льку наш  лагерь  находился  вблизи  "башни",  куда  партиями привозили
сербских крестьян и евреев,  то,  когда мы приходили туда  за  водой,  имели
возможность  наблюдать,  что там творится.  У нас в лагере поддерживалась по
крайней  мере  видимость  порядка,  так  как   нас   считали   политическими
заключенными. "Башня" же предназначалась для тех, кто должен был умереть или
быть  угнан  в  Германию.  Нетрудоспособных  убивали  целыми  группами   или
умерщвляли  их  голодом  и  болезнями.  Детей  отнимали  у таких родителей и
размещали в отдельных помещениях.  Нас заставляли дежурить возле  них,  хотя
наше дежурство было бесполезным,  поскольку детям ничего, кроме подобия чая,
усташи не давали. Больные, до предела истощенные, сущие скелеты, дети лежали
на  полу  и  умирали  один  за другим.  Однажды меня назначили дежурной по 6
комнатам,  в которых было размещено несколько сот детей.  Эту картину  я  не
могу описать словами. Но об этом знать необходимо и никогда нельзя забывать.
В ту ночь я вынесла 16 маленьких трупов.  Мне было приказано вынести  их  на
улицу, помню, что там были картофельные грядки.

На следующий  день пришли евреи-могильщики и закопали трупы.  Это осталось у
меня в памяти как самое тяжелое воспоминание о пребывании  в  лагере.  Плач,
стон,  крики матерей, бабушек, отцов и сейчас стоят у меня в ушах, и поэтому
я просто не в силах оправдать ни одного  усташа,  человеческий  разум  не  в
состоянии сделать это.

Через несколько  дней  после моего дежурства остальных детей,  около 2 тыс.,
согнали в помещение,  которое усташи  наполнили  газом.  Но  не  всех  детей
удалось  убить  газом;  тех,  кто  проявлял признаки жизни,  один из усташей
добивал штыком.  Я помню,  что мы просто онемели,  когда он вышел  из  этого
помещения с окровавленными по локоть руками.

Мы тогда не надеялись на то,  что когда-нибудь выйдем оттуда живыми. Поэтому
сегодня я,  к сожалению,  не могу назвать фамилии,  все забыла, помню только
подобные, особенно потрясшие меня моменты.

То, что  я  написала,  лишь  частица  нашего  вклада в то,  чего мы добились
сегодня.  Пусть это будет вечным напоминанием людям,  чтобы они знали,  чего
стоит свобода, плодами которой мы сейчас пользуемся".

                               ОХОТА НА ЛЮДЕЙ

КАРАТЕЛЬНЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ.  После  своего  третьего неудавшегося наступления на
освобожденные партизанами территории Югославии  весной  и  летом  1942  года
немцы  с остервенением обрушились на безоружных людей.  Массовое уничтожение
населения они назвали переселением беженцев  из  "районов,  находящихся  под
угрозой".

Карательные отряды,  действовавшие на всей территории Боснии и Герцеговины и
Хорватии,  арестовывали  и  угоняли  в  лагеря  не только целые партизанские
семьи, но и все население некоторых сел и даже краев.

Только с  территории  Босанска-Крайны,  из  района  предгорий   Козары   они
отправили в лагеря более 5 тыс.  стариков и женщин, но больше всего детей. В
концентрационные лагеря был превращен целый ряд  небольших  городов  и  сел,
расположенных по обе стороны рек Сава и Уна поблизости от лагерей Ясеновац и
Стара-Градишка.

В результате этого "переселения беженцев" погибли тысячи югославских  детей,
пострадали тысячи семей.

Из концентрационных  лагерей  узников  "переселяли"  группами,  как правило,
насчитывавшими тысячи людей,  в лагеря "ожидания  смерти"  Уштице,  Ябланац,
Млака и другие известные места массового уничтожения людей.

Оттуда "нежелательные  элементы"  -  женщин  и  мужчин,  больных  и немощных
стариков - "переселяли" в Ясеновац с целью ликвидации.  Остальных же, прежде
всего женщин и детей, отправляли в лагерь Стара-Градишка, а с июня 1942 года
преимущественно в новый концлагерь для матерей и  детей,  в  так  называемый
"центр по переселению беженцев" в Сисаке.

Это началось  в  лагере  Стара-Градишка.  Отобрав  около  70  детей,  усташи
разместили их на чердаках  и  в  подвалах,  лишив  их  пищи  и  ухода.  Дети
заболевали и умирали.

При этом усташи оставляли больных детей рядом со здоровыми,  мертвых - рядом
с живыми.  Истощенных и ослабленных детей они затем  стали  ликвидировать  в
массовом   порядке.   Только  в  течение  нескольких  месяцев  1942  года  в
Стара-Градишке было уничтожено более 7 тыс. детей-узников.

В июле в лагерь прибыла немецкая  комиссия  по  набору  рабочей  силы.  Было
объявлено, что дети тех матерей, которые добровольно изъявят желание поехать
на работу  в  Германию,  будут  освобождены  из  лагеря  и  переданы  до  их
возвращения под опеку Красного Креста.

Для партизанских  детей  были  созданы  специальные концентрационные лагеря.
Менее чем за месяц в эти лагеря из смешанных лагерей было переселено 10 тыс.
детей  в  возрасте  от  нескольких  дней до 14 лет.  В результате и без того
измученные дети остались совершенно одни,  без матерей и близких, в лагерях,
где их ожидала неизбежная смерть.

Переселением детей занималась социальная служба усташского правительства,  а
также Красный Крест,  который использовался как прикрытие с целью  успокоить
матерей  и  общественность.  Но  обман  скоро  обнаружился,  и  матери стали
отказываться отдавать детей, предпочитая умереть вместе с ними. Тогда усташи
стали отнимать детей силой.

ГОРНЯ РИЕКА.  В  старом  замке в селе Горня Риека,  в хорватском Загорье,  с
первых  дней   оккупации   располагался   известный   лагерь   для   евреев,
преобразованный  в  июне  1942 года в лагерь для детей.  Он получил название
"детский дом" и находился под покровительством ведавшего социальной  службой
усташского  министра  Ловре  Сушича и под управлением фашистской организации
"Усташская молодежь".  Здесь в помещениях,  зараженных  сыпным  тифом,  было
размещено  300  партизанских  детей,  мальчиков  в возрасте от 10 до 14 лет,
которых доставили тремя партиями - 24 июня, 13 июля и 2 августа 1942 года. К
13  августа  1942  года  в  "детском  доме"  умерло  150  детей,  а 150 было
отправлено  в  больницы  Загреба.  Благодаря  профессору  Камило   Бреслеру,
которому  вместе  с  группой  женщин удалось вовремя вывезти их из "детского
дома", было спасено около 100 детей.

СИСАК. В июне 1942 года был создан специальный лагерь для  детей  в  Сисаке,
функционировавший и в 1943 году.  Он назывался "приютом для детей беженцев",
находился под опекой Женского союза усташского движения и должен был служить
местом   пребывания   только   для   детей,   матери  которых  находились  в
концентрационном лагере в Сисаке.  Однако сюда доставлялись дети и из других
лагерей, а также из сел, со всей территории "НГХ".

Лагерю в  Сисаке принадлежит особое место среди всех лагерей,  так как в нем
нашли приют новорожденные,  грудные и  малолетние  дети.  Здесь  жесточайшим
пыткам подвергались матери и их дети - самые невинные создания на свете.

ЯСТРЕБАРСКО (ЯСКА).  Детский  дом,  существовавший  в  Яске  еще  до  войны,
использовался  до июня 1942 года в качестве концентрационного лагеря.  Затем
он  был  расширен  и  превращен  в  специальный   лагерь   для   детей.   Он
функционировал  с  11 июля до конца октября 1942 года под названием "сборный
пункт для детей беженцев".  Управление лагерем находилось в  руках  монахинь
конгрегации  св.  Винко Паульского.  Здесь детей подвергали самым изощренным
пыткам, в чем особое рвение проявляли монахини.

На основании  того,  что  писал  в  самом начале войны официальный усташский
орган "Хорватский народ" в ј 116 от 10 июня 1941 года, можно утверждать, что
речь шла о целой программе:

"...Все дети, в отношении которых будет установлено, что у них нет родителей
или  кормильцев  либо родители или кормильцы о них не заботятся,  ввиду чего
дети предоставлены улице, будут размещены вначале в сборных пунктах. Из этих
пунктов уроженцы г.  Загреба будут направляться в село Клинча, дети родом из
любого другого края на территории  Независимого  Государства  Хорватии  -  в
детские дома в Осиеке, Яске и Орославле. Дети, определенные в исправительные
дома,  разместятся в Глине и Госпиче,  где сейчас имеется  достаточно  мест.
Будет  также решен и вопрос о беспризорниках в возрасте от 14 до 17 лет.  Их
отправят на принудительные работы, для чего уже сейчас создаются специальные
трудовые  лагеря  по  образцу лагерей великих дружественных соседних стран -
Германии и Италии.  В этих лагерях беспризорникам в возрасте от 14 до 17 лет
будет  предоставлена  возможность  заниматься  полезным  трудом,  овладевать
каким-либо ремеслом и таким образом стать полезными членами общества. Органы
государственной  власти всеми имеющимися в их распоряжении средствами решают
этот вопрос,  полицейские управления всех областей уже получили  необходимые
указания на этот счет. Тем самым будет полностью и окончательно решен вопрос
о малолетних беспризорниках..."

Исходя из таких "гуманных" соображений,  новое  правительство  "НГХ"  начало
строить свою политику в отношении детей. И неудивительно, что оно докатилось
до  страшных,  чудовищных,  не  имеющих  аналогов,   извращенных   пыток   и
преступлений.  Следует  сказать,  что  Артукович  как министр внутренних дел
руководил и этой кампанией.

ХАБАЗИН ДРАГИЦА, медсестра-доброволец:

"В июле   1942   года   социальная   служба   направила   меня   в  качестве
уполномоченного по приему детей в лагерь Стара-Градишка.  При этом мне  было
разрешено  взять с собой несколько сестер из Красного Креста.  Эта же служба
назначила комиссию во главе с Г. Штефанцем, который поехал с нами.

Мы прибыли в  лагерь  Стара-Градишка  9  июля  1942  года  около  17  часов.
Обратились к коменданту лагеря Векославу Лубуричу.  Я представилась. Он взял
мое удостоверение и ушел,  не сказав ни  слова.  Никто  и  из  числа  других
усташей не разговаривал с нами. У них был банкет в честь немецкого генерала,
прибывшего  с  целой  свитой,  чтобы  отобрать  женщин   для   отправки   на
принудительные работы в Германию.  Уже приближалась ночь,  а нам еще не дали
ответа.  И в то же время нас не отпускали из лагеря.  Только около  8  часов
вечера  немецкий  офицер  из  бригады  по  набору  рабочей  силы,  которому,
очевидно,  была прекрасно известна цель нашего приезда,  передал  нам  через
дежурного  усташского  офицера,  чтобы мы пришли завтра утром и приступили к
приему детей.

Мы пришли на следующий день в 7 часов утра.  Со мной было около 15 сестер. В
лагере  нам  выделили  одного  заключенного,  врача  по профессии,  еврея по
национальности, который должен был ввести нас в курс дела.

Я сразу же назначила сестер,  которые будут отбирать и  доставлять  детей  в
Окучани для отправки поездом, идущим в Загреб.

Отобранные нами  дети  ждали во дворе,  пока их перепишут.  Здесь же немцы и
усташи отбирали женщин для отправки в Германию. В этом участвовали и женщины
в форме Красного Креста,  передававшие нам детей, матерей которых отправляли
в Германию.

Тем временем узник-врач отвел госпожу Будисавлевич и меня в  так  называемую
"детскую больницу". Она находилась в первом здании, справа от входа. Комнаты
были чистыми и убранными,  но дети лежали на  голом  полу.  В  углах  стояли
ночные горшки,  на каждом из них сидел ребенок, больше похожий на привидение
или мертвеца, чем на живое существо. Мы увидели дверь и спросили врача, куда
она ведет.  Он еще не успел произнести "На чердак",  как одна из нас открыла
ее.  Мы увидели груду скелетов и  трупов  умерших  детей.  Несколько  трупов
выкатились  в  комнату,  в которой мы находились.  Умерших в этой "больнице"
складывали рядом с тяжелобольными детьми. Нам рассказали, что больных детей,
которые  и сами выглядят живыми скелетами,  усташи заставляют выносить своих
мертвых друзей на лестничную клетку.

На мой вопрос, могу ли я увезти и этих больных детей в Загреб, врач ответил:
"Если сможете,  и если Вам удастся, я бы Вас очень просил, чтобы об условиях
содержания здесь детей узнали на воле".

Мы включили больных в список и без ведома Лубурича  отправили  их  в  первую
очередь в Окучани.  Мы знали,  что их уже не спасти,  но нам хотелось, чтобы
люди узнали, как фашисты обращаются с детьми.

Узник-врач, помогавший нам, поплатился за это жизнью.

В первой   партии   детей,   отправленных   в  Загреб,  было  около  1  тыс.
тяжелобольных детей.

Лагерь Стара-Градишка нам разрешили посетить еще  лишь  раз  и  пробыть  там
только  5  дней.  Тогда  нам передали 700 тяжелобольных детей.  Все они были
переправлены в Яску,  а наиболее серьезно больные оставлены  в  больницах  в
Загребе.  Позже  усташи  доставили  еще  две партии детей из этого страшного
лагеря, причем в лагерь в Сисаке - около 700 только грудных детей и в Загреб
в зал св. Иеронима - более тысячи детей. Так, по моим подсчетам, из лагеря в
Стара-Градишка удалось "вырвать" всего лишь 3500 детей,  а там их находилось
свыше 10 тыс.

Потом я три раза выезжала за детьми в лагерь Млака и  один  раз  в  Ябланац,
недалеко  от  Ясеноваца.  Первые две партии численностью до 2 тыс.  детей из
Млаки были отправлены в Сисак,  а третью партию,  а также детей из  Ябланаца
численностью  около  1,5  тыс.  доставили  в Загреб,  а оттуда наши товарищи
перевезли их в "детский сборный пункт" в Яске.

В Млаку нам  пришлось  добираться  через  лагерь  Ясеновац,  имея  при  себе
специальные разрешения. В Ясеноваце мы видели "дышащие могилы", т. е. могилы
людей,  которых усташи убили ночью или утром,  и над  ними,  полуживыми,  то
поднималась, то опускалась земля.

В первой партии,  отправленной из Млаки 29 июля 1942 года, было более 1 тыс.
детей.  Этих  детей  мы  доставили  в  Ясеновац  (расстояние около 20 км) на
машинах.  Векослав Лубурич,  комендант  лагеря  Ясеновац,  должен  был  дать
разрешение на проезд автомашин по территории лагеря,  так как другого пути в
Млаку не было.  После продолжительных переговоров колонне разрешили пересечь
территорию лагеря,  при этом на каждой машине сзади сидел усташ с заряженной
винтовкой и штыком, а на капоте развевался флажок Красного Креста.

Эта партия детей была отправлена по распоряжению усташей в Сисак,  где детей
должен был принять  и  дальше  заботиться  о  них  женский  союз  усташского
движения,  который  я  по телефону поставила в известность о нашем прибытии.
Нас встретили представители этого союза,  но к приему детей ничего  не  было
подготовлено.  Среди  встречавших  был  и  Камило  Бреслер  из  министерства
социального обеспечения.  При его содействии детей разместили на голом  полу
бассейна  и  в  помещении  стекольного  завода,  где  раньше  был лагерь для
взрослых узников.  Вторую партию детей разместили по другим зданиям.  В  тот
раз  я  не  задержалась в Сисаке надолго,  поскольку мы сразу же вернулись в
Млаку и Ябланац, чтобы забрать других детей".

Д-Р ОЛГА БОШНЯКОВИЧ:

"Маленьких детей,   которых  нам  передавали,  мы  доставляли  поездом,  что
занимало несколько дней.  В переполненных вагонах для перевозки  скота  дети
ползали  по  полу и от голода ели собственные испражнения.  В дороге дети не
получали ни глотка воды.  Порой им перепадали куски хлеба, которые бросали в
вагоны жители на станциях, где останавливался поезд.

Несмотря на все наши старания,  максимальное внимание,  которое  мы  уделяли
этим  детям,  спасти  их было невозможно.  В основном это были грудные дети,
отнятые от груди и лишенные материнского ухода.

Дети были физически истощены,  с  отечными  конечностями,  бледными,  худыми
лицами,  запавшими глазами, безразличным взглядом. Они прибывали полуголыми,
в крайне  запущенном  состоянии  и  производили  впечатление  тяжелобольных,
измученных  голодом  детей.  Почти все они страдали от целого ряда болезней.
Дистрофичный,  ослабленный голодом и поносами  детский  организм  был  не  в
состоянии  приводить  в  действие  защитный  механизм,  не  мог  бороться  с
инфекционными  болезнями,  в  результате  чего  дети,  особенно  малолетние,
несмотря на уход и введение физиологического раствора, умирали.

Организм грудных детей,  находившихся  в  состоянии  тяжелой  дистрофии,  не
принимал  никакой пищи,  и в большинстве случаев дети умирали в течение двух
дней.  Дети постарше лучше  поддавались  лечению  и  в  большинстве  случаев
выжили.  Некоторые  дети по приезде внешне производили неплохое впечатление.
Но уже на второй день и у них начинались  непрекращающиеся  понос  и  рвота.
Поносы  резко  прогрессировали,  дети  находились  в состоянии интоксикации.
Несмотря на подкожное введение физиологического раствора,  глубокие  клизмы,
инъекции,   укреплявшие   деятельность   сердечной  мышцы,  невозможно  было
приостановить быстрое течение болезни. В итоге дети, за редким, очень редким
исключением,  умирали.  Так что до прибытия очередной партии детей почти все
кровати были уже свободными.

Спасенные дети передавались семьям в Загребе. Мы стремились как можно больше
детей прямо с поезда отдавать в семьи, выразившие желание взять их. Из числа
таких  детей умерли лишь немногие,  их после длительного лечения удалось все
же спасти. В семьях дети не были подвержены взаимному инфицированию, а самое
главное,  значительно  быстрее  улучшилось их психическое состояние.  Важную
роль здесь сыграло то, что дети оказались в спокойной семейной обстановке.

Страх, застывший в глазах даже самых маленьких  детей,  страх  от  пережитых
ужасов,  не  покидал  тех,  кто  не  попал  в семьи,  хотя они и оказались в
приличных условиях, более благоприятной по сравнению с лагерем обстановке. И
несмотря  на  то,  что  их сразу же начали лечить,  все же за ними ухаживали
чужие и незнакомые люди,  и поэтому эти тяжелобольные дети  оказались  не  в
состоянии мобилизовать внутренние резервы,  поднять психический тонус своего
организма, усилить его сопротивляемость, и чаще всего они вскоре умирали.

Разлученные с матерями,  измученные в лагерях,  подвергаемые новым  для  них
непосильным  физическим  и  психическим  нагрузкам,  связанным с длительными
переездами из лагеря и процедурой распределения по новым местам  проживания,
дети,  здоровье  которых было подорвано болезнями,  в большинстве случаев не
смогли выдержать выпавших на их долю испытаний.  Дети,  которых  из  вагонов
забирали   к  себе  отдельные  граждане,  были  избавлены  от  некоторых  из
перечисленных перегрузок,  и все же многие из тех,  кто прибыл 14 июля  и  3
августа, умерли.

Всего с 3 августа до конца 1942 года в Иосиповац прибыло около 800 детей, из
которых 530 умерли.  В основном это были грудные дети.  Они  похоронены  как
безымянные жертвы фашистского террора".

ЛЮБИЦА ДОБРИНИЧ-ШАГИ:

"Лагерь Стара-Градишка поглощает бесчисленное количество женщин и детей.  Их
доставляют  из  Кордуна,  из  Козары.  Ежедневно прибывают все новые и новые
партии. Прибывают, чтобы исчезнуть навсегда.

Но гитлеровской Германии нужна рабочая сила. Зачем убивать женщин и девушек,
если они могут работать?

В Стара-Градишку приезжает комиссия из Загреба.  Немецкая  комиссия.  В  ней
есть и врачи.  Эти немцы без сентиментов. Им не нужны больные женщины. Нужны
здоровые - для работы.

Всех их переписали,  составили  договоры,  которые  они  якобы  "добровольно
подписали",  снабдили дорожными документами,  отобрали детей, а затем партия
за партией отправили в Германию.

Охота на людей продолжается.  И опять прибывают в Стара-Градишку  женщины  и
дети. Опять огромные партии женщин без детей отправляют в Германию. Здоровых
матерей угоняют в Германию,  а больных и старых оставляют в лагере вместе  с
детьми.

Немцам не нужны дети, да и лагерь Стара-Градишка - не детский дом. Зачем ему
кормить "врагов"?

Завтра день рождения поглавника.  Надо достойно отметить его.  Ночь накануне
его дня рождения в 1942 году была отпразднована кровавой бойней.  В эту ночь
усташи  зарезали  тысячу  сербских  детей  и  около 500 сербских женщин,  не
подходящих для работы в Германии. Яма, над которой убивали женщин и детей, а
затем сбрасывали их в нее