ли
не откладывать торжества. Не без труда взобрались островитяне по наклонной
палубе парохода и на его вершине укрепили флаг.
     Расположившись на палубе, островитяне  с  жадностью  всматривались  в
новые для них формы и  очертания.  Вероятно,  ни  одни  спектакль  не  дал
столько наслаждения жителю  большого  города,  сколько  дало  островитянам
зрелище этих разбитых, искалеченных кораблей. И едва ли не больше всех был
доволен островом Людерс.
     - Корвет с одной  открытой  батареей  о  двадцати  орудиях...  Начало
девятнадцатого века. Ого! Голландский парусник,  по  крайней  мере  начала
восемнадцатого века. Вот это дедушка! Эк, куда его занесло! А вот и другой
старичок - колесный пароход. Он  родился  в  самом  начале  девятнадцатого
столетия в Америке и даже в молодости мог  плестись  со  скоростью  только
пяти морских миль в час, - пояснял Людерс.
     Однако всеобщее внимание приковало  жуткое  зрелище:  на  корвете  "с
открытой батареей о двадцати орудиях" вся палуба была  покрыта  скелетами.
Кости,  выбеленные  солнцем,  ослепительно  сверкали.  На  ногах  скелетов
кое-где еще сохранились лохмотья, - быть может, последние куски  истлевших
сапог. Зато хорошо сохранилось, хоть и проржавело, оружие:  пушки,  шпаги,
кортики...
     Островитяне   приутихли.   Каждый,   в   меру   своего   воображения,
представлял, какие картины ужаса сопровождали гибель этих кораблей.
     - Надо будет убрать скелеты, -  сказал  Флорес.  -  Здесь  достаточно
судов, годных для жилья. Ну что же, на сегодня  довольно?  Завтра  придем,
наведем остальные мостки и осмотрим внутренность кораблей.
     Все неохотно стали спускаться. Один из  островитян,  поскользнувшись,
скатился с палубы и упал в воду. Но он, к удивлению всех, не погрузился, а
остался лежать на поверхности.
     - Тут мелко! - закричал он.
     Это заинтересовало всех. Островитяне начали ногами исследовать почву.
Оказалось, что под ногами были палубы и обломки затонувших  кораблей.  При
известной осторожности можно было перебраться с одного корабля на  другой.
Островитяне рассыпались по острову, криками выражая свой восторг.
     Вдруг из  трюма  небольшого,  сравнительно  нового  барка  послышался
какой-то звериный рев и вслед за тем испуганный крик индейца, зовущего  на
помощь. Индеец выскочил из трюма и пустился бежать.
     - Там... зверь" страшная обезьяна... горилла...
     Все островитяне,  как  испуганное  стадо,  собрались  в  одно  место,
теснясь и прячась друг за друга. Они не были трусами перед  явным  врагом.
Но там было какое-то неизвестное существо.
     - Кто со мной? - крикнул Флорес. Бокко боялся потерять  свое  высокое
звание и камзол, - и он двинулся за Флоресом. Вслед за ним пошел и О'Тара.
     Флорес осторожно заглянул внутрь барка. Оттуда послышалось  ворчание.
Когда глаза привыкли к темноте, Флорес увидел, что в углу сидит  существо,
похожее на человека, голое, с большой косматой головой. Волосы его  головы
и бороды, сбившиеся в колтуны,  падали  почти  до  колен.  На  руках  были
длинные кривые ногти.
     - Кто ты? - спросил Флорес по-английски, потом по-испански.
     - Кто ты? - спрашивали островитяне на разных  языках,  но  ответа  не
было. Все же было ясно, что это не горилла, а человек - безоружный, худой,
истощенный человек. Флорес прыгнул вниз, схватил  незнакомца  и  вынес  на
руках. Тот даже не оказал сопротивления.
     Как это ни просто было сделать, поступок Флореса поднял его авторитет
еще на одну ступень.
     - Свяжем, на всякий случай, нашего пленника и идем! Пора обедать.
     Островитяне повиновались.
     Первые островитяне с  Флоресом  во  главе  уже  подходили  к  Острову
Погибших Кораблей, а задние находились еще на Новом Острове.
     Вдруг в  нескольких  шагах  от  Флореса  метнулся  какой-то  предмет,
раздался взрыв, мостки разлетелись в щепки, и Флорес, а за  ним  еще  пять
человек упали в воду. Однако Флорес уцепился за какую-то балку,  и,  когда
его зрение прояснилось, он увидел нечто, от чего едва не потерял сознания.
     На Острове, у самого края  моста,  с  ручной  бомбой  в  руке,  стоял
капитан Фергус Слейтон... Правда, он  оброс  бородой  и  стоял  в  грязной
разорванной рубашке, но это был он.



        VI. "АРЕСТОВАТЬ ЕГО!"


     Слейтон не умер во время  перестрелки  при  бегстве  Гатлинга  и  его
друзей. Пуля перебила ему ключицу, но рана не была смертельна.  Сброшенный
Флоресом в воду, он упал на мелкое  место,  -  на  днище  перевернувшегося
баркаса. На его счастье, все островитяне ушли  за  Флоресом,  и  никто  не
видел, что он не утонул. С огромным напряжением сил,  истекая  кровью,  он
влез в трюм стоявшего боком парусника. Парусник этот не так давно  прибило
к острову.
     "Если я потеряю сознание, то умру от  потери  крови,  -  думал  тогда
Слейтон. - Надо сделать перевязку..." Он стал шарить в трюме и нашел кусок
старого паруса. Стиснув зубы от боли, с последним напряжением  сознания  и
воли, Слейтон сделал себе перевязку и впал в забытье.  Он  очнулся  только
ночью. Прохлада освежила его. Голова кружилась от потери  крови  и  легкой
лихорадки. Мучила жажда. В углублении палубы он нашел лужу дождевой воды и
выпил ее до последней капли. В голове прояснилось. Что было делать дальше?
Здесь его могли найти. Надо было перебраться на соседний  Остров  Погибших
Кораблей, лежавший невдалеке. Никто из островитян еще  не  проникал  туда.
Там Слейтон мог быть в безопасности. Один только Слейтон знал, что к этому
острову лежит путь по палубам затонувших кораблей, едва  прикрытых  водою.
И, осторожно ступая, Слейтон в эту же ночь перебрался на остров.
     Между малым и большим  островами  находилось  несколько  разбросанных
судов, где можно было найти все, необходимое для жизни: сухари, консервы и
даже вино. Недаром Слейтон прожил много лет на острове. Он  знал  все  эти
скрытые запасы и пути к ним. И  ночами  он  бродил  "по  морю",  осторожно
нащупывая  ногой  лежавшие  почти  на  поверхности  моря  палубы  и  днища
затонувших кораблей.  Ими  почти  сплошь  было  покрыто  дно  моря  вокруг
острова. Запасшись продовольствием на несколько дней, он уходил  на  малый
остров и жил там, пока запасы не иссякали.
     Во время этих ночных вылазок  Слейтон  и  был  замечен  китайцем.  Но
Слейтон не видел Хао-Женя. Когда же китаец явился  ночью  с  Бокко,  чтобы
посмотреть на "тень губернатора", от острого слуха Слейтона не ускользнули
звуки, шорох, шепот, раздавшиеся вдруг среди  глубокой  ночной  тишины.  И
Слейтон, из осторожности, не выходил несколько ночей. Вот почему Флорес  и
не увидал его.
     Слейтон не оставлял мысли вновь завладеть островом. Флорес не казался
ему опасным соперником. Но все же для того, чтобы выступить открыто, нужно
было прежде всего набраться сил. И Слейтон  откладывал  свое  выступление,
пока его  рана  окончательно  не  зажила.  Когда  он,  наконец,  оправился
совершенно, почувствовал себя вновь здоровым и сильным, то стал обдумывать
план нападения.
     План этот не отличался сложностью. Он явится на большой Остров, когда
все будут спать, и направится к резиденции  нового  губернатора.  По  всей
вероятности, и дежурные часовые на  "Елизавете"  будут  спать.  Если  даже
этого  и  не  случится,  одно   появление   "мертвого   капитана"   должно
парализовать их ужасом. В крайнем случае, можно будет прикончить  их,  без
шума, морским кортиком... Со спящим Флоресом-Слейтон  не  сомневался,  что
испанец занял его место, - будет легко справиться. А островитяне? У них не
будет оснований возражать, -  ведь  он  только  вновь  займет  свой  пост,
вероломно похищенный у него Флоресом.
     Однако, когда Слейтон, внимательно наблюдавший за большим Островом из
своего убежища, увидел начатую постройку  моста,  он  изменил  свой  план:
теперь он сможет захватить в плен всех островитян, когда они  перейдут  на
новый остров, отрезав им путь возвращения. Еще накануне  того  дня,  когда
была окончена постройка моста, Слейтон в глухую ночь перебрался на большой
Остров, вооруженный ручными гранатами, и спрятался  в  трюме  необитаемого
голландского корвета, стоявшего недалеко от берега.  Отсюда  он  и  вышел,
когда увидал, что последний островитянин перебрался на новый остров.
     Слейтон быстро подошел к месту, где начинался мост, и, спрятавшись за
толстой мачтой, ожидал возвращения островитян.
     Бросив бомбу, он спокойно ожидал, когда Флорес придет в себя.
     Слейтон мог убить Флореса  на  месте,  но  не  хотел  осложнять  свое
возвращение к власти убийством.
     "Пусть это сделают сами островитяне, - подумал он. - Флоресу не  уйти
от смерти".
     И когда испанец посмотрел  расширенными  от  ужаса  глазами  в  глаза
Слейтона, бывший губернатор спокойно сказал, мерно покачивая в руке вторую
бомбу:
     - Если вы не окажете мне полного повиновения и сейчас же не признаете
меня губернатором, я брошу вторую бомбу, и с вами будет покончено.
     Флорес колебался. Подумав, он ответил:
     - Хорошо. Я согласен, если вы обещаете, что сохраните мне жизнь.
     - Вы видите, я уже сохранил вам ее, - ответил Слейтон.
     Флореса удивило это  непонятное  великодушие.  В  самом  деле,  разве
Слейтон не мог сейчас же убить его?
     Слейтон бросил одну из досок, лежавших на берегу, к краю  разрушенной
части моста.
     Флорес и все островитяне в полном молчании взошли на Остров.
     "Что будет дальше? Кто победит?" - думали островитяне, с ужасом глядя
на Слейтона.
     Слейтон рассчитывал на свое необычайное  влияние.  Его  слово  всегда
было законом. Перед ним трепетали. И теперь, несмотря на то,  что  он  был
исхудавшим,  обросшим  всклокоченной  бородой,  в  разорванной  рубахе-той
самой, которая была на нем во время бегства Гатлинга, со следами крови,  -
он был страшен, еще более страшен, чем раньше. Он видел, какое впечатление
произвел на островитян, и остался этим доволен.
     - Арестовать его! - спокойно произнес Слейтон, указывая на Флореса.
     Флорес вздрогнул и вдруг выпрямился.
     - Вы только что обещали мне сохранить жизнь, - сказал он.
     - Да, жизнь, но не свободу,  -  холодно  ответил  Слейтон.  -  А  что
касается вашей жизни, пусть этот вопрос решают  островитяне  на  основании
законов Острова. Вы сами знаете вашу вину!
     Да, Флорес знал свою вину и  знал  закон,  по  которому  за  убийство
островитянина и за покушение на убийство полагалась смертная казнь.
     Наступил решительный момент.
     - Что же вы стоите? Арестовать его! - повторил Слейтон нахмурившись.
     Несколько человек нерешительно двинулись к Флоресу.
     - Остановитесь, безумцы! - закричал Флорес. - Он устроил мне ловушку,
он обманул меня. Но это  ловушка  и  для  вас.  Неужели  вы  хотите  вновь
подпасть под власть этого деспота, опять питаться сырой рыбой и  ходить  в
рубищах?
     Слейтон  не  учел  одного,  -  что  хитрый  Флорес   сумел   снискать
популярность островитян. Видя, что их настроение под влиянием слов Флореса
изменяется, Слейтон хотел прервать речь своего противника, но Флорес вдруг
крикнул:
     - Арестовать его!
     У Бокко ноги дрожали от страха, но "долг прежде всего", - он  первый,
за ним О'Тара, а потом все остальные бросились с разных сторон к  Слейтону
и схватили его, прежде чем он успел бросить вторую бомбу.
     Слейтон не ожидал такого исхода и крепко выругался.
     Флорес победил.
     Слейтона привели в "тюрьму" - глухую железную каюту на угольщике -  и
у входа приставили стражу.
     Флорес выиграл первое сражение. Но что будет дальше? Слейтона  нельзя
оставить живым и вместе с тем с ним трудно покончить гласно и  законно,  -
за ним нет видимой вины, за которую можно было бы казнить его.
     Флорес ходил большими шагами по каюте, обдумывая, что предпринять. Он
боялся оставить Слейтона живым даже до утра. Его надо убить, это ясно.  Но
убить так, чтобы об этом на Острове никто  не  узнал.  Значит,  вместе  со
Слейтоном придется убить и часового, потом... Саргассы  умеют  хоронить  -
свою тайну. И  все  будут  думать,  что  Слейтон  сумел  выбраться,  убить
часового (для этого труп часового можно оставить) и бежал.
     Да, так Флорес  и  сделает.  Но  кого  же  принести  в  жертву,  кого
поставить часовым в эту ночь? Китайца - лучше всего. Все  равно  он  скоро
умрет от своего опиума. От него никакой  пользы.  Он  полусонный,  слабый,
малоподвижный. С ним легко будет справиться.
     Итак,  значит,  сегодня  ночью  призрак  Слейтона  перестанет  пугать
островитян...



        VII. СТАРИК БОККО


     План Симпкинса оказался верным.  "Вызывающий"  скоро  нашел  течение,
направлявшееся в самую глубь Саргассова моря.  Правда,  течение  это  было
довольно медленное, но путники были уверены, что оно приведет их к Острову
Погибших Кораблей. Многие признаки подкрепляли эту уверенность. Чем дальше
подвигался "Вызывающий" по этому пути, тем чаще стали встречаться  обломки
судов, разбитые барки, лодки, перевернутые  вверх  дном...  Над  одной  из
таких лодок капитан Муррей заметил стаю птиц; они резко кричали и  дрались
в воздухе.
     - Делят добычу. На лодке, вероятно, есть трупы, -  сказал  он.  Когда
пароход подошел ближе, путники увидали печальную  картину:  на  дне  лодки
лежал труп человека. Птицы так плотно покрыли этот труп, что его почти  не
было видно. А вокруг лодки кишели акулы, которые с разгона бились о лодку,
пытаясь перевернуть ее и овладеть добычей.
     Однажды  вечером,  когда  Вивиана  работала  в  лаборатории,  помогая
Томсону набивать чучела, она услышала крик Симпкинса:
     - Остров! Я вижу Остров Погибших Кораблей!
     Все выбежали на палубу.
     На севере у самого горизонта, в  лучах  заходящего  солнца  виднелись
трубы пароходов и сломанные мачты. Эта картина слишком врезалась в  память
Гатлингов и Симпкинса, чтобы ее забыть. Даже капитан  Муррей,  никогда  не
видавший Острова, не сомневался в том, что они достигли цели. Ни  в  одной
гавани нельзя было увидеть мачт и труб, наклонившихся  в  самых  различных
положениях, -  как  будто  сильнейшая  буря  растрепала  все  это  скопище
кораблей и они вдруг застыли в самый разгар бури...
     Всех охватило волнение. Стояли молча и не отрываясь смотрели  на  это
жуткое кладбище...
     - Полный ход! - отдал капитан команду.
     Этот бодрый призыв спугнул жуткое раздумье, охватившее всех при  виде
Острова. Нервное настроение уже искало выхода  в  движении,  деятельности,
работе.
     - Как-то встретят нас островитяне? - сказал Гатлинг.
     - Если бы был жив Слейтон, без боя, наверно, не обошлось  бы.  Но  он
убит, и это значительно облегчает положение. Кто бы ни  занял  его  место,
нам не трудно будет сговориться.
     Уже  почти  совсем  стемнело,  когда  пароход  подошел  к  Острову  и
сигнализировал островитянам, чтобы они прислали парламентера.
     "Вызывающего" должны были заметить на Острове, тем более, что  сирена
ревела почти  беспрерывно,  резко  нарушая  окружающую  тишину.  Пассажиры
ожидали увидеть на  судах  толпу  островитян,  прибежавших  посмотреть  на
невиданное зрелище. Но на Острове было пустынно, нелюдимо...
     - Что они там, вымерли все? - спросил в нетерпении Гатлинг.
     - И очень просто, - ответил Симпкинс, - какая-нибудь эпидемия.
     - Однако смотрите, - сказала Вивиана, - на  высокой  мачте  виднеется
какой-то флаг! Его раньше не было.
     - Это на "Елизавете" - резиденции губернатора, - заметил Гатлинг.
     - Нельзя сказать, чтобы островитяне радушно встречали нас,  -  сказал
Томсон.
     - Тогда и с ними нечего церемониться, - вдруг засуетился Симпкинс.  -
Надо разбудить этот муравейник. Дайте холостой выстрел!
     - Подождите немного, - ответил Гатлинг.
     Сирена продолжала надрывно кричать, но  Остров  по-прежнему  выглядел
мертвым.
     - Э, черт, в самом деле! - рассердился вдруг капитан и, не  спрашивая
согласия Гатлинга, отдал приказ, выстрелить холостым из  небольшой  пушки.
Чтобы  впечатление  было  сильнее,  капитан  приказал  прекратить  призывы
сирены. В наступившей тишине, как удар грома, прозвучал орудийный выстрел.
     - Ага, подействовало!  -  вдруг  торжествующе  закричал  Симпкинс.  -
Видите, появилась какая-то фигура.
     - Да, кто-то идет. Спустите шлюпку  и  идите  к  берегу,  -  приказал
капитан.
     Матросы быстро спустили шлюпку и стали приближаться к Острову.
     Островитянин,  помахивая  белой  тряпкой,  приблизился  к  шлюпке  и,
переговорив о чем-то с матросами, перебрался к ним. Через несколько  минут
он уже был на палубе.
     - Бокко! - еще издали узнала Вивиана.
     Бокко чрезвычайно удивился, узнав старых  знакомых.  Он  был  одет  в
старый, залатанный костюм.
     - Ну, здравствуйте, жених! - весело воскликнула Вивиана.  -  Ведь  вы
были тоже в числе моих женихов, когда меня на вашем  Острове  чуть  не  на
узелки разыгрывали? Помните? - И она протянула ему руку.
     Смущенный и растерянный Бокко пожал руку Вивианы.
     - Здравствуйте, мисс Кингман.
     - Гатлинг, - улыбаясь поправила она.
     - Гатлинг? Простите, запамятовал.
     - Нет, вы не запамятовали.  На  Острове  я  была  Кингман,  а  теперь
Гатлинг, - и она показала на мужа.
     - Ах вот оно что! А я-то, старый, и не догадался сразу. Охо-хо-хо,  -
вздохнул он, - вот уже не думал увидеть вас еще раз! Неужто опять  занесло
течением?
     - Нет, по доброй воле.
     - Н-ну? - недоверчиво воскликнул Бокко. - Радости мало тут,  чтоб  по
доброй воле.
     - Вот что, Бокко, - прервал его Гатлинг, - скажите, кто теперь у  вас
губернатором?
     Бокко растерянно развел руками и с глубоким вздохом ответил:
     - Слейтон. Капитан Фергус Слейтон.
     Симпкинс даже подпрыгнул от удивления.
     - Не может быть! Ведь он...
     - Живехонек. Сегодня Слейтон - губернатор. Вчера был  Флорес,  а  кто
завтра будет, - еще не знаю. Таковы-то дела. Радости мало.
     - Так как же это?..
     Бокко рассказал все, что произошло на Острове вплоть до того момента,
как Слейтон был посажен под арест.
     - А утром, - закончил Бокко, - просыпаемся, звонит гонг у  резиденции
губернатора. Приходим на "Елизавету" и видим Слейтона. "Я,  -  говорит,  -
ваш губернатор. А Флорес - преступник. Он бросил меня в воду. Сейчас он  в
тюрьме сидит. Завтра будем его судить". Вот какие дела!
     Бокко не знал о событиях прошлой ночи, а  они  действительно  приняли
неожиданный оборот. В то время, как Флорес  пробирался  в  ночной  тьме  к
месту заключения Слейтона, чтобы убить соперника, Слейтон ходил, как зверь
в клетке, по узкой железной темнице и обдумывал план бегства.  Он  был  из
тех людей, для которых  препятствия  существуют  только  для  того,  чтобы
преодолевать их.
     Слейтон впотьмах ощупал  стенки  своей  тюрьмы.  Они  были  гладки  и
непроницаемы. Ни окна, ни даже щели, - выхода не было. Однако после целого
ряда попыток Слейтону удалось  обнаружить  над  дверью  небольшое  круглое
отверстие, через которое едва ли прошла бы даже его  голова.  Подтянувшись
на мускулах  рук,  Слейтон  заглянул  наружу.  Возле  самой  двери  стояла
какая-то фигура.
     - Кто стоит на страже? - строго крикнул Слейтон, - так,  как  он  это
делал, когда проверял ночные посты.
     Китаец вздрогнул, услыхав знакомый повелительный голос. Он  мечтал  о
Голубой реке, и этот голос спугнул его грезы. Собравшись с мыслями, китаец
ответил:
     - Хао-Жень.
     - Ты почему не отвечаешь сразу,  когда  тебя  спрашивает  губернатор?
Заснул, болван? Открой засов, мне надо проверить заключенных.
     У китайца спутались мысли. Голос Слейтона звучал  над  ним.  Во  тьме
ничего не  было  видно.  И  Хао-Жень  не  мог  определить,  где  находится
губернатор.
     Хао-Жень давно отвык рассуждать. Он умел только повиноваться. Капитан
Слейтон требует. Этого было достаточно. Китаец быстро отодвинул  засов.  В
это время подошел Флорес. Враги  неожиданно  встретились  у  самой  двери.
Слейтон втолкнул Флореса в железн