ками он ухватил ворот своей  расстегнутой  наверху  гимнастерки  и,
рванув,  разодрал  ее  до  пояса,  обнажив  широкую  крепкую  грудь,  сплошь
расписанную синими разводами морской татуировки. - Паскуда! Я  прикончу  его
как падаль!!!
   И с лихорадочной поспешностью зашарил вокруг по траве глазами,  отыскивая
наган, умышленно выроненный им перед тем себе под ноги.
   - Нет!.. Клянусь, это не я!
   - Не смей его трогать! - подыгрывая, строго сказал Алехин.
   - Он убил Ваську!!! - рыдающим голосом вопил Таманцев, подняв из травы  и
держа в руке наган. - Я прикончу его как падаль!!!
   Аникушина звали Игорем, а не Васькой, и убил его не "лейтенант",  но  это
не имело  сейчас  никакого  значения.  Андрей  уже  сообразил,  что  начался
заключительный аккорд, так называемое "экстренное потрошение", жестокая,  но
в данных обстоятельствах совершенно неизбежная  игра,  потребная  для  того,
чтобы тотчас  -  немедленно!  -  получить  от  кого-либо  из  захваченных  -
предположительно  самого  слабого  по   волевым   качествам   -   совершенно
необходимые сейчас сведения.
   Аникушин во время засады повел себя непонятным  образом  и  очень  крепко
помешал, теперь же,  мертвый,  он  должен  был  помогать:  для  пользы  дела
обыгрывалась его гибель.
   Андрей, однажды уже принимавший участие в подобной игре,  бросился  сзади
на Таманцева, обхватил  его  мускулистое  горло  левой  рукой,  а  правой  -
вцепился в его руку с револьвером, хорошо помня, что недопустима и  малейшая
фальшь, все должно быть естественно, и бороться надо без дураков - в  полную
силу. Прошлый раз ему помогал в этом Алехин, но  сейчас  капитан  с  залитым
кровью лицом бессильно сидел на траве и рассчитывать  на  его  поддержку  не
приходилось.
   - Не смей его трогать! - все же  восклицал  он  требовательно,  изображая
реакцию на возгласы Таманцева. - Слышишь, не смей!
   - Держите его! Он контуженый! - крикнул Андрей старшине, и тот,  поспешив
на помощь, вцепился в Таманцева слева.
   - Пустите!!! - с искаженным яростью и  отчаянием    лицом  рвался  к
"лейтенанту" Таманцев. - Он убил моего лучшего друга!!! Он убил Ваську!!!  Я
прикончу его как падаль!!!
   При этом у Таманцева судорожно подергивалась голова, и  рыдал  он  самыми
настоящими слезами, что еще в прошлый раз удивило Андрея. В то же  время  он
не забывал толкать Андрея в коленку - мол, давай, работай!
   "Лейтенант", лежа на боку со связанными за  спиной  руками,  инстинктивно
старался отползти,  отталкиваясь  судорожными  движениями  ног;  разрезанные
брюки и трусы при этом сползли до колен, обнажив белые мускулистые ляжки.
   - Я не убивал!!! - в сильнейшем страхе кричал он. - Клянусь - не  убивал!
Это не я!!!
   В это  мгновение  Таманцев  с  бешеным  криком:  "Он  убил  Ваську!!!"  -
внезапным рывком отбросил в сторону старшину и с Андреем, повисшим у него на
спине  и  намеренно  выпустившим  руку  Таманцева  с  наганом,  подскочил  к
"лейтенанту" и трижды выстрелил в него, точнее над самой его головой.
   В следующую секунду он сунул  ствол  нагана  под  ноздри  "лейтенанту"  и
рассчитанным движением раскровенил ему  верхнюю  губу,  преследуя  при  этом
двойную цель: чтобы тот, оглушенный, вдохнул в себя пороховую гарь и  ощутил
кровь.
   - Не смей, мерзавец! - подыгрывая, кричал Алехин.  -  Псих  ненормальный!
Держите его!
   - Я не убивал!!! Пощадите!!! - в ужасе рыдал "лейтенант". - Я  никого  не
убивал!!! Спасите!!! Это не я!!!
   Андрею и старшине удалось оттащить Таманцева на несколько шагов,  однако,
волоча их обоих за собой, Таманцев тут же снова ринулся к "лейтенанту".
   - Не ты?! А кто?! Кто же его убил?! Может, ты еще скажешь, что  вообще  в
нас не стрелял?! -  яростно  орал  Таманцев,  прикидывая  и  определяя,  что
лежащий перед ним уже доведен до потребного состояния и надо брать  быка  за
рога. - Ты еще смеешь врать?! Ты еще Смеешь  обманывать  советскую  власть?!
Может, ты и позывные уже забыл?!
   Андрей теперь с силой удерживал левой рукой  не  Таманцева,  а  старшину,
вошедшего от борьбы в раж,  страдавшего  от  боли  -  в  момент  броска  ему
вывихнули плечо - и ничего не понимавшего.
   - Если хочешь жить - позывные вашего передатчика?! - указывая револьвером
на рацию, вынутую из вещмешка, властно потребовал Таманцев  и  снова  уткнул
ствол  нагана в изуродованное  ужасом  лицо  "лейтенанта".  -  Позывные
твоего передатчика?! Быстро!!!
   - Я... Я скажу!!! Все скажу!..  -  рыдающим  голосом  торопливо  повторял
"лейтенант". - Эс-Тэ-И... Эс-Тэ-И...
   - Как Эс-Тэ-И?! - внутренне похолодев, закричал Таманцев. - А Ка-А-0?!
   - Ка-А-0 было до... четверга... А теперь Эс-Тэ-И!..
   - Сколько вас?! - чуть отводя револьвер, но не меняя зверского  выражения
лица, мгновенно продолжал Таманцев. - Сколько вас  приехало  сюда,  в  лес?!
Быстро!!!
   - Трое... - Кто старший?! ,
   - Вот... - "Лейтенант" взглядом указал на труп Мищенко.
   - Его кличка?! Для радиограмм! Быстро!!!
   - Кравцов...
   - А где Кулагин?! - мгновенно  потребовал  Таманцев.  (Документы  на  имя
старшего лейтенанта Кулагина были у Павловского.)
   - Здесь, в лесу... Он должен нас ждать...  "Должен!"  -  от  огорчения  и
неприязни к самому себе Таманцев яростно сплюнул.
   - А "Матильда"? Где "Матильда"?!
   - Он не здесь... Он под Шауляем...
   - Он  что  -  офицер  штаба  фронта?!  -  тотчас  спросил  Таманцев  (так
предполагал Эн Фэ). - Кто он по званию?! Быстро!!!
   - Капитан... Шифровальщик штаба фронта...
   - Ты меня с ним познакомишь? Если хочешь жить, ты просто  обязан  меня  с
ним познакомить! Понял?!
   - Да-а...
   - А "Нотариус"?! Кто он и где?!
   - В Гродно... Железнодорожник...
   - Чеслав Комарницкий?! - сейчас же вскричал Таманцев (так предполагал  Эн
Фэ). - Сразу!!!
   - Чеслав... Фамилию не знаю...
   -  Составитель  поездов?!  Высокий...  блондин...  лицо  длинное,  нос  с
горбинкой?!
   - Да-а...
   - А твою физиономию я узнал бы из тысяч! - Таманцев не без труда  скрывал
свою радость. - Ведь ты радист?!
   - Да-а... - всхлипнул "лейтенант".
   - То-то же!
   Выпрямясь, Таманцев ослабил пальцы, и Андрей, ожидавший этого  мгновения,
энергичным движением вырвал у него  из  руки  наган  и  сразу  отпустил  его
самого. Как бы  приходя в себя, Таманцев помотал головой и словно  весь
вдруг обмяк и подобрел лицом.
   Это было необыкновенное,  испытанное  за  войну  всего  лишь  несколькими
чистильщиками пронзительное ощущение - "момент истины" по делу,  взятому  на
контроль Ставкой. Он чувствовал,  что  "лейтенант"  не  врет,  и  знал  цену
полученным  от  него  сведениям.  В  эти  мгновения  только  он,   Таманцев,
единственный обладал "моментом истины",  и  при  мысли,  что  есть  реальная
возможность сегодня же взять и "Матильду" (а кто это сделает лучше, чем  он,
кто?!), у него захватывало дыхание. Если только Эн Фэ и  генерал  согласятся
брать  "Матильду"  под  носом  у  контрразведки   другого   фронта.   Должны
согласиться - мысленно он уже летел с "лейтенантом" и Малышом в Шауляй...
   - Как тебя зовут? - спросил Таманцев: надо было спешно строить  отношения
с "лейтенантом". - Не для немцев, для матери!
   - Сер-ргей...
   - Хорошее имя! - одобрил Таманцев. - Что ж... Если не ты  убил  Ваську  и
дашь нам "Матильду" - тогда живи! - милостиво, но как бы  не  совсем  охотно
разрешил он "лейтенанту". - Только  дышать  будешь,  как  я  скажу!  А  если
вздумаешь крутить, не обижайся, Серега... - Голос Таманцева дрогнул, и  лицо
сделалось скорбным. - Если вздумаешь крутить, тогда не обижайся - это  будут
последние минуты твоей жизни... Понял?.. Мы поедем к "Матильде"  немедленно!
- после короткой паузы пообещал он. -  Полетим  самолетом!  Мы  обнимем  его
сегодня же!
   Затем он повернулся к  Алехину  и,  громко,  отчетливо  произнося  каждое
слово, сообщил:
   - Товарищ капитан,  "бабушка  приехала"!  Это  был  условный  сигнал  для
передачи открытым текстом по радио,  означавший  примерно:  "мы  их  взяли",
означавший, что ядро группы и рация захвачены.
   - Это точно?  -  с  очевидным  сомнением  проговорил  Алехин.  -  Ты  все
прокачал?
   - Точнее быть не  может!  -  заверил  Таманцев.  -  Я  отвечаю!  "Бабушка
приехала"!.. Значит, порядок - она приехала! ffl  Слава  богу,  приехала!.."
Неясные, подернутые какой-то красноватой пленкой вершины берез и кусты плыли
у Алехина перед глазами, и он никак не мог их остановить.  Голова  гудела  и
пульсировала, как второе  сердце.  Удрученный  своей  беспомощностью  в  эти
ответственнейшие  минуты,  чувствуя,  что  вот-вот  потеряет  сознание,   он
держался  из  последних  сил  -  ему  еще  надлежало  принять  решение.   Он
напрягался, стараясь разглядеть циферблат часов, под несенных на руке к
самому лицу, и наконец различил: было без восьми минут пять.
   Оперативное кольцо вокруг Шиловичского леса только что  замкнулось.  Семь
тысяч человек  на  трехстах  автомашинах  с  рациями  и  служебно-розыскными
собаками, саперами и миноискателями  уже  кружились  в  гигантской  карусели
вокруг Шиловичского массива, ожидая команды начать операцию, с таким  трудом
и тщанием подготовленную Поляковым и теперь совершенно ненужную...
   Ее следовало отменить, остановить - еще можно было успеть.
   - Старшина! - Алехин повел головой, ища взглядом и  не  видя,  не  находя
радиста. - Срочно передайте  Первому...  открытым  текстом...  -  с  усилием
произносил он. - "Гребенка не  нужна!..  Бабушка  приехала!..  В  помощи  не
нуждаемся..." Повторяйте непрерывно:. - уронив руку с  набухшим  тампоном  и
опуская голову, проговорил он. - Бабушка...
   - Повторяй до бесконечности! - подхватывая за подбородок голову Алехина и
другой рукой  проворно  расстегивая  ворот  его  окровавленной  гимнастерки,
властно приказал старшине Таманцев. - "Бабушка приехала! Гребенка не  нужна!
В помощи не нуждаемся!.." В темпе!.. Дублируй на запаске!.. Бегом!!! Жми!..
   Осторожно отведя волосы,  он  прежде  всего  убедился,  что,  хотя  кровь
сочилась по-прежнему, голова у Алехина была не проломлена, а только разбита,
и, рванув зубами нитку, вскрыл индивидуальный пакет.
   - Ничего страшного!.. - прикладывая к  ране  свежий  тампон,  возбужденно
говорил Таманцев. - Паша, ты - гений!.. Мы их взяли!!!  -  выкрикнул  он  и,
пачкаясь в крови, несколько раз звучно  поцеловал  лицо  Алехина.  -  Ты  их
раскрыл!.. Ты прокачал Мищенко!.. Пашуня, ты даже не соображаешь,  какой  ты
гений!..
   Старшина-радист  уже  скрылся  в  кустах,  за  которыми   находился   его
передатчик. В тексте, сказанном ему Алехиным, Таманцев  отметил  неточность:
они, безусловно, нуждались в помощи.  И  вместо  последней  фразы  следовало
передать: "Имеем два места холодного груза и тяжелобольного", чтобы с опушки
прибыли розыскники  для  выноса  трупов  и  немедленно  прислали  врача  для
Алехина. Но это можно было передать и спустя  минуты,  и  Таманцев  не  стал
ничего изменять. Он не сомневался, что  Паша  так  сказал  умышленно,  чтобы
сразу, первым же сообщением снять с Эн Фэ, генерала и еще с очень  многих  в
Лиде и в Москве чудовищное напряжение последних суток.
   Оборотясь, Таманцев быстро оглядел обоих захваченных  агентов;  они
лежали спинами друг к другу, молча, не двигаясь, как  и  полагалось,  причем
амбал очнулся и слабо шевелил головой. Блинов с пистолетом  в  руке,  как  и
следовало, стоял наготове шагах в пяти от них.
   "Тики-так!.. Как ни болела, а умерла!" Про себя Таманцев уже отметил, что
с "Неманом", по существу, покончено, причем радист невредим и, без сомнения,
пригоден для функельшпиля, слеплен живым и второй агент, и рация  захвачена,
к тому же  есть  реальная  возможность  взять  и  "Матильду",  который,  как
объяснил утром Алехин, особенно беспокоил Ставку.
   - У него мелькнула мысль, что через какие-то минуты  передатчики  большой
мощности продублируют самое желанное в  эти  сутки  не  только  для  военной
контрразведки сообщение о том, что "бабушка приехала",  и  тотчас  о  поимке
разыскиваемых станет известно не только в Лиде, но и в Москве.
   Он представил себе по-детски обрадованное лицо Эн Фэ и как тот - если  не
бог, то, несомненно, его заместитель  по  розыску!  -  от  волнения  картавя
сильнее обычного, скажет, разводя руками: "Ну б'гатцы... нет слов!.." И не в
силах больше удерживаться от распиравших его эмоций, он, уже  вскрыв  зубами
второй индивидуальный пакет и прижимая  бинтом  тампон  на  голове  Алехина,
срывающимся голосом неистово закричал:
   - Ба-бушка!.. Бабулька приехала!!!
   1973 г.