века, а все население острова: все они,  повторяя
движения борцов, делали выпады, отступления, приседания... то  наклонялись
в сторону, то кидались головой в живот невидимого врага...
     Борьба подходила к концу, и на этот раз явно не в пользу Гатлинга.
     Слейтон, казалось, был неистощим. Он черпал силу из каких-то  скрытых
запасов энергии  и  наносил  теперь  удары  с  несокрушимым  упорством.  У
Гатлинга заплыл левый глаз от громадного кровоподтека, изо рта шла  кровь.
Несколько раз он,  казалось,  замертво  падал  на  землю,  но  необычайным
напряжением воли поднимался вновь, чтобы получить новый удар.  Слейтонисты
уже торжествовали победу ревом и гулом.
     Но вдруг Гатлинг, собравшись с силами, набросился на Слейтона и нанес
ему такой удар в челюсть, что Слейтон,  закинув  голову,  рухнул  на  пол.
Однако, поднявшись с трудом, он стал отступать, пятясь  к  борту  корабля,
желая выждать  несколько  секунд,  чтобы  отдышаться  и  вновь  перейти  в
наступление. Но Гатлинг, как маньяк, с безумным, широко  раскрытым  правым
глазом, прижал его к борту и здесь нанес такой ужасный удар в  переносицу,
что Слейтон, мотнув в воздухе ногами, полетел за борт.
     Крики ужаса и восторга, насмешливые возгласы, хохот, аплодисменты-все
смешалось в дикой какофонии.
     "Слейтонисты"  спешно  вылавливали   из   зеленых   водорослей   свое
поверженное божество...
     Когда он появился на палубе, новый взрыв криков и смеха встретил его.
Весь мокрый, опутанный водорослями, он походил на утопленника,  пробывшего
добрые сутки в воде. Лицо его опухло и было окровавлено. Несмотря на  это,
Слейтон старался сохранить достоинство.
     Шатающейся походкой он подошел к Гатлингу и протянул ему руку.
     - Вы победили! Она ваша!
     Ответ Гатлинга удивил всех присутствующих.
     - Нет, она не моя. Я совершенно не желаю навязывать себя  насильно  и
делаться ее  мужем  только  потому,  что  удачно  отвесил  удар  по  вашей
переносице!
     Толпа затихла, выжидая, что будет дальше. Слейтон побагровел.
     - Черт возьми! Кончится ли это когда-нибудь? Довольно! Мисс  Кингман!
Как губернатор острова, я предлагаю вам сделать  выбор  немедленно  или  я
прикажу бросить жребий!
     - Жребий! Жребий!.. - закричала толпа.
     Мисс Кингман вздрогнула, нетвердо подошла к  Гатлингу  и  подала  ему
руку.
     - Наконец-то, - с кислой улыбкой сказал Слейтон и подошел  поздравить
ее.
     - Мисс Кингман, - шепнул ей на ухо Гатлинг, - вы совершенно свободны,
и я не пред®являю на  вас  никаких  прав.  Я  не  смею  думать,  чтобы  вы
соединили свою судьбу с судьбой... преступника, - еще тише добавил он.




         * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * 


        I. ЗАГОВОР


     - Проклятые доски, как они скрипят! Не  оступитесь,  мистер  Гатлинг!
Дайте мне вашу руку. Я знаю  дорогу,  как  свои  пять  пальцев.  Ведь  два
десятка лет брожу я по  "улицам"  этого  острова.  Время-то  как  бежит!..
Двадцать лет!
     И Гатлинг услышал, как Тернип тяжело вздохнул.
     Стояла глухая ночь. Звезд не было видно.  Вторые  сутки  весь  остров
затянут сплошной завесой тумана.
     Слышно было, как в воде плескалась рыба, иногда кто-то будто вздыхал.
Где-то глубоко в трюме скребла крыса в поисках  зерна.  Путники  медленно,
ощупью, пробирались вперед. От времени до времени доносился какой-то стон:
"куу-ва, куу-ва", отдаленно напоминавший крик филина.
     - Что это? - тревожно спросил Гатлинг.
     Тернип опять тяжело вздохнул.
     - Черт его знает что! Никто не знает, кто  это  плачет  и  стонет  по
ночам. Наши говорят, что это души погибших ходят во мраке и стонут.  Я  не
верю этой чепухе. А другие уверяют, что  это  какое-то  морское  животное,
которое водится в здешних местах.
     Гатлинг вспомнил о  ночном  посещении  палубы  их  парохода  каким-то
существом, очевидно живущим в морской пучине.
     - Все может быть! - ответил Тернип. - Но не исключено, что вам это  и
померещилось. В этих водах вредный туман кружит голову.
     - Но следы на палубе? Мы все их видели!
     - Может быть... может быть... Сядем отдохнем, мистер Гатлинг.  Одышка
проклятая!..
     И они уселись на палубе старенького парохода.
     -  Теперь  близко.  Один  бриг,  два  фрегата  и  еще  один  колесный
пароходик, и мы у цели...
     - Вы сами бывали на этой подводной лодке?
     - Бывал не раз и говорил с немецким матросом, который плавал на  ней.
Он только в прошлом году умер от цинги. Я не специалист, но матрос уверял,
что все механизмы лодки в исправности и ее еще можно привести в порядок.
     - Знает ли об этом Слейтон?
     - Думаю, что знает. Не с этой ли лодкой он и вас хотел переправить на
Азорские острова?
     - Но почему же тогда он сам  не  захотел  воспользоваться  ею,  чтобы
выбраться из этих гиблых мест?
     - У нас передают друг другу на ушко, что его там, на материке,  давно
ждет виселица. И выходит, что Остров Погибших Кораблей - самое  подходящее
для него место: уж тут никто не найдет. Да я на крыльях готов  бы  улететь
отсюда! Слейтон - деспот и грубиян. Он форменно поработил нас. Каково  это
на старости лет получать зуботычины и питаться одной рыбой! А я так  люблю
покушать...  ох,  как  люблю!..   Хоть   бы   один   раз   еще   пообедать
по-человечески!..
     И они замолчали, каждый думая о своем.
     После того, как Гатлинг победил Слейтона,  "публично  опозорил  его",
как говорили на острове, и вырвал у него из рук мисс Кингман, Гатлинг  был
"обреченным" и  знал  это.  Слейтон  ждал  только  случая;  он  хотел  так
уничтожить соперника, чтобы самому остаться в стороне и не  вооружить  еще
больше против себя мисс Кингман. Гатлинга могло спасти  одно  бегство.  Но
как бежать отсюда? Ни плот, ни лодка не могли  двигаться  в  этой  зеленой
каше водорослей. Тернип дал ему мысль о бегстве  на  германской  подводной
лодке.
     В строжайшей тайне подготовлялся побег.
     В заговоре участвовали,  кроме  Гатлинга  и  Тернипа,  мисс  Кингман,
Симпкинс, жена Тернипа и три матроса, имевшие некоторое понятие о работе с
машинами. Нужно было только привести лодку в порядок.
     - Ну что? Идем!
     - Ох, идем! - покорно ответил Тернип, и они двинулись в путь.
     Лодка  действительно  оказалась  в  относительном  порядке.   Кое-что
заржавело, кое-что требовало починки. Но все главные части механизма  были
целы. Имелся даже радиотелеграфный аппарат.
     Началась  работа  по  ремонту.  Она  шла  медленно.   С   величайшими
предосторожностями приходилось пробираться ночью  обходными  путями,  мимо
"резиденции", где стояла стража, и работать  до  зари,  чтобы  за  час  до
рассвета быть уже на месте.
     Мало-помалу лодка была приведена в  порядок  и  наполнена  провизией:
консервами, хлебом и вином. Но за два дня  до  предполагавшегося  отплытия
случилась  одна  неприятная  неожиданность.  Увлекшись  работой,   Гатлинг
несколько запоздал. Когда он возвращался обратно  с  двумя  матросами,  им
встретились островитяне из партии Слейтона, которые вышли на  заре  ловить
рыбу. Они подозрительно осмотрели Гатлинга и прошли мимо... Не приходилось
сомневаться, что Слейтон сегодня же узнает об этой  подозрительной  ночной
прогулке Гатлинга в обществе двух матросов и примет меры...
     Надо было действовать немедленно.
     И Гатлинг распорядился сейчас же оповестить участников побега,  чтобы
они вооружились (это было предусмотрено) и шли к подводной  лодке.  Остров
проснется не ранее как через час. Этого было  достаточно.  Через  двадцать
минут беглецы были в сборе.
     С невольным волнением они тронулись в путь к подводной лодке.
     Она  заблаговременно  была  отведена  на  относительно  свободное  от
зарослей место, где можно было погрузить ее в воду. Небольшой плот стоял у
старого парохода.



        II. БЕГСТВО


     Беглецы уже достигли двух третей пути,  когда  заметили  погоню.  Она
приближалась от "горы" - самого высокого фрегата,  спускаясь  по  покатому
мостику. Надо было спешить.
     Тернип и его почтенная  половина  изнемогали  от  усталости,  догоняя
молодых спутников. С палубы на палубу - вверх,  вниз,  вверх,  вниз  -  по
шатким  мосткам  бежали  Гатлинг,  мисс  Кингман,  супруги   Додэ-Тернипы,
Симпкинс и три матроса.
     Пропустив мимо  себя  всех,  Гатлинг  задержался  у  узкого  мостика,
соединившего обломки каравеллы со стареньким  пароходом,  сломал  доски  и
бросил их в воду. Таким образом удалось задержать погоню, которой пришлось
от этого места разбиться по обходным путям.
     Слышно было, как Слейтон, бывший во главе погони,  громко  ругался  у
разрушенного мостика.
     Беглецы  выиграли  время,  чтобы  отплыть  на  плоту  от  берега   по
направлению  к  подводной  лодке.   Но   плыть   приходилось   с   большой
медленностью. Хотя здесь было относительно свободное от водорослей  место,
все  же  "саргассы"   цеплялись   за   плот   и   ежеминутно   приходилось
останавливаться и руками расчищать путь.
     Плот едва пересек половину пути, а погоня уже подходила к тому месту,
откуда отплыли беглецы.
     - Сдавайтесь! Вернитесь или я никого не оставлю в живых! -  кричал  с
"берега" Слейтон, потрясая винтовкой над головой.
     Вместо ответа один из матросов с плота потряс кулаком.
     - А, собака! - закричал Слейтон и выстрелил. Пуля ударилась в плот.
     Завязалась перестрелка.
     Островитяне занимали более выгодное  положение.  Они  находились  под
прикрытием мачт и обломков, тогда как плот был весь на виду.
     Среди преследователей находилось все население острова.
     - Господа, - проговорила старуха Тернип.  -  Посмотрите,  мисс,  даже
Мэгги Флорес притащилась со своим беби; она  вон  там,  выглядывает  из-за
палубы, видите?..
     Слейтон что-то приказал. Часть островитян спустилась к воде  и  стала
наскоро сбивать плот. От®езжавшие атаковали их выстрелами. Вот упал в воду
один... вот и  другой,  мотнув  рукой,  со  стоном  выбирается  на  палубу
рыбачьего баркаса...
     Беглецы пока отделывались счастливо. Островитяне, отвыкшие  стрелять,
не попадали в цель. Пули ложились кругом плота,  поднимая  брызги.  Скоро,
однако, один из матросов на плоту был ранен в ногу. Пуля пронизала  вуаль,
развевавшуюся на голове мисс Кингман. Гатлинг предложил женщинам лечь.
     С острова уже отплывал плот с пятью вооруженными островитянами.
     Беглецы, выбиваясь из последних сил, гребли грубо сделанными веслами.
     Вот, наконец,  и  лодка,  возвышающаяся  своей  надводной  частью,  с
небольшим мостиком наверху.
     Гатлинг вскочил на лодку, открыл люк и спустил женщин.
     В  это  самое  время  он  был  пулею  ранен  в  плечо.  Побледнев  от
кровотечения, он продолжал отдавать приказания.
     -  Проклятый  Слейтон!  -  воскликнул  матрос-ирландец,  увидав  рану
Гатлинга.
     - Я же угощу тебя! В цель!
     И, тщательно прицелившись, он выстрелил.
     Фергус Слейтон выронил ружье из рук  и  упал.  Грудь  его  окрасилась
кровью.
     Видно было, как по его  зову  к  нему  подошла  Мэгги  и,  склоняясь,
протянула ребенка. Слейтон  слабеющей  рукой  коснулся  головы  ребенка  и
что-то говорил Мэгги и Флоресу...
     Но следить за этой сценой беглецам не было времени: погоня  на  плоту
уже причаливала к подводной лодке. И в то время, как люк  подводной  лодки
захлопнулся  за  последним  из  беглецов  -  Гатлингом,  островитяне   уже
карабкались к мостику...
     Лодка дрогнула и стала быстро погружаться в воду...
     Растерявшиеся  преследователи,  теряя  уходившую  из-под  ног  опору,
забарахтались в воде и, путаясь в водорослях, стали взбираться на плот.
     Этот самый момент  погружения  был  встречен  криками  "ура"  экипажа
подводной лодки.
     Последние опасения исчезли: механизм действовал безукоризненно. Яркий
электрический свет заливал  каюту.  Мотор  работал  без  перебоев.  Легкие
дышали свободно.
     Но предаваться радости было не время. Раненые требовали  забот.  Мисс
Кингман и старуха Тернип взяли на себя роль  сестер  милосердия.  Раненому
матросу перевязали ногу, Гатлингу - плечо.
     С  большими  усилиями  удалось  Гатлинга  уложить   на   койку.   Его
лихорадило, плечо опухло и болело, но он желал лично управлять лодкой.
     Ночью ему сделалось  хуже.  Старуха  Тернип,  утомленная  бегством  и
волнениями дня, ушла спать, и у больного осталась дежурить мисс Кингман.
     Гатлинг не спал. Вивиана мочила ему виски водой.
     Он слабо улыбнулся и сказал:
     - Благодарю вас... я чувствую себя лучше, не утомляйтесь, отдохните.
     - Я не устала!
     - Как все это странно! - начал он после паузы. - Вам выпало  на  долю
ухаживать за преступником...
     Мисс Кингман нахмурилась.
     - Не говорите об этом!
     - А я почему-то хочу говорить сегодня именно об этом.  Скажите,  мисс
Кингман, откровенно, вы верите в мое преступление?
     Мисс Кингман смутилась.
     - Я не знаю, совершили ли вы преступление, но я знаю,  что  вы  лучше
многих так называемых "честных людей", - ответила мисс Кингман.
     - Вы верите мне... Я хочу вам рассказать все.
     - Право, лучше, если бы вы уснули.
     -  Нет,  нет...  Слушайте...  Я  служил   инженером   у   Джексона...
Судостроительный завод... не слыхали? Я любил Деллу Джексон, дочь  старика
Джексона. После войны дела Джексона пошатнулись. Ему грозил крах.  И,  как
это часто бывает в кругу капиталистов,  Джексон  составил  план  поправить
свои дела путем брака своей дочери с сыном крупного банкира Лорроби. Делла
любила меня. Но она была очень привязана к  старику  отцу  и  решила,  что
должна принести себя в  жертву,  несмотря  на  то,  что  неуравновешенный,
дегенеративный Лорроби был ей глубоко антипатичен. Я не счел  себя  вправе
разубеждать ее, но написал ей письмо, в котором просил повидаться с ней  в
последний раз в окрестностях города. Я решил уехать в Европу, и у меня уже
был пароходный билет в кармане. Оставив свою машину с шофером у дороги,  я
углубился в рощу, но в условленном месте не  нашел  мисс  Джексон.  Я  был
очень огорчен, однако у меня не было  времени  на  дальнейшие  поиски  или
ожидания. Побродив еще немного по этому безлюдному месту, я сел на машину,
прибыв в гавань перед самым отплытием парохода, и покинул берега Америки.
     Однажды, читая газету уже  в  Генуе,  я  был  поражен  сообщением  из
Нью-Йорка:  Делла  Джексон  была  убита.  Тело  ее  найдено  недалеко   от
назначенного нами места свидания. Среди ее бумаг следственные власти нашли
мое письмо с приглашением на свиданье именно туда, где она была найдена, и
в тот день, когда ее убили...
     Показания опрошенного шофера, который возил меня, завершили  картину.
Все улики падали на меня. Обоснованными казались и  мотивы  убийства:  все
знали, что я имел виды на  мисс  Джексон  и  что  Лорроби  оттеснил  меня.
Соперничество.  Ревность.  Месть...  В  той  же  газете  имелось   крупное
об®явление о выдаче вознаграждения  в  десять  тысяч  долларов  тому,  кто
обнаружит пребывание и передаст в  руки  полиции  убийцу  мисс  Джексон  -
Реджинальда  Гатлинга...  Моя  голова  была   оценена.   Мне   приходилось
скрываться. Симпкинс выследил меня и  должен  был  получить  приз  за  мою
поимку, если бы не наше кораблекрушение... Вот и все,  -  устало  закончил
Гатлинг.
     Мисс Кингман выслушала рассказ с напряженным вниманием.
     - Но кто же убил мисс Джексон?
     Гатлинг пожал плечами.
     - Это для меня остается тайной... Может быть, случайный  грабитель...
Но важно то, что мне не оправдаться... Все улики против меня... И желанный
для всех нас берег-спасение для вас, но гибель  для  меня.  Как  только  я
сойду на землю, я опять стану преступником, и... наши дороги разойдутся, -
тихо закончил он, глядя на нее.
     Мисс Кингман со скорбным лицом наклонилась к его голове и  поцеловала
в лоб.
     - Я верю вам! И для меня вы никогда не будете преступником.
     - Благодарю, - и он закрыл глаза.



        III. БЕЗ ВОЗДУХА


     Наутро Гатлинг  чувствовал  себя  лучше.  Лихорадка  уменьшилась.  Он
прошел в радиоаппаратную и послал радиотелеграмму с сигналом "SOS" (сигнал
бедствия - "Спасите наши души!") и указанием долготы и широты, на  которых
находилась лодка.
     Весь экипаж подводного судна  был  в  тревоге.  Электричество  горело
тускло. Становилось тяжело дышать. Кислород был на исходе.  Надо  было  во
что бы то ни стало подняться на поверхность океана,  но  густые  водоросли
цепко держали свою добычу...
     Старики Тернип, хватая воздух широко открытыми ртами, лежали на полу.
Молодые чувствовали себя немногим лучше.
     Лампы были готовы погаснуть каждую минуту от недостатка тока...
     - Остается единственное  средство,  -  сказал  Гатлинг,  -  выбраться
наружу через люк для торпед  и  попытаться  ножом  расчистить  путь  среди
водорослей. - И он взял нож. - Попытаюсь сделать это...
     - Вы с ума сошли, Гатлинг. С вашей рукой...
     - Это невозможно - послышались и другие голоса. И все  переглянулись,
как бы ища, кто бы взялся за это рискованное предприятие.
     - Вот что, Гатлинг, - неожиданно выступил Симпкинс, - вы  спасли  мне
жизнь, и я у вас в долгу. Я берусь за это дело. Не прекословьте. Здесь нет
никакой жертвы. Ведь в конце концов если уже умирать, так не все ли  равно
где. Дамы могут отвернуться! - Быстро раздевшись и вооружившись ножом,  он
сказал: - Я готов! Если через двадцать минут субмарина  не  поднимется  на
поверхность, - значит, я погиб!
     Быстро отвернули внутреннюю крышку  люка,  Симпкинс  пролез  в  узкую
трубу, крышку завернули, и одновременно  автоматически  открылась  внешняя
крышка...
     Симпкинс исчез. Потянулись томительные минуты ожидания.
     А Симпкинс в  это  время,  как  невиданная  торпеда,  вылез  из  бока
подводной лодки и, цепляясь за  водоросли,  стал  быстро  работать  ножом.
Почувствовав, что ему  не  хватает  воздуха,  он  всплыл  на  поверхность,
отдышался и вновь нырнул в зеленоватую морскую глубину. Работа подвигалась
медленно.
     Все короче были периоды пребывания под водой, все дольше  приходилось
отдыхать на поверхности...
     В полумраке субмарины задвигались люди и с искаженными  покрасневшими
лицами напряженно смотрели за минутной стрелкой часов...
     Десять...  Пятнадцать...  Семнадцать...  Девятнадцать...  Двадцать...
Двадцать пять... Двадцать шесть... Кончено...
     Половина экипажа была в полуобморочном состояний. В  лампах  светился
только красный огонек, как потухающий уголь. Слышались стоны. Люди хватали
себя за грудь; одни катались по полу, забивались в углы под мебель, другие
лезли вверх, громоздясь на столы и стулья, и искали  жадными,  раскрытыми,
как  у  рыбы  на  берегу,  ртами  хоть  глоток  свежего   воздуха.   Глаза
выкатывались из орбит. Холодный пот покрывал  лоб.  Но  воздух  везде  был
отравлен.
     И в эти последние минуты отчаяния людям стало казаться,  будто  лодка
легко поднялась носовой частью, качнулась опять  вниз  и  медленно  начала
подниматься.  Да,  это  не  галлюцинация.  Стрелка  прибора,  указывавшего
глубину погружения, говорила о том же. Еще и еще...
     - Мы на поверхности!
     Дрожащими руками Гатлинг и два матроса спешили отвинтить крышку.
     Внезапно яркий свет ослепил всех. Струя живительного морского воздуха
влилась в лодку.
     Воздух. Свет. Жизнь.
     И в радостной суете  люди  карабкались  вверх,  вытаскивали  стариков
Тернип, раненого матроса.
     Гатлинг  бросился  к  телу  Симпкинса,  лежавшему  на  краю  судового
корпуса... Симпкинс впал в обморок от переутомления,  но  скоро  пришел  в
себя.
     И вдруг новый взрыв радости:  на  горизонте,  дымя  черными  трубами,
показался огромный американский пароход. Он шел сюда. Он заметил лодку. Он
подал сигнал.
     Бурная радость перешла в молчаливое волнение... Чем  ближе  подходила
серая громада парохода, тем больше  порывались  какие-то  звенья,  которые
соединяли всех этих людей в одно целое. Это целое рас