Роснер
Фритц,  Александар Вайс,  Йозеф Швебер, Богдан Арсенович, Лоза Смилянич, Ацо
Влайнич,  Коста  Маркович,  Бранко  Аядинович,  Перо  Боянич,  пекарь  Спасо
(фамилии не знаю), Ацо Савич и его отец. Все вышеперечисленные так же, как и
я, находились один день в котарском филиале тюрьмы.

Начальником тюрьмы  был  Куленович.  В тот день он сказал нам,  что всех нас
переправят в Загреб и там отпустят по домам.  Родственники  принесли  нам  в
тюрьму самые необходимые вещи, поскольку мы были арестованы прямо на работе.
Вечером нас отправили поездом в Босански-Брод. Сразу по прибытии туда нас на
перроне  окружили  усташи  и  какие-то  люди в штатском.  Встречавшие усташи
распорядились  всем  построиться  в  колонну,  во  главе  которой  поставили
конвоировавших нас усташей;  видимо, это было сделано для того, чтобы они не
видели,  что будет происходить дальше. По дороге от станции Босански-Брод до
станции  Славонски-Брод  усташи  в  штатском,  шедшие  рядом  с нами,  стали
избивать нас прикладами и палками.  Они отняли у нас все,  что  представляло
хоть какую-нибудь ценность.  При этом один из них,  худой и довольно высокий
молодой человек в форме железнодорожника,  избивал заключенных  молотком  по
голове.  Он  меня  тоже  ударил.  Это  заметил  сопровождавший  нашу колонну
жандармский унтер-офицер;  он сказал,  что,  если усташи,  которых никто  не
звал, не прекратят избиение, то он повернет всю колонну назад. На усташей из
Брода это подействовало,  и они один за другим отстали от нас.  Нас  отвезли
поездом  в Госпич и разместили в бывшем загоне для овец,  где уже находились
заключенные,  так что всего нас было около 500 человек -  мужчин,  женщин  и
детей.

Надо сказать,  что  среди  мужчин  были  только  евреи,  а  среди женщин - и
православные,  и еврейки.  Православных же мужчин, сидевших вместе со мной в
тюрьме  в  Завидовичах,  отделили от нас еще в Загребе.  Я слышал,  что всех
православных переправили в Госпич,  в специальную  тюрьму,  а  оттуда  через
Велебит в пустынное безлюдное место под названием Слани,  где их уничтожили.
Там вроде бы находился лагерь, из которого православных узников доставляли в
Ядовно для ликвидации. Комендантом нашего лагеря, разместившегося в овчарне,
стал усташский поручик Драгутин Пудич.  Меня определили  на  работы  в  села
Барлета  и  Лички-Рибник,  где  вместе  с 80 другими заключенными я выполнял
сельскохозяйственные работы,  так как православные жители этих сел  сбежали,
скрываясь от преследований усташей.  Я хорошо помню, как, вернувшись однажды
с работы в лагерь под  сильным  дождем,  застал  в  нем  следующую  картину.
Заключенных,  которые  в  тот день не выходили из лагеря на работу - женщин,
детей, стариков,- Драгутин Пудич выгнал из овчарни на улицу, и они вынуждены
были вместе со своими вещами мокнуть под дождем.

Потом он загнал всех нас на чердак,  где мы простояли целую ночь,  не присев
из-за неимоверной тесноты ни на минуту.  Для такого  наказания  не  было  ни
малейшего  повода,  так как никто из заключенных ни в чем не провинился.  По
состоянию на 19 августа 1941 года в  этом  лагере  насчитывалось  около  900
человек.  В  тот  день  один усташ-надсмотрщик сказал нам,  что всех узников
лагеря отправляют в Госпич,  где нас распустят по домам. И действительно, 21
августа 1941 года меня вместе со всеми остальными отправили пешком в Госпич,
а оттуда поездом - в Яску.  В Яске усташи оставили часть заключенных - около
300 человек, а остальных 600 человек направили в Ясеновац.

На ясеновацком  вокзале  нас  приняли  прибывшие  из   Ясеноваца   усташские
конвоиры.  Они  тут же принялись избивать нас прикладами,  кулаками,  колоть
ножами.  Они отняли все наше имущество: забирали золотые вещи, одежду, обувь
- все, что представляло какую-то ценность. Мародерством занималась каждая из
четырех групп усташских  конвоиров,  которая  поочередно  сопровождала  нас.
Отнимая  вещи,  усташи  приказывали  нам  помалкивать  об  этом.  Среди  них
объявился некий Беретин,  которого все называли "инженер Беретин". Говорили,
что он из Загреба.  Он был надсмотрщиком с 1941 по май 1942 года, после чего
вернулся в Загреб, где якобы служил в усташской полиции.

В то время лагерь Ясеновац представлял собой большую,  обнесенную проволокой
территорию. Вокруг виднелись деревянные сторожевые вышки в виде башен. В них
находилась  усташская  охрана.  Комендатура  лагеря  располагалась  в   селе
Ясеновац.   Комендантом   лагеря   был   усташский   взводный  Михаил  Прпич
(впоследствии он стал сотником). Этот лагерь назывался "Ясеновац-II". Сюда в
течение  2-3 дней усташи согнали около 1,2 тыс.  человек.  В лагере было два
барака,  в каждом из которых могло поместиться по 150 человек.  Понятно, что
усташи разместили в бараках гораздо больше людей,  оставшиеся же должны были
ночевать под открытым небом,  независимо от погоды. В этом лагере мы пробыли
около 8 дней.  Еда,  которую нам давали, представляла собой какую-то жижу, в
которой плавали две-три  горошины,  и  заключенные  поддерживали  свои  силы
только   благодаря  тому,  что  у  них  оставалось  из  принесенных  еще  из
Завидовичей съестных припасов.  Когда мы огораживали лагерь проволокой  в  5
рядов (рыли ямы и вкапывали столбы,  на которых закреплялась проволока), нас
не били.  В это время узников и не убивали.  Избиение усташи устроили только
один  раз,  когда  мы  возвращались в лагерь-II после работы.  В ход пустили
приклады, дубинки, рукоятки ножей.

В этом  лагере находились только мужчины.  Женщины и дети,  которые вместе с
нами были в овчарне,  остались в Яске,  откуда, как говорили, их отправили в
Лобоград.  Через  8  дней была проведена общая проверка.  Всех узников - нас
было 600 человек - построили.  Строй обошел усташский взводный Шарич (имя не
знаю) - высокий, могучего сложения, черноволосый мужчина с бородой, слева на
щеке и шее у него был  шрам.  Во  время  обхода  Шарич  избивал  заключенных
дубинкой,  набросился на доктора Леона Перича, врача по профессии. Перич был
со мной в лагере Ясеновац до весны 1942 года,  после чего  его  отправили  в
лагерь  в  Стара-Градишке.  Когда в апреле 1945 года лагерь в Стара-Градишке
ликвидировали,  доктора Перича усташи увели с  собой  в  Ясеновац  вместе  с
ранеными и там его убили.  Я делаю такой вывод потому,  что больше его никто
не видел. Видимо, доктор Перич был убит 22 или 23 апреля 1945 года.

После поверки  всех  600  человек  с вещами под конвоем усташей повели через
село Крапье в лагерь-I,  который находился примерно  в  километре  от  этого
села. Там мы увидели три недостроенных барака, у которых не было ни пола, ни
крыши.  Мы были первыми узниками этого лагеря.  Бараки возводили  специально
нанятые для этого строители.  Подрядчиком платных работ был Стево Арчевич из
села Уштица, близ Ясеноваца.

Во время  пребывания в этом лагере мы работали.  Конечно,  это касалось тех,
кто был еще в состоянии корчевать пни,  делать насыпь на берегу реки  Струг.
Каждый  раз,  когда  мы  шли  на  работу,  охрана из 30-40 усташей подгоняла
заключенных прикладами, особенно доставалось узникам, ослабевшим от старости
и  лишений.  Они  всегда заставляли нас бежать до места работы.  Заключенный
Гомбош по пути на работу вдруг остановился,  поскольку у него  было  больное
сердце.  После этого его больше никто не видел. Такая же участь постигла еще
троих узников,  имена которых  я  не  запомнил.  Относительно  этих  четырех
заключенных я утверждаю,  что их убили, так как знаю, они выходили на работу
вместе с нами,  а когда мы вернулись в лагерь после работы,  их уже не было.
Это  случилось во второй половине сентября 1941 года.  В этот же период было
совершено еще одно преступление.  Когда нас  погнали  на  работу,  усташские
охранники   начали   стрелять  в  заключенных,  подгоняя  криками  "Быстрее,
быстрее!".  При этом двух заключенных, имена которых я не знаю, они убили, а
Песаха  Саламона  ранили  в спину;  доктор Перич тайком лечил его.  В это же
время был совершен ряд  преступлений  и  на  месте  проведения  работ.  Если
кто-нибудь  из  заключенных останавливался хоть на секунду передохнуть,  его
тут же настигала усташская пуля.  Так погиб парикмахер Кабильо из Загреба  и
два брата Леви из Белины.  Портной Стерн из Загреба был убит тогда же за то,
что пошел напиться воды,  получив разрешение у одного  из  охранников.  Это,
однако, не помешало другому усташу застрелить его.

Хочу рассказать   еще   об   одном   случае.   Мы   возвращались  с  работы.
Охранники-усташи по обыкновению стреляли в воздух и по деревьям. Услышав эти
выстрелы,  к  нам  подошел  усташский поручик Любо Милош и приказал заменить
этих охранников другими,  предварительно поинтересовавшись,  кто  стрелял  и
зачем.  Охранники ответили,  что они стреляли, так как мы не хотим работать.
Любо Милош посоветовал не  стрелять,  а  убивать  ножом  каждого  нерадивого
узника, не желающего работать. Из этого я сделал вывод, что Любо Милош был в
тот  период  главным  начальником  в  лагерях  Ясеновац-II и I,  потому что,
во-первых, он отдал вышеуказанные распоряжения, а во-вторых, заменил охрану.
Судя  по  поведению  усташского  взводного Шарича,  который выполнял функции
коменданта лагеря-I,  можно сделать вывод,  что  и  он  получал  приказы  от
усташского  поручика  Любо Милоша.  Дневной рацион заключенных ограничивался
тремя вареными картофелинами.  Хлеб получали,  и то нерегулярно,  только те,
кто выходил на работы. Один килограмм хлеба выдавался на 20 человек.

Из лагеря-I нас, около 600 человек, перевели в лагерь-III, располагавшийся в
помещениях кирпичного  завода.  Нас  разместили  на  чердаке  хозяйственного
блока, где до этого жили узники (всего там было около 150 человек). В период
с первой  половины  октября  по  конец  ноября  1941  года  мы  выполняли  в
лагере-III  разнообразные  работы:  работали  в  мастерской  по изготовлению
цепей,  на кирпичном заводе,  на  строительстве  пекарни.  В  это  же  время
заключенные  из  лагеря-II  работали  на  возведении малого земляного вала и
закончили  его.  На   строительстве   этого   вала   постоянно   совершались
преступления:  узников избивали,  а если они, валившиеся с ног от усталости,
делали во время работы передышку - их убивали.  Сколько людей было убито,  я
не могу сказать, так как точное число трудно установить. Безусловно, их было
много.

В ноябре  1941  года  в  лагере-I  было  совершено тяжкое преступление.  Это
случилось ночью,  шел сильный дождь.  Объявив о  проведении  общей  поверки,
усташи  построили  узников,  вывели  около  50  человек из строя и тут же их
расстреляли.  Я узнал об этом из рассказа  товарищей  из  лагеря-I,  которые
случайно остались в живых.

Мы, жившие  в  хозяйственном  блоке,  находились  в это время в сравнительно
лучшем  положении,  чем  остальные,  так  как  считались  квалифицированными
рабочими.  В  ноябре  1941  года  оставшиеся  узники  из  лагеря-II и I были
переведены в лагеря-III-А, III-Б и III-B, так называемый православный барак.
Лагерь-III-Б  состоял  из  двух  бараков,  лагерь-III-А расположился в цехах
кирпичного  завода.  Только   узники,   имевшие   специальность,   по   мере
необходимости помещались там,  где был я,  то есть в хозяйственном блоке.  В
ноябре 1941 года усташи провели поверку старых, ослабевших и больных узников
из  лагерей  III-A,  III-B,  а  также "православного" барака,  которых якобы
хотели отправить в Джаково на лечение.  Некоторые из заключенных согласились
сами,  других  отобрали усташи.  После этого всех заключенных заставили рыть
ямы в бывшем лагере-II.  Именно сюда усташи привели стариков,  ослабевших  и
больных узников. Здесь они стали убивать их молотками и резать ножами, после
этого  приказали  заключенным,  вырывшим  ямы,  закопать  их  -  мертвых   и
полуживых.  Некоторые  из узников,  рывших ямы и закапывавших убитых,  также
были убиты. Оставшиеся в живых вернулись в лагерь и получили за эту "работу"
усиленное питание.

С тех  пор подобные злодеяния повторялись неоднократно.  На рождество в 1941
году было совершено следующее преступление.  В лагерь Ясеновац  привезли  50
заключенных.  Откуда  они  были  и кто,  я не знаю.  Их зарезали сразу же по
прибытии в лагерь:  Йоца Матиевич,  усташский  прапорщик,  подгоняя  каждого
уколами штыка в спину,  подводил их к Любо Милошу,  который тут же перерезал
им ножом горло.  Заключенные,  работавшие могильщиками,  сразу же закапывали
их.  Я  не  могу  с  уверенностью  сказать,  были  ли  убиты все 50 человек;
возможно,  кто-то один,  максимум пять человек, остались в живых. Но то, что
45  человек  было  зарезано,  не  вызывает  сомнения.  Я  видел  это из окна
чертежной мастерской,  располагавшейся напротив комендатуры, где совершалось
это  злодеяние.  В  декабре 1941 года были уничтожены узники из Олова:  Леви
Садо,  Леви Майер,  Фримет Юлие и его отец,  Аврам Озмо,  Элиас Озмо,  Леона
Озмо,  инженер Покорни и его сын и Озмо Исе Аврамов.  Некоторых из них убили
ударом  молотка  по  голове,  других  зарезали  ножом.  Кто   совершил   это
преступление, я не видел, так как и мне грозила опасность.

Проезжая однажды  зимой  1941 года на коне по территории лагеря,  Любо Милош
заметил,  что два электрика,  находившиеся  возле  трубы  кирпичного  завода
(имена  их я не могу припомнить),  смотрят на него.  Одного из них он тут же
без какой бы то ни было причины застрелил из  пистолета.  Видимо,  он  хотел
показать,  как  он метко стреляет.  Об этом рассказал мне оставшийся в живых
другой электрик,  брат погибшего. Оба они были родом из Загреба. Вину за все
эти  преступления  несут  Макс  Лубурич,  комендант  лагерей,  и Любо Милош,
начальник лагеря.

С января  1942  по 23 марта 1943 года комендантом лагеря был Ивица Маткович,
усташский  поручик,  ставший   позднее   сотником.   Бывший   в   то   время
распорядителем  работ  инженер  Пицилли  остался  в  этой должности до конца
существования лагеря.  Зимой 1942 года,  видимо в январе,  печь  для  обжига
кирпича  на  кирпичном заводе была переделана под крематорий.  Работы велись
под руководством инженера Пицилли.  С тех пор эта  печь  использовалась  для
выполнения вполне определенной задачи - ликвидации заключенных с тем,  чтобы
замести следы преступлений усташей. В течение всей зимы, до апреля 1942 года
сюда  привозили для уничтожения женщин и детей из Градишки и других лагерей.
Всех мужчин,  не способных выполнять физическую работу,  также уничтожали  в
печи кирпичного завода. Предварительно их убивали молотом, а затем сжигали в
печи.  Эта участь постигла и некоторых заключенных из нашего  лагеря,  но  в
меньшей степени, главным образом тех, кто был болен.

Невозможно установить,  сколько людей было уничтожено таким образом  за  4-5
месяцев.  Но  жгли  почти  ежедневно,  мы  определяли  это  по черному дыму,
валившему  из  трубы  кирпичного  завода,  и   по   специфическому   запаху,
доносившемуся оттуда. Доказательством того, что сжигали действительно трупы,
является и то,  что кирпич зимой не  обжигают.  Мне  же  об  этих  зверствах
рассказывал Дудица Баранор,  очевидец,  заключенный, исполнявший обязанности
могильщика.  Он вместе с другими 8 заключенными загружал трупы в  печь.  Эти
узники назывались "группой Д". Всех их потом усташи уничтожили, чтобы они не
могли ничего рассказать.  Ответственность за  эти  массовые  убийства  несут
Лубурич,  Ивица Маткович и особенно Любо Маткович,  осуществлявший надзор за
сжиганием трупов, а также инженер Пицилли.

С весны по август 1942 года совершались массовые убийства цыган,  а также их
детей.  Цыган привозили из всех районов страны.  Женщин и  детей  уничтожали
сразу, а мужчин сначала использовали на работах по возведению земляного вала
между  Кошутарицей  и  Ясеновацем.  Уничтожение  цыган  происходило  в  селе
Градина, чаще всего в качестве орудия убийства использовалась кувалда. Затем
их закапывали,  причем заставляли это делать цыган.  Мужчин размещали в  так
называемом  лагере-III-С,  расположенном на обнесенной проволокой территории
между кирпичным  заводом,  железнодорожным  полотном  и  вновь  построенными
бараками  для  ранее  прибывших  заключенных.  В  этот  лагерь  впоследствии
привозили заключенных и других национальностей. С весны по август 1942 года,
когда  происходило уничтожение цыган,  комендантом лагеря был Маринко Полич,
усташский прапорщик из Дервенты. Существенную роль в ликвидации цыган сыграл
Драгутин Пудич,  в то время подпоручик. Первый раз я его встретил в Госпиче,
он был комендантом лагеря.  К уничтожению цыган  причастны  также  усташские
поручики  Йосип  Фриганович  (по  прозвищу Жиле) и Анто Койич,  Перо Брзица,
бывший студент юридического факультета из Герцеговины, а также АНТО Маричич.
В уничтожении цыган участвовали усташи Франьо Алилович, Иван Алилович, Петар
Пекар,  Галич и многие другие  усташские  солдаты  и  унтерофицеры,  фамилии
которых я не могу вспомнить. Особую ответственность несет католический монах
Мирослав Филипович-Майсторович,  усташский оберпоручик,  ставший весной 1942
года комендантом лагеря.  Безусловно, в уничтожении цыган виновны и Лубурич,
и Ивица Маткович, как коменданты.

Всего было уничтожено около 20 тыс. цыган.

Весной 1942  года  пятеро  заключенных  из-за  какой-то  аферы,   связанной,
кажется,   с   контрабандой,   были  расстреляны  на  общей  поверке:  Бруно
Дикмантстейн,  Сохо,  Керпнер, Шпилер и Пайташ. Я упоминаю об этом в связи с
поступком  Драгутина  Пудича,  который,  допрашивая этих заключенных,  отсек
кинжалом Пайташу ухо и заставил его съесть. Пайташа усташские офицеры мучили
в течение 10 дней,  лечили, потом опять мучили. Когда всех пятерых вывели на
расстрел,  Пайташ был весь забинтован:  его тело  было  настолько  избито  и
изранено, что усташи решили обмотать его бинтами, чтобы не было видно следов
пыток. Его поддерживали под руки, так как сам он идти не мог. После того как
Шпилера застрелили,  к нему подскочил усташ Ужичанин Рашид, вонзил нож в его
тело и стал пить его  кровь.  Это  произошло  на  глазах  всех  заключенных,
построенных  на общую поверку.  Других участников этого преступления,  кроме
Рашида Ужичанина и Драгутина Пудича из Брчко, я по фамилиям не знаю.

В течение   всего   времени,   когда    комендантом    лагеря    был    Миро
Филипович-Майсторович  -  с весны до поздней осени 1942 года,  заключенных в
Градине  уничтожали  ежедневно.  Убивали  кувалдой.   Этим   занимался   сам
Майсторович. Его жертвами были заключенные из нашего лагеря, разместившегося
в кирпичном заводе.

Однажды летом 1942 года прославившийся своими зверствами Майсторович  обедал
возле  столовой  на  свежем  воздухе.  Двое  заключенных  неподалеку от него
собирали окурки.  Заметив их, Майсторович выхватил револьвер и застрелил их,
после  чего  спокойно  продолжил свою трапезу.  Аналогичный случай произошел
летом 1942 года.  Анто Атарац,  усташский прапорщик из Дрвара,  заметив, как
повздорили  двое  рабочих  лесопилки,  приказал  построить всех заключенных.
Затем вывел одного из двух "провинившихся" из строя,  заставил его встать на
колени и застрелил его на глазах у всех выстрелом в затылок.  Он не поставил
об этом предварительно в известность ни коменданта,  ни  начальника  лагеря.
Фамилия убитого мне неизвестна. Знаю только, что ему было около 20 лет.

Осенью 1942  года  была уничтожена большая группа заключенных,  работавших в
хозяйственном блоке.  Йозо Чупич,  усташский поручик из Славонски-Брода, Иво
Некич,  усташский  взводный,  и  Томинац,  заключенный из Сисака,  принялись
отбирать   заключенных,   предназначенных   для   уничтожения.   Уничтожение
происходило в Градине обычным здесь способом.  Мне известно,  что тогда были
убиты Сречко Ткаличич,  Унгар и Фухс.  Хочу особо подчеркнуть вину Томинаца,
поскольку его как заключенного не принуждали отбирать людей для уничтожения,
он вызвался делать это  сам  в