ют.  Мне  одно
время казалось, что  Боб неравнодушен к Бетти Рейнелдс, знаете, дочка миссис
Рейнелдс, очень они  хорошие  люди, и  в теннис  все  с  ней играл, и соседи
заметили, как они  дружат, а. теперь  он на нее и не смотрит, все со  своими
хоккейными дружками. Я  ему как-то в субботу говорю, давай,  мол,  пригласим
Бетти к чаю,  а он мне: "Приглашай,  если хочешь". Она и пришла, хорошенькая
такая,  прямо  картинка, а  он что выкинул? Ушел из дому и  до  самого ужина
пропадал. Такого, само собой, ни  одна девушка не стерпит, она теперь, можно
сказать,  обручилась  с  сыном  миссис  Андерсон, тем,  что радиоприемниками
торгует.
     -- А взять нашу  Лилли. Вы  знаете, как ей  хотелось стать  маникюршей.
Отцу это не  нравилось, он долгое время и слышать об этом не хотел. Говорил,
что  это только предлог,  чтобы держаться  за руки, но я ему  сказала: "Если
девочке  этого хочется и если  она может  этим  хорошо заработать,  так надо
родной  дочери  доверять,  а  не   становиться  ей  поперек  дороги".  Я-то,
понимаете, держусь  современных взглядов. Я так  ему  и сказала:  "Мы  не  в
викторианское время  живем".  Ну  и теперь у нее очень приятная  работа.  На
Бонд-стрит, и отношение к ней хорошее, и никаких жалоб мы не  слышим, только
вот человек, с которым она  там познакомилась... он ей в отцы годится...  во
всяком случае,  уже  в  летах,  но очень интересный  --  седые  усики, такие
аккуратненькие, настоящий  джентльмен, и автомобиль у него "моррис-оксфорд".
По воскресеньям он возит ее кататься, а иногда заходит за ней к концу работы
и водит в кино и со мной и с мужем моим всегда так вежливо разговаривает, от
такого человека,  как он, чего же другого и ждать, а  на днях  он  нам  всем
прислал билеты  в  театр. Обходительный  такой, меня,  поверите ли, называет
"ма"... Надеюсь, что ничего дурного тут нет...
     -- Ну, а наш Боб...
     В Беркемстеде они вышли,  и  в  купе сел  мужчина  в  светло-коричневом
костюме,  достал записную книжечку  и  вечную ручку и стал  решать  задачки,
которые у него, судя по всему, никак не решались. "Может быть,  он все отдал
своей дочери?" -- подумал Адам.
     В  Даутинг  он  поехал  автобусом,  который  довез  его  до  деревни  с
заправочными станциями. Оттуда пешком дошел до ворот парка. К его удивлению,
ворота  были открыты настежь,  и,  приближаясь  к  ним, он чуть не попал под
огромную разболтанную  машину,  в®ехавшую  в  парк на большой  скорости;  на
секунду  перед  ним  мелькнули  два  злобных  женских  глаза,  с  презрением
глянувшие на  него из заднего окошечка. Еще  больше удивило  его об®явление,
повешенное на центральном  столбе ворот: "Не  входить,  кроме как по  делу".
Пока он шел к  дому, его с  грохотом  обогнали два грузовика. Потом появился
какой-то человек с красным флажком.
     --  Эй,  здесь прохода  нет. Перед  домом сейчас начнут, уже  зарядили.
Кругом ступайте, коли надо, мимо конюшен.
     Лениво прикидывая, о каком оружии идет речь, Адам двинулся по указанной
ему тропинке. Он ожидал услышать  выстрелы, но до слуха его донеслись только
отдаленные крики да  еще как будто звуки струнного оркестра, и он  заключил,
что день для охоты выдался  у полковника неудачный. Так или иначе, охотиться
возле собственного  дома, и притом  под аккомпанемент  струнного оркестра,--
занятие  странноватое,  и   Адам  по  привычке  стал  сочинять  заметку  для
"Хроники":
     Полковник  Блаунт, отец прелестной Нины Блаунт, упомянутой выше, теперь
лишь изредка наезжает в Лондон. Зато он увлекается охотой в своем поместье в
Бакингемшире. Его охотничьи  угодья, едва ли не самые  богатые дичью во всем
графстве,  расположены прямо перед домом, и ходит много забавных анекдотов о
гостях, нежданно-негаданно оказавшихся на линии  огня...  Одно из  чудачеств
полковника Блаунта состоит в том, что он  стреляет  особенно метко под звуки
скрипки и виолончели. (Сходной  причудой  известен мистер Рыжик  Литлджон --
тот может ловить рыбу только под звуки флажолета...)
     Не прошел он и двухсот шагов в обход дома, как его опять остановили. На
этот  раз путь ему преградил  человек  в сутане,  в  необ®ятных  епископских
рукавах из белого батиста и алой мантии с капюшоном. Он курил сигару.
     -- Какого черта вы здесь околачиваетесь? -- спросил епископ.
     -- Мне надо повидать полковника Блаунта.
     -- Нельзя. За него там как раз принялись.
     -- Боже мой! А что он такого сделал?
     -- Да  ничего особенного,  он просто  один  из веслеанцев -- мы сегодня
хотим покончить с толпой, благо погода держится.
     Адам молчал, подавленный столь бесчеловечным фанатизмом.
     -- А вы-то к старичку по какому делу?
     -- Теперь  это, пожалуй, не имеет  значения... Я хотел  ему рассказать,
что работаю в "Эксцессе".
     --  Серьезно? Что  же вы сразу не сказали? Всегда приятно встретиться с
джентльменом прессы. Курите?
     Из-за   епископской   пазухи  появился  большой  портсигар.--  Я,  сами
понимаете, епископ Филпотс.-- Он подхватил Адама под руку, рискуя смять свой
широченный  рукав.-- Вам, вероятно, интересно  посмотреть, что там делается?
Сейчас они, скорее всего, допевают последний гимн. Нелегкая работенка, скажу
по  чести,  и организация не всегда на  высоте. Вот хоть вчера  -- заставили
мисс Латуш прождать полдня, а когда взялись за нее, свет был такой паршивый,
что совсем  ее  изуродовали  --  мы вечером,  после  обеда,  прокрутили  все
кусочки,-- таких безобразных  ошметков вы в жизни  не видывали, многие  даже
узнать невозможно. Мы не решились показать их ее мужу -- он был бы  вне себя
- несколько штук отобрали и сохраним. а остальное  выкинули. Вы что это, вас
не тошнит ли? Как сразу позеленели. Или сигара слишком крепкая?
     -- А она... она тоже была веслеанка?
     --  Дорогой  мой,  она играет  главную роль.  Она  --  Селина,  графиня
Хантингтонская... Ну вот, отсюда вам будет видно, как они работают.
     Они обогнули крыло дома и  теперь могли  обозреть лужайку перед главным
фасадом, где царило  деловитое оживление. Десятка  полтора мужчин и женщин в
костюмах восемнадцатого века стояли в круг и громко пели; стоявший  в центре
круга  невысокий  человек  в  длинном  пасторском  одеянии  и  белом  парике
дирижировал  хором.  Неподалеку  играл  струнный  оркестр, а  вокруг  поющих
толпились мужчины  без пиджаков, с  мегафонами,  кинокамерами,  микрофонами,
связками  бумаг  и  дуговыми лампами. В  стороне,  дожидаясь своей  очереди,
стояли  карета четверкой,  отряд солдат и группа рабочих с изготовленными из
холста и досок секциями поперечного нефа Экзетерского собора.
     -- Полковник где-то там, среди поющих.-- сказал  епископ.--  Он чуть не
со слезами просил, чтобы его взяли статистом, а поскольку он предоставил нам
свой  дом за  бесценок, Айзекс решил --  пусть побалуется.  По-моему, он еще
никогда в жизни не был так счастлив.
     Пение смолкло.
     -- Ну, так,-- сказал один из мужчин с мегафонами.-- Можете расходиться.
Теперь будем крутить дуэль. Мне нужны два  статиста -- нести труп. Остальные
на сегодня свободны.
     От кучки молящихся отделился старик в кожаном фартуке, шерстяных чулках
и льняном парике.
     -- Прошу вас, мистер Айзекс,-- сказал он.-- Можно мне нести труп?
     -- Не возражаю,  полковник. Бегите в дом  и скажите, пусть вам  выдадут
крестьянскую блузу и вилы.
     --  Большое,  большое  спасибо,--  сказал  полковник  Блаунт  и  рысцой
пустился к дому. Но тут же остановился.-- А может быть... может быть, мне бы
лучше шпагу?
     -- Нет, вилы, да поторапливайтесь, не то вообще не  позволю нести труп.
Эй, кто-нибудь, найдите мне мисс Латуш.
     Та молодая  женщина,  что обогнала  Адама  в  автомобиле,  спустилась с
крыльца в шляпе с перьями, амазонке и  накидке, расшитой тесьмой. В руке она
держала охотничью плетку, Лицо было покрыто слоем желтого крема.
     -- Мистер Айзеке, будет  у меня  в  этой сцене лошадь или не  будет?  Я
спросила у Берти, а он говорит, что все лошади нужны для каретьт.
     -- К сожалению, Эффи, не будет,  и вы,  пожалуйста, не расстраивайтесь.
Вы же знаете,  у нас всего четыре лошади, и вы сами видели,  что получилось,
когда мы попробовали сдвинуть карету парой. Так что нечего лезть  в бутылку.
Вы идете через поле пешком.
     -- У-у, жидюга,-- сказала мисс Эффи Латуш.
     -- Беда  в том,-- сказал епископ,-- что нам для этого фильма не хватает
капитала. Просто сердце  кровью обливается. У нас первоклассные исполнители,
первоклассный режиссер, первоклассная натура, первоклассньй сценарий,  и все
стопорится из-за нехватки нескольких сот фунтов. Можно ли требовать  от мисс
Латуш, чтобы  она  играла  в полную  силу, если ей не  дают лошадь? Ни  одна
женщина не стерпит такого обращения. Я бы на месте Айзекса уж лучше обошелся
без  кареты.  Какой смысл приглашать звезду,  если  не можешь  обеспечить ей
приличного  обращения? Айзекс  всех  против  себя  восстанавливает. Для моей
сцены  в  соборе  хотел  дать  всего двадцать  пять  статистов.  Но  вы ведь
приехали, чтобы  написать  о нас, так я  понимаю?..  Сейчас позову  Айзекса,
пусть он вас проинформирует... Эй, Айзекс!
     -- А?
     -- К вам тут из "Дейли эксцесс".
     -- Где?
     -- Тут.
     -- Иду.--  Он  надел пиджак, застегнул  его  на  талии  и зашагал через
лужайку,  приветственно протягивая  руку.  Адам  пожал  эту  руку  и  словно
почувствовал  под  пальцами  целую  пригоршню  колец.--  Рад  познакомиться,
мистер.  Спрашивайте про  фильм все, что вас интересует, я  для  того тут  и
нахожусь, чтобы отвечать.  Фамилию мою  запомнили?  Вот  карточка. В углу --
название фирмы.  Не то, которое  зачеркнуто. То, которое  надписано  сверху.
"Британская  компания Вундерфильм". Так  вот, эта  картина,--  продолжал он,
видимо повторяя уже не  раз  произнесенную речь,-- из  которой вы только что
видели  один  небольшой  эпизод,  знаменует  собой  новый  этап  в  развитии
британской  кинематографии. Это самый значительный звуковой суперрелигиозный
фильм, созданный  целиком на британской  земле  силами  британских актеров и
режиссуры и на британские деньги. С начала до конца, невзирая на трудности и
расходы,  мы  пользовались  советами  ученых  консультантов  -- историков  и
богословов.   Сделано    решительно   все,   чтобы   добиться   максимальной
достоверности  каждой детали. Жизнь  выдающегося социального и  религиозного
реформатора Джона Весли1 впервые будет показана британскому
     1 Джон Весли  (1703--1791)  --  английский  священник  Вместе с  другим
священником,  Джорджем Уайтфилдом,  основал протестантскую секту методистов.
Побывал  в  Америке,  где читал  проповеди  индейцам  Вернувшись  в  Англию,
разошелся во взглядах с Уайтфилдом и основал собственную секту (веслеанцев).
Когда  ему запретили служить  в  церкви, стал  странствующим  проповедником,
обошел  и   об®ездил   верхом   всю   Англию   и   приобрел   многочисленных
последователей, а  также  смертельных врагов. Оставил  "Дневник" -- записи о
своей жизни  с 1735  по 1790 год,  и множество ученых трактатов,  памфлетов,
исторических трудов и переводов.

     зрителю во всем ее человечном и  трагическом величии...  Да впрочем,  у
меня  это  все  написано.  Я  распоряжусь, чтобы вам дали  экземпляр текста.
Пойдемте  смотреть  дуэль...  Вон  Весли  и  Уайтфилд,  сейчас  они  начнут.
Разумеется, это не они сами. Это два инструктора  по  фехтованию, которых мы
пригласили из спортивной  школь! в Эйлсбери. Вот это я  и имею в виду, когда
говорю, что мы не жалеем затрат, лишь  бы детали  были достоверны. За полдня
платим им по десять шиллингов.
     -- Но разве Весли и Уайтфилд дрались на дуэли?
     --  Документально  это, правда, не установлено,  но  известно,  что они
поссорились, а ссоры в те времена только одним способом и  разрешались. Они,
понимаете,   оба  влюблены  в  Селину,  графиню  Хантингдонскую.  Она  хочет
предотвратить  дуэль, но  поздно. Уайтфилд  успел  уехать в карете, а Весли,
раненый, распростерт на земле. Это будет потрясающая сцена. Она увозит его к
себе  и выхаживает. Говорю вам, это сделает эпоху в истории кино. Вы знаете,
сколько на Британских  островах  проживает веслеанцев? Нет? Я тоже забыл, но
мне говорили, и это просто  удивительно. И все  они как один пойдут смотреть
этот фильм, а потом будут обсуждать его в своих молельнях. Мы записали куски
из  проповедей  Весли и  поем гимны только его  сочинения. Я рад,  что  ваша
газета проявила  интерес. Можете передать там от меня, что мы готовим  нечто
грандиозное. Но есть одна вещь,-- сказал мистер Айзекс, внезапно переходя на
доверительный тон,--  о которой я не стал  бы рассказывать направо и налево.
Вы-то,  думается,  меня  поймете, потому  что  вы  видели  нашу работу  и  в
состоянии оценить ее масштаб и представить себе, каких она требует расходов.
Да что там, я одной  мисс Латуш плачу десять с  лишним фунтов в неделю. И не
скрою  от вас, мы немножко поиздержались. Успех нас ждет колоссальный, когда
фильм будет закончен, если  он будет  закончен.  Так  вот,  предположим, что
найдется кто-то -- вы,  например,  или кто-нибудь  из ваших знакомых,--  кто
захотел бы хорошо поместить небольшой капитал -- скажем, тысячу фунтов. Я не
против того, чтобы продать ему половинную  долю.  Риска, заметьте, никакого,
дело абсолютно верное. Предложи я такое на открытом рынке,  у меня бы  отбоя
не  было от желающих.  Но  я  на  это не иду  и вот  почему.  Компания  наша
британская,  и  я  не  хочу,  чтобы  к  ней  примазались всякие  иностранные
спекулянты. А стоит выпустить акции  на открытый рынок, их может купить  кто
угодно.  И зачем капиталу лежать без движения и приносить четыре с половиной
или пять процентов, когда его за полгода можно удвоить?
     -- Ко мне  обращаться за деньгами бесполезно,-- сказал  Адам.--  Как бы
мне повидать полковника Блаунта?
     -- Если я что ненавижу,--сказал мистер  Айзекс,--так  это когда на моих
глазах человек упускает  блестящую  возможность. А  теперь послушайте, что я
вам предложу. Я вижу, что этот фильм вас интересует. Так вот,  давайте я вам
его продам  чохом -- всю отснятую  пленку,  контракты с  актерами, авторское
право на сценарий -- и все  за  пятьсот  фунтов. Тогда вам останется  только
закончить его, и вы станете богатым человеком, а я буду рвать на себе волосы
-- зачем не продержался дольше. Ну как?
     -- Вы очень любезны, но, право же, мне это сейчас не по средствам.
     -- Как хотите,-- сказал мистер Айзекс беспечно.-- Многим это очень даже
по средствам,  и они  ухватились  бы за такое предложение, я просто подумал,
что скажу вам первому,  потому что вижу  -- человек порядочный...  Стойте, я
вот  что сделаю.  Уступлю вам все  за четыреста. Согласитесь, цена  сходная.
Только для вас.
     -- Мне очень жаль, мистер Айзекс,  но я не для того сюда приехал, чтобы
купить ваш фильм. Мне нужно повидать полковника Блаунта.
     -- Никогда  бы не поверил, что такой человек, как вы, и вдруг откажется
от своего счастья. Ладно, даю вам еще один шанс, но уж после этого, имейте в
виду, ставлю  точку. Уступаю все за  триста пятьдесят. Не хотите -- не надо.
Это мое  последнее  слово.  Разумеется,  вы не  обязаны  покупать,-- добавил
мистер Айзекс надменно,-- но  уверяю вас, что, если не купите, будете жалеть
всю жизнь.
     -- Вы уж меня  извините,-- сказал  Адам.--  Предложение  ваше  в высшей
степени великодушно, но дело в том, что я вообще не хочу покупать фильмы.
     -- В  таком  случае,--  сказал мистер Айзекс,-- я  возвращаюсь  к своей
работе.
     "Британская  компания  Вундерфильм"  трудилась  до  самого  дата.  Адам
смотрел и терпеливо ждал. Он видел, как инструкторы  по фехтованию в длинных
черных сюртуках и белых платках вокруг шей храбро делали выпады и парировали
удары, пока один из  них не упал; тогда с®емку прекратили, и его место занял
ведущий актер  (который из-за скудости гардероба вынужден был на время дуэли
дать дублеру свой костюм). Уайтфилд занял место (и надел парик) победителя и
бросился к карете. Из боскета появилась Эффи Латуш, упорно не выпускавшая из
рук плетку. Сняли  крупным планом сначала Эффи,  потом  Весли,  потом Эффи и
Весли  вместе.  Потом появились полковник Блаунт  и  другой  статист, одетые
крестьянами, и  унесли раненого  проповедника  в дом. Все  это заняло немало
времени,  потому  что действие  то  и  дело  прерывалось из-за разных мелких
неполадок, а один раз, когда вся  сцена  прошла  безупречно, оказалось,  что
оператор забыл перезарядить пленку ("Просто не понимаю, мистер Айзекс, как я
мог допустить такую оплошность"). Наконец лошадей выпрягли из кареты, на них
сели гренадеры и  карьером ускакали прочь  по под®ездной  аллее, что  и было
запечатлено операторами.
     -- Отряд армия Камберленда-Мясника1,-- об®яснил мистер Айзекс.-- Всегда
полезно бывает создать атмосферу. Повышает  познавательную ценность. К  тому
же за лошадей мы платим поденно, так почему не выжать из них все, что можно.
Не понадобятся для "Весли" -- приспособим еще куда-нибудь, Сто футов лошадей
на скаку всегда пригодятся.
     Когда все  было  закончено, Адам поговорил-таки с полковником Блаунтом,
но толку от этого разговора не получилось.
     -- К сожалению, я могу вам уделить лишь очень немного времени,-- сказал
полковник.--  Я,  видите ли, сам сейчас пишу сценарий. Сколько я понимаю, вы
из "Эксцесса"  и хотите  писать про наш  фильм? Фильм замечательный,  вы как
считаете? Я-то, впрочем, имею к нему мало  отношения. Я сдал им дом и сыграл
несколько мелких ролей, в толпе. Правда, платить за это мае не придется.
     -- Ну, еще бы.
     -- Дорогой мой,  все остальные  платят. А я немного скостил с аренды за
дом,  но  платить  не  плачу.  Я  уж,  можно  сказать,  почти  профессионал.
Понимаете,   мистер   Айзекс   --    председатель    Национальной   Академии
Кинематографического  Искусства. У него  небольшая контора  на  Эджуэр-роуд,
всего одна комната, там  он интервьюирует кандидатов. Если он  усматривает в
них какие-то
     1  Уильям-Август  Камберленд  (1721--1765)  --  второй  сын английского
короля Георга II,  командовал английскими войсками  в битве при Каллодене  в
Шотландии (1746), был известен жестокими расправами с шотландскими горцами.
     130
     задатки --  а он  очень  требователен,-- то  берет человека  в ученики.
Мистер  Айзекс считает, что лучший вид обучения --  это практика, так что он
сразу ставит  какой-нибудь  фильм и  профессионалам платит из тех денег, что
получает с учеников. Очень простая и разумная система. В "Джоне Весли"  всех
играют ученики, кроме самого Весли, Уайтфилда, епископа, ну и, конечно, мисс
Латуш  -- она жена того человека, который сидит в  конторе  на  Эджуэр-роуд,
когда  мистер  Айзеке в  от®езде.  Даже операторы  пока только  учатся.  Все
получается  так интересно... У мистера Айзекса это третий  фильм. Первый  не
удался, потому что мистер Айзекс доверил одному из учеников проявить пленку.
Убытки тот, разумеется, возместил --  это входит в контракт, который они все
подписывают,-- но картина погибла, и для мистера Айзекса это было ужасно, он
говорит, что готов был совсем махнуть рукой на кино. Однако потом пришло еще
много учеников, и они сделали другой фильм, очень удачный. По словам мистера
Айзекса, он произвел настоящий  переворот в искусстве кино, но его подвергли
бойкоту -- из профессиональной  зависти. Ни  один кинематограф  не хотел его
показывать.  Теперь,  впрочем, это улажено. Мистер Айзекс проник в  верхи, и
теперь-то "Вундерфильм" наверняка займет ведущее место в нашей стране. Более
того, он предложил мне половинную долю в компании, за пять тысяч фунтов. Это
в  высшей  степени великодушно, но он говорит,  что  ему  нужен  в правлении
человек,  который  был бы способен оценить актерскую  игру как профессионал.
Очень странно, но мой  банкир решительно  возражает  против такого помещения
капитала.  Даже  чинит  мне  всяческие  препятствия.  Но   мистеру  Айзексу,