черный
мячик и не глядя сунул его Волкову в руки, втайне  надеясь,  что  клякса
сейчас покажет этому супермену, где раки зимуют. Но клякса  повела  себя
нейтрально. Волков  покатал  ее  в  ладони  и  вернул  Игорю,  никак  не
комментируя свои впечатления.
   - Ты очень похож на свою мать, - сказал он.
   - Да, - Игорь щелчком выстрелил окурок далеко в воду.  Он  чувствовал
себя опустошенным и совершенно не знал, что теперь говорить и вообще как
вести себя дальше.
   - Что у тебя с рукой? - спросил Волков.
   - Где? А... Наручники. Ерунда, пройдет.
   - Долго вы добирались. Я ждал вас гораздо раньше.
   - Да вот так...
   -  Ладно...  -  Волков  потер  глаза  ладонью,  вздохнул,   и   Игорь
почувствовал, что этот человек сейчас обескуражен ничуть не  меньше  его
самого. Волкову точно так же нечего было сказать.  Молчание  становилось
тягостным.
   - Вы знаете, зачем мы здесь? - решил помочь отцу разрядить обстановку
Игорь.
   - Ты должен говорить мне "ты".
   При иных обстоятельствах Игорь объяснил  бы  Волкову,  кто  кому  что
должен, в доступных выражениях. Но сейчас он сказал только:
   - Мне нужно привыкнуть.
   - Да, конечно, - сказал Волков. - Я все знаю. "Интересно, о  чем  это
он, - подумал Игорь. - Спорим, не о том, что мне нужно привыкнуть".
   - Вы поможете нам? - спросил он.
   - Незачем, - ответил Волков. - Забудь об этом.
   - Там люди. Там очень много людей.
   - Да забудь ты. Там ничего нет.
   - Это как? - удивился Игорь. На мгновение ему показалось, что  сбылся
прогноз Дяди и на злосчастный Каледин сбросили бомбу.
   - Это я организовал, - объяснил Волков. -  Мне  нужно  было  вытащить
тебя к себе. А ты мог сюда попасть только в одном случае - если бы  тебя
прислал за мной Проект.
   И я создал такую ситуацию, когда тебя прислали. Вот и все. А  в  этой
деревне, как ее там, сейчас все уже в порядке.
   - Интересно, - пробормотал Игорь. Это действительно было интересно. А
к тому же еще и страшно. И совершенно непонятно. А еще противно.
   На тропинке послышались шаги.
   - Пойдем, - сказал Волков, поднимаясь на ноги. - Отнесем его.
   Игорь встал и с ненавистью уставился Волкову  в  затылок.  Влепить  в
него пулю у Игоря вряд ли хватило бы злости, но чем-нибудь тяжелым он бы
сейчас по этой голове с удовольствием врезал.
   Зареванная Ирина сидела на корточках над телом собаки и тихо скулила.
Видно было, что она хотела бы ее потрогать, но прикоснуться к обугленной
дымящейся морде у нее не хватает духу. Рядом на земле валялись  складные
носилки.
   - Берта  исполнила  свой  долг,  -  провозгласил  Волков,  подходя  к
девушке. Игорь подумал, что, если этот Зевс-громовержец не  перейдет  на
человеческий тон, он точно его пристукнет.
   Вестгейт лежал навзничь, и правый рукав его куртки слегка тлел. Игорь
встал на колени рядом с братом и с  глубочайшим  облегчением  разглядел,
что тот дышит, не часто,  но  ровно  Игорь  потянул  к  себе  носилки  и
развернул их.
   - ...а потом вернемся и похороним ее, - объяснял  Волков  -  Не  надо
плакать, ничего уже не сделаешь. Умереть за хозяина.
   - Перестаньте, - попросил Игорь неприязненно,  с  трудом  перекатывая
Вестгейта на носилки. - Давайте понесли.
   Волков что-то недовольно хрюкнул, но подошел и взялся за рукоятки.
   - Большой вырос, - сказал он с удовлетворением. Игорь  душераздирающе
вздохнул.
   Его не покидало  ощущение,  что  он  участвует  в  каком-то  дурацком
спектакле.
   Раньше,  когда  вокруг  творилось  черт  знает  что,  этого  ощущения
почему-то не было.
   Оно возникло только сейчас, в конце пути.
 
ГЛАВА 18 
 
ВОСЬМОЕ ИЮНЯ, ДЕНЬ 
 
   Прикрыв глаза и сложив руки на животе, Игорь полулежал в шезлонге  на
заднем дворе и старательно делал вид, что отдыхает. Волков  с  телефоном
на поясе бродил туда-сюда по участку  и  с  кем-то  оживленно  беседовал
по-французски. С его роскошным прононсом и словарным запасом  полагалось
бы говорить очень быстро, помогая себе бурной жестикуляцией.  Но  Волков
заложил руки за спину, а фразы бросал, словно кирпичи, - вещал с Олимпа.
   Через открытое настежь кухонное окно  было  слышно,  как  что-то  там
парится, варится и жарится  и  тихо  напевает  Ирина.  Госпожа  Хайнеман
оказалась  хирургом  местной  клиники,  и  дома  ей  полагалось  держать
экспресс-кабинет.  Она  еще  продолжала  всхлипывать,  когда   Вестгейта
положили на операционный стол, и Игорь с большим сомнением наблюдал, как
трясущиеся руки настраивают аппаратуру. Он не без основания  подозревал,
что если  эта  неуравновешенная  барышня  час  назад  целилась  в  спину
человеку, который ей ничего плохого не сделал, то убийце любимой  собаки
она может запросто что-нибудь отпилить.  Слава  богу,  его  опасения  не
оправдались, и теперь обезоруженный Вестгейт лежал в спальне  на  втором
этаже.
   Он по-прежнему был в коме, и Игорь по собственному  опыту  знал,  что
шевелиться бедняга начнет не раньше чем дня через три.
   Волков переключил телефон и заговорил по-немецки. Чтобы  хоть  чем-то
себя занять, Игорь сунул в зубы сигарету. Он всячески старался ни о  чем
не думать, и ему опять с непривычки было скучно. Стоило  Игорю  хоть  на
минуту  собраться  с  мыслями,  как  его  тут   же   охватывало   глухое
раздражение. И причиной его был Волков. Этот человек Игорю категорически
не нравился. Он был совершенно не похож на того Волкова, о котором Игорю
рассказывали.
   И ненормальный Дядя, и вполне адекватный  Королев,  да  и  все,  кого
Игорю доводилось расспрашивать о Волкове раньше, дружно рисовали в своих
воспоминаниях  совершенно  иную  фигуру.  Волков-легенда  был  в  первую
очередь симпатяга и умница.
   Он легко, мощно и свободно мыслил, щедро раздавая  направо  и  налево
великолепные идеи, часто парадоксальные, но всегда  остроумные.  Еще  он
умел слушать и понимать. А еще он был шутник, интеллектуальный  хулиган,
"пламенный борец с идиотизмом" и порядочный раздолбай. Его все любили.
   Этот  Волков   оказался   совершенно   другой.   Во-первых,   он   не
разговаривал, а либо вещал свысока, либо отдавал приказания.  Во-вторых,
у него оказалась неприятно манерная и полностью клишированная  речь.  Он
использовал  банальные  словосочетания  и  театральные  интонации.   Как
дешевый провинциальный актер, который перенес со сцены в жизнь не  самый
удачный образ. А главное - этот Волков не принимал чужую  точку  зрения.
Вообще. То ли он понял о жизни что-то самое главное, и теперь  все,  кто
не разделял его убеждений, были на его взгляд ущербными  недочеловеками.
То ли он просто...
   - Как самочувствие? - спросил Волков.  Игорь  встрепенулся  и  открыл
глаза.
   - Да нормально. Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?
   Волков подтащил второй шезлонг поближе и уселся напротив  Игоря.  Тот
поморщился от жжения в переносице.  Волков  периодически  выстреливал  в
атмосферу  мощный  энергетический  разряд.  Похоже,   сбрасывал   лишнее
напряжение.
   - Ситуация под контролем, - важно заявил Волков. - Угрозы больше нет.
К сегодняшнему дню полностью раскрыт и нейтрализован чудовищный  заговор
против человечества.
   - Это я догадался, - фыркнул Игорь. - А в чем он состоял, хотелось бы
знать?
   - Идея  возникла  еще  полвека  назад.  Организация,  которая  раньше
называлось  Проект,  а  позже   Служба,   пыталась   захватить   мировое
господство. В конце прошлого века упор делался на массовую  психотронную
обработку, а сейчас - на выборочное зомбирование ключевых фигур.  Старая
концепция предполагала, что нужно все новые и новые территории накрывать
психотронным колпаком и таким образом  подчинять  всех,  кто  попадется.
Насаждать искусственное преклонение и обожание.
   Насильственно внедрять идеи в головы.  Конечно,  такая  стратегия  не
могла себя оправдать. Жертвы  облучения  постепенно  сходили  с  ума,  и
контролировать их становилось невозможно. Проект из-за этого и  потерпел
неудачу.  Но  Служба,  организованная  на  его  руинах,  выбрала   более
эффективную  методику.  Как  раз  появились  современные  технологии   -
например, дистанционная нейрохирургия. И началось выборочное  подчинение
интересам  Службы  ключевых  фигур  международного  сообщества.  А   для
прикрытия, чтобы их преступные инициативы находили поддержку  у  простых
людей, были подключены масс-медиа. И всю нашу  многострадальную  планету
захлестнул искусственно наведенный психоз...
   - "Русская культурная экспансия"?
   - Безусловно. Но, кстати, первыми заметили неладное не  культурологи.
И даже не политики. И те и другие сами оказались под воздействием  этого
безумия. О том, что происходит нечто ужасное, стали говорить экономисты.
И аналитики секретных служб. Очень уж  много  денег  потекло  в  Россию.
Огромные, нереальные суммы. Даже больше, чем Россия могла переварить.
   - И чем все это могло  кончиться?  -  спросил  Игорь,  изо  всех  сил
пытаясь удержать на лице выражение почтительного внимания.
   - Ты должен знать, что мечта Службы - тотальный контроль.  Но  таким,
как ты, насколько я знаю, идею контроля подавали  в  ложном  толковании.
Якобы русские заботятся о мировом благе. Сдерживают агрессивные  режимы,
подкармливают "третий мир", подавляют терроризм, улучшают экологию... Не
так ли? И хотя эта работа ведется тайно,  но  идеи  носятся  в  воздухе.
Человечество интуитивно догадывается, что некая крепкая рука  ведет  его
прямиком к безграничному счастью. И на  бессознательном  уровне  планета
чувствует, что это рука Москвы. Поэтому так легко  внедрились  в  умы  и
"культурная экспансия", и всеобщее обожание всего  русского,  и  каждого
русского человека в отдельности. Великий народ-страдалец, самый гуманный
и самый мудрый, взвалил на свои плечи заботу  об  установлении  Золотого
Века!
   Волков по-прежнему вещал с постамента, но сейчас  в  его  словах  был
нескрываемый сарказм. И радость победителя.
   - Я понимаю, что тебе непросто принять это,  -  продолжал  он.  -  Ты
чувствуешь себя причастным... Ты не казнись. Это было не в твоей власти.
А чтобы во всем  разобраться,  подумай  сам,  какого  безумного  влияния
добилась Россия  ко  вчерашнему  дню.  Без  одобрения  русских  ни  одно
государство и пальцем не шевельнет.
   - Я не вижу главного, - сказал Игорь медленно и  задумчиво.  -  Я  не
вижу цели. У любого завоевателя помимо личного комплекса Наполеона  есть
еще и совершенно четкие задачи политического и экономического плана. Ну,
засосала Россия громадные инвестиции. И что?
   - Ты не понимаешь, - усмехнулся Волков. - Экономика, политика  -  это
все следствия. Повод к захвату власти может быть только  один  -  личные
амбиции. А ложь, которой их прикрывают, всегда ложь,  и  ничего  больше.
Конечно, с каждым веком она становится более правдоподобной. Но ты четко
разделяй две вещи. Одно - что ваш Папа говорит в Кремле. И другое -  что
он думает на самом деле.
   - Папа не Наполеон, - отмахнулся Игорь.
   - Ты не понимаешь, - повторил Волков. - Любой Папа  всегда  Наполеон.
Вне зависимости от того,  чем  он  командует,  -  полком  или  секретным
агентством. А ваш Папа настоящий дьявол. И  если  бы  мы  не  вмешались,
через год в Кремле сидел бы именно Папа. И заодно на всей Земле.
   Игорь заложил ногу на ногу и скрестил руки  на  груди.  Волков  очень
сильно давил на него своим яростным энергетическим потенциалом. Судя  по
всему, он  пытался  транслировать  Игорю  свои  эмоции.  То  есть  хотел
заставить Игоря поверить в свою правоту, подчинить  себе,  превратить  в
послушно кивающую тупую куклу. Намеренно он делал это или  по  привычке,
Игорь не знал. Но в том, что любой другой человек на месте Игоря был  бы
уже целиком и полностью согласен с мнением Волкова, Игорь не сомневался.
Ему стало грустно и захотелось сменить тему. Волкова  он  ни  в  чем  не
винил, понимая, что сенс не всегда может контролировать себя. Но  он  не
верил ни единому слову этого человека.
   - Почему вы ушли тогда? - спросил Игорь.
   Волков моргнул, сел прямее и нервно дернул головой.
   - Ему нужно было мировое господство, - сказал он. - И  он  чуть  было
его не захватил. Вся планета была бы порабощена, сама этого не  зная.  И
вся она работала бы не на Россию, нет. Только лично на него.  Понимаешь?
А он бы упивался властью.
   Огромные силы  пришлось  задействовать  для  того,  чтобы  уничтожить
агентурную сеть.
   Но дело нельзя считать завершенным, пока этот человек жив. Он дьявол.
Мы раскрыли глаза Кремлю и натравили  на  Службу  русскую  Безопасность.
Впервые в истории все  контрразведки  в  мире  работают  сейчас  заодно,
выкорчевывая Службу из политики, финансов, промышленности, культуры,  да
просто  из  умов  людей.  Но  Папа  еще   жив.   Его   боятся   тронуть.
Представляешь?
   Игорь озабоченно глядел на Волкова.
   - Но мы эту проблему решим, - сказал тот. - Я и ты. Больше никто и не
сможет. Ты вызовешь его на встречу, а я с ним разберусь. Вот так.
   Игорь запустил руку за голову, снял резинку с хвоста  и  встряхнулся,
отчего волосы рассыпались по плечам. Волков посмотрел на его прическу  с
явным неодобрением, но промолчал.
   - Мне неизвестны ваши планы, - сказал Игорь с достоинством.  -  Но  в
любом случае вам придется быть чертовски убедительным, чтобы я сыграл на
вашей стороне.
   - Не понимаю.
   - Я больше не хочу слышать ни о Службе, ни о Проекте, ни о каких-либо
других тайных организациях. У меня  от  них  мурашки  по  коже.  Кстати,
можете довести до сведения ваших хозяев, что единственная фирма, которой
я расскажу все, - это русская Безопасность. При первой же возможности  я
ей сдаюсь.
   - Это не профессиональный жест, - упрекнул его Волков. - Говоря такое
вслух, ты ставишь себя под удар. Как раз после такого заявления они тебя
и застрелят.
   Чтобы ты русским лишнего не сболтнул.
   - Не застрелят. Вы не позволите. Я вам нужен, не так ли?
   - Игорь, ты действительно ничего не понимаешь.  Разумеется,  пока  ты
работаешь на меня, тебе ничего не угрожает. Но если ты начнешь играть  в
свою игру, я уже не смогу тебя защитить. И тебя действительно убьют.
   - Вот и хорошо, - сказал Игорь безмятежно. -  Поэтому  будьте  добры,
ведите себя со мной поаккуратнее. Без давления.
   - Мы должны спасти мир от угрозы, -  заявил  Волков.  -  Она  еще  не
вполне устранена. Это наш долг, понимаешь?
   - Ага, - кивнул Игорь, встал и пошел к дому, на ходу заново укладывая
волосы и стягивая их резинкой. Волков, нехорошо прищурившись,  посмотрел
ему вслед, и под лопаткой у Игоря неприятно кольнуло.
 
*** 
 
   Вестгейт лежал на спине,  укрытый  до  подбородка  одеялом.  Судя  по
закрепленным на спинке кровати приборам, жизнь  в  нем  едва  теплилась.
Игорь со вздохом приподнял одеяло, посмотрел на длинный шов у  брата  на
предплечье и выругался.
   - Все обойдется, -  сказал  он  Вестгейту,  как  будто  тот  мог  его
слышать. - Денька через три  проснешься  и  будешь  как  новенький.  Эх,
братишка... До чего же все не вовремя... - Он достал из кармана  дышащую
теплом кляксу, побеседовал с ней и сунул под одеяло. Посмотрел, как  под
тканью прокатился бугорок, выбирая позицию, снова вздохнул  и  вышел  из
спальни. "Если клякса найдет  с  биополем  Алекса  хороший  контакт,  он
очнется уже через сутки. И тогда я буду не один. А вместе мы обязательно
что-нибудь придумаем".
   - Здорово, доктор! - сказал Игорь в спину Ирине, накрывающей на  стол
в кухне. - А как же клятва Гиппократа?
   - О чем ты? - удивилась Ирина, поднимая на него глаза. Взгляд  у  нее
был виноватый.
   - Какая сволочь мне в спину целилась с чердака?
   - Ничего я не целилась... - пробормотала девушка,  краснея.  И  вдруг
замерла, склонив голову набок, словно прислушиваясь. Из-за  стены  Игоря
обдало холодом. Он повернулся, безошибочно определил направление сигнала
и сделал в ту сторону неприличный жест.
   Ирина тихо всхлипнула, как человек,  которого  держали  за  горло,  а
потом отпустили. Прошла в угол, открыла  шкафчик  и  выставила  на  стол
бутылку виски.
   "Вот как  это  у  нас  делается...  -  подумал  Игорь.  -  Бедная  ты
марионетка. Но пристрелить ты меня  хотела  по  собственной  инициативе.
Почуяла, что я опасен для здешней идиллии. Хорошо же тебе мозги  зафачил
господин Хайнеман. Выдрессировал лучше, чем покойницу Берту".
   - Тебе налить? - спросила Ирина дружелюбно, словно  Игорь  ей  ничего
обидного не говорил.
   - Потом, - сказал Игорь. - Давно вы вместе?
   - Пять лет. Я здесь на стажировке была. Слушай,  я  это  правда,  что
Алекс его сын?
   - Угу.
   - Как нехорошо получилось, да? Только приехал и заболел. И  откуда  у
него такое нервное истощение... А Игорь не разрешает позвать  терапевта,
говорит, и так справимся.
   - Да, все нормально, - Игорю вдруг захотелось  поскорее  уйти,  и  он
заторопился к выходу.
   - Обед через  двадцать  минут,  -  сказала  Ирина  ему  вслед.  Игорь
выскочил на крыльцо, тяжело дыша. Волков по-прежнему сидел в шезлонге. И
улыбался. Игорь  сжал  кулаки,  подошел  к  нему  и  сел  напротив.  Ему
невыносимо хотелось что-то сделать. Что-нибудь ужасное. Например,  убить
Волкова, погрузить Вестгейта и девушку в машину и  рвануть  проселочными
дорогами в ближайший аэропорт. Угнать  самолет  -  и  в  Россию.  А  там
Безопасность, она не выдаст.
   Не так уж и безнадежно выглядел этот план,  если  бы  не  одно  "но".
Игорь  хорошо  знал,  как  опасно  поднимать  руку   на   форсированного
экстрасенса. Даже в мыслях. И даже  ему,  Игорю  Бойко,  мысли  которого
форсированный сенс читать не может.
   Последнее он наконец-то установил совершенно точно.
   - Так все-таки? - спросил Игорь. - Что там было двадцать лет назад?
   - Что? - удивился Волков.
   - Почему вы тогда  ушли  со  Службы?  Вы  уже  подозревали,  что  она
замышляет?
   - А-а... - сказал Волков. - Вот ты о чем.  У  меня  не  было  другого
выхода. Ты ведь из Спецотдела, ты должен знать, кто я.
   - Кстати, вам низкий поклон от Королева.
   - А, этот тупица... Помню, как же. Так вот, когда я почувствовал свое
истинное предназначение, я был поначалу неосторожен. И тогдашнему  Папе,
редкостному подлецу, немедленно донесли, что я не  такой,  как  все.  Он
вызвал меня и приказал сотрудничать в новом качестве. Такая жуткая грязь
- внутренняя слежка и кодирование  сотрудников.  Конечно,  я  отказался.
Во-первых, я тогда еще этого не умел. А во-вторых, это в любом случае не
соответствовало моим представлениям о совести и чести. Он  настаивал,  я
пытался что-то ему объяснить... И тут увидел, почувствовал, что  с  того
момента, как я сказал "нет", нормальной жизни у меня не  будет.  Впереди
был шантаж, причем очень жестокий. Я увидел это совершенно ясно.
   Тогда я оттолкнул этого человека и ушел...
   - Он умер от рака через год, - вставил Игорь.
   - Знаю. Он меня разозлил. А на следующий  день  ко  мне  явился  этот
дьявол, нынешний Папа, который тогда  ходил  еще  в  "шестерках".  И  он
сказал мне открытым текстом, что теперь любое мое неосторожное  движение
плохо кончится для твоей мамы и для тебя. Ты меня понимаешь?
   Игорь задумчиво кивнул. Волков уже снял давление - видимо, догадался,
что у Игоря частичный иммунитет к  энергетическому  воздействию.  С  ним
действовали только самые грубые  методы,  такие,  как  откачка  энергии,
например. Или агрессивная блокировка сознания. То, что несколькими днями
раньше делал бородатый черт в московском дворе. И пару часов назад - сам
Волков.
   А сейчас Волков нагло врал. Их общий тезка, нынешний  Папа,  двадцать
лет назад просто не мог сказать Волкову ничего подобного. Он еще не  был
допущен к тематике категории ЭКСТРА. И  ходил  не  в  "шестерках",  а  в
психологах.
   - Что мне оставалось делать? - сказал Волков с неподдельной  горечью.
То ли он искренне верил в свою ложь, то ли хорошо играл.  -  Я  понимал,
что от меня теперь не отстанут. Я поговорил с твоей мамой... Конечно, ей
было нелегко все это принять, но я ее убедил. И ушел. Долго скитался  п