал механик.-- Как узнал, что мы вытянули этот
злосчастный номер, так сразу подумал: ну, быть беде.
     Первым, кого они увидели в буфете, был пьяный майор.
     -- Опять ваш знакомец,-- сказал Майлз.
     -- А, вот и вы,-- сказал майор.-- Вы знаете, я за вами гонялся по всему
Лондону. Куда вы пропали?
     -- Я все время живу у Лотти.
     -- А она уверяет, что  в глаза вас не видела. По чести говоря, я в  тот
вечер малость перехватил, и, когда проснулся, в голове была  каша. Ну, потом
нашел в кармане тысячу фунтов и сразу все вспомнил. Что у Лотти был какой-то
тип, который дал  мне  тысячу фунтов, поставить на Селезня.  Кто-то говорил,
что Селезень -- лошадь никудышная. Мне вовсе  не хотелось, чтобы ваши деньги
пропали, но главное -- я понятия  не имел,  кто вы такой. И Лотти  как будто
тоже. Казалось бы, не так уж трудно разыскать чудака, который раздает тысячи
посторонним людям, а я вот не смог, даже отпечатка пальцев не нашел.
     --  Вы  хотите  сказать,-- начал  Адам, чувствуя, как  в  сердце у него
вспыхнула нелепая надежда,-- что моя тысяча все еще у вас?
     --  Не торопитесь,-- сказал майор,-- все  в свое время. Так вот, в день
скачек я просто не знал, как быть.  Один мой голос говорил: сохрани  деньги.
Рано или поздно этот тип об®явится, тогда уж пусть сам ставит на кого хочет.
Другой  голос  твердил  --  поставь  за  него  на  фаворита,  пусть  получит
удовольствие за свои денежки.
     -- И вы поставили на фаворита? -- Сердце Адама снова налилось свинцом.
     --  Не угадали. В конце концов  я  решил: парень, видно, здорово богат.
Если  он  хочет  швыряться деньгами -- его  дело, на  здоровье, и ухнул  всю
тысячу на Селезня.
     -- Так, значит...
     -- Значит,  имеется пачечка  в тридцать пять тысяч фунтов  --  лежит  и
дожидается, когда вы соблаговолите ее востребовать.
     -- Боже мой... послушайте... выпить хотите?
     -- От этого никогда не отказываюсь.
     -- Арчи, дайте мне взаймы, пока я не получил это состояние.
     -- Сколько?
     -- На пять бутылок шампанского.
     --  Пожалуйста,  только  где  вы  их  возьмете?  У  буфетчицы  оказался
припрятан  целый  ящик шампанского. ("Людям  часто делается  нехорошо, когда
автомобили  так  быстро  мелькают перед глазами,-- об®яснила она.-- Особенно
дамам".)  И они  взяли  по  бутылке, уселись  на  склоне холма  и  выпили за
процветание Адама.
     --  Внимание,   внимание,--  заговорил  репродуктор,--  машина  No  28,
итальянская "омега", за рулем капитан Марино, прошла первый круг за 12 минут
1 секунду,  со средней  скоростью 78,3  мили в  час.  Поставлен новый рекорд
скорости.
     Новость  эта  была встречена взрывом  аплодисментов, но Адам  сказал:--
Что-то я потерял интерес к этим гонкам.
     -- Понимаете, любезный,-- сказал майор, когда  все опять успокоилось.--
Я  тут дал маху. Даже признаваться  стыдно в таком идиотстве, но дело в том,
что у меня в этой давке  стибрили бумажник. Мелочь у меня, конечно, есть, до
гостиницы добраться хватит,  а там они, само собой,  примут мой  чек, но мне
очень хотелось заключить пари с одними людьми, которых я  почти не знаю. Так
вот, вы  бы не могли дать мне взаймы  пятерку?  А я ее верну  заодно с  теми
тридцатью пятью тысячами.
     -- Ну, разумеется,-- сказал Адам.-- Арчи, дайте мне взаймы пять фунтов.
     -- Премного благодарен,--  сказал майор, запихивая  банкноты  в боковой
карман.-- Если вам все равно, может, добавите до десятки?
     --   Мне  очень  жаль,--  сказал  Арчи  сухо,--  но   у  меня  осталось
только-только на дорогу домой.
     -- Ничего, ничего, любезный. Все понятно. Ни слова больше... Ну, выпьем
за всех.
     -- Я был на ноябрьском гандикапе,--  сказал Адам.-- По-моему, я вас там
видел.
     -- Жаль, что не встретились, это бы сильно упростило дело, верно? Ну да
все хорошо, что хорошо кончается.
     --  Ваш майор -- просто ангел,-- сказала мисс Рансибл. Когда они допили
шампанское, майор -- теперь уже, несомненно, пьяный -- поднялся.
     -- Ну-с, любезный,-- сказал он,-- мне надо топать. Обещал тут кое с кем
повидаться. Спасибо за угощение.  Приятно было  со всеми  вами  встретиться.
Пока, милашечка.
     -- Когда же мы теперь увидимся? -- спросил Адам.
     -- Да в  любое время. Когда ни заглянете, буду рад. У  меня для  старых
друзей всегда найдется бутылка и закусончик. Привет всей компании.
     -- А нельзя зайти к вам поскорее? По поводу денег.
     --  Чем  скорее, тем  лучше, дорогой. Только насчет  денег  я что-то не
понял.
     -- Мои тридцать пять тысяч.
     -- А, да, конечно.  Надо же, совсем забыл. Вот что. Вы  нынче к  вечеру
приходите  в  "Империал",  там я  вам  их и  отдам.  Я  сам  не  чаю с  ними
разделаться. В семь часов в американском баре... или чуть раньше.
     -- Пошли смотреть гонки,-- сказал Арчи.
     Они  спустились  с холма,  бодрые и  беззаботные (как и  положено  себя
чувствовать, когда много  выпьешь до второго  завтрака).  Подходя к  будкам,
вспомнили, что проголодались. Решили, что снова подниматься в буфет -- очень
далеко, и  с®ели завтрак механика -- ту  его часть, которая не пострадала от
сигареты мисс Рансибл.
     Тут  с  машиной No  13  случи