, золотой, - говорит, - не ради выгоды ты мне помогал, а от чистого
сердца. Так что будет тебе награда. Слушай, - руку мне на плечо положила,
смотрит прямо на меня, а глазищи у нее... - Раз говоришь, что тебе лично
ничего не требуется - так тому и быть. Но знай, что теперь с каждым
случится то, что он тебе пожелает.
  Тут, смотрю, как раз моя остановка. Я, конечно, бабку вежливо
поблагодарил, вышел, а слова ее почему-то из головы нейдут.
  "Интересно, - усмехнулся я, подходя к дверям своего института, - если бы
и вправду хоть раз получилось, как она сказала? Что будет с Витькой
Крупиным? Страшно подумать!"
  Когда мы с Витькой институт вместе кончали, то считалось, что он подает
надежды, а я не подаю. Он вообще был разносторонний - и с волейбольной
командой в Чехословакию ездил, и в комитете комсомола отвечал за идеологию.
Говорили, правда, что отсюда и пошли его успехи с публикациями, но я не
согласен - работы, действительно, того стоили. Однако оба мы защитились,
обоих распределили в один престижный НИИ... А через год руководитель группы
высказался в том смысле, что вот, мол, пришли одновременно, из одного вуза,
а такие разные. Но в роли талантливого оказался я! Я не злорадствовал,
наоборот, пытался Витьку утешить: дескать, ничего, ты еще себя покажешь, у
тебя же оригинальное мышление. Он только огрызнулся, решил, что издеваюсь,
и после этого каждый раз при встречах краснел, а когда я вскоре стал
старшим научным - и здороваться со мной перестал.
  И вот я легкомысленно пошел его искать. В общем-то, я, конечно, играл -
тем более, что это был мой первый день после отпуска... Вот вы верите в
гороскопы? Так же примерно я бабке - если и поверил, то чуть-чуть, и искал
Витьку как бы в шутку... А на ловца и зверь бежит, причем почти буквально:
несется Витек навстречу по коридору на предельной скорости. Не иначе как
меня завидел. Пролетел мимо, обдал свирепым взглядом, я только успел
подумать: обманула бабка - никакого эффекта, зря время терял на поиски. А
он вдруг схватился за поясницу, согнулся и застонал. Радикулит! Ай да
старушка! Конечно, тут могло быть и совпадение, но Витька здоров, как бык,
а вот меня радикулит хватал, когда на картошку вместе ездили. Так что
вполне естественно было ему пожелать мне снова того же. Хотел было я ему
помочь, но во-время сообразил: Витек мне тогда еще больше может
позавидовать - ведь у меня-то ничего не болит - и пожелать уж совсем бог
знает чего. А потому и сам поспешил скрыться - авось он от боли забудет о
моем существовании.
  На подходе к нашему отделу стоит большое зеркало. Заглянул я в него и
подумал, все еще наивно, что очень даже сильное впечатление должны
произвести на коллег мой крымский загар и новый финский костюм. Но
действительность, как вы уже, наверное, догадываетесь, превзошла все
ожидания: со всех сторон - восхищенные возгласы. Я запомнил только один,
самый оригинальный: "Да Андрюша - настоящий Отелло"! Кстати, если смотреть
в корень и забыть, что в Венеции шестнадцатого века финские костюмы были
еще дефицитнее, чем у нас - сей комплимент оказался еще и пророческим. Ведь
вскоре мне тоже, как знаменитому мавру, предстояло отомстить за коварство и
обман. Хотя и против воли... Но в тот момент, конечно, ничего такого я не
предчувствовал, а совершенно искренне обрадовался и ответил сотрудницам,
равно как и сотрудникам, что они все тоже очень похорошели.
  По работе я соскучился, и потому быстро перестал реагировать на
окружающее, тем более, что мой стол стоит самым первым в комнате, и сижу я
ко всем спиной. ...А обернувшись примерно через час, увидел, что в отделе,
кроме меня, осталось только двое: пожилая заслуженная Погожина, да мэнээс,
дочка директора Евдохина.
  -  Куда это все подевались? - изумился я.
  - Сами удивляемся, - пожала плечами Евдохина, - похоже на эпидемию,
только очень уж разные симптомы. У Бурлаки вдруг зуб заболел, да так, что
он аж заорал - вы не слышали разве? У Корнеевой температура подскочила до
тридцати девяти, Фундуков схватился за живот - и бегом: сильнейшее
расстройство желудка, Иванов и сам не понял, что с ним, только позеленел
весь и потащился домой...
  - А что Савельева? - спрашиваю, но уже начинаю догадываться...
  -  Сама ничего, но ей позвонили, что у нее квартира горит.
  -  А Танечка наша?
  - Тоже позвонили: дочка ее в детском саду вывихнула ногу.
  ... Боже, неужели все мы такие слабые, завистливые существа? Но и я
хорош: зачем было дразнить народ финским костюмом? А с другой стороны -
целых две женщины устояли. Милые, добрые Погожина и Евдохина! Хотя... Как
может Евдохина мне завидовать, имея такого папашу - директора и академика?
А Погожина вообще ничего не замечает и ни о ком не думает, кроме своего
фокстерьера Адольфа, по сравнению с которым мы все грубые и глупые
существа. Да и на пенсию ей скоро. И все равно я чувствовал к обеим
симпатию, чуть ли не умилялся их независтливости. Но тем более,- подумал я
умудренно: пока они такие хорошие, гуманно ли рисковать дальше? Мало ли что
может их задеть!
  - Ой, "признался" я, - что-то в глазах потемнело. Передайте, пожалуйста,
шефу: пошел в поликлинику...
  Я отыскал пустынный внутренний дворик, чтобы собраться с мыслями. Мысли
собрались, однако облегчения не принесли, наоборот, стало страшновато. Вид
мой оставался весьма благополучным, и не только у знакомых, но и у
случайных прохожих мог пробудить зависть. К тому же первая реакция - только
начало. "Пропишет" мне, например, ктото головную боль, у него самого голова
начнет пухнуть, он тогда еще пуще мне позавидует - ведь я-то по-прежнему
как огурчик - и уже такого пожелает, что "скорую" придется вызывать - ему,
естественно...
  Так что же делать? Конечно, прежде всего - срочно домой. Жена сегодня в
отгуле, она умная, что-нибудь да посоветует. И потом, вот уж кто от меня не
пострадает - не будет же она завидовать собственному мужу! Но на подходе к
дому я засомневался. Дело в том, что моя жена - поэтесса. Причем поэтесса,
которую нигде ни разу не напечатали. Она, правда, говорит, что это даже
хорошо - значит, ее стихи опередили время: позднего Пушкина тоже ведь даже
Белинский не понимал. Но все же, думаю, она предпочла бы, чтобы время за
ней поспевало. И еще: когда мы женились, она высказалась в том духе, что,
мол, я не должен удивляться, как это она выходит за меня - ведь это уж
слишком, если оба супруга талантливы. Ну, а в результате вышло еще хуже,
чем с Витькой: у меня изобретения, публикации, а у нее - полная
безвестность. Я ее, опять же, утешал, она сквозь слезы кричала, что не
нуждается в моих утешениях, что на самом деле я бы только обрадовался, если
бы она оказалась бездарной и должна была, в связи с этим, погрязнуть в
домашнем хозяйстве...
  Вспомнил я эти сцены, и стало страшно. Убедиться в том, что она меня
ненавидит... И еще хуже: из-за меня с ней чтонибудь случится! Представил -
и бросился прочь от дома. Мало того, тут же вспомнил еще одну вещь, и
совсем растерялся. Меня ведь завтра по телевидению покажут: угораздило
недавно изобрести новый фильтр для очистки выхлопных газов. Запись еще до
отпуска была, а теперь - передача. И сколько ж народу пожелает мне черт
знает чего! Да и жена, конечно, специально телевизор включит.
  Тут, правда, меня посетила счастливая идея. Звоню из автомата домой и
убитым голосом говорю, что меня срочно гонят в командировку в Норильск на
целый месяц. И расписываю, как там будет ужасно, даже гостиницу не
бронируют. Жена стала возмущаться, хотела звонить в мой институт, насилу ее
отговорил. Так что супругу я на время спас. Пока вот звоню ей, будто из
Норильска, рассказываю, что живу в общежитии, терплю холод и всяческие
лишения, а пробыть, возможно, придется еще месяц.
  Да. Но вот с телевидением... Бросился я тогда сразу в редакцию. Конечно,
к главному меня пускать не хотели, но едва кто-то говорил "туда нельзя", я
напускал на себя счастливый вид, у очередного цербера сразу начинало
что-нибудь болеть, и ему становилось не до меня. Признаю, это было жестоко,
но что оставалось делать? Главный редактор, однако, отменять передачу
отказался, даже когда я соврал ему, что фильтр не работает.
  - Какая разница? - пожал он плечами. - Работает, не работает. Все равно у
нас никакие изобретения не внедряют.
  Мне оставалось только с ужасом ждать следующего вечера. И он настал. В те
часы, как рассказал потом знакомый врач, скорая помощь смогла ответить едва
на каждый десятый вызов. Счастье еще, что передачу сильно сократили,
  - Ну, вот, - вздохнул Андрей, - так теперь и живу. Стараюсь никому на
глаза не попадаться, ни с кем не разговаривать. Но тяжело, конечно, такое
одиночество. Вот к вам рискнул обратиться, вы уж меня извините.
  - Ну, что вы! - воскликнул я, - вы меня прямо-таки спасли!
  -  Приятно слышать, - с сомнением покачал он головой.
  -  А все же боюсь, чтобы вы о нашей встрече не пожалели.
  И тут, словно в подтверждение, я вспомнил, что тоже смотрел передачу, где
Андрея показывали. И было то как раз в дни моей размолвки с женой. Ах ты,
паразит, - подумал я тогда - все-то у тебя хорошо, и супружница, небось,
тебя любит, и любовниц полно - Андрей по телевизору выглядел таким
обаятельным, уверенным, счастливым. И так мне захотелось, чтобы
неприятность у него произошла - особенно, почему-то, из-за жены...
  Так это, значит, у меня все от него! А я еще тут сижу, сочувствую. И сам
не успел опомниться, как пожелал ему... страшно подумать, что. Меня охватил
ужас - ведь прямо сейчас это самое произойдет со мной! Закрыл глаза,
приготовился, но... минуты шли, а так ничего и не случилось.
  - Что с вами? - встревоженный моим долгим молчанием, спросил Андрей
  -  Слава богу, ничего! Вы представляете - ничего!
  - Вы что: пожелали мне, чтобы я сошел с ума? - совсем запаниковал он.
  - Ха! Сошел с ума! Тоже мне - катастрофа! Я вам такого пожелал! И со мной
ничего не случилось! Вы понимаете, что это значит? Вы спасены! И все
окружающие тоже. Можете досрочно возвращаться из Норильска и бежать к
любимой жене.
  - Ну нет, - с сомнением покачал головой Андрей, - страшновато все-таки
судить по единичному случаю...
  - Что ж, проверьте вон на том мрачном типе, уж он вам понажелает благ!
  Тип, о котором я говорил, был совсем уже рядом. Его взгляд с неприязнью
скользил по деревьям, по скамейкам, а нас прямо-таки обдал ненавистью.
  - Да, - тихо сказал Андрей, - лучшего подопытного не найти. Извини,
мужик, если что выйдет не так, но сам понимаешь: не могу же я всем
человечеством рисковать. А тем более женой. - И широко улыбаясь, он
поднялся навстречу мрачному прохожему:
  -  Погодка-то какая, папаша?
  Тот скривился, что-то пробурчал и прошел мимо. И с ним тоже ничего не
случилось!
  - Ура! - бросился Андрей меня обнимать. - Но послушай, - снова
засомневался он, - тебе ведь легче стало, когда мы встретились. Значит,
бабкино заклятье все же действует.
  Я немного подумал.
  - Предлагаю гипотезу: бабка за всеми твоими приключениями наблюдала и
поняла, что перебор у нее вышел. А в то же время не хотелось ей оставить
твой бескорыстный поступок без столь же бескорыстной награды. И вот она,
похоже, условия ее уточнила: с каждым случится то, что он тебе пожелает, но
только если пожелание доброе. Так что возвращайся в большую жизнь.
Представляешь, скольких ты сможешь осчастливить!
  - Увы, - грустно усмехнулся Андрей, - боюсь, что таких найдется очень
немного.
  И, похоже, он оказался прав. Вот и со мной с тех пор ничего особенно
приятного не произошло. Даже жена не вернулась.
  Хотя... может, это как раз и есть то хорошее, что мне выпалоа я не понял?

(c) ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ N 2/97




  Юрий Михайлович Медведев родился в Красноярске в семье военного летчика,
закончил военно-инженерную академию в Риге и литературный институт в
Москве. Десять лет проработал в "ТМ", где появились его первые
фантастические произведения. Автор книг: "Капитан звездного океана",
"Колесница времен", "Протей" и других, переведенных на разные языки.
Последние труды: "Словарь славянской мифологии", "Словарь русских
суеверий", "Словарь имен" - созданы им в соавторстве с писательницей Еленой
Грушко. Он - составитель 20-томной "Библиотеки русской фантастики XI -
начала XX вв." (семь книг уже вышли), член Европейского содружества ученых
и фантастов ДЕМЕТРА, действительный член Международной академии
космоэнергетики.

  Публикуемая повесть написана специально для мартовского номера "ТМ".

Юрий
МЕДВЕДЕВ

                         РАБА ДО СКОНЧАНИЯ ВРЕМЕН

                        Нет, не кинжал, не яд цикуты,
                        И не сошествие с ума, -
                        Подземным озером, покуда
                        Не поглотит навеки тьма.
                                Оссиан. "Видение смерти"

  I. Ужин при свечах

  Хрустальный шар на серебряном треножнике филигранного литья. Внутри шара
красавица-бабочка распластала в полете золотисто-зеленые крылья.
  Я обогнул стол, сел в кресло, осторожно придвинул диковинку поближе.
Бабочка замахала крыльями, ее усики, загнутые на концах спиральками,
затрепетали. Затем по шару поползли, извиваясь, темносиние сияющие буквы:
  "Высокочтимый господин министр общественного спокойствия!
  Почтеннейший Никифор Иванович!

  Покорный Ваш слуга вместе с супругой Жанной нижайше просит Вас пожаловать
на товарищеский ужин при свечах по случаю моего 80-летнего юбилея.
  Ужин будет иметь место в Георгиевском зале Кремля 22 октября с.г. в
19.00. Ваше кресло - за Золотым столом, по правую руку от юбиляра.

         С вечною благодарностью и неизменной приязнью
                                Ваш
                                           Эрик Гернет,

  лауреат Нобелевской и некоторых других премий,
  почетный член ста пятнадцати зарубежных академий и университетов
  и прочее, и прочее, и прочее.

  19 октября 2011 года по Рождеству Христову"

  Я водворил шар на прежнее место - змеящиеся буквы пропали, бабочка
застыла. Нажал кнопку. Вошла одна из моих пресс-секретарш, длинноногая и
тонкая, как луч, бывшая балерина, неся под мышкою папку с документами на
подпись.
  -  Сударыня, откуда прилетел сей шарик?
  - Прислан фельдъегерской связью, господин маршал. В запечатанной коробке.
От супруги нашего Президента.
  - И что скажете? Товарищеский ужин в Георгиевском зале - это как понять?
Да за всю историю государства Российского до такого не додумались. Кто,
кроме Президента, волен разрешить подобную пирушку? Президент же, как вам
известно, после шестой операции на сердце уже полтора года не владеет речью
и не встает с постели.- Я выдержал паузу. - К величайшему несчастью для
всех россиян. Ибо замены Президенту нет и не предвидится.
  - Но господин Гернет откупил Георгиевский зал для своего юбилея. Еще
неделю тому назад, когда вы были в Америке. И заплатил семьдесят миллионов
фунтов стерлингов.
  -  За один вечер?
  - За один вечер, господин маршал. Вы же знаете, он может себе позволить
все что угодно.
  - Вы правы, - согласился я. - Тот, кто избавил человечество и от СПИДа, и
от ТРЭНСа, может позволить себе дорогостоящие прихоти. Жаль, что мы не
виделись с господином Гернетом около сорока лет.
  Я приехал в Кремль без четверти семь и застал в Георгиевском зале
вавилонское столпотворение. Тут клубилось не менее тысячи людишек всех
чинов и сословий: знаменитые артисты, светила медицины, послы, воры в
законе, писатели, множество моих подчиненных в штатском, светские львицы,
космонавты, экс-премьер Мексики, святейший патриарх со свитою, агенты
влияния, оба чемпиона мира по шахматам, экстрасенсы, политики-попрошайки из
недавно разогнанной Думы и еще Бог весть кто. Судя по туалетам, добрая
половина приглашенных состояла из тех, кто прозябает от зарплаты до
зарплаты, а несколько потертых личностей смахивало на заурядных
алкоголиков. Как водится, все с вожделением рыскали глазами по столам:
залитые огненным морем свечей, они ломились от яств. Президентский оркестр
играл Вивальди.
  Наконец пригласили рассаживаться. Быстроглазый официант в белом смокинге
с галунами (если не ошибаюсь, опальный подполковник из моего ведомства,
завалившийся на Балканах) проводил меня на помост к Золотому столу.
  Ровно в семь музыка умолкла. Из-за парчовой занавеси на помосте показался
грузный одутловатый старик, ведомый под локоть ослепительной красавицей, в
которой я тотчас узнал Жанну. Они сели в кресла слева от меня. Старик
осторожно потрогал микрофон рукою, испещренной коричневыми пигментными
пятнами и заговорил с подвывом:
  - Глубокочтимая супруга Президента! Высокоуважаемые дамы и господа!
Друзья! Я, Эрик Гернет, и моя несравненная спутница жизни Жанна рады
приветствовать всех вас в лучшем из залов московского Кремля. Открою
секрет: на свой скромный юбилей я созвал всех, кто так или иначе помог мне
за долгую жизнь. Особая благодарность моему наставнику и благодетелю,
Президенту всех россиян, его супруге и дочерям, внукам и правнукам. Об их
роли в моей судьбе я скажу несколько позднее, когда, освободившись,
наконец, от важных государственных дел, к нам пожалует сам Президент.
  "Каким же образом он к нам пожалует?" - подумалось мне, и я мельком
взглянул на госпожу президентшу, прозванную еще в прошлом веке Молчуньей.
Видимо, ей пока не донесли, что двойник Президента покончил с собою сегодня
ночью. Очередному дублеру завтра предстоит плановая операция-по пересадке
печени.
  - Коллеги! Сограждане! Друзья моего детства и зрелых лет! - вещал юбиляр.
- Прежде чем приступить к ужину при свечах, позвольте немного
пофилософствовать на тему свободы и долга в благодеянии.
  ...Господи, это жабообразное страшилище с чудовищными шишками на лысом
пятнистом черепе, этот толстенный хряк с колышащимися складками кожи на
шее, этот пыхтящий, сопящий, то и дело отсмаркивающийся монстр, что
изрекает жалкие благоглупости, неужто он тот самый Эрик Гернет?
  Я перевел взгляд на Жанну и встретился с ее взглядом. О боги небес и
земли! Вот загадка так загадка: за четыре десятилетия она почти не
изменилась, даже самая придирчивая соперница не дала бы ей больше тридцати.
  Посыпались тосты в честь Нобелевского лауреата. Дождавшись, когда Жанна
отлучилась в президентскую ложу, я подошел к Эрику с поздравленьями. Мы
обнялись, он даже всплакнул, после чего я вручил ему подарки: почти
невесомый лиловато-пурпурный кристалл, добытый на Марсе одним из моих
учеников, и обычный почтовый конверт.
  - Счастлив, что вы, Эрик Яковлевич, один из немногих на планете, в чьей
знаменитой коллекции заблистает отныне марсианская диковинка, - сказал я. -
И не менее счастлив, если не более, что никто, кроме вас, должным образом
не оценит сообщение, таящееся в конверте. Я сделал для вас копию из моего
архива. В сообщении этом значится, что 29 августа 1999 года все восемь
братьев Каскыровых были уничтожены за одну ночь. В результате межклановых
разборок в Средней Азии. Так что ваше давнишнее желание исполнилось, хотя и
с некоторым запозданием.
  В выцветших глазах Гернета промелькнула тень недоумения, смешанного с
испугом,
  - У вас железная хватка, господин министр общественного спокойствия, -
негромко проговорил старик. - Верите ли, но именно вас я считаю главным
гостем на сегодняшнем торжестве...

  II. Подземное озеро

  (Надиктовано 14сентября 1971 г. - для личного архива)

  В конце мая прилетел из Хабаровска мой старший брат. Мы не виделись
больше двух лет. Выглядел он неважно: исхудавший, руки трясутся. На
Трубную, где я снимал крохотную квартиру, он нагрянул нежданно-негаданно,
около восьми вечера. В холодильнике было хоть шаром покати. Я смотался в
Елисеевский магазин, купил деликатесов и бутылку коньяку - армянского,
трехзвездочного. Эх, знать бы заранее, чем это кончится...
  Я налил до краев рюмки, поднял свою, но брат, странно заслонившись от
меня рукою, выдавил каким-то замогильным голосом:
  - Лучше убери это зелье, Ник! Завязал я с зеленым змием. Приехал вшивать