национального  движения  в
Австрии в 90-х годах было то, что оно доказало: лишь та  государственная
власть имеет право на уважение и на поддержку, которая выражает стремле-
ния и чувства народа или по крайней мере не приносит ему вреда.
 
   Не может быть государственной власти как самоцели. В  этом  последнем
случае любая тирания оказалась бы в нашем грешном мире навеки  неприкос-
новенной и освященной.
 
   Когда правительственная власть все те средства, какими она располага-
ет, употребляет на то, чтобы вести целый народ к гибели, тогда не только
правом, но и обязанностью каждого сына народа является бунт.
 
   Ну, а вопрос о том, где именно можно говорить о  подобном  казусе,  -
этот вопрос разрешается не теоретическими дискуссиями, а силой  и  успе-
хом.
 
   Каждая правительственная власть конечно будет настаивать на том, что-
бы сохранить свой государственный авторитет, как бы плохо она ни выража-
ла стремления народа и как бы ни предавала она его направо и налево. Что
же остается делать действительным выразителям народных чаяний и стремле-
ний? Инстинкт самосохранения в этом случае подскажет народному движению,
что в борьбе за свободу и независимость следует применить и те средства,
при помощи которых сам противник пытается удержать свое  господство.  Из
этого вытекает, что борьба будет вестись "легальными" средствами лишь до
тех пор, пока правительство держится легальных рамок, но движение не ис-
пугается и нелегальных средств борьбы, раз угнетатели народа также  при-
бегают к ним.
 
   Главное же, чего не следует забывать: высшей целью человечества явля-
ется ни в коем случае не сохранение данной государственной формы или тем
более данного правительства, а сохранение народного начала.
 
   Раз создается такое положение, которое угрожает свободе или даже  са-
мому существованию народа, - вопрос о легальности или нелегальности  иг-
рает только подчиненную роль. Пусть господствующая власть тысячу раз бо-
жится "легальностью", а инстинкт  самосохранения  угнетенных  все  равно
признает, что при  таком  положении  священным  правом  народа  является
борьба всеми средствами.
 
   Только благодаря этому принципу возможны были  те  великие  освободи-
тельные битвы против внутреннего и внешнего порабощения народов на  зем-
ле, которые стали величайшими событиями мировой истории.
   Человеческое право ломает государственное право.
   Если же окажется, что тот или другой народ в своей  борьбе  за  права
человека потерпел поражение, то это значит, что он был слишком  легкове-
сен и недостоин сохраниться как целое на земле. Вечно справедливое  про-
видение уже заранее обрекло на гибель тех, кто не обнаружил  достаточной
готовности или способности бороться за продолжение своего существования.

   Для трусливых народов нет места на земле.
 
   Как легко тирания облачается в мантию так  называемой  "легальности",
ясней и нагляднее всего доказывается опять  таки  австрийским  примером.
Легальная государственная власть опиралась в  то  время  на  антинемецки
настроенный парламент с его не-немецкими большинствами, а также на пала-
ту господ, настроенную столь же враждебно к немцам. Этими двумя фактора-
ми олицетворялась вся государственная власть. Пытаться в рамках этих уч-
реждений изменить судьбу австронемецкого народа, было бы нелепостью. На-
ши современные политики, которые умеют только молиться на "легальность",
сделали бы из этого конечно тот вывод, что раз нельзя сопротивляться ле-
гально, то надо попросту  оставить  всякое  сопротивление.  В  тогдашней
австрийской обстановке это означало бы с неизбежной  необходимостью  ги-
бель немецкого народа и притом в кратчайший срок. И в самом  деле:  ведь
судьба немецкого народа в Австрии была спасена  только  благодаря  тому,
что австро-венгерское государство крахнуло.
 
   Ограниченный теоретик в шорах скорей умрет за свою доктрину,  чем  за
свой народ.
 
   Люди создают для себя законы, из чего этот теоретик заключает, что не
законы для людей, а люди для закона.
 
   Одной из крупнейших заслуг тогдашнего всенемецкого национального дви-
жения в Австрии было то, что к ужасу всех фетишистов государственности и
идолопоклонников теории оно раз и навсегда покончило с этой нелепостью.
 
   В ответ на попытки Габсбургов всеми средствами повести борьбу  против
немецкого начала названная партия беспощадно напала на "высокую"  динас-
тию. Немецко-национальное движение показало гнилость этого государства и
открыло глаза сотням тысяч на подлинную  сущность  Габсбургов.  Заслугой
этой партии является то, что она спасла великую идею любви к  отечеству,
вырвав ее из рук этой печальной династии.
   Когда эта партия начинала борьбу, число ее сторонников было необычай-
но велико и нарастало прямо, как лавина. Однако успех этот  не  оказался
длительным. Когда я приехал в Вену, это движение пошло уже  на  убыль  и
почти потеряло всякое значение, после того как к власти  пришла  христи-
анско-социальная партия.
 
   Каким образом возникло и вместе с тем так быстро пошло к своему зака-
ту всегерманское национальное движение, с одной стороны, и каким образом
с такой неслыханной быстротой поднялась христианско-социальная партия, с
другой, - вот над чем стал я думать, вот что стало для меня классической
проблемой, достойной самого глубокого изучения.
 
   Когда я приехал в Вену, все мои симпатии были целиком на стороне все-
германской национальной партии.
 
   Мне ни капельки не импонировало и тем  более  не  радовало  поведение
тех, кто приходил в австрийский парламент с  возгласом  "да  здравствуют
Гогенцоллерны", но мена очень радовало и внушало самые гордые надежды то
обстоятельство, что австрийские немцы стали  сознавать  себя  только  на
время оторванной от общегерманского государства частью народа  и  теперь
уже заявляли об этом открыто. Я видел, что единственным спасением  явля-
ется то, что теперь австрийские немцы открыто занимают позицию  по  всем
вопросам, связанным с национальной проблемой, и решительно  отказываются
от беспринципных компромиссов. Именно ввиду всего этого я совершенно  не
мог понять, почему это движение после  столь  великолепного  начала  так
быстро пошло вниз. Еще меньше я мог понять, почему в то же  самое  время
христианско-социальная партия смогла стать такой большой силой. А  хрис-
тианско-социальная партия как раз в то время и достигала высшего  пункта
своей славы.
 
   Я начал сравнивать оба эти движения. Судьба  опять  дала  мне  лучшие
наглядные уроки и помогла мне разрешить  эту  загадку.  Мое  личное  пе-
чальное положение только помогло мне в этом отношении.
 
   Я начал с того, что стал сравнивать фигуры обоих вождей и основателей
этих двух партий: с одной стороны, Георга фон Шенерера и, с другой  сто-
роны, доктора Карла Люэтера.
 
   Как индивидуальности оба они стояли несравненно выше  средних  парла-
ментских деятелей. В обстановке всеобщей политической коррупции оба  они
остались совершенно чистыми и недостягаемыми. Тем не  менее  мои  личные
симпатии вначале были на стороне вождя всегерманской национальной партии
Шенерера и лишь постепенно склонились на сторону вождя христианско-соци-
альной партии Люэгера.
 
   Сравнивая личные дарования того и другого, я приходил тогда к выводу,
что более глубоким мыслителем и более принципиальным борцом является Ше-
нерер. Ясней и правильней, чем кто бы то ни  было  другой,  он  видел  и
предсказывал неизбежный конец австрийского государства. Если бы его пре-
достережения против габсбургской монархии были лучше услышаны, в особен-
ности в Германии, то может быть мы избегли бы несчастья мировой войны, в
которой Германия оказалась почти одна против всей Европы.
 
   Внутреннюю сущность проблем Шенерер понимал превосходно, но  зато  он
сильно ошибался в людях.
 
   В этой последней области была как раз сильная сторона доктора  Люэге-
ра.
 
   Люэгер был редким знатоком людей. Его правилом было ни в коем  случае
не видеть людей в лучшем свете, чем они есть. Поэтому он  гораздо  лучше
считался с реальными возможностями жизни, нежели Шенерер. Все идеи вождя
немецкой национальной партии были, говоря теоретически, совершенно  пра-
вильны, но у него не оказалось ни силы, ни уменья,  чтобы  передать  это
теоретическое понимание массе. Другими словами он не сумел придать своим
идеям такую форму, которая соответствовала  бы  степени  восприимчивости
широких масс народа (а эта восприимчивость  довольно  ограничена).  Пос-
кольку это было так, - вся теоретическая мудрость и глубина Шенерера ос-
тавалась только мудростью умозрительной, она никогда не смогла перейти в
практическую действительность.
 
   Этот недостаток практического понимания людей привел в  дальнейшем  к
ошибочной оценке соотношения сил, к непониманию реальной силы,  заложен-
ной в целых движениях и в очень старых государственных учреждениях.
 
   Шенерер конечно понимал, что в конце концов тут дело шло  о  вопросах
миросозерцания. Но он так и не понял, что носителями таких почти религи-
озных убеждений в первую очередь должны стать широкие массы народа.  Ше-
нерер к сожалению лишь очень мало отдавал себе отчет  в  том,  насколько
ограничена воля к борьбе в кругах так называемой солидной буржуазии.  Он
не понимал, что такое ее отношение неизбежно вытекает из ее  экономичес-
ких позиций: у такого буржуа есть что потерять и это заставляет его быть
в таких случаях более чем сдержанным.
 
   Победа целого мировоззрения становится действительно возможной лишь в
том случае, когда носительницей нового учения является сама масса, гото-
вая взвалить на свои плечи все тяготы борьбы.
 
   Этому недостаточному пониманию того великого значения, которое  имеют
низшие слои народа, вполне соответствовало тогдашнее недостаточное пони-
мание социального вопроса вообще.
 
   Во всех этих отношениях доктор Люэгер был  прямой  противоположностью
Шенерера.
 
   Основательное знание людей давало ему возможность правильно оценивать
соотношение сип. Это избавляло его от опасности неправильных оценок  уже
существующих органов. Трезвая оценка обстановки побуждала  его  напротив
стараться использовать и старые общественные учреждения в борьбе за свои
цели.
   Он отдавал себе полный отчет в том, что в современную эпоху одних сил
верхних слоев буржуазии совершенно недостаточно, чтобы дать победу ново-
му движению, поэтому он перенес центр тяжести  своей  политической  дея-
тельности на завоевание тех слоев, которые условиями существования  тол-
каются на борьбу и у которых воля не парализована. Поэтому же он склонен
был с самого начала использовать и уже существующие орудия влияния и бо-
роться за то, чтобы склонить на свою сторону уже существующие  могущест-
венные учреждения. Он ясно  понимал,  что  необходимо  извлечь  возможно
больше пользы для своего движения из старых источников силы.
 
   Благодаря этому пониманию Люэгер дал своей новой партии основную  ус-
тановку на завоевание средних классов, которым угрожала гибель. Этим  он
создал себе непоколебимый фундамент и резервуар дал, неизменно готовых к
упорной борьбе. Его бесконечно умная тактика по отношению к католической
церкви дала ему возможность в кратчайший срок завоевать молодое  поколе-
ние духовенства в таких размерах, что старой клерикальной партии  ничего
не оставалось, как либо очистить поле, либо (что было более  умно  с  ее
стороны) примкнуть к новой партии и попытаться таким образом  постепенно
отвоевать себе прежние позиции. Но было  бы  несправедливо  думать,  что
сказанным исчерпываются таланты этого человека. На самом деле он был  не
только умным тактиком, но обладал также всеми  качествами  действительно
великого и гениального реформатора. В этой последней  области  он  также
знал точную границу существующим возможностям и отдавал себе ясный отчет
в своих собственных способностях.
 
   Этот в высшей степени замечательный человек поставил себе  совершенно
практические цели. Он решил завоевать Вену. Вена играла роль сердца  мо-
нархии. Из этого города только еще и могла исходить  та  жизнь,  которая
поддерживала существование болезненного и стареющего организма всего по-
шатнувшегося государства. Чем больше удалось бы оздоровить  сердце,  тем
более свежим должен был становиться весь организм. Идея сама по себе со-
вершенно правильная, но конечно и она могла найти себе применение только
в течение определенного времени.
 
   В этом последнем заключалась слабая сторона Люэгера. То, что ему уда-
лось сделать для города Вены, является бессмертным в лучшем смысле этого
слова. Но спасти этим путем монархию ему не удалось - было  уже  слишком
поздно.
   Эту сторону дела его соперник Шенерер видел ясней.  Все  практические
начинания доктора Люэгера удались ему великолепно, но те надежды,  кото-
рые он связывал с этими начинаниями, увы не исполнились. С другой сторо-
ны, то, чего хотел Шенерер, совершенно ему не удалось,  а  то,  чего  он
опасался, к сожалению, исполнилось в ужасающей мере.
 
   Так и случилось, что оба эти деятеля не увидели своих конечных  целей
исполненными. Люэгеру не удалось уже спасти Австрию, а Шенереру не  уда-
лось предохранить немецкий народ от катастрофы.
 
   Для вашей современной эпохи бесконечно поучительно изучить подробней-
шим образом причины неудачи, постигшей обе эти партии. Это особенно  по-
лезно будет для моих друзей, ибо в ряде пунктов обстановка такая же, как
и тогда. Мы можем и должны теперь избежать тех ошибок,  которые  привели
тогда к гибели одного движения и к бесплодности другого.
 
   С моей точки зрения крах немецкого национального движения  в  Австрии
обусловливался тремя причинами:
 
   Во-первых, сыграло роковую роль неясное представление  партии  о  том
значении, какое имеет социальная проблема как раз для новой, по сущности
своей революционной партии.
 
   Поскольку Шенерер и его ближайшие сторонники в первую очередь обраща-
лись только к буржуазным слоям, результат мог получиться лишь очень сла-
бый и робкий.
 
   Когда дело идет о внутренних делах нации  или  государства,  немецкое
бюргерство, в особенности в его высших слоях, настроено настолько  паци-
фистски, что готово буквально отказаться от самого себя. Отдельное  лицо
не всегда сознает это, но это все-таки так. В  хорошие  времена,  т.  е.
применительно к нашему случаю во времена хорошего правления, такие наст-
роения делают эти слои очень ценными для государства. Во времена же пло-
хого правления эти свойства приводят просто к ужасающим результатам. Ес-
ли  всенемецкое  национальное  движение  хотело  провести  действительно
серьезную борьбу, оно должно было  прежде  всего  постараться  завоевать
массы. Этого оно сделать не сумело, и это лишило  его  той  элементарной
стихийной силы, которая нужна для того, чтобы волна  не  упала  в  самый
кратчайший срок.
 
   Раз партия с самого начала не придерживалась этого принципа и не про-
вела его в жизнь, такая новая партия впоследствии  не  будет  уже  иметь
возможности наверстать потерянное. Раз партия с  самого  начала  набрала
многочисленные умеренно буржуазные элементы, это предопределяет то,  что
в своих внутренних установках партия будет  ориентироваться  уже  в  эту
сторону. Таким образом партия уже с самого начала отрезает себе перспек-
тиву завоевания крупных сил из среды низших слоев народа. Но такое  дви-
жение уже заранее осуждено на бледную помочь и вынуждено  ограничиваться
только критиканством. Партия уже не сможет опереться на ту почти религи-
озную веру, без которой нет серьезной способности  к  самопожертвованию.
Вместо всего этого в партии возобладает  стремление  к  "положительному"
сотрудничеству с существующим режимом, т. е. к признанию того, что есть.
В партии постепенно возобладают стремления смягчить борьбу, чтобы в кон-
це концов придти к гнилому миру.
 
   Это именно и случилось с всенемецким национальным движением.  Причина
заключалась именно в том, что оно с самого начала не сделало центром тя-
жести своей деятельности борьбу за завоевание широких масс народа. Имен-
но благодаря этому оно стало "умеренно-радикальным"  и  буржуазно-чопор-
ным.
 
   Из этой первой ошибки вытекла и вторая причина быстрой гибели  движе-
ния.
 
   К моменту возникновения немецко-национального движения положение нем-
цев в Австрии было уже в сущности отчаянным. Из года в год парламент все
больше становился учреждением, работающим в направлении  медленного,  но
систематического уничтожения немецкого народа. Серьезная попытка в  пос-
леднюю минуту спасти дело могла заключаться только  в  устранении  этого
учреждения. Только в этом случае открывались да и то лишь небольшие шан-
сы на успех.
 
   Всвязи с этим для движения вставал следующий  вопрос  принципиального
значения:
 
   Надо ли идти в парламент, чтобы скорей уничтожить парламент, или, как
тогда выражались, чтобы "взорвать его изнутри", или же наоборот в парла-
мент не ходить, а повести на это учреждение прямо и открыто  фронтальную
атаку.
 
   Решили войти. Вошли и. . . вышли оттуда побитые.
   Конечно войти при сложившихся обстоятельствах пришлось. Чтобы повести
борьбу против такой силы открыто с фронта, нужно было, во-первых,  обла-
дать непоколебимым мужеством, а во-вторых,  готовностью  к  бесчисленным
жертвам. Это означало бы взять быка прямо за рога. Но при  этом  конечно
приходится рисковать тем, что будешь несколько раз опрокинут. Едва поды-
мешься с земли, должен начать борьбу снова, а победа дастся только после
очень тяжкой борьбы и то лишь бойцам, обладающим безумной смелостью. Ве-
ликие жертвы приведут в лагерь борьбы новые  великие  резервы.  В  конце
концов упорство будет вознаграждено победой.
 
   Но для всего этого нужно, чтобы в борьбе принимали участие сыны наро-
да, широкие массы его.
 
   Они одни могут найти в  себе  решимость  и  стойкость  довести  такую
борьбу до конца.
 
   А этих широких масс народа как раз и не было в рядах немецкой  нацио-
нальной партии. Вот почему ей ничего другого не оставалось, как пойти  в
парламент.
 
   Было бы неправильным предположить, что это решение явилось  результа-
том долгих и мучительных внутренних колебаний или даже просто  результа-
том длительных размышлений. Нет, люди не могли тебе и представить других
форм борьбы. Участие в этой нелепости было только результатом общей  пу-
таницы представлений и непонимания того, какое влияние неизбежно  должно
было оказать участие партии в том учреждении,  которое  она  сама  реши-
тельно осудила. Обычно рассуждение заключалось в том, что, выступая "пе-
ред лицом всей нации" на "всенародной трибуне", партия  получит  возмож-
ность легче просветить широкие слои народа. Борьба внутри  парламента  в
глазах многих обещала большие результаты, нежели нападение извне. К тому
же известные надежды возлагались на депутатскую неприкосновенность. Люди
были уверены в том, что парламентский иммунитет только укрепит отдельных
бойцов и придаст большую силу их ударам.
   В живой действительности все это вышло по-иному.
   Аудитория, перед которой теперь выступали  депутаты  немецкой  нацио-
нальной партии, стала не большей, а меньшей. Ведь каждый оратор  говорит
только перед тем кругом, который слушает его непосредственно, или  перед
тем кругом читателей, до которых доходят отчеты прессы.
 
   В действительности самой широкой аудиторией является не зал заседаний
парламента, а зала больших публичных народных собраний.
 
   Ибо в стены этих последних собираются тысячи людей, пришедших сюда  с
единственной целью послушать то, что скажет им оратор, между тем  как  в
зал заседаний парламента являются только несколько сот человек, да и  те
главным образом для того, чтобы получить полагающуюся им суточную плату,
а вовсе не для того, чтобы чему-нибудь путному научиться у оного "народ-
ного представителя".
 
   Главное же: в зале заседаний парламента всегда собирается одна  и  та
же публи