опьянение частично парализовало  центр  контроля  в  мозге,  и
кто-то чужой, "державший" Тима через этот центр, мог теперь  дергать  за
ниточки сколько угодно.
   Тим окосел и был свободен. Теперь ему просто захотелось все  спокойно
обдумать, и он пошел за добавкой.
   Вернувшись к столику, он обнаружил за ним высокого худого человека  с
изможденным лицом и ослепительно горящими глазами. Тим сразу понял,  что
это за птица, но по инерции сунул кружки на стол. А блокироваться уже не
успел, потому что худой поймал своими  прожекторами  его  взгляд.  И  не
отпускал.
   У Тима подогнулись колени, и он тяжело облокотился о стол.  На  такую
наглую, хамскую откачку энергии он нарвался впервые. С огромным  усилием
ему удалось выстроить перед собой  невидимый  барьер,  и  энергетический
"ствол", установленный худым, закрылся.
   - Ну и сука же ты! - пробормотал Тим, отдуваясь. - Тебе не стыдно, а?
Как так можно?
   Худой противно хихикал, сверля Тима полубезумным взглядом.
   Тим судорожно цеплялся за край стола,  с  трудом  удерживая  себя  на
ногах. Больше всего ему хотелось упасть и потерять сознание.
   - Ладно, - сказал худой. У него оказался высокий скрипучий  голос.  -
Ты извини.
   Откройся...
   Тим подумал, что хуже не будет. Он расслабился,  посмотрел  худому  в
глаза и  почувствовал,  что  энергия  пошла  обратно.  В  Тима  упругими
толчками вливались жизненные силы.
   Худой явно добавил ему здоровья и от себя, потому что Тима затошнило.
Он отлип от стола и бросился в направлении туалета.
   Когда Тим, утираясь рукавом, вернулся, худой меланхолично прихлебывал
из его кружки.
   Тим "щелкнул". Да, он не ошибся. Перед ним  был  обычный  сумасшедший
экстрасенс, каких в Москве полным-полно.
   - Ну и зачем все это было? - спросил Тим агрессивно.
   - Соскучился, - признался худой. Он отставил  пустую  кружку  и  взял
следующую. - Давно я не видел таких, как ты...  А  потом,  я  ведь  тебя
узнал. Мы с тобой встречались. В Древнем Египте.
   Тим со вздохом придвинул к себе последнюю кружку и  осторожно  сделал
несколько глотков.
   - Ты не беспокойся, - утешил его худой. - Все у тебя будет хорошо,  я
знаю. Жить  ты  будешь  долго  и  много  будешь  мучиться.  В  смысле  -
морально... - Ну, спасибо, - процедил Тим.
   - Главное - не забывай, что мы должны, - сказал худой и ярко сверкнул
глазами исподлобья.
   - И что же мы должны? - хмыкнул Тим.
   - Пауков давить! - неожиданно яростно высказался худой.
   - Кого?!
   - Пауков! Кагэбэшников!
   - А-а... - Тим достал сигареты, и худой тут же к ним  потянулся.  Тим
подвинул ему спички. Чем-то этот псих его привлекал.
   - Я уже не могу, - сказал худой, выпуская колечками дым. -  Они  меня
сломали. А ты - можешь.
   - Не похоже, чтобы тебя сломали, - заметил Тим.
   -  Не  похоже?!  -  рассмеялся  худой.  Он  придвинулся  к  Тиму   и,
вглядываясь в его лицо, спросил:
   - А тебя когда-нибудь в жопу ё.. ли?
   - Ой... - Тим инстинктивно отодвинулся.
   - А меня ё...ли, - сказал худой. - Мылом жопу мазали и ё...ли.
   - Кто? - машинально спросил Тим.
   - А мальчики-педерастики. На зоне. Вот так-то.  Я  за  это,  -  худой
ткнул пальцем себе в переносицу, - сел. И они меня там... Ф-фух!
   - Что значит - за это?..
   - Незаконная врачебная практика. Колдуном меня выставили. Понял?
   - А, вот ты где!  -  раздалось  откуда-то  сбоку.  Тим  оглянулся.  К
столику приближались, слегка пошатываясь, двое мужчин средних лет.
   - Привет! - сказал Тиму один из них, усатый, потный  от  выпитого,  в
распахнутой настежь куртке. - Ну что, - он повернулся к худому. - Пошли!
Мы тебя и так уже полчаса ищем...
   - Да я тут, вот с парнем разговорился...
   - Ага! - рассмеялся усатый, бросая взгляд на Тима. - Разговорился! Да
мужик от тебя уже ох...ел! Ты посмотри на него!
   Худой равнодушно пожал плечами.
   - Ладно, - он снова повернулся к Тиму. - Ты только не забывай. Ничего
не забывай. И делай, что должен.  Все  у  тебя  будет...  -...Хорошо!  -
закончил за него фразу усатый, взяв худого под руку. - Пошли!
   - Пошли! - согласился худой, позволяя увлечь себя  к  выходу.  Сделав
шаг, он обернулся.
   - У тебя все получится, - сказал он Тиму. - Я  вижу.  Ты  -  то,  что
надо. Тонкая душа и стальное сердце. Никого не жалей. Только сделай, что
должен... - И его уволокли.
   - Браток, - обратился к Тиму второй из подошедших, мучительно пытаясь
сфокусировать на Тиме взгляд. - Ты его извини, ладно? Он классный мужик,
просто еще не привык здесь... - Да все нормально, - кивнул Тим.
   - Ну, и  отлично,  -  его  собеседник  повернулся,  чуть  не  потерял
равновесие, но взмахнул руками,  удержал  себя  от  падения  и  двинулся
зигзагом на выход.
   Тим  сжал  ладонями  виски.  Только  сумасшедшего  биоэнергетика   со
странной проповедью ему не хватало для того, чтобы совершенно обалдеть.
   Он слишком много думал в последнее время о том, о чем не  должен  был
бы задумываться. Ни как журналист, ни как сенс, ни как просто человек. А
теперь он познакомился с "вождением" и тут же  получил  странный  намек,
который можно было понять только как предупреждение.
   И вот тут-то ему стало по-настоящему  страшно.  Теперь  он  ненавидел
себя за то, что подошел однажды к Рябцеву и оказался в  самом  эпицентре
конфликта, сути которого до сих пор не понимал...Полтора часа  в  пустой
аудитории он говорил  с  Рябцевым,  греясь  в  потоках  света  и  тепла,
струившихся из этой странной, но удивительно симпатичной  личности.  Тем
не менее  голова  у  Тима  под  конец  разболелась  из-за  необходимости
постоянно "фильтровать базар". Но в итоге Рябцев пообещал свести Тима  с
неким  Полыниным,  в  лаборатории  которого  Тим  увидит   очень   много
интересного.
   Через неделю Тим побывал у Полынина и действительно увидел такое, что
кинулся в газету, прибежал в  отдел  науки  и  уговорил  Олежку  Зайцева
сходить посмотреть.
   И тут события начали развиваться лавинообразно. Некто чужой попытался
атаковать и "пробить" Тима. Зайцев и  заведующий  отделом  науки  Володя
Гульнов рассказали Тиму, чисто по дружбе и в порядке хохмы, что в газету
приходят странные письма от людей, которые уверяют,  будто  их  сознание
кто-то хочет подчинить.
   А потом Тиму позвонил Рябцев. Он сказал, что в гостинице  сидит  одна
женщина, приезжая, издалека,  которая  остро  нуждается  в  разговоре  с
журналистом. Тим отнекивался, но  Рябцев  мог  затрахать  мертвого.  Тим
пришел, увидел эту женщину,  задал  ей  несколько  вопросов  и  навсегда
проклял тот день, когда решил познакомиться с Рябцевым.
 
*** 
 
   Хозяева назвали ее Эфа. По первой букве  ее  настоящего  имени  -  Ф.
Однажды поздним вечером, увидев за окном яркое свечение,  она  выглянула
наружу в полной уверенности, что мимо  пролетает  НЛО.  Окраина  города,
местность пустынная. Машины внизу она уже не заметила.  Так  же,  как  и
приборов, которые появились в квартире  одинокой  женщины  на  следующий
день.  Они  показались  ей  чем-то  совершенно  естественным   и   стали
неотъемлемой частью ее жизни на долгую тысячу дней.
   А тогда, в момент первого контакта,  была  только  нахлынувшая  вдруг
страшная подавленность и непреодолимое желание спать. Утром, по пути  на
работу, она впервые услышала странный звук и  почувствовала  нечто,  что
тоже вскоре стало привычным. Ощущение было потрясающее, словно летишь на
крыльях. Исчез вагон метро, и был только мелодичный  гул  в  голове,  по
волнам которого уносишься далеко-далеко. А потом раздались  человеческие
голоса.
   Конечно, она собралась  к  психиатру.  Но  что-то  остановило  ее  на
полпути. Она трезво оценила ситуацию: вот является  к  доктору  одинокая
некрасивая тетка сорока трех лет... И  вернулась.  А  ее  бы  и  так  не
пустили. Все должно  было  оставаться  по-прежнему  -  тихая,  спокойная
жизнь,  работа.  Никаких  изменений  хозяева   не   хотели.   Они   вели
эксперимент.
   Их было несколько, один - главный. "Зови меня Черт", - сказал  он.  У
них сложились очень хорошие  отношения,  у  хозяев  и  их  кролика.  Эфе
объяснили: эксперимент грандиозен,  и  то,  что  именно  она  выбрана  в
качестве объекта, делает ей честь. И Эфа была довольна.
   Приходя домой, она усаживалась напротив телевизора и разговаривала  с
Чертом, глядя в темный экран. Вместе они мечтали, как  все  изменится  в
мире, когда эксперимент закончится. Когда вся  планета  научится  обмену
информацией на биоэнергетическом уровне. Когда все станут телепатами.  И
как все от этого будут счастливы.
   Была ли счастлива она сама? Пожалуй. Впервые за долгие годы ее  жизнь
оказалась полной смысла. Хозяева воспринимались ею как друзья,  товарищи
по ответственной работе на благо всей Земли.  Она  безошибочно  отличала
голос Черта от других и любила с ним общаться. Он был шутник. Посылал ей
поцелуи, рассказывал анекдоты.
   Черт не делал скидки только на одно: он совершенно не  думал  о  том,
насколько изнашивается нервная система биоробота.
   Или, наоборот, хотел это выяснить?
   Игра продолжалась три года. За это время хозяева  продвинулись  очень
далеко. Они внушали Эфе, что хотели, и она воспринимала их  желания  как
собственные. Приказ не выглядел приказом: объект просто знал, что должен
сделать то-то, не ощущая  вмешательства  в  свою  жизнь.  Но  жизнь  эта
объекту уже не принадлежала.
   Тем временем напряжение в психике объекта  росло.  Сбой  в  программе
возник  осенью  1988  года.  Контроль  ослаб.  Черт   перестал   активно
вмешиваться  в  дела  робота.  И  Эфа  начала   критически   осмысливать
реальность. Нет, она по-прежнему любила Черта.
   Но в ее душе угнездился страх.  Она  поняла,  насколько  велика  была
власть хозяев над ней. И решила во всем разобраться.
   Возможно, Черт задумал проверить, воспримут ли Эфу всерьез. Или хотел
на нее "поймать", как на живца, сильного биоэнергетика. Так  или  иначе,
Эфа уже не  была  роботом.  Хотя  убежденно  говорила  по-прежнему,  что
эксперимент не несет в себе зла. Но появилась одна странная  особенность
в  ее  поведении.  Некий  инстинкт  гнал  ее  в  Москву,  к  центральной
лаборатории Черта,  местонахождение  которой  ей  не  сообщали.  Но  Эфа
довольно четко ощущала направление. Северо-запад.
   Приехав в Москву,  она  начала  звонить  во  все  доступные  места  и
спрашивать, что ей делать. В редакциях газет вешали  трубку.  Тогда  она
занялась ведомствами, пытаясь узнать, где могут  идти  работы,  хотя  бы
смежные по тематике. Разумеется, впустую.
   Тогда  Эфа  призвала  на  помощь  экстрасенсов.  Приходило  несколько
человек, но, по их свидетельству, вокруг Эфы был непроницаемый  для  них
заслон. Кроме того, они крайне неуютно чувствовали себя в одной  комнате
с ней.
   Черт посмеивался и отпускал ехидные замечания. Шевелил занавесками  в
гостиничном номере, бряцал посудой  в  холодильнике.  Пробовал  вышибить
стулья из-под гостей Эфы. Забросил  на  оконный  карниз  третьего  этажа
маленького чертика, сплетенного из куска телефонного кабеля. И не  давал
комментариев.
   Но когда пришел Тим, Черт сказал: "Ты связалась-таки с  прессой,  это
интересно.
   Посмотрим".  Эфа  рассказывала  Тиму   свою   историю,   периодически
обращаясь к Черту за уточнениями. Он иногда отвечал, иногда  нет.  Потом
вдруг ляпнул:
   "Дура ты, дура, а стоишь миллион".
   Тим ушел, а Рябцев остался. "Мы тут еще поболтаем", - сказал он.  Тим
кивнул и вышел на  холод,  размышляя,  как  это  его  угораздило  забыть
диктофон. Никогда раньше с ним такого не случалось.
   Впрочем, он запомнил все очень хорошо. Особенно  -  то,  что  увидел,
"щелкнув". Это было так  необычно,  что  за  время  беседы  он  "щелкал"
трижды. Но видел все то же - размытое угольно-черное пятно. Мягкая, чуть
шершавая фактура поверхности. Слабо  шевелящиеся  края.  Один  раз  Тиму
показалось, что пятно выдвинуло щупальце  в  его  направлении.  Он  было
напрягся, но ложноножка втянулась  обратно.  При  воспоминании  об  этом
эпизоде Тима передернуло и он плотнее запахнул пальто. Холод. Холод  шел
от этого пятна по имени Эфа. Кошмарный холод.
 
*** 
 
   - Привет! - позвал голос.
   Тим вздрогнул, открыл глаза и в ужасе сжался в комок. Он еще не успел
по-настоящему  заснуть,  только-только  начал   задремывать,   и   голос
расслышал очень  хорошо.  "Проклятье!  Многие  вполне  нормальные  люди,
оставшись в тишине и  одиночестве,  слышат  потусторонние  голоса.  Наша
психика не любит тишины и пустоты и старается вакуум заполнить. Со  мной
так бывало. Я всегда мечтал отгородиться от людей, залезть в нору и  там
притихнуть. Не пугали меня такие голоса. Но этот... Вот чертовщина!"
   Тим "щелкнул" и внимательно осмотрел комнату. Никаких аномалий. Вроде
бы... "Ого! Как это я проморгал? Да нет, раньше я просто  был  слабее  и
таких вещей не мог разглядеть. Однако, крут становлюсь... - Тим свесился
с кровати.  На  полу  отчетливо  проступали  голубые  линии.  В  глубине
сознания Тим аж рот открыл и язык высунул от восторга.  -  Надо  же,  не
врут люди! Вот они, силовые линии, вот она, сетка энергетического  поля,
которой покрыта вся Земля. И  идут  полосы  точно  перпендикулярно  друг
другу,  слегка  пульсируя  в  местах  скрещивания.  Как  по  учебнику  -
прямоугольники, где-то два на два с половиной метра. Хорошо, что комната
большая и все отлично видно".
   Тим напрягся и увидел еще больше. Возможно,  ему  показалось,  но  он
разглядел, что линии не были плоскими - вверх от поверхности  земли  шли
тонкие  полупрозрачные  стенки.  Тим  осторожно  ткнул  одну  из  стенок
пальцем, но ничего не почувствовал.
   Тогда он поднялся с кровати,  шагнул  к  ближайшему  "перекрестку"  и
потрогал его.
   "Ф-фу! Жжется. Чуть-чуть, но противно. Недаром на  таком  перекрестке
никогда не ляжет собака. А человек, тупица, ляжет.  И  никак  понять  не
сможет, отчего ему так плохо спится, и вообще он какой-то никакой. Н-да.
Оппаньки!" Тим потряс головой, переключаясь,  и  почти  бегом  рванул  в
кабинет. Несколько минут он сосредоточенно рылся в ящиках стола, пока не
нашел то, что искал,  -  простенькую  биолокационную  схему  квартиры  и
инструмент, с помощью которого она была составлена. Гнутая под девяносто
градусов стальная вязальная спица. "Помню,  как  хозяин  квартиры  тогда
обалдел..." Взяв карту в руки, а спицу в зубы, Тим вернулся  в  спальню.
"Точно как в аптеке.
   Все перекрестки силовых линий, которые я тогда  засек,  соответствуют
тому, что вижу сейчас". Для  верности  Тим  взял  спицу  и  ткнул  ею  в
ближайший перекресток.
   Спица чуть шевельнулась. Тим подвинулся, и спица тут же ожила,  резво
крутнувшись градусов на двести. "А чего я,  собственно,  проверяю  себя?
Ну, увидел я эти линии. Подумаешь! Я еще бублики вижу, молнии,  груши  и
шарики. Скоро разгляжу, как бабы голые кругом летают, - и что, это  меня
удивит? Да нисколечко".
   Тим присел на кровать и задумался. "А ведь по делу  я  разволновался.
Ни про груши, ни про шарики, ни даже про голую бабу ни в одной книге  не
сказано. И ни один биоэнергетик мне про них не говорил. Так что это  мое
личное дело. А вот про  силовые  линии  черным  по  белому  прописано  в
учебнике практической биолокации.
   Так, мол, и так, ячея два на два с половиной, геопатогенные  точки  в
местах скрещивания, лучший инструмент выявления - спица  из  стали.  Про
остальное я читать тогда  не  стал.  Я  же  лекарь,  народный  целитель,
трамтарарам. Меня именно геопатогенные эффекты и  волновали...  Черт!  И
все-таки, про голых баб. И про  летающие  тарелки.  Положим,  сегодня  я
увидел сетку. А что я увижу завтра?  Это  ведь  может  оказаться  что-то
совершенно запредельное. Не спятить бы".
   - А пойдем-ка, брат, отметим это Дело! - провозгласил  Тим,  встал  и
направился в кухню. И только открыв дверь холодильника,  обнаружил,  что
все это время уверенно двигался и отлично видел в кромешной темноте.
 
*** 
 
   В лаборатории Полынина было непривычно шумно.  Осторожно  заглянув  в
двери, Тим увидел, что весь персонал сгрудился у  полынинского  стола  и
наперебой рвет друг у друга из рук  какие-то  фотографии.  Сам  Полынин,
большой, грузный, седой и какой-то удивительно  экономный  в  движениях,
словах и даже интонациях, восседал в кресле  и  благодушно  улыбался.  А
перед ним прыгал и жестикулировал, что-то объясняя, мелкий и  совершенно
несерьезный с виду мужичок лет сорока.
   Тим шагнул в комнату и осторожно поздоровался.
   - А, Тимофей! - Полынин вяло поднял руку. - Заходите. Посмотрите, вам
это будет очень интересно.
   Лабораторские на Тима едва взглянули и снова принялись за фотографии.
Мелкий оживленно потряс Тиму руку. У него оказался пронзительный  острый
взгляд, как будто он видел все на свете, будто в икс-лучах. И еще в этом
взгляде была усталость.
   Тим  взял  одну  из  фотографий  и  обомлел.  Он  уже  видел   снимки
человеческой ауры, даже бубликов и груш, подманенных на руку  оператора.
Ему показывали  фотографии,  запечатлевшие  излучение  пачки  сигарет  и
чернобыльской картошки, и получившееся случайно  изображение  лаборанта,
стоявшего за запертой дверью. Здесь насобачились делать  такие  вещи,  о
которых прогрессивное человечество  и  не  подозревало.  Но  это  делали
именно в лаборатории, намеренно, продираясь трудными путями,  надрываясь
и кряхтя. И качество изображения было, как правило, более чем поганое.
   А фотографии, которые принес  мелкий,  отображали  вполне  нормальные
интерьеры и пейзажи. Немного не  в  фокусе,  но  гораздо  лучше,  чем  у
Полынина. И в этих пейзажах и интерьерах вовсю резвились шарики.
   - Вот, - показывал мелкий, подпрыгивая от возбуждения, - вот  двое  у
меня на плечах сидят, а один на руке устроился. И еще несколько в  углу,
вот. А тут, смотрите, я ночью крестный ход на Пасху снимал - и сам  даже
внимания не обратил, а потом гляжу - сидит! Наблюдает!
   Действительно,  на  дереве  чуть  в  стороне  от   церкви   притаился
здоровенный шар, размером чуть ли не с футбольный мяч. Яркий-яркий.  Тим
внимательно обследовал еще один снимок, потом еще. "Чертовски не  похоже
на фотографический брак. А на ловкую мистификацию похоже. Ну, положим, я
уверен, что это не мистификация. Но публиковать такое фото  в  газете  -
номер дохлый".
   - Виктор Иванович прошлой весной попал  под  излучение  НЛО,  -  вяло
сказал  Тиму  Полынин.  -  И  вот,  начал  их   видеть.   А   теперь   и
фотографировать научился. И гораздо лучше, чем мы. Гм-м... - Ох, они мне
поначалу жизни не давали! - рассмеялся мелкий. - Как только засекли, что
я их вижу, просто чуть не заклевали! Но я  им  то-оже  задал  перцу!  Не
сразу, конечно, непросто это, но разобрался, что  к  чему,  и  такое  им
устроил! У нас теперь вооруженное перемирие.
   - Вы уж поосторожнее, Виктор Иванович, не расходуйте себя понапрасну,
- попросил Полынин.
   - А чего они первые-то?! - возмутился  мелкий.  Он  явно  наслаждался
общением с людьми, которые ему не просто верят, но еще и хорошо понимают
его проблемы.
   Внутренне Тим ему кивнул.
   - Я тут на днях в поля выезжал, на  натуру,  -  продолжал  мелкий.  -
Календарь мне заказали с видами... А эти полетали-полетали,  а  потом  в
кучу сбились, и вдруг, я прямо обалдел, гляжу - летит  в  небе  здоровая
черная курица. Предупреждение мне такое... Ничего, они у меня  дождутся!
Их и тут полно, вон, в коридоре у вас... Сюда не  суются,  а  там  прямо
роем носятся! Прямо роем!
   - Н-да, - протянул Полынин. - Тимофей, вы что-то хотели...
   Тим  улыбнулся.  "Поскольку  к  фотографиям  я  особого  интереса  не
проявил, значит, аудиенцию пора заканчивать. У них тут с мелким, видимо,
будет  серьезный  разговор.  Ох,  до  чего  же  биоэнергетики   старшего
поколения любят все секретить!
   Инстинкт самосохранения. Ладно, сделаю дело и уйду".
   - Вы не знаете, где сейчас может быть Рябцев? Владимир  Владимирович?
- поинтересовался Тим. - Похоже, его нет в Москве.
   Полынин