не тривиальное и не само собой разумеющееся. Как бы час-
то отдельные семьи ни созывали гостей, в этом всегда есть нечто исклю-
чительное. Когда на исходе прошлого века полиция королевства вела
наблюдение за некоторыми сомнительными иностранцами из числа под-
данных русского царя, то в рапортах агентов среди прочих подозритель-
ных особенностей поведения того или иного иммигранта из России иног-
да отмечалось: принимает людей дома'. Для современного бельгийца
прием гостей дома - знак привилегированных, особо дружеских отно-
шений. Исключительность этой формы общения подчеркивают сразу не-
сколько элементов гостевания на западный манер.

Такому визиту предшествует тщательная подготовка. В частности,
заранее тщательно обговаривается характер встречи и тем самым, кос-
венно, ее продолжительность. Четко различается несколько видов встреч:
просто "зайти" (единственная форма угощения при этом - холодный
аперитив); зайти на кофе; на кофе с тортом; на ланч; на ужин и т. д. Так,
если нет эксплицитного приглашения на ужин, то горячего не подадут, и
бессмысленно потом россиянину жаловаться на западное "скупердяйст-
во". Это опять-таки не вопрос щедрости, а вопрос организации - иной,
чем у нас. Далее, поскольку прием гостей дома - целое событие, торже-
ственное и нечастое, то довольно строго соблюдаются периодичность та-
ких встреч и их взаимность. Все это в какой-то мере придает гостеванию
в странах Северо-Западной Европы характер чуть ли не официальных ви-
зитов на высоком уровне.

В. К. Ронин. Бельгийцы и россияне                      291

Те старые русские эмигранты, кто сделал хорошую карьеру в Бель-
гийском Конго и жил там на широкую ногу, любят говорить: "У нас было
не так, как у бельгийцев. К нам часто приезжали гости. Приезжали даже
не предупредив" ". В России фраза "К нам можно прийти и не предуп-
реждая", хотя и становится все более редкой, произносится с гордостью,
как высший критерий радушия. У бельгийцев это вызвало бы только не-
доумение и отчуждение, как всякая чрезмерная странность. В Конго, где
русские семьи общались с другими белыми особенно тесно, российское
"широкое" понятие о гостеприимстве оказывалось настолько выходящим
за пределы привычных представлений бельгийцев, что совершенно их
дезориентировало. Та легкость, с какой русские принимали гостей дома,
создавала у бельгийцев представление, что у русских в этой сфере вообще
нет никаких норм и ограничений и что "можно вс„". Бывало, вспоминают
эмигранты^ колониалы", знакомые бельгийцы приезжали к ним глубокой
ночью и весело швыряли бананы в окна, сообщая о своем прибытии. При
этом они искренне полагали, что ведут себя именно в соответствии с рус-
ским понятием о гостеприимстве - таким экзотическим!

4. Разговор. Основной принцип всякого общения на Западе - не
обремени. С этим связано еще одно важное различие в менталитете, ко-
торое проявляется в ответах на вопрос "Как дела?". Занимаясь русским
речевым этикетом, мои студенты учат весь спектр ответов на этот воп-
рос- от "великолепно" до "хуже некуда". Но, знакомясь с россиянами,
вскоре замечают, что те очень любят жаловаться на жизнь, а их ответы на
вопрос "Как дела?" располагаются обычно в регистре от "не ахти как" и
"так себе" далее вниз, вплоть до "ужасно" и "кошмарно". (Как тут не
вспомнить остроумнейшую Ахматову, которая, услышав советское "кош-
мар!", иронически заметила: "Теперь надо говорить так: Кошмар - это
не то слово!" ').

Долгие века страха перед сильными мира сего и полупринудитель-
ной общинности выработали эту привычку жаловаться, дабы и излить на-
болевшее, и не выделиться из массы, и вызвать сочувствие, и, если дела в
действительности не так уж плохи, не навлечь на себя чьей-либо завист-
ливой злобы. Жаловаться, выставлять, подчеркивать свои заботы и труд-
ности часто безопаснее и выгоднее, но это также сводит людей на некий
общий уровень, облегчает общение. Не учитывая склонность большин-
ства россиян в разговорах представлять свою жизнь хуже, чем она есть,
иностранцы, как правило, создают себе неверную, чрезмерно пессимис-
тическую картину общественных настроений в России.

Ответ "У меня все прекрасно" звучит для российского уха чуждо,
точнее - по-американски (I'm just fine). Хотя среди "новых русских" эта
"американская" манера все больше утверждается, среднему россиянину
странно было бы сказать о себе, что он здоров и благополучен, даже если
это так, и уж совсем немыслимо, если это не так. В России люди, обща-
ясь, находят "друг друга именно в проблемах, в трудностях, и потому го-
ворить: "У меня все хорошо" - значит не только высокомерно противо-

292_______________________Образ "другого" в kyMb-rype

поставить себя окружающим, но и вообще убить всякое общение. Об-
щаться имеет смысл лишь тогда, кбгда у собеседников есть проблемы.
Услышав на вопрос "Как дела?" - "Так себе" или "Неважно", можно
спросить: "А что случилось?", обсудить проблемы, возможно - помочь.
В России ответ "все хорошо, нормально" всегда может быть истолкован
как нежелание поддерживать разговор. Принцип общения - не вызывай
зависть, а, наоборот, вовлекай собеседника в свои проблемы. Это и назы-
вается поговорить по душам, по-человечески. Если же у всех все хорошо,
то о чем людям между собой говорить, какое тут может быть общение?

У человека на Западе эти рассуждения вызывают понимание (ведь
они коренятся в патриархальном, доиндивидуалистическом менталитете,
который до определенного момента свойствен всем народам), но они ему
чужды. Принцип общения, как уже говорилось, - прямо противополож-
ный: не только не вовлекать "другого" в свои заботы и проблемы, но во-
обще оставлять их за рамками общения и без самой крайней нужды не
обременять ими собеседника. Главным образом поэтому разговор никог-
да не бывает безбрежно свободным (мы бы сказали - откровенным, по
душам), а ограничен довольно строгими нормами.

В ответе на вопрос "Как дела?" бельгийцам тоже не свойственна
американская преувеличенная, "суперменская" формула "Все прекрасно",
призванная представить говорящего этаким победителем жизни. Но и в
Бельгии ответы расположатся, безусловно, в верхней, позитивной части
спектра ("нормально", "вс„ в порядке"), не оставляя места жалобам и со-
чувственному обсуждению. Однако главное ограничение - выбор тем.

Есть темы, считающиеся интимными и ставшие фактически табу:
финансовое положение, политическая позиция, здоровье и личная жизнь
любого из собеседников. (В России это, как известно, темы излюбленные,
основные и без них для разговора мало что остается.) Темы не табуиро-
ванные, но используемые с осторожностью: политика вообще, глобаль-
ные проблемы. Осторожность диктуется тем, что взгляды собеседников
здесь могут сильно разойтись и возникнет спор. В России, где обще-
ственная жизнь веками знала либо смиренное подчинение, либо бунт, но
не споры (с начальством не поспоришь), в частном общении сложился,
как ни парадоксально, своеобразный культ споров. Свободный, истинно
духовный, "пушкинский" разговор часто ассоциируется со спорами ("го-
ворили обо всем откровенно, спорили до утра" - характерное романти-
ческое клише, идет ли речь о декабристах или о диссидентах). Именно в
спорах как бы выражается для нас "тайная свобода" разговора. В Бель-
гии, где в общественной жизни традиции демократической дискуссии
восходят отчасти еще к эпохе вольных городов Х11-Х111 вв., в частном
общении спор воспринимается, скорее, как нечто осложняющее разговор,
создающее напряженность. В России высоко ценят "культуру спора", в
Бельгии в частном общении - культуру избегания споров.

Предпочтительные в Бельгии темы для разговора: сплетни, поездки,
обустройство дома, мир природы и языки. Несмотря на то, что жители

В. К. Ронин. Бельгийиы и россияне                      293

такого маленького королевства очень часто бывают за границей и почти
все по многу раз бывали в Испании или Греции, а может быть, именно
благодаря этому обстоятельству, о туристских поездках говорят и слуша-
ют очень охотно, как бы банальны ни были эти рассказы. В нашей же
стране, как мы знаем, поездка за границу - тема трудная и деликатная
("ну, ты ездил, а мне-то что"). В советские времена - знак подозритель-
ной привилегированности, сейчас - знак подозрительной состоятельнос-
ти и в то же время тема, быстро ставшая тривиальной. Обустройство дома
для бельгийцев, которые любят говорить, что рождаются "с кирпичом в
животе", - едва ли не кульминация человеческой жизни, сравнимая с
рождением детей. Но детей часто несколько, а дом один, поэтому, хотя
дома у всех устроены в основном одинаково, говорить об этом можно ча-
сами и во всех подробностях. Интересно, что эта тема, так непосред-
ственно, казалось бы, связанная с такими темами-табу, как финансовое
положение и личная жизнь, отнюдь не считается интимной и запретной.
Также подолгу везде на Западе можно беседовать о повадках домашних
животных - тема, которую лишь часть россиян способна поддерживать.

Ну, и уж особенно далека от нас излюбленная тема бельгийцев -
языки. В Бельгии, как известно, почти равно сильны два языка - нидер-
ландский и французский, причем в их местных вариантах, находящихся в
весьма напряженном диалоге с теми, которые господствуют в странах,
считающихся носителями норм этих языков (соответственно в Голландии
и Франции). В Бельгии, особенно во Фландрии, еще очень живы диалек-
ты. Кроме того, там почти все знают также английский и многие пони-
мают по-немецки, регулярно ездят за границу и практически на всех со-
циальных уровнях страстно увлекаются изучением даже экзотических
языков. В такой стране разговор часто строится на языковых шутках и
анекдотах, которые мало кому покажутся там неуместным снобизмом.

5. Переписка. Ни телефон, ни компьютерные сети не убили на Запа-
де писание открыток и писем. Более того, письменное общение до сих
пор является обязательным во многих случаях, в которых в России ис-
пользуется телефон, хотя звонить у нас не легче, чем прислать письмо.
Переписка на Западе - не столько непосредственное, спонтанное выра-
жение чувств, как у нас, сколько сохраняет почти средневековый симво-
лический смысл, как знак определенных отношений. К переписке так же
не относятся легко и беззаботно, как и ко всякому общению. Как форма
письма, так и поводы для него подчинены строгим нормам.

Современное деловое письмо там не менее строго формализовано,
чем в старинных письмовниках. Менталитету россиянина, привыкшего
воспринимать текст непосредственно-эмоционально, в понятиях "теп-
ло" - "холодно", трудно сжиться, например, с заключительной форму-
лой французского письма: "...И прошу Вас верить, дорогой господин... в
мои наилучшие чувства", если эта формула венчает, скажем, самый рез-
кий и оскорбительный отказ. Ведение корреспонденции на том или ином
языке - как правило, отдельный курс в языковом вузе, и студентам-

294                  ___ Обрау "другого, в 1сум,туре

русистам трудно поверить в то, что в сегодняшнем русском языке фор-
мальные элементы переписки сведены к минимуму, пишешь так, как хо-
тел бы сказать устно, а главные ценности здесь - литературная свобода,
живость чувств и... оригинальность.

В целом, западные деловые письма и даже поздравления звучат для
россиянина слишком деловито, холодновато (еще один источник обид,
основанных на непонимании). Своим студентам, если они собираются
писать в Россию, я говорю, что они должны внести в текст максимум
эмоциональной теплоты - и будет только-только в самый раз. И наобо-
рот, российская манера писать письма кажется на Западе избыточно сен-
тиментальной, но способна и сильно растрогать, даже поразить и, как
ничто другое, укрепляет представление о теплой "русской душе". Не-
стандартные и искренние поздравления к свадьбе или соболезнования,
которые у нас ценятся как высокая, но все же норма, на Западе могут
вызвать фурор и будут тут же прочитаны всем собравшимся.

Но особенно поражает воображение система поводов для переписки.
В сегодняшней России нет социальной нормы, которая в каких-либо слу-
чаях требовала бы непременно написать, а не позвонить, если только речь
не идет о жалобе в высокую инстанцию. Тем удивительнее для нас бель-
гийский обычай извещать не по телефону, а письменно о рождении ре-
бенка или чьей-либо кончине. То, что норма эта общепринятая, почти
императивная, и то, что извещают даже далеких знакомых, с которыми
общаются мало, свидетельствует: это важный социальный акт, нечто вро-
де социальной конфирмации. Подобно тому как церковная конфирмация
подтверждает принадлежность подростка к общине верующих, письмом о
рождении или смерти символически оповещают весь социум о прибавле-
нии или исчезновении одного из его членов.

Не столь торжествен, но не менее удивителен распространенный
обычай посылать открытки из поездок. В нем тоже много иррациональ-
ного: открытки эти также посылаются иногда даже далеким знакомым, о
которых в обычное время и не вспоминают; открытки зачастую - первые
попавшиеся, текст - несколько самых банальных строк, а то и только
подпись; наконец, посылают их порой из мест отнюдь не экзотических и
к тому же людям, которые, скорее всего, сами там бывали по многу раз.
Понятно, что и открытки эти - прежде всего не непосредственное выра-
жение чувств, а акт символический, подчеркивающий ценность общения
как такового: и на расстоянии, и среди новых впечатлений моя связь с со-
циумом не ослабевает, я дорожу связью с людьми и подчеркиваю это
именно тогда, когда поглощен путешествием.

6. Подарок. Смысл подарка как символа, знака определенных отно-
шений, каким был "дар" еще в самых архаических обществах, выражен
на Западе более явно, чем в России, и во многих аспектах.

1) Объект подарка может носить нетолько привычный для нас ве-
щественный, но и отвлеченный характер. Бывает, что ни вещь, ни деньги
не переходят из руки в руки, но можно, скажем, "подарить поездку" или

В.К-Ронин. Бельгийцы ц россияне                     295

даже только ее часть. С этим же связан и пока не известный у нас обычай
свадебных списков. Новобрачные составляют список нужных им вещей и
оставляют его в магазине. Дарители заезжают в магазин, когда им удоб-
но, выбирают в списке какую-либо вещь в соответствии с величиной
суммы, которую готовы израсходовать на подарок, и оплачивают - пол-
ностью, или, если вещь очень дорогая, частично. Сама вещь остается пока
в магазине, так что в обычном смысле не "вручается".

2) Подарок у нас чаще всего подразумевает сюрприз. Отсюда - да-
ющие простор фантазии, но изнурительные поиски: "Что же может ему /
ей понравиться?" Западный подарок-символ неожиданности не исключа-
ет, но и совсем не требует. Прямой вопрос: "Чего бы ты хотел?" - в
Бельгии весьма обычен. В семье, как правило, заранее составляют список
со всеми пожеланиями или прямо договариваются, кто кому что будет
дарить. Бывает, человек примерно знает, что он получит, но не знает, от
кого именно. Так, на Рождество все подарки складываются под елку, на
них написано - кому, маленькие дети разносят их, а затем, когда подар-
ки вскрыты, начинается хаотическое перекрестное выяснение, кто кого за
что должен благодарить.

3) Значимость подарка подчеркнута тем, как он вручается. Непре-
менное требование - он должен быть красиво упакован, чтобы привлечь
внимание. Вручается обязательно сразу, чуть ли не с порога, и сразу же
разворачивается. Если у нас бывает иногда, что один из множества гос-
тей, не отвлекая хозяев, скромно оставляет свой подарок где-нибудь в
прихожей, то в Бельгии эта ситуация немыслима. В России одно из пра-
вил хорошего тона рекомендует не привлекать слишком много внимания
к подаркам и даже не разворачивать их при гостях, на тот случай, если
подарок одного окажется скромнее и дешевле подарков других. В Бель-
гии, вспоминает старшее поколение, такое правило тоже было, но после-
военное выравнивание материального положения абсолютного большин-
ства населения изменило ситуацию. Символическая функция подарка на
Западе сегодня несравненно важнее его стоимости и престижности.

4) Но сказать, что восторжествовал принцип: "Мне не дорог твой
подарок, дорога твоя любовь", было бы неверно. Подарок именно дорог и
важен, и это подчеркнуто не только тем, что буквально все может обрести
формальный статус подарка, и не только строгими нормами, каким под-
чинено его вручение. Главное - подарок не есть нечто повседневное,
спонтанное. Дарят, как правило, те, от кого этого "ждут", и не при всякой
встрече или под влиянием чувств, а в основном по строго определенным
поводам. Вы можете симпатизировать теще брата или отцу коллеги, но в
Бельгии подарки вы им, скорее всего, дарить не будете: это не принято,
от вас "не ждут". Важно не только, от кого ждут, но и когда. "Как прове-
ли Пасху?" - спрашиваю я студентку. - "К нам приходила бабушка". -
"И что же она вам подарила?" - Недоуменная пауза... - "Ничего, это же
не Рождество". Бабушка, приходящая к любимым внукам, которых давно
не видела, без подарков, потому что "не Рождество", для россиянина дика

296                      Обрез "другого" в Аулыуре

и почти нереальна. Но опять-таки это не холодность и не скупость, а
иное, чем у нас, понимание подарка - слишком значимого, чтобы делать
его часто и без формального повода, просто так.

7. Застолье. К теме "дара" примыкает тема "пира". Бельгия особен-
но гордится своей репутацией страны, где можно хорошо поесть. Причем
имеется в виду вовсе не изысканность кухни, а очень серьезное, трепет-
ное отношение к еде. Нам, приученным хотя бы на словах презирать
"желудок", не понять, как могут даже молодые бельгийцы с таким во-
одушевлением и серьезностью так долго рассказывать, где и что они
ели - в поездке или на празднике, не только не стесняясь столь низмен-
ной темы, но и не подозревая, что ее надо стесняться. Еда в Бельгии -
важный социальный ритуал, поэтому бельгиец всегда предпочтет есть
вместе с другими, а не один. В Голландии публичные лекции проходят
так же, как у нас: люди собираются и слушают. В Бельгии же тот или
иной клуб или ассоциация устраивает лекцию как завершение централь-
ной части вечера - общего ужина. Застолье - в центре семейных празд-
неств. "Что вы делали в праздник?" - "Ели". Россиянина все это может
прямо шокировать, но только если он не поймет, что для многих запад-
ных европейцев еда уже сама по себе (даже не застольные разговоры, а
именно совместный прием пищи) - важнейшая форма общения.

Бельгийцы едят и пьют разговаривая, но не уделяют разговору
столько внимания, чтобы он мог отвлечь от самого пиршества. Пьют без
тостов: вероятно, тосты тоже отвлекают от смакования напитка. Лишь на
большом семейном торжестве глава семьи коротко, почти скороговоркой
произносит несколько слов, да на свадебном ужине, который длится пять-
шесть часов, бывает в начале и в конце По тосту: отца невесты и, ответ-
ный, жениха. Праздничный характер застолья выражен в выборе блюд,
а не в тостах. Бытующие у нас представления о строгой церемонности
застолья в западноевропейских странах, где, мол, самое важное - этикет,
приличия (в одной юмореске Аверченко англичане ходят в лондонский
отель "слушать, как иностранцы едят суп" ^), к Бельгии не совсем под-
ходят.

Этикет, конечно, стараются соблюдать, но даже на элитарных бан-
кетах удовольствие от хорошей еды ценится выше "приличий".

СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

1. Кастовость и демократизм. При всей уравниловке и несвободе
для всех советское общество было отчетливо кастовым. Не только но-
менклатура жила обособленно (и попадала в "кремлевку", поев случайно
"городской колбасы", как она на своем жаргоне называла колбасу из
обычного магазина), но и объединенная в "союзы" творческая интелли-
генция, офицерство и другие группы. Это порождало массу социальных
предрассудков, вроде того, что сыну профессора не подобает подрабаты-
вать мытьем машин.

fc^

В. К. Ронин. БельгиОцы и россияне                      297

Э