ой рубашке и чем-то вроде белых парусиновых брюк, который сидел
на стуле напротив Мэри.
   - Сейчас освобожусь, Марк, - сказала она и продолжила разговор:
   - Ты должен им втолковать, Эйб, что если они хотят  получать  продукты  и
готовить себе пищу сами, то должны  следовать  нашим  правилам.  И  учти,  я
забочусь обо всех нас. Я не собираюсь мириться  с  тем,  что  кто-то  тратит
продукты понапрасну или недоедает. Но я и не допущу,  чтобы  кто-то  нарушал
законы. То есть они должны заранее представлять тебе свое меню на  следующую
неделю, ты должен одобрить его, а потом - только после этого - ты  поручаешь
одному из своих людей выдать им продукты  ровно  на  то  количество  порций,
которое они планируют приготовить. Ты все понял?
   - Конечно, - медленно сказал Эйб. У него был низкий голос, и говорил он с
каким-то легким восточноевропейским акцентом.
   Мэри снова перевела взгляд с него на меня.
   - Марк, познакомься - сказала  она,  -  это  Эйб  Баднер,  наш  начальник
продовольственной службы и по совместительству шеф-повар.  Правда,  я  очень
надеюсь, что вскоре нам удастся научить готовить кого-нибудь другого и снять
эти обязанности с Эйба.
   Баднер так же неторопливо, как говорил, поднялся со стула,  обменялся  со
мной рукопожатием и снова уселся.
   - Мы просто осматриваем хозяйство, - сказал Билл.
   - Вот и отлично, - коротко кивнула Мэри. - Потому что сейчас у  меня  нет
времени заниматься с вами. Знаешь, Марк, давай я все расскажу  тебе  вечером
после работы.
   Таким образом она явно давала нам понять, что больше нас не  задерживает.
Мы с Биллом вышли.
   - А это, - сказал Билл, стучась в последнюю дверь, - кабинет Эллен.
   Мы подождали, но на стук никто  не  отвечал.  Открылась  одна  из  дверей
позади нас.
   - В чем дело? - спросил чей-то голос.
   Мы обернулись, и я увидел парнишку лет восемнадцати  в  темных  штанах  и
камуфляжной  куртке.  Палевом  уголке  воротничка  были  нашиты  две  медные
пуговицы.
   - Эллен отправилась на границу с Райанами, - сообщил  парнишка.  -  Может
быть, я могу быть чем-нибудь полезен? Он вопросительно взглянул на меня.
   - Знакомься, Док, это Марк Деспард, - сказал Билл.
   - Неужели сам  Марк  Деспард?  Рад  познакомиться  с  вами,  сэр.  -  Док
энергично начал трясти мою руку. - Давно мечтал познакомиться.
   - Ну вот ваша мечта и сбылась,  -  сказал  я.  Он  не  произвел  на  меня
большого впечатления.
   - Док - заместитель  Эллен,  -  пояснил  Билл.  -  Его  полное  имя  Курт
Доквиллер, но мы зовем его просто Док. Он в чине капитана милиции.
   - Вот как! - заметил я.
   - Я собирался показать Марку кабинет Эллен, - пояснил Билл.
   - Отлично. Прошу, - сказал Док. Он прошел мимо нас, отпер дверь  кабинета
и пригласил внутрь. Я вошел следом за ним, а за мной - Билл.
   Не знаю, что я ожидал увидеть; кабинет Эллен был очень чистым, аккуратным
помещением с  обычными  картотечными  шкафами,  абсолютно  пустым  столом  и
несколькими стульями, стоящими перед столом так, будто здесь совсем  недавно
проходило какое-то совещание.
   - Если вы не против немного подождать, - сказал Док, - то в принципе  она
должна вернуться минут через двадцать. Я могу послать кого-нибудь  на  кухню
за кофе - или еще за чем-нибудь.
   - Нет. Я просто осматриваюсь,  -  сказал  я.  -  Лучше  встречусь  с  ней
вечером.
   - Разумеется! - Док проводил нас с Биллом обратно в коридор  и  вывел  на
улицу. - Если я могу хоть чем-нибудь быть вам полезен,  мистер  Деспард,  то
немедленно известите меня в любое время.
   - Буду иметь в виду, - отозвался я, залезая в джип. Билл завел машину,  и
мы поехали дальше.
   - Кстати, а сколько ему лет? - спросил я.
   - Точно не знаю, - ответил Билл. - Думаю, двадцать или двадцать один.
   - Он выглядит ровесником Эллен.
   - А что в этом такого? - спросил Билл. Я взглянул на  его  лицо,  но  оно
было совершенно невозмутимым.
   - Меня удивляет, что для  такой  работы  не  нашлось  людей  постарше,  -
уточнил я. - Вот и все.
   - Само собой, у нас есть мужчины и постарше, - подтвердил Билл. Сейчас он
вел джип обратно через  рощу  по  направлению  к  летнему  дворцу.  -  Но  у
большинства из них семьи, иждивенцы на шее,  поэтому  они  не  подходят  для
работы, связанной с постоянным риском. Да и трудно найти такого специалиста,
как Док.
   - Специалиста? - с искренним удивлением спросил я.
   - Его отец был кадровым военным, - характеризовал молодого человека Билл.
- Очень многие премудрости военного искусства он усвоил просто  потому,  что
рос на военных базах. Кроме того, у него черный пояс  по  дзюдо,  он  прошел
курс выживания и несколько лет занимался альпинизмом.
   Ответить на это было нечего. Остаток пути до летнего  дворца  я  просидел
молча и пришел к выводу, что несправедлив к Доку.
   - А теперь навестим Порнярска, - сказал  Билл,  останавливая  джип  возле
дворца. - Я не повел вас к нему потому, что подумал, а вдруг Мэри или  Эллен
захотят показать вам свое хозяйство. У  них  ведь  плотный  рабочий  график.
Порнярска же можно навестить в любое время.
   Я испытал прилив теплого  чувства  при  мысли  об  инопланетной  аватаре.
Порнярск, с его уродливой бульдожьей головой и бесстрастной манерой общения,
являлся одним из немногих островков стабильности в моей бурной и  изменчивой
вселенной. Идя следом за Биллом через помещения дворца, я с удивлением думал
о том, что за последние полтора года ни разу не навещал Порнярска и в  общей
сложности видел его, должно быть, не более дюжины раз.
   Лаборатория,   куда   привел   меня   Билл,    площадью    не    уступала
административному зданию в поселке: прямоугольное помещение,  пол,  стены  и
потолок которого были выкрашены в белый цвет. Вдоль одной стены тянулся  ряд
окон. Другие три  стены  были  заставлены  оборудованием,  которое  когда-то
помещалось в депо.
   Однако мое внимание сразу же привлекла не аппаратура и даже  не  знакомая
фигура  самого  Порнярска,  а  прямоугольное  сооружение  с  полупрозрачными
гранями примерно двадцати футов в длину, шести в ширину  и  трех  в  высоту,
почти  доверху  заполненное  каким-то  серовато-голубым  веществом.  Подойдя
ближе,  я  понял,  что,  скорее  всего,  вещество  это  является  жидкостью.
Поверхность ее чуть выдавалась над  краями  заметным  мениском,  а  то,  как
преломлялся уходящий в жидкость черный шланг,  свидетельствовало  о  высоком
коэффициенте преломления. Порнярск что-то делал с резервуаром, но стоило нам
появиться на пороге, он тут же оторвался от своего занятия и подошел,  чтобы
поприветствовать нас.
   - Как себя чувствуешь, Марк? - осведомился он.  Его  слова,  как  всегда,
резко  контрастировали  с  забавным  механическим  тембром  его   голоса   и
характерной манерой выговаривать слова.
   - Теперь - отлично, - ответил я. - А как ты?
   - У меня нет причины изменяться, как тебе, - сказал Порнярск.
   - Разумеется, - с улыбкой кивнул я. - Тогда как идут дела?
   - Я занимаюсь несколькими проблемами, - сообщил  Порнярск.  -  Но  успеха
пока не добился. Хотя подлинный прогресс не всегда  сопровождается  крупными
успехами,   а   скорее   представляет   собой   целую   цепочку    небольших
последовательных шажков, которые со временем приводят к крупному достижению.
   - Да, - подтвердил я, вспоминая полтора года, которые я потратил  на  то,
чтобы прийти к согласию с самим собой. - Нам многое следует обсудить.
   - Рад это слышать, - сказал Порнярск. - Со своей стороны,  могу  сказать,
что мне тоже не терпелось поговорить с тобой. Работа продвигалась бы гораздо
быстрее, имей я  в  распоряжении  базисный  разум,  а  единственным  таковым
является только твой.
   - Неужели только мой? - сказал я. Услышанное слегка задело меня, но в  то
же время я ощутил какое-то эгоистичное удовольствие.
   - Базисные разумы могут возникнуть или быть  обнаружены  лишь  с  помощью
монад, - сказал он. - Все остальные разумы в гештальте лишь  резонировали  и
усиливали твой. Поэтому  в  работе  я  мог  использовать  лишь  резонирующие
разумы. Но фактически мне в  основном  приходилось  обходиться  единственным
резонирующим разумом,  поскольку  остальные  были  постоянно  заняты  чем-то
другим.
   Он повернул голову и неуклюже кивнул головой в угол. Я  взглянул  туда  и
увидел в кресле перед одним из перевезенных  из  депо  пультов  Старика,  на
голове которого был укреплен шлем.
   - Альфа Прим, - сказал Порнярск. - Все это время я работал  исключительно
с ним. К счастью, он с удовольствием подключается к  аппаратуре.  В  дневное
время его обычно не бывает. Насколько я понимаю, дни он  проводит  с  тобой.
Зато вечерами приходит сюда по собственной инициативе и работает со мной.
   Я уставился на Старика. Он восседал в кресле перед пультом  в  совершенно
неподвижной позе и выглядел довольно забавно - как король на троне.
   - Что ты можешь от него узнать? - удивленно спросил я.
   - Дело не в том,  что  я  могу  узнать  от  него,  -  неторопливо  сказал
Порнярск, - а что я могу узнать через него. Равным образом я хочу учиться  и
решать проблемы через тебя - хотя, поскольку ты являешься базисным  разумом,
то вполне можно ожидать, что ты и сам будешь учиться в  процессе  и  сможешь
добавлять узнанное тобой к тому, что удастся  узнать  мне--  Он  на  секунду
смолк, затем снова заговорил:
   - Вообще-то,  следует  заметить,  что  мои  способности  получать  знания
ограничиваются возможностями прибора, который я представляю, - я имею в виду
себя лично. Будучи аватарой  Порнярска,  я  обладаю  довольно  ограниченными
возможностями. С другой стороны, твои возможности, Марк,  мне  принципиально
неизвестны.  Они  могут  оказаться  гораздо  меньшими,  нежели   возможности
Порнярска, как мои, или гораздо большими. Кроме того,  вовсе  не  исключено,
что они могут быть значительно развиты, конечно, если  только  у  тебя  есть
желание их развивать. И вот здесь наступает самое важное.
   Он снова замолчал. Но на сей раз молчание было долгим.
   - Что именно? - наконец не выдержал Билл.
   - Очень важно знать,  -  заговорил  Порнярск  с  неизменным  акцентом,  -
захочет  ли  Марк  после  того,  что  он  пережил  с   монадой,   продолжать
исследования  в  сфере,  где  мысль  становится  реальностью,  причем  четко
определить  границу,  за  которой  наступает  изменение,  четко   определить
невозможно.
   - Что ж, готов ответить, - вроде бы согласился я, но понял, что,  хотя  с
одной стороны я никогда в сущности  не  сомневался  в  стремлении  и  дальше
заниматься проблемой шторма времени и  всего  с  ним  связанного,  последние
полтора года я на  самом  деле  в  каком-то  смысле  пытался  спрятаться  от
необходимости рано или поздно снова вернуться к этой работе.
   - У меня нет заднего хода, - признался я. - Могу двигаться только вперед.
Даже стоять на месте не в состоянии.
   - В таком случае у нас впереди большая работа.
   - Лично я этому только рад.
   - Я так и думал, - сказал Порнярск. - Тогда, может быть, мы прямо  сейчас
и обсудим основные принципы дальнейшей  работы  и  как  в  ней  можно  будет
задействовать тебя?
   - Полностью согласен, - сказал я совершенно серьезно. - Это  совпадает  с
тем, что мне хочется делать - что я намерен делать.
   - Ты знаешь, - сказал Порнярск, - но я так с  самого  начала  и  подумал.
Однако не следует забывать: вселенная - нечто гораздо большее,  чем  ты  или
твои современники, похоже, считают. Не будь ты столь необычным человеком,  я
бы сказал, что ты, со своими амбициями, чересчур самонадеян.
   - Я же сказал, что должен кое-что сделать, -  заметил  я.  -  В  конечном
итоге, нам обоим хочется одного и того же, верно?  Взять  под  контроль  эту
пошедшую вразнос ситуацию со временем.
   - Совершенно верно. Но помни - не будь ты столь необычной личностью, я бы
не тратил на тебя столько усилий. И не потому, что мне не было бы интересно,
а просто потому, что это было  бы  пустой  тратой  времени.  Даже  по  твоим
стандартам ты чересчур самоуверен.  Отчасти  это  результат  трезвой  оценки
возможностей. Отчасти - вспыльчивость, ты всегда готов  к  драке,  поскольку
другие люди никак не желают понять того, что понимаешь ты.  С  этим  я  могу
согласиться. Но все равно, если ты собираешься достичь состояния полноценной
базисной личности, тебе придется преодолеть это в себе.
   - Там видно будет, - усмехнулся я.
   Я с нетерпением дожидался нашего с ним разговора. Мне столько нужно  было
ему рассказать. Больше всего мне хотелось обсудить с Порнярском то, что  мне
хотелось ухватить в шторме времени. Но его неожиданная критика сбила меня  с
мысли.
   -  Ты  сказал,  это  вроде  некоей  демонстрации  шторма?  -  спросил  я,
поворачиваясь к прозрачному контейнеру.
   - Да, - ответил он.
   - Но я ничего не вижу.
   - Просто сейчас установка выключена,  -  произнес  Порнярск.  -  Но  если
хочешь, я могу ее включить.
   Он подошел к  пульту  управления  у  стены  и  коснулся  кончиками  своих
плечевых щупалец нескольких кнопок и тумблеров.
   - То, что ты увидишь, на  самом  деле  не  является  изображением  шторма
времени. В действительности это его отображение, производимое  оборудованием
из депо. Посмотри в контейнер. Только смотри не на него, а внутрь него.
   Теперь я понял свою ошибку. Я смотрел на него так же, как разглядывал  бы
аквариум с рыбками. Но установка, очевидно, требовала - а она  действительно
требовала,  поскольку  сейчас  она,  очевидно,  уже   разогревалась,   и   я
чувствовал, как она буквально физически, как веревкой  притягивает  меня,  -
чтобы наблюдатель смотрел в глубины наполняющей ее жидкости.
   Первые мгновения активации установки были ничем  не  примечательны.  Все,
что  я  видел,  -  миниатюрные  вспышки,  мельчайшие  искорки  света,  когда
закрываешь глаза и надавливаешь пальцами на глазные  яблоки.  Эти  крохотные
огоньки мелькали в толще серовато-синеватой жидкости - или уж  не  знаю  что
это там было, - наполнявшей танк, и тут я совершенно неожиданно  сделал  для
себя открытие: то, что я поначалу принял за жидкость, на самом деле  таковой
вовсе не является. Это было нечто совсем другое, скорее -  какой-то  тяжелый
газ. Кроме того, субстанция была совершенно  бесцветной.  Точнее,  она  была
такого цвета, какой воспринимал ее смотрящий. Например, для меня она  сейчас
выглядела совершенно черной, как беззвездная ночь, и  я  внезапно  полностью
затерялся в этой черноте, как будто это  была  бескрайняя  вселенная,  а  я,
невидимый, стоял в самом ее центре.
   Крошечные огоньки представляли собой силы шторма времени в действии.  Чем
пристальнее я вглядывался в глубины контейнера, тем больше их становилось, и
теперь они заполняли всю его  толщу  целиком,  перемещаясь  в  самых  разных
направлениях. Число их, разумеется, было конечным, но таким большим,  что  я
не в состоянии был охватить взглядом их все. И тогда я понял,  что  наблюдаю
сразу все векторы полномасштабного шторма времени за работой, и, вглядываясь
в них, я постепенно начал замечать закономерности их движения.
   Я напоминал дикаря, наблюдающего, как на  стене  пещеры  возникает  текст
послания, и мало-помалу обретающего способность читать и понимать  язык,  на
котором он написан. Бессмысленные закорючки начали  превращаться  в  несущий
информацию код. Наблюдая за  картиной  шторма  времени,  я  понял,  что  она
начинает приобретать смысл, но я не мог постичь его целиком.  Я  мог  теперь
прочитать послание, но в нем говорилось о вещах, выходящих  за  рамки  моего
разумения и опыта.
   Насколько  я  мог  понять,  имели   место   два   процесса.   По-прежнему
распространяющийся шторм характеризовался  двумя  разными  видами  движения.
Одно представляло собой нечто  вроде  волнового  фронта  и  было  похоже  на
расходящиеся по воде круги от брошенного камня, которые  взаимонакладывались
и расходились во все стороны, другое  же  -  на  трещины,  разбегающиеся  по
какой-то кристаллической матрице. Оба процесса происходили  одновременно,  и
оба имели чрезвычайно сложный характер. Волновые фронты были многочисленными
и  проявлялись  на  нескольких  уровнях  и  с   разной   интенсивностью.   В
определенных точках вдоль  их  собственной  оси  движения  -  там,  где  они
сталкивались  с  массами  твердого  веществ  или  им  встречались  на   пути
космические тела с высоким уровнем гравитации, вроде  звезд  или  планет,  -
образовывались силовые вихри, как  вокруг  Земли.  Нам  удалось  привести  в
динамическое равновесие силовые линии только на этом небольшом участке.
   Эффект растрескивания также усиливался  вокруг  гравитационных  колодцев.
Именно это явление и  могло  привести  к  страшному  результату,  о  котором
предупреждал Порнярск, - к ситуации,  когда  каждая  частица  оказывается  в
своем собственном времени, отличном от того, в котором находится  каждая  из
всех остальных. Растрескивание пространства продолжалось, деля вселенную  на
все меньшие и  меньшие  участки,  и  со  временем  всей  материи  предстояло
распасться на неделимые элементы.
   Вот то, что я сумел увидеть и понять. Но, стараясь  понять  происходящее,
мое сознание, очевидно, столкнулось с непосильной  проблемой  и  дало  сбой.
Меня внезапно пронзило  ощущение,  что  вселенную  охватывает  пламя  и  она
начинает вращаться вокруг меня все быстрее и быстрее... А  потом  я  очнулся
уже на полу, чувствуя себя так,  будто  меня  отходили  железным  прутом.  В
нескольких  дюймах  от  моего  лица  маячила  массивная   уродливая   голова
Порнярска.
   - Теперь ты понимаешь,  почему  следует  развивать  свои  способности?  -
спросил он. Я попытался привстать.
   - Лежите спокойно, - тут же раздался голос  Билла,  и,  скосив  глаза,  я
увидел, что он стоит возле меня. - Теперь у нас есть настоящий врач. Я  могу
вызвать его по радио из центра связи, и через двадцать минут он будет здесь.
   - Я в полном порядке...
   На ноги я поднялся с большим трудом, тут же обернулся на пульты и  увидел
скорчившуюся на  полу  груду  черной  шерсти.  На  голове  лежащего  Старика
по-прежнему был надет шлем.
   - Старик! - Я бросился к нему. Порнярск и Билл поспешили за мной.
   Когда я подбежал  к  Старику,  он  все  еще  находился  без  сознания.  Я
нагнулся, стащил с него шлем - он уже  приходил  в  себя.  Его  карие  глаза
открылись и были устремлены на меня.
   - Ну да, - сказал Порнярск, -  естественно.  Ведь  он  сейчас  был  одной
монадой с тобой.
   После того как я снял со Старика  шлем,  он  еще  с  секунду  непонимающе
смотрел на меня, затем вскочил так, будто ничего и не случилось. Я  легонько
покачал головой - если он и вправду перенес  то  же,  что  и  я,  что  легко
"отключило" нас обоих от окружающего мира, значит. Старик сколочен из  более
крепкого материала, чем я. Лично у меня до сих пор дрожали колени.
   - Мне необходимо присесть, - сказал я.
   - Пойдемте, - отозвался Билл.
   Поддерживая меня под руку, он вывел  меня  в  коридор,  Старик  потащился
следом за нами без посторонней помощи. Мы подошли к массивной, на вид  очень
тяжелой, двери. Прежде я ее не замечал. Билл  вытащил  ключ,  застенчиво  на
меня посмотрел, отпер дверь, распахнул.
   - Прошу, - сказал он.
   Я вошел - Старик следовал за мной буквально по пятам - и остановился  как
вкопанный.
   Комната, куда привел меня Билл, была длинной и  узкой.  Одна  из  длинных
стен представляла собой сплошное  окно.  То  есть  это  были  двойные  окна,
протянувшиеся в два  ряда  и  создававшие  впечатление,  что  стена  целиком
стеклянная. За ней открывался просто захватывающий вид. Конечно, я  все  это
уже видел, но сейчас был просто поражен.
   Стоя посреди комнаты, я мог охватить одним взглядом начинающийся почти от
самого дворца склон, верхушки окружающих деревню экспериментален деревьев  и
раскинувшийся чуть дальше поселок. Но за всем  эти  открывались  необозримые
просторы, простирающиеся до самого горизонта и рассеченные дорогой,  которой
по