, никому не расскажу эти сны. Как могли они мне  присниться?
Мне такие не снятся!
     - Бедная мамочка! Как я люблю тебя, -  сказала  Кейт.-  Поспи.  Я  буду
отгонять кошмары.
     И постепенно, незаметно Фей  забылась  сном.  Кейт  сидела  у  постели,
глядела изучающе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

1

     В  делах  опасных  и   деликатных   конечному   успеху   очень   мешает
торопливость. Как часто  людей  подводит  спешка.  Кто  хочет  свершить  как
следует  трудное  и  тонкое  предприятие,  тот  должен  сперва   подвергнуть
рассмотрению конечную цель, а затем, приняв эту цель как желанную, полностью
забыть о ней и сосредоточиться единственно на средствах. При  таком  подходе
ни спешка, ни волнение, ни страх не толкнут человека на  неверное  действие.
Но очень мало кто усваивает эту истину.
     А Кейт либо усвоила, либо же родилась с этим знанием,  и  потому-то  ей
всегда сопутствовал  успех.  Кейт  никогда  не  торопилась.  Если  возникало
препятствие,  Кейт  терпеливо  ждала,  пока  оно  исчезнет.  В   промежутках
бездействия она была способна давать себе  полнейший  отдых.  А  также  была
мастером той победоносной борцовской техники,  что  состоит  в  умении  дать
противнику выложиться и обессилеть, в умении направить силу противника к его
же поражению.
     Кейт не спешила. Она быстро определила, выверила цель и перестала о ней
думать.  А  начала  методически  действовать.  Построив   план   какого-либо
действия, она мысленно проверяла свое построение  и,  если  оно  оказывалось
хоть сколько-нибудь шатким, тут  же  рушила  его  и  намечала  новое.  Этими
наметками она занималась лишь когда была наедине с собой - скажем,  глубокой
ночью, -  чтобы  никто  не  заметил  в  ней  перемену  поведения,  необычную
сосредоточенность. В ее построения входили люди,  предметы,  знания,  время.
Люди и время в ее распоряжении были, предметы и знания она добывала, по пути
сцепляя и пуская в ход неприметные пружинки, маятники - пусть себе  набирают
силу и размах.
     Началось с того, что повар разболтал о завещании. А  кто  же,  если  не
повар? Он, во всяком случае, и сам поверил, что разболтал. Кейт услышала  об
этом от Этель и, придя  на  кухню,  подступила  к  повару.  Тот  месил  хлеб
волосатые ручищи по локоть в муке, пальцы обесцвечены закваской.
     - Ну разве хорошо ты сделал - рассказал, что был свидетелем? -  укорила
она мягко. - Зачем же огорчать мисс Фей?
     - Но я не... - захлопал глазами повар.
     - Что "не" - не рассказал или не думал, что огорчишь мисс Фей?
     - По-моему, я не...
     - Не рассказывал? Знали только мы трое. Выходит, разболтала я? Или мисс
Фей, по-твоему?
     По глазам она увидела, что повар сбит с толку и сам не знает, а вдруг и
в самом деле сболтнул ненароком. Еще минута - и он поверит, что виноват...
     Потом три любопытные девушки пришли спросить  у  Кейт  о  завещании,  -
явились втроем, чтобы увереннее себя чувствовать.
     - Вряд ли Фей хочет, чтобы я об этом говорила, ответила им Кейт.- Алекс
напрасно выболтал. Девушки несколько сникли, а Кейт продолжала; - А вы у Фей
спросите.
     - Нет, нет, нам неловко!
     - А за спиной у нее выспрашивать вам ловко? Идемте сейчас к ней, войдем
вместе и спросите ее.
     - Нет, Кейт, как можно!
     - Мне ведь придется сказать ей, что вы расспрашивали.  По-моему,  лучше
уж при вас. Ей будет приятней,  если  вы  спросите  напрямик,  а  не  будете
выведывать за спиной.
     - Да мы...
     - Мне было бы приятней. Я люблю людей  прямых.  И,  не  давая  девушкам
отступить, подталкивая, напирая полегоньку, привела их в комнату Фей.
     - Они меня спрашивают - ты  знаешь,  о  чем,  -  сказала  Кейт.-  Алекс
признался, что выболтал секрет.
     - Разве это такой уж секрет, душенька?- сказала Фей слегка недоуменно.
     - Я рада, если так. Но не могла же  я  никому  сказать,  пока  ты  сама
молчала.
     - А по-твоему, Кейт, говорить об этом не стоит?
     - Нет, почему же. Я рада, но просто мне казалось, что раз  ты  молчишь,
то и мне надо, иначе нарушу доверие.
     - Какая ты милая, Кейт. А вреда я тут не вижу. Понимаете, девушки, я на
свете одна, и Кейт мне теперь будет дочерью.  Она  так  обо  мне  заботится.
Принеси шкатулку, Кейт.
     И каждая из трех любопытных подержала в  руках  завещание,  внимательно
его прочла. Написано оно было так просто, что они смогли дословно  повторить
его всем другим девушкам.
     И девушки стали посматривать, какая  в  Кейт  произойдет  перемена,  не
начнет ли она их тиранить; но Кейт сделалась только еще ласковее.
     Спустя неделю Кейт приболела, но продолжала вести дом, и  никто  бы  не
узнал о болезни, если бы не наткнулись однажды на Кейт -  застыла,  стоит  в
коридоре с лицом, перекошенным от боли. Кейт стала просить девушек, чтобы не
говорили Фей, но те и слушать не захотели, и сама Фей, уложив ее в  постель,
вызвала доктора Уайльда.
     Человек он был славный и врач  неплохой.  Поглядел  на  язык,  проверил
пульс, задал несколько вопросов интимного свойства, потеребил  себе  пальцем
нижнюю губу.
     - Вот здесь?- спросил, слегка подавив Кейт поясницу. -  Нет?  А  здесь?
Болит? Так. Ну, думаю, у вас просто почки подзасорились.
     Он оставил желтые, зеленые и красные таблетки, велев принимать  в  этом
порядке. Таблетки помогли. Случился, правда, у Кейт легкий возврат болей.
     - Схожу к доктору, - сказала она Фей.
     - Я его сюда вызову.
     - Чтобы опять принес пилюли? Чепуха. Утром схожу.

2

     Доктор Уайльд был человек хороший и честный. О врачевании  он  говорил,
что уверен только в одном - что чесотку можно излечить серой. Но относился к
своему делу серьезно. Подобно многим провинциальным  докторам,  он  был  для
горожан одновременно врачом, священником и психиатром. Ему ведомы были почти
все тайны, слабости и сильные черты салинасцев. Легко относиться  к  смертям
он так и не научился.  Смерть  пациента  наполняла  его  ощущением  краха  и
собственного беспросветного невежества.  Он  не  отличался  профессиональной
смелостью и к хирургии прибегал как к последнему и грозному средству. В крае
появились уже аптеки в помощь врачам, но  доктор  Уайльд  был  один  из  тех
немногих, кто держал еще запас медикаментов  и  сам  приготовлял  лекарства,
которые прописывал больному. От многолетних перегрузок и  недосыпа  он  стал
слегка забывчив и рассеян.
     В среду утром, в половине девятого, Кейт подошла к зданию Монтерейского
окружного банка на Главной улице  и,  поднявшись  наверх,  нашла  в  глубине
коридора дверь, на которой значилось: "Др. Уайльд. Часы приема от 11 до 2".
     В половине десятого доктор  Уайльд  поставил  свою  коляску  в  платную
конюшню, устало взял с  сиденья  черный  чемоданчик.  Он  ездил  в  Алисаль,
присутствовал при агонии и смерти престарелой госпожи Джерман. Она  была  не
способна расстаться с жизнью без напрасного и неприглядного  цеплянья.  Даже
сейчас доктор  Уайльд  не  вполне  был  уверен,  что  жизнь  уже  совершенно
вырвалась из ее сухого, жилистого, жесткого тела. Ей было девяносто семь,  и
умирать она никак не собиралась. Она  поправляла  пастора,  напутствовавшего
ее, - не так, мол, причащает. И сейчас доктор Уайльд  был  угнетен  загадкой
смерти.  Она  часто  ставила  его  в  тупик.   Вот   вчера   Аллен   Дей   -
тридцатисемилетний, рослый, дюжий, как бык, хозяин четырехсот акров и  глава
большой семьи, - пустяково простудившись  и  трое  суток  пролежав  в  жару,
кротко, без борьбы сдал жизнь воспалению легких. Загадка, да и только. Глаза
у доктора Уайльда слипались. Надо будет обтереться губкой и глотнуть  виски,
пока не явились в кабинет первые страждущие.
     Он поднялся по лестнице, вставил истертый ключ в дверной замок. Ключ не
поворачивался.  Доктор  опустил  свой  чемоданчик  на  пол,  нажал  сильнее.
Никакого толку.  Уайльд  схватил  круглую  дверную  ручку,  потянул,  дергая
ключом. Дверь отворилась. Перед ним стояла Кейт.
     - А, доброе утро. Замок заело. Вы-то как вошли?
     - Было незаперто. Я пришла рано и решила подождать в приемной.
     - Незаперто? - Он повернул ключ в  обратную  сторону  -  действительно,
язычок замка легко скользнул наружу.
     - Старею, как  видно,  -  сказал  доктор.-  Рассеянность  одолевает,  -
вздохнул он.- Собственно, незачем  и  запирать.  Этот  замок  можно  открыть
куском проволоки. Да и что там воровать?.. Прием у  меня  с  одиннадцати,  -
сказал он, видимо, не узнавая Кейт.
     - У меня ваши таблетки кончились, а прийти позже я не могу.
     - Таблетки? Ах, да. Вы у Фей служите?
     - Да у Фей.
     - Чувствуете себя лучше?
     - Да, таблетки помогают.
     - Не вредят, во всяком случае, - сказал он.-  Я  и  аптечную  дверь  не
запер?
     - Какую аптечную?
     - Вон ту. Там моя аптека.
     - Да вроде она не заперта.
     - Старею. Как Фей поживает?
     - Меня беспокоит ее здоровье. Не так давно она очень расхворалась. Рези
в животе, даже бредила немного.
     - У нее уже бывали эти рези, - сказал доктор Уайльд.- При таком  образе
жизни, принимая пищу когда придется, здоровья не убережешь.  И  я  вот  свое
уберечь не могу. Мы все сваливаем на желудок. А причина в том, что переедаем
и не спим по ночам. Да, так вам таблетки. Цвет какой, не помните?
     - Было три сорта - желтые, красные, зеленые.
     - Да, да. Вспомнил.
     Он отсыпал таблеток в  круглую  картонную  коробочку;  Кейт  стояла  на
пороге аптечной комнаты.
     - Сколько здесь лекарств!
     - Да, и чем старее я становлюсь, тем меньше  их  прописываю,  -  сказал
доктор Уайльд.- Некоторые так и стоят все эти  годы.  Обзавелся  ими,  когда
начинал практиковать. Обычный  ассортимент  начинающего.  Экспериментировать
хотел - алхимиком стать этаким.
     - Кем?
     - А, неважно. Вот, возьмите. А Фей передайте, пусть высыпается и  овощи
ест. Я сегодня всю ночь не спал. Я уж вас не провожаю.
     Нетвердой походкой он ушел в кабинет. Посмотрев ему вслед, Кейт быстрым
взглядом окинула ряды бутылок и коробок. Закрыла аптечную дверь,  огляделась
в приемной. На полке одна книга  выдалась  вперед.  Толчком  Кейт  выровняла
книжный ряд. Взяла с кожаного дивана свою большую сумочку и ушла.
     У себя в спальне  Кейт  вынула  из  сумки  пять  бутылочек,  исписанную
бумажку. Вложила это все в чулок, свернула и,  спрятав  в  резиновый  ботик,
поставила его в глубь стенного шкафа, рядом с другим ботиком.

3

     Дом Фей  стал  постепенно  меняться.  Раньше  были  девушки  неряшливы,
обидчивы. Только укажи им, что надо опрятнее держать себя  и  комнату,  -  и
готова страшная обида, и весь дом дышал бы  недовольством.  Но  Кейт  повела
дело иначе.
     Как-то вечером, за ужином она сказала, что заглянула к Этель и там  так
чистенько и хорошо, что просто нельзя было не купить Этель подарок.  Тут  же
за  столом  Этель  развернула  сверток;  внутри  оказался   большой   флакон
одеколона, - надолго хватит. "Хорошо, что Кейт не заметила грязное белье под
кроватью", - подумала обрадованная Этель. И сразу после ужина убрала  белье,
смела паутину из углов, помыла пол.
     Вскоре потом Кейт объявила, что сегодня Грейс особенно красива, и, сняв
с себя брошь в виде бабочки с фальшивым брильянтом,  подарила  ей.  Пришлось
Грейс побежать к себе наверх и надеть чистую блузку ради такой броши.
     Повар Алекс, которого обычно ругательски  ругали  за  стряпню,  впервые
услыхал, что никто не печет таких вкусных печений, как он, и что кулинарному
искусству обучиться нельзя, надо родиться с талантом, чутьем, как у него.
     Слепой тапер услышал, что его все любят.  И  его  заезженно-тупая  игра
заметно улучшилась.
     - Начинаешь вспоминать, и странное звучит из прошлого, - как-то  сказал
он Кейт.
     - Что именно? - спросила она.
     - Да вот хотя бы. - И сыграл ей.
     - Прелестно, - сказала она. - Что это?
     - Не помню. Кажется, Шопен. Эх, если б я мог видеть ноты!
     Он рассказал ей печальную историю о том, как лишился зрения,  а  никому
прежде не рассказывал. И в тот субботний вечер, убрав  цепку  со  струн,  он
сыграл вещь, которую вспомнил и подрепетировал  утром,  -  "лунное"  что-то,
кажется, Бетховена.
     - И в самом деле лунное, - сказала Этель.- А слова знаешь?
     - Оно без слов, - сказал Слепенький. - А надо бы слова. Мотив красивый,
- сказал Оскар Трип, субботний гость из Гонзалеса.
     А в один из вечеров Кейт вручила каждой девушке подарок - ведь во  всем
округе нет лучше, чище и милее дома, чем у Фей, и  кого  же  благодарить  за
это, как не девушек! А такую приправу к рагу вы где-нибудь еще пробовали?
     Алекс ушел в кухню, украдкой вытер глаза  тыльной  стороной  руки.  Ух,
какой он им приготовит пудинг с черносливом - пальчики оближут!
     Джорджия стала вставать не позже десяти  утра  и  брать  у  Слепенького
уроки игры на рояле, и ногти у нее теперь были чистые, ухоженные.
     -  А  я  уж  совсем  было  решила  бросить  ремесло  и   выйти   замуж.
Представляешь? - сказала Грейс, возвращаясь после утренней воскресной мессы.
     - У нас и правда стало славно,  -  ответила  Трикси.  Девушки  из  дома
Дженни, когда приходили к Фей на именинный торт, глазам своим  не  поверили.
Теперь у них только об этом и говорят. Дженни очень рассердилась.
     - А утром сегодня видела цифру на доске?
     - Конечно, - восемьдесят семь за  одну  неделю.  И  ведь  не  праздники
сейчас! Ну-ка, пусть Дженни или Негра с нами потягаются!
     - Какие там праздники! Сейчас великий пост! У Дженни небось ни клиента.
     После  той  болезни  и  кошмаров  Фей  была  тиха,   подавленна.   Кейт
чувствовала на себе наблюдающие взгляды Фей, но тут уж ничего не  поделаешь.
А  что   свернутый   трубкой   документ   по-прежнему   в   шкатулке,   Кейт
удостоверилась, и девушки все его видели или слышали о нем.
     Как-то днем Кейт  постучалась  к  Фей,  вошла;  Фей  подняла  глаза  от
пасьянса.
     - Как себя чувствуешь, мамочка?
     - Прекрасно, чудесно. - Убрать из глаз настороженность Фей  не  смогла,
не настолько она была ловка. - Знаешь, Кейт, мне хочется в Европу.
     - Вот и чудесно. Эту поездку ты заслужила и можешь себе позволить.
     - Я не хочу одна ехать. Хочу, чтобы и ты поехала со мной.
     - Я? Ты хочешь взять меня? - Кейт взглянула удивленно.
     - А как же. Конечно.
     - Ах, милая мамочка! Когда же мы поедем?
     - А ты хочешь?
     - Я всегда мечтала. Когда же мы поедем? Давай не будем откладывать.
     Из взгляда Фей ушло недоверие, лицо разгладилось.
     - Может быть, будущим летом, - сказала она. - Будем готовить поездку на
лето. Кейт!
     - Да, мама?
     - Ты... ты больше не обслуживаешь клиентов?
     - Да зачем же? Ты ведь так обо мне позаботилась.
     Фей не спеша собрала карты в колоду, обровняла, убрала в ящик  столика.
Кейт пододвинула стул, села, сказала:
     - Хочу с тобой посоветоваться.
     - О чем?
     - Я стараюсь помочь по хозяйству, ты знаешь.
     - Я без тебя как без рук, душенька.
     - Больше всего мы тратим на питание, особенно зимой.
     - Верно.
     - Ну так вот: сейчас фрукты и всякие овощи можно  купить  за  гроши.  А
зимой, сама знаешь, сколько приходится платить за консервированные персики и
молодую стручковую фасоль.
     - Неужели ты хочешь заняться консервированием?
     - А почему бы нам не заняться?
     - И Алекс согласен возиться?
     - Хочешь верь, мама, хочешь не верь, но  Алекс  сам  предложил.  Спроси
его.
     - Не может быть!
     - Клянусь тебе, сам предложил.
     - Чудеса, черт меня дери... Ах, прости, душенька. Сорвалось с языка...
     И кухня обратилась в консервный завод; все девушки  помогали.  Алекс  и
вправду поверил, что это его идея. Ведь он получил за нее серебряные часы  с
выгравированной дарственной надписью, когда управились со всеми банками.
     Обычно Фей и Кейт ужинали за общим длинным столом, но по  воскресеньям,
когда Алекс не готовил и девушки обходились многослойными бутербродами, Кейт
сервировала ужин для двоих в комнате у Фей.  Это  были  приятные,  по-дамски
элегантные ужины. Всегда  был  какой-нибудь  деликатес  -  гусиная  печенка,
особенный салат, пирожные из булочной Ланга, что  на  Главной  улице.  И  на
столе у Фей постлана была не белая клеенка,  как  в  столовой,  а  камчатная
белая скатерть, и салфетки были не бумажные,  а  льняные.  Кейт  сервировала
стол по-праздничному, со свечами и - что редкость для Салинаса - с цветами в
вазе. Кейт умела составлять прелестные букеты  из  полевых  цветов,  которые
сама и собирала.
     - Что за умница, - восторгалась Фей. - Все она умеет, из ничего сделает
чудо. Мы с ней в Европу поедем. Вы  и  не  знаете,  а  она  и  по-французски
говорит. Честное слово. Вот на досуге попросите  ее  сказать  что-нибудь  по
французски. Она и меня учит. Знаете, как по-французски хлеб?
     Фей  наслаждалась  предвкушением  поездки.  Она  оживленно  готовилась,
планировала - и все благодаря Кейт.

4

     В субботу четырнадцатого октября над Салинасом пролетели  первые  дикие
утки. Фей видела в окно - летели на юг  большим  клином.  Как  всегда  перед
ужином заглянула Кейт.
     - Летят утки, - сказала Фей. - Зима уж на  подходе.  Сказать  Алексу  -
пусть печи приготовит.
     - Подать тебе твое укрепляющее, мамочка?
     - Да. Ты меня совсем разбаловала своими заботами.
     - Я люблю о тебе заботиться, - сказала Кейт. Достала из комода  бутылку
с микстурой Пинкем, подняла ее на свет, - Тут на донышке. Надо новую.
     - Кажется, у меня там в шкафу остались еще  три  из  купленной  дюжины.
Кейт взяла стакан.
     - Мушка попала, - сказала она. - Пойду вымою. На кухне Кейт  ополоснула
стакан. Извлекла из кармана  пипетку,  заполненную  прозрачной  жидкостью  -
настойкой чилибухи - и воткнутую в кусочек  картофелины,  как  затыкают  нос
керосинового бидона. Аккуратно выдавила в стакан несколько капель.
     Вернувшись к Фей, налила  три  столовые  ложки  микстуры,  размешала  в
стакане. Фей выпила, облизала губы.
     - Горькое на вкус, - сказала она.
     - Горькое, мамочка? Дай попробую.
     Кейт налила из бутылки в ложку, глотнула, поморщилась.
     - И в самом деле, - сказала она. - Должно быть,  слишком  давно  стоит.
Надо выбросить. Ужасно горькое. Я принесу сейчас воды, запьешь.
     За ужином Фей сидела вся раскрасневшаяся. Вот положила  вилку,  как  бы
прислушиваясь к себе.
     - Что с тобой? - спросила Кейт. - Что с тобой, мама?
     Фей очнулась.
     - Сама не пойму. Наверное, небольшой сердечный спазм. Ни с  того  ни  с
сего стало страшно, и сердце застучало.
     - Может, в спальню тебя проводить?
     - Нет, милая, уже все прошло.
     - Ой, у тебя такой густой румянец, Фей, - сказала Грейс, кладя вилку.
     - Мне это не нравится, сказала Кейт.- Надо позвать доктора Уайльда.
     - Не надо, все уже прошло.
     - Ты меня напугала, - сказала Кейт. У тебя так и раньше случалось?
     - Одышка иногда бывает. Видно, я слишком растолстела.
     Весь тот субботний вечер Фей чувствовала себя неважно  и  по  настоянию
Кейт в десять часов легла спать. Кейт несколько  раз  заглядывала,  пока  не
убедилась, что Фей спит.
     Назавтра Фей вполне оправилась.
     - Это, видимо, просто одышка, - сказала она.
     - Подержим мамочку на диете, - сказала Кейт. Я сварила на ужин  куриный
бульон, и фасолевый салатик у нас будет - по-французски, как  ты  любишь,  с
прованским маслом и уксусом. И стакан чаю.
     - Но, ей-богу, Кейт, я отлично себя чувствую.
     - Чуточку диеты нам обеим не повредит. Ты меня напугала вчера  вечером.
У меня тетя скончалась от сердечного приступа. А такое не забывается.
     - У меня никогда ничего с сердцем не было. Только легкая одышка,  когда
поднимаюсь по лестнице.
     В кухне Кейт приготовила два подноса.  Сдобрив  уксусом  масло,  полила
фасолевый салат. Поставила на поднос любимую чашку Фей, а бульон - на  плиту
разогреть. После чего достала из карм