Петроний Аматуни. Парадокс Глебова

---------------------------------------------------------------
     Коррекция: NVE
---------------------------------------------------------------

     Аматуни  Петроний  Гай родился  в  1916  году, в  станице Пролетарской,
Ростовской  области,  в семье  служащего.  Детство провел в Армении Работать
начал  с 16  лет. Сперва инструктором по авиамоделизму, планеризму, затем --
летчиком,   журналистом.   С  1953  года  П.  Аматуни--  пилот  Министерства
гражданской авиации.
     Первый  рассказ П. Аматуни опубликован в 1944 году в центральной газете
Военно-Воздушных Сил Советской Армии.
     В  1948 году  издана  его сказочная  повесть  "Маленький  летчик  Пиро"
(Ставропольское книжное издательство),  в  1954  году -- сборник очерков "На
борту  воздушного  корабля"  (Москва),  в  1955  году --  книга  о  летчиках
Аэрофлота--"На  крыльях"  (Ростов-на-Дону).  В Ростове  вышла  в  1957  году
фантастическая    повесть   "Тайна   Пито-Као",   переизданная    московским
издательством "Молодая гвардия" в 1959 году и Иркутским -- в 1960 году.
     "Тайна  Пито-Као"--первая  книга  задуманной  автором  трилогии.  В ней
рассказывается  о прилете на Землю  звездолета с вымышленной планеты Гаяна и
борьбе, вспыхнувшей в  капиталистическом мире за обладание научным наследием
гаянцев.
     Во  второй  книге -- "Тиунэла" -- события происходят большей  частью  в
нашей стране. В последних главах с Земли  стартует звездолет "Юрий Гагарин",
взявший курс на Гаяну.  Автор становится членом  экспедиции  и пишет  уже от
первого лица.
     В  1962  году обе книги  изданы в Ростове-на-Дону  под  общим названием
"Гаяна".
     В  1964 году  в  Ростиздате  вышла  сказочная  повесть  П.  Аматуни для
младшего школьного возраста "Чао".
     "Парадокс  Глебова"  --  третья,  заключительная  книга  фантастической
трилогии "Гаяна", но она может читаться и как самостоятельное произведение.




     Я счастлив: не безумен и не слеп.
     Просить судьбу мне не о чем. И все же
     Пусть будет на земле дешевле хлеб,
     А человек немножечко дороже
     Расул Гамзатов


        Глава первая. КОСМИЧЕСКИЙ РОБИНЗОН

        1
     Необ®ятная материя окружает нас!
     Мириады галактик рождаются и  умирают, носятся по своим,  казалось  бы,
причудливым, но единственно возможным траекториям.
     Природа не любит единичности. Все -- от атома до человека--она  создает
массовыми тиражами. Так было, да так бы осталось и в дальнейшем, если бы..
     Во всяком случае,  не по ее вине обстоятельства однажды  сложились так,
что  в  Галактике  появился звездолет  "Ар"  ("Жизнь"),  в корпусе  которого
находился  единственный  обитатель,  мальчик  Ло,  потомок  смелых  гаянских
звездоходов.
     Экипаж звездолета не вернулся из космоса.  Часть  его осталась навсегда
на  далекой планете, другие, уже  на пути  домой,  заделывая снаружи раны  в
обшивке,  попали  в  зону  таинственного смертельного облучения  за  бортом.
Последним тогда погиб  биолог Ло. Он  еще имел в себе достаточно  сил, чтобы
проникнуть в звездолет, где была  его жена Нао с новорожденным сыном,  но...
не сделал этого,  потому что  сам  стал  носителем убийственного  излучения,
грозой всего живого.
     Ло сказал по радио что-то ласковое, прощальное  жене и  выключил рацию,
боясь,  как  бы ответные  слова Нао не повлияли на его решение  Затем связал
безжизненные тела товарищей,  как и он, замурованных в скафандры, и, увлекая
их за собой, навсегда исчез в пространстве.
     А звездолет,  управляемый точнейшими  автоматами, по-прежнему  летел  с
околосветовой скоростью на Гаяну.

        2
     Рядом с Нао лежал маленький  гаянец, названный именем отца.  Но силы ее
таяли, и даже материнская любовь не могла их сохранить.
     И тогда  Нао стала готовиться. Она дала свое  имя Главному управляющему
устройству,   ведавшему  кибернетикой   корабля.  Неторопливо  и  продуманно
программировала она "тезку", поручая кибернетике воспитание Ло.
     А потом  свет разума угас в ее глазах. Умственное расстройство, вначале
понимаемое ею  и хоть в какой-то мере  сдерживаемое, теперь стало стихийным,
бесконтрольным.
     В  один из  приступов  безумия Нао  надела  скафандр,  вышла в  космос,
включила маленький заплечный двигатель и умчалась в ту сторону, где  она все
еще надеялась найти любимого живым или мертвым.
     Ло было в ту пору от роду пять месяцев...

        3
     Миллионы  задач--простых  и  комплексных--способна  решать  кибернетика
звездолета.  Но никому на  Гаяне не приходило в голову готовить ее... к роли
матери. Да  и  где  найти ей  тепло, равноценное  материнскому теплу?  Какая
машина  сможет  излучить  живую  человеческую  ласку?  Кто  вывел  уравнение
родительской любви или сыновнего чувства?
     Нигде и никто!
     Но  самой механической  "Нао" воспитание Ло  казалось  несложным. В  ее
памяти  хранилось  столько  знаний! Они накапливались усилиями  лучших  умов
Гаяны, и их должно хватить на согни таких сопливых мальчишек, как Ло.
     Однако  жизнь   человека  --  штука  сложная.   Не  случайно  гаянцы  о
существовании растительного и животного мира говорят "ар". Но жизнь человека
называют  "аруан" "ар>  -- собственно жизнь,  "у" -- союз "и", последнее  же
слово  "ан"  означает интеллект, духовный мир человека. (Отсюда произошло  и
традиционное  на  Гаяне обращение  друг  к  другу  -- без  различия  пола  и
возраста--"ани", с ударением на конце слова.)
     "Нао"  в совершенстве создавала  среду, необходимую  для жизни:  чистый
воздух,  температуру,  излучения,  готовила  пищу,  заботилась  о  комфорте,
угадывала и удовлетворяла желания каждого члена экипажа.
     Так было, когда ее основной заботой являлся "ар"... Теперь она осталась
вдвоем с  крошечным гаянцем, один на  один,  и слово "аруан" --одно из самых
емких в  гаянском  языке  --  стало  не  только  программой,  но  и об®ектом
бесконечного изучения...
     Когда приходило время ребенку спать, "Нао"  создавала  невесомость -- в
природе  не  было  более  удобной  постели  для  малютки.  Такой  же простой
процедурой  было купание,  тем более  что Ло  полюбил его,  а простынок  или
пеленок не требовалось вовсе,  ибо всегда имелось вдоволь  ласкового теплого
воздуха, обвевающего его
     Труднее приходилось с питанием, но машина ловко вышла из положения. Она
использовала  шаровидные  тюбики с питательным  веществом, придав  выходному
отверстию вид обычной соски.
     Мудрая "Нао"  следила  за  тем, чтобы  ребенок  побольше  ползал, зорко
охраняла его  от ушибов. Это забавляло обоих. Мальчик инстинктивно стремился
расширить для себя  "жизненное пространство", а  "Нао" пыталась вычислить  и
предугадать, куда, с какой скоростью и насколько далеко заползет Ло.  И хотя
расчеты  велись  с колоссальной  быстротой,  "Нао" в конце  концов  пришлось
прибегнуть    к    статистическому    методу    и    вывести    "коэффициент
неопределенности". Мальчик  оказался энергичным  и свел на нет попытки "Нао"
создать динамическую теорию его странствий на четвереньках по звездолету.

     Используя телепатическую аппаратуру, "Нао" "проникла" в мозг Ло, но там
она  обнаружила  лишь зачатки мыслей и несколько самых  элементарных чувств.
Умей  она рассуждать,  у  нее сложилось  бы  весьма  нелестное мнение  не  о
человеке  вообще (она хранила  в своей памяти  записи  интеллектов  взрослых
членов экипажа!), но об этом мальчике.
     Однажды  "Нао"  угадала  в Ло желание вслух попросить пить  и мгновенно
подсказала нужное слово...
     С той  поры  Ло  стал  учиться языку, и  "Нао",  заговорив  голосом его
покойной матери, превратилась в педагога.

        4
     Ло  интересовало все: бытовые предметы и приборы, сложные  механизмы  и
растения--все,   что  попадалось  ему   на  глаза.  "Терпение"  машины  было
неистощимым, во всяком случае, равным неуемному любопытству мальчика,  что и
требуется от педагога.
     Поиски  "Нао" лучшей методики  об®яснений  привели  ее  к необходимости
вывести "коэффициент усвояемости". В формулу вошло несколько компонентов, но
машине  удалось  найти верный  путь: от простого  к сложному. В  этом случае
"коэффициент усвояемости" достигал наибольшего значения.  "Нао" даже взялась
составлять программу обучения Ло.
     Но эта работа  оказалась  ей  не  по  зубам, и "Нао"  все  чаще  просто
рассказывала мальчику о Гаяне, показывая по телепатону природу планеты.
     Увидев как-то по телепатону детей, идущих в красивое прозрачное здание,
Ло спросил:
     -- Кто это, Нао?
     -- Ученики.  Мальчик  задумался, но сам не смог  понять значения нового
слова "Нао" долго раз®ясняла ему.
     -- Я тоже хочу учиться,-- сказал Ло. -- В школе.
     -- Здесь нет ее.
     -- А я хочу...
     -- Просто "хочу" -- это неразумно, а в наших условиях -- бессмысленно.
     -- Мне это нужно, Нао, - тихо и умоляюще произнес Ло.
     -- Это верно, -- похвалила "Нао". -- Но я не знаю, с чего начинать.
     -- А ученики знают?
     -- У них учителя,--  ответила  "Нао", и ей пришлось  об®яснять, что это
такое.
     -- А откуда знают учителя, как и чему учить?
     -- Для  этого  имеются  особые программы. Мальчик  привстал с  кресла и
взволнованно спросил:
     -- А ты знаешь их?
     -- Я знаю все, что имелось на Гаяне до нашего отлета...
     -- Так учи меня по школьной программе, Нао!-- воскликнул Ло. -- Не надо
выдумывать другую...
     Так впервые, еще не сознавая этого, мальчик стал программировать своего
механического наставника. Теперь-то дело у них пошло скорее.
     В  шесть лет Ло научился  бегло читать  и считать. Легче всего мальчику
давались математика, логика, философия. Труднее -- природоведение.
     -- Неужели все  то, что ты показываешь мне  по телепатону,  существует,
Нао? -- допытывался он. -- Планета Гаяна, люди, животные, птицы?
     -- Существует, Ло, и независимо от твоего сознания.
     -- Но почему люди есть маленькие, как я, и... большие?
     -- Вырастешь и тоже станешь взрослым.
     -- Тогда отчего ты не растешь? Я все время вижу твое шарообразное тело,
сигнальные огни и щит программирования одинаковыми?
     -- Я машина.
     -- И умнее меня!
     -- У меня нет ума, я храню знания, выработанные умом человека.
     -- Так дай их мне все сразу, чтоб я все знал!
     --   Ты    итак    проходишь   программу,   обычную    для    подростка
тринадцати-четырнадцати лет, а тебе сейчас девять.
     Еще более замысловатым для мальчика вопросом было: откуда берутся люди?
     "Нао" не спешила--в школьной программе пока еще не было такой темы. Она
отвечала: "От родителей..."
     -- И у меня они есть?
     -- Были,--пояснила "Нао".--Здесь. А сейчас  их нет.  Я расскажу,  когда
настанет срок, указанный твоей матерью.

        5
     В  тот памятный  день  Ло  был  в особенно  приподнятом настроении.  Он
решительно обратился к своей наставнице:
     --  Сегодня мне исполнилось десять  лет,  Нао,  я жду  рассказа о  моих
родителях.
     -- Рано,-- возразила "Нао", -- осталось еще семь часов  тридцать восемь
минут.
     Ло по опыту знал: "Нао" неумолима.
     Наконец телепатон включен,  и перед Ло развернулись картины  экспедиции
на звездолете "Ар".
     Отлет  с  Гаяны  и  полет к  цели  занимали его не очень,  многое  было
знакомо. "Нао" показывала ему по телепатону чуть ли не всю  историю гаянской
космонавтики.
     Но он никогда не  видел свой звездолет со стороны,  и "Нао", угадав его
желание, показала  ему кадры,  на которых был  "Ар"  в разных ракурсах -- на
старте и в космосе
     Экспедиция состояла из девяти гаянцев. Ло с любопытством всматривался в
изображение  каждого,  пытаясь  угадать,  кто его  отец.  "Нао"  бесстрастно
сообщала:
     -- Командир звездолета Бур... Астронавигатор Нэт.. Биолог Эр... Младший
биолог Ло--твой отец... Нао-- твоя мать.
     Эти кадры стояли перед мысленным взором  Ло дольше остальных. Внешне он
ничем не выдал своего волнения, просто смотрел и думал.
     "Куда и зачем они летят?" -- подумал мальчик, и "Нао"  ответила на  его
немой вопрос.
     Если провести мысленно линию  от  центра Галактики к Гаяне и дальше, то
где-то  на  окраине  она  упрется  в  новую звезду,  обнаруженную  гаянскими
астрономами.  Родилась  она  здесь  или  является  залетной  гостьей?  Чтобы
установить это, решено было отправить экспедицию Бура на звездолете "Ар"...
     Расчеты аномалии,  какую  внесла в движение соседних  светил  Зора (так
окрестили  на  Гаяне  эту  звезду),  показали,  что  гаянцы   имеют  дело  с
"иностранкой".
     Появление  залетных  звезд  в  Галактике наблюдалось  и раньше, но  еще
никогда ученые не могли вот так непосредственно изучать их.
     Теперь они получили такую возможность...
     Однако   сколько  хлопот   появилось  у  наших   звездоходов!   Скажем,
авторитетнейшие  умы Гаяны утверждали: всякая  залетная звезда  обязана быть
похожей  на  звезды  родственного  класса  нашей  Галактики. Иными  словами,
природа ничего нового тут не придумает.
     Конечно, "авторитет -- это психология",  любят говорить гаянцы, но и не
считаться с ним -- все  равно, что  удить рыбу  пальцем: можно  остаться без
пальца и без рыбы...
     Так вот, о Зоре...
     Ее физическая природа имела  немалое  отклонение  от ожидаемых свойств.
Яркость  ее,  несмотря  на стремительное приближение  к  ней  звездолета, не
увеличивалась, а оставалась почти неизменной! Вывод один:
     Зора-- угасающая звезда, но время ее угасания  соизмеримо  со скоростью
полета  "Ара". То есть, если  бы удалось наблюдать  ее сейчас  с неподвижной
точки, Зора меркла бы, что называется, на глазах.
     -- Слишком быстро все это, --  удивлялся  астронавигатор  Нэт. --  Если
учесть ее солидную массу, то приходится признать, что в Галактике до сих пор
не  наблюдалось подобное.  А  по  всем  остальным  признакам Зора  --  самая
обыкновенная  звезда шестой  величины, каких уйма вокруг  нас. Но  ведет она
себя по-иному.
     -- Подождем еще,-- ответил Бур.
     У  Зоры была обнаружена  всего одна  маленькая  планета,  с атмосферой,
плотность которой, в первом  приближении, соответствовала плотности гаянской
атмосферы на высоте 10--15 километров.
     Выбрав круговую орбиту удаленностью 190 миллионов километров от светила
и  10  миллионов  километров от  планеты, которую,  с общего  согласия,  Нао
окрестила Эдой, то есть Одинокой, Бур пересел в малую, десантную, ракету и с
тремя товарищами покинул звездолет.
     Догнать   Эду  и  перейти   на   посадочную  траекторию,   конечно,  не
представляло  труда. Вскоре космонавты получили  возможность осмотреть ее  с
высоты всего 100--120 километров.

     Под ними находился ледяной  шар, опоясанный по экватору  почти сплошной
лентой  материка,  большей  частью  ровного  и  лишь  на  северной  половине
бугрившегося невысокими белыми горами.
     Они насчитали более семисот городов, но без каких-либо признаков жизни.
Казалось,  это  застывшая планета.  В  некоторых  местах  материкового пояса
планеты виднелись космодромы, именно космодромы, а не остатки их. Бур выбрал
наиболее подходящий, с его точки зрения, и произвел посадку...
     Да, Эда--застывшая планета, закованная  в лед, явно покинутая теми, кто
создавал ее цивилизацию. В полдень,  напоминавший зимний вечер на Гаяне, Бур
и  биолог Эр вышли  из ракеты. Ясное тусклое небо рассеивало  лучи угасавшей
Зоры. Все вокруг было покрыто инеем и жестким,  хрупким снегом либо тяжелым,
мутным льдом...
     ...  Астронавигатор  Нэт,  замещавший Бура  на  звездолете,  нервничал:
связь, несмотря на превосходную аппаратуру, то и дело нарушалась.
     Не скоро удалось ему принять сравнительно подробное известие с Эды. Оно
было удивительно, и Нэт не сразу поверил в его реальность.
     -- На нас  постоянно  действует двукратная перегрузка, а Причины ее  не
понять. Мы нашли остатки высокой цивилизации, -- рассказал Бур.  --  Планета
покинута аборигенами, улетевшими на новое местожительство. Кое-кто  остался,
но их уже  нет в живых... История планеты  наглядно показана в микрофильмах,
просмотренных нами...  Сравнивая счет времени с нашим, мы пришли к выводу...
Вся их  культура... развивалась на протяжении... нескольких наших веков. Это
сверхгении! Здесь все маленькое, мы попали в мир лилипутов...
     Связь   снова  оборвалась  и  на   этот  раз  более  трех   месяцев  не
возобновлялась.  Нэт  уже  готовился перейти  на  спиральную  орбиту,  чтобы
сократить  расстояние до Эды, когда от Бура пришло  новое сообщение, на этот
раз  тревожное.   Около  часа   между  звездолетом  и  группой  Бура  велась
телевизионная связь.
     Ло с удивлением  всматривался в незнакомые лица начальника экспедиции и
его спутников. На Эду улетели  четверо  молодых  космонавтов -- с  экрана же
телевизионной установки смотрели растерянные седые старики.
     -- Улетайте  домой! -- приказал Бур. -- Более непонятного и загадочного
не было в природе... Здесь, на Эде, время  имеет свои, автономные законы! Мы
живем так стремительно, что уже нашли  в  себе все  признаки  биологического
старения...  Фактически нам теперь сотни лет каждому!  Металл,  пластические
массы--короче, все вещество нашей ракеты, ее оборудование и аппаратура связи
стареют с еще большей  скоростью... Усталость вещества, поздно  обнаруженная
нами,  не  позволит  конструкциям  выдержать  силовые  напряжения  старта. Я
приказываю  тебе,  Нэт, уходить с орбиты  и взять курс на Гаяну. Слишком все
здесь  непонятно:  неразумно  продолжать исследования  Мы передадим вам наши
материалы, если успеем, -- и отправляйтесь!..
     -- Что это, Нао? -- почти крикнул Ло.
     -- Пока никто не знает, почему так произошло, -- ответила машина, -- но
все это действительно  было: время  на планете,  в  окрестностях Зоры, свое,
ускоренное, в сравнении с временем на нашей Гаяне.
     Потом  Ло  снова и  снова возвращался к  только что  описанным  кадрам,
привыкая к ним, запоминая каждое слово.
     Но нашелся еще эпизод, увиденный им в дневнике уже. на теперешнем курсе
"Ара",  на пути  звездолета домой,  оказавший  на воображение  мальчика даже
более сильное действие,
     Это случилось как-то во время дежурства нового руководителя экспедиции,
астронавигатора Нэта.
     Сперва  рядом  со  звездолетом  в  космическом  пространстве  появилось
светящееся об®емное изображение  человекоподобного существа, большеголового,
пучеглазого.  Оно  летело  за  бортом  и указывало рукой в направлении  ядра
Галактики...  И  не ясно  было: то  ли оно приглашало  изменить  направление
полета, то ли хотело сказать этим жестом, что само явилось оттуда.
     Затем оно свободно проникло сквозь обшивку звездолета в кабину Нэта, но
теперь  стало темным,  точно  дым от лесного  костра.  Оно повторило жесты и
исчезло.
     Нэт разбудил  товарищей и рассказал им о своем видении. Нэт назвал  его
"Зовущим к Ядру". Он не очень обижался, когда товарищи отказывались верить.
     -- Это тоже правда, Нао? -- спросил Ло.
     --  Не знаю, -- ответила  машина. --  Я  показала  тебе  телепатическую
запись рассказа самого Нэта: как это все виделось ему.
     -- А ты? Ты сама ничего... не видела?
     --  Нет. Возможно,  это  было  нечто  новое,  не  регистрируемое  моими
приборами.
     "Зовущий к Ядру"  стал для мальчика олицетворением легенды,  сказки. Он
полюбил его и часто сочинял истории, как бы продолжающие то, о чем рассказал
астронавигатор Нэт.
     Но столкновение  с метеоритом, приведшее  Ло к одиночеству, он  ни разу
повторно не смотрел...

        6
     -- Я хочу выйти в космос, -- однажды сказал Ло.
     Он  не спросил  теперь, можно  ли  ему покинуть звездолет,  а  уверенно
продиктовал свою волю машине, и "Нао" признала его право.
     С  ее помощью  Ло, уже рослый  одиннадцатилетний  мальчик, облачился  в
скафандр и через особый отсек вышел наружу...
     Он  стоял  на  открытой  веранде,  опустив руки  на  перила.  Зве