оператор. Шарик в голову. Готов!
   Дверь  направо.  Заперто.  Выстрел.  Крепкий  замок.   Еще   выстрел.
Открываем.  Два  оператора.  Один,  похоже,  резервный,   на   подхвате.
Поворачивает голову, на лице отвратительная гримаса. Господи, как же они
меня все ненавидят! Два шарика.
   Есть!
   Дверь налево. Бац! Бац! Летят искры. Оператор. Шарик. Готов!
   Что они все, оглохли, что ли? Хоть бы высунулся кто-нибудь.
   Дверь направо. Бац! А, не все  оглохли.  Этот  пробует  ударить  меня
своим жалким дохлым пси. На, умойся!
   Дверь налево.  Бац!  Бац!  Что-то  ударило  в  лоб,  наверное,  щепка
отлетела. Не дергайся, приятель! Шарик. Труп.
   Затвор на упоре. Сменить обойму. Дослать патрон. А  сколько  шариков?
Достаточно.
   Сознание Тима будто раздвоилось. Одна его часть управляла методичными
действиями убийцы. Вторая - наблюдала с легким ужасом, время от  времени
переходящим в восторг. И не забывала "принюхиваться",  контролируя,  что
творится за спиной.
   Именно этой частью сознания Тим засек движение в глубине коридора.
   Шарик! Еще! Движение  прекратилось.  Два  трупа.  Отлично.  Следующая
дверь.
   Стреляем,  открываем.  И  крепкий  удар  трех   сопряженных   пси   в
переносицу. Опытный сильный оператор и два ученика. Лежать! Ух ты, какой
мощный попался! А пулю в голову не хочешь? Бац!  Ого,  как  это  бывает,
оказывается! Красиво. А что у меня-то с головой?
   Тыльной стороной руки Тим вытер лоб, и на запястье осталась кровь.  У
основания волос была глубокая царапина. Машинально Тим слизнул  кровь  с
руки и пошел дальше. Раздвоение сознания уже не волновало его. Тиму было
хорошо, как никогда в жизни.
   Выстрел. Выстрел. Шарик. Выстрел. Шарик. Два  выстрела.  Два  шарика.
Выстрел.
   Шарик. Сменить обойму. Дослать патрон. Выстрел. Открыли.  Что  такое?
Какая-то свалка ломаной мебели, пачки бумаг, железные бочки. Только  зря
патрон истратил.
   Идем  дальше.  Выстрел!  Толкаем  дверь.  Оператор  -  женщина.  Ого!
Беременная.
   Примерно семь месяцев. Интересно.  Может,  не  трогать?  А  если  она
меня...  -  Тимка...  -  прошептала  забившаяся  в  угол  Людмила.   Тим
почувствовал, как его глаза лезут на лоб. Бинарное пси Людмилы, яростный
вопль женщины и крик еще не родившегося мальчика слились в его  сознании
в один ужасающий рев. Страшнее всего кричал эмбрион. Просто  невыносимо.
Экстрасенсорные  реакции  Тима,   контуженные   энергетическим   ударом,
застопорились. Но тело могло работать.
   - Пусти! - рявкнул Тим, внутренне  ослепший,  оглохший  и  потерявший
контакт с шариками. - Пусти, дура!
   - Не-е-ет!!!
   - У-у-у!!! - Тим  запрокинул  голову  и  попытался  стряхнуть  цепкие
щупальца  Людмилы,  но  не  смог.  Впервые  в  жизни  Тим  столкнулся  с
экстрасенсом более мощным, чем он сам.  Отвлеченная,  наблюдающая  часть
сознания Тима понимала, что этот кошмарный энергетический выхлоп - всего
лишь истерическая реакция беременной женщины. Людмила не "продержала" бы
Тима долго. Но сейчас, когда очнулись и приготовились к бою оставшиеся в
живых операторы, счет шел на секунды.
   - А-а-а!!! А-а-а!!! - орала Людмила, глядя,  как  точка  прицеливания
обшаривает ее живот. В коридоре за спиной Тима  раздался  мощный  топот.
Палец надавил на спуск.
   Первую пулю трусливый зверь, поглотивший Тима, влепил прямо в  голову
надсадно вопившего эмбриона. Второй выстрел  произвел  уже  сам  Тимофей
Костенко, великий гуманист. Он попал Людмиле в глаз. Развернулся и  все,
что осталось в обойме, выпустил в живот и грудь своего давнего знакомого
и учителя Михаила Васнецова.
   Ошарашенное пси  медленно  восстанавливалось.  Слишком  медленно.  За
дверью стоял многоголосый крик. Наверное, операторы гурьбой выскочили  в
коридор. Тим бросил на пол бесполезный пистолет, сунул руку за  спину  и
вытащил из-за пояса второй, тот, в  котором  оставалось  семь  патронов.
Бешеным усилием воли отключил следящий контур и перевел остатки  энергии
в атакующую часть спектра. Перепрыгнул хрипящего Васнецова и оказался  в
коридоре. Посреди толпы перепуганных людей.
   Тим ударил сразу во  все  стороны,  на  пределе  возможной  мощности.
Отдача снова заложила ему пси-уши и залепила пси-глаза.
   Несколько человек  полетели  на  пол,  как  сбитые  шаром  кегли.  Но
большинство операторов удержалось на ногах. Только что отключившиеся  от
психотронной накачки, они еще не потеряли остаточное  излучение  и  были
экстремально сильны.
   Страшный удар нескольких пси размазал Тима по стене.
   Инстинктивно он выпустил по  врагам  оставшиеся  шарики.  И  это  его
спасло.
   Операторы начали тяжело  оседать  на  пол.  Трясясь  и  завывая,  Тим
добивал их из пистолета. И даже когда последняя гильза со звоном улетела
в стену, а всякое движение в коридоре затихло, он все еще продолжал жать
на спусковой крючок.
   Ему пришлось заставить себя бросить оружие. Достать носовой платок  и
утереть кровь со лба. Медленно, держась за стену, встать на ноги.
   Тела вокруг  лежали  навалом.  Некоторые  -  в  коме,  большинство  -
мертвые. Впереди был поворот. И из-за поворота донеслось,  отражаясь  от
стен, чье-то тяжелое хриплое дыхание.
   Тим широко расставил ноги и сжал кулаки  так,  что  ногти  впились  в
ладони. И эта боль, причиненная самому себе,  отрезвила  его.  Половинки
раздвоенного сознания наконец сошлись.  Тим  упал  на  колени  и  громко
застонал.
   Ответом ему был громовой рык.
   И  едва  шевелящееся,  еле  живое,  работающее   на   нижнем   пороге
чувствительности  пси  услужливо  нащупало  за  углом  что-то  настолько
чудовищное, чему не нашлось определения. Жалобно  пискнув,  шокированное
пси свернулось, и Тим потерял его.
   Один на один с кошмарной нечистью, и помощи ждать  неоткуда...  Можно
только бежать... Но как раз этого Тим не  мог.  Там,  за  поворотом,  за
спиной надвигающегося ужаса, пульсировал нервный центр силы, управляющей
миром. И эта сила властно тянула крепкой рукой Тима к себе.  Он  не  мог
отступить. Он мог только повиноваться. Но между ним и силой  был  кто-то
еще.
   Тим с трудом встал на ноги и сделал несколько шагов вперед. Глаза его
видели отчетливо, тело не было повреждено. И оно шагало вперед, в  глубь
коридора, навстречу средоточию власти и олицетворению смерти.
   Голова работала холодно и четко. "Нельзя бежать, - понял Тим. - Когда
тебя "ведут", нельзя бежать. Потеряешь остатки  контроля.  Сейчас  можно
только вперед.
   Если я поверну, то рухну на пол, и эта нечисть меня съест. А  если  я
ее, э-э... зашибу? А? Вот только чем?"
   За спиной, тихо постанывая, шевелились поверженные  тела.  За  углом,
хрипло ворча, таилась смерть. В глубине подвала ждал истинный  Властелин
Мира, во сто крат сильнее и могущественнее глупого сенса Тима  Костенко.
Двигаясь вперед мелкими шажками, Тим миновал пожарный щит. И  осторожно,
не поворачиваясь  к  опасности  спиной,  отошел  назад.  Рука  его  сама
протянулась и взяла со щита тяжелый пожарный  топор  на  длинной  ручке,
выкрашенной красным.
   "Бум-бум-бум-бум-бум! - забил в голове басовый ритм. -  Чух-чух-чух!"
- наложился на него другой, высокий и  быстрый.  "Отлично,  Тим!  Просто
отлично! Блокировка!
   Тупая,  примитивная  блокировка  сознания!  Как  тогда,  в   постели,
помнишь, когда нужно было заслониться от операторов... Играй, музыка!" И
музыка пришла.
   Сознание очистилось. Появилась воля.
   Всем телом Тим ощутил, как звонко и радостно  бьется  в  предвкушении
скорого пролития черной вражьей крови его стальное сердце.
   Перехватив топор в две руки, Тим припал спиной к стене и  двинулся  к
повороту.
 
*** 
 
   Как Тим ни  ждал  этого  момента,  но,  когда  из-за  угла  выпрыгнул
оборотень,  у  Тима  все  равно  перехватило  дыхание.   Крепко   сбитый
широкоплечий зверь стоял,  чуть  сутулясь,  согнув  в  локтях  когтистые
передние лапы. Закрыв собой  проход,  вервольф  оскалил  длинные  клыки,
хрипло рыкнул, и Тима обдало запахом гнилого мяса.
   Глаза зверя горели в полумраке желтым огнем. Омерзительная щетинистая
морда будто ухмылялась. Вставшая дыбом шерсть торчала рваными  клочьями.
Более тошнотворного зрелища  Тим  не  видел  в  жизни.  Вервольф  только
выглядел животным, но не был им.Он был - смерть. И  то,  что  на  плечах
смерти,  треща,  расползался  в  куски  белый  лабораторный  халат,   не
привносило в зрелище ни малейшего бредового оттенка.
   Это  не  было  галлюцинацией.  Просто  в  коридоре  стоял   настоящий
вервольф, что-то среднее между волком и  медведем.  Рост  примерно  метр
семьдесят пять. Длинные  желтые  клыки.  Серо-коричневые  острые  когти.
Запах тухлятины. Непоколебимое сознание того, что все живое  должно  его
бояться.  Болезненный   комплекс   превосходства.   Смертельно   опасная
сумасшедшая дрянь.
   И к вервольфу осторожно подкрадывался, выставив  перед  собой  топор,
некий Тим Костенко, рост метр восемьдесят два, вес примерно восемьдесят.
Никакого опыта серьезной мужской  драки.  Никакого  желания  такой  опыт
иметь.
   И ни малейшего страха.
   Удивительно,  но  весь  страх  остался  в  ночных  кошмарах,  которые
настойчиво  подбрасывало  Тиму  его  встревоженное  бессознательное.   И
волей-неволей оно подготовило Тима к встрече с монстром.
   - Здорово, урод! - сказал Тим.
   Здесь, в подвале, наяву, а не во сне, Тим не видел в чудовище  зверя.
И поэтому не боялся его. Перед  ним  стоял  всего  лишь  опасно  больной
экстрасенс. Еще один сумасшедший биоэнергетик, каких в Москве хоть задом
ешь. Конечно, сильный биоэнергетик. Но сейчас, после  трансформации,  он
потерял атакующее пси. Ему нужно было хлестать Тима  своей  злобой,  как
бичом. Тогда он, может, и добился бы какого-нибудь заметного результата.
Но вервольф только лишь пытался возбудить в Тиме атавистические  страхи.
А страхов у Тима не  было.  В  голове  его  ревел  хэви  металл.  Группа
"Эксепт" рубила любимую Тимом "Metal Heart". Рубила и пилила так, как  в
реальной жизни и мечтать не могла.
   - Иди сюда, - позвал Тим хрипло. - Ну, иди к папочке. Вервольф рыкнул
и сделал угрожающее движение. Похоже, он  чувствовал  себя  не  в  своей
тарелке.
   - Ну что, зассал? - ухмыльнулся  Тим.  -  Ты  смотри,  урод.  Я  ведь
писатель не местный. Попишу и уеду... Вервольф ссутулился еще больше  и,
повторяя движение Тима, припал к стене.
   Музыка в голове  Тима  пьянила  крепче  водки.  Генератор  за  углом,
сверливший   Тима   лучом   огромной   мощности,   стонал,   надрываясь.
Подключенный к генератору человек безуспешно пытался сбить  выставленную
Тимом блокировку.
   - Меня зовут Стальное Сердце, - обрадовал вервольфа Тим.
   И тут вервольф прыгнул.
   Он вдруг оказался совсем рядом и  тут  же  ушел  в  сторону,  пытаясь
обойти человека.
   Тим понял маневр правильно и не опоздал с контрвыпадом. Тупое  лезвие
с хрустом распороло чудовищу правую лапу, и на пол хлынула черная кровь.
   Вервольф заорал так, что у Тима заложило уши, и мгновенно нырнул  под
занесенный для нового удара топор. На этот раз  Тим  промазал.  Рукоятка
топора, опускаясь,  раздробила  противнику  ключицу,  но  не  остановила
зверя. Как игрок в  американский  футбол,  он  поддел  Тима  плечом  под
солнечное сплетение и буквально размазал по бетонному  полу,  припечатав
своим весом.
   Сидя на  поверженном  человеке,  вервольф  задрал  морду  к  потолку,
ухватился здоровой лапой за раненое плечо, и коридор  огласился  ужасным
воплем. Внизу Тим яростно ворочался, пытаясь стряхнуть зверя, сидящего у
него на животе, и  никак  не  мог  это  сделать,  потому  что  урод  был
чертовски тяжел и силен. Вервольф склонился над ним, и его желтые глаза,
казалось, заполнили собой весь мир.
   В Тиме вдруг проснулась какая-то снисходительная жалость  к  больному
человеку и недоделанному зверю. Он широко улыбнулся, и  глаза  вервольфа
совсем по-человечьи удивленно расширились. И прямо в эти глаза Тим,  изо
всех сил ударив обеими руками, загнал свои пальцы.
   Правые и левые указательные и средние пальцы, плотно сжатые,  ударили
вервольфа под глазные яблоки и с хрустом вошли куда-то глубоко,  на  всю
длину. Вервольф застыл, как громом пораженный. Вывалившись из орбит, его
глаза повисли на сухожилиях, таращась на человека в немом  изумлении.  И
из-под них на Тима потоком хлынуло что-то черное с розовым.
   Как огнем, кровь вервольфа опалила Тима и неожиданно вызвала к  жизни
его пси. Огненный энергетический столб, вырвавшийся из  груди  чудовища,
уперся своим основанием прямо в сердце человека.
   Заорав от отвращения дурным голосом, Тим стряхнул с себя окоченевшего
зверя, вырвал руки из его  морды,  вскочил  на  ноги,  схватил  топор  и
принялся, не глядя, рубить, рубить, рубить на части неподатливое твердое
мохнатое тело. Тим  что-то  безумным  голосом  кричал  и  молотил  тупым
лезвием вверх-вниз, вверх-вниз, пока силы не оставили его.
   Правая рука судорожно цеплялась за топор и не желала  его  отпускать.
Рукавом левой Тим вытирал кровь с лица. А ноги его будто  сами  пошли  и
вынесли Тима за поворот.
   Больше всего это было похоже на  информационный  компьютерный  центр.
Белые стены, белые столы, белые же системные блоки и клавиатуры. Десяток
мониторов переливался огнями, что-то пищало, гудели  вентиляторы.  Здесь
сосредоточилось управление. А где-то за стеной  пела  высокими  голосами
машинерия. Генераторы.
   Тим бездумно шагал вперед, пока не уперся взглядом в  чьи-то  ноги  в
блестящих лаком дорогих башмаках. Одна нога слегка притопывала. Точно  в
такт пульсирующей в голове Тима музыке.
   - Ну вот ты и пришел, - сказал ласковый незнакомый голос.
   Тим оттер-таки лицо, поднял взгляд и  уставился  в  ярко-карие  глаза
Черта.
   Научный руководитель Проекта Александр  Михайлович  Хананов  оказался
красивым мужиком восточного типа с  густой  вьющейся  черной  шевелюрой,
аккуратно подстриженными усами и хитрющей улыбкой.
   В том, что перед ним очень мощный сенс, у Тима не было  сомнений.  Но
оценить, чего Хананов стоит в деле, Тим адекватно не  мог.  Остатки  его
пси растворились в диком  припадке  ярости,  когда  он  рубил  на  части
вервольфа. Оставалось тупо смотреть неповоротливыми глазами  и  ворочать
непослушным языком.
   -  Я  все  хотел  спросить,  -  пробормотал  Тим.  -  Вы  же  научный
руководитель.  Вам  нужно  координировать  разработку  системы,   ученых
держать на коротком поводке. На хрена вы тут сидите, в генераторной?
   - Больше не буду, - сказал Черт еще более ласково. - Теперь это  твое
место, - он хлопнул ладонью по подлокотнику  дорогого  кожаного  черного
кресла. - Теперь главный будешь ты.
   - И что? - тупо спросил Тим.
   - А это тебе решать, - улыбнулся Черт. - Ты же всегда отвергал земное
общество.
   На твой взгляд, оно слишком несправедливо устроено. Так вот и поправь
его, вылечи. Сделай таким, какое придется тебе по вкусу.  Начни  пока  с
Советского Союза-Через несколько лет к твоим услугам будет весь мир.
   -  А  вы?  -  пробормотал  Тим.  Что-то   с   ним   происходило.   Он
катастрофически терял волю и  способность  критически  мыслить.  Хананов
каким-то образом давил на него, подчиняя себе.
   - В переустройстве мира я не могу  тебе  помочь,  -  сказал  Черт.  -
Потому что лучше тебя не справится никто. Только ты один на всей планете
достаточно мудр и милосерден для того, чтобы сделать всех счастливыми  и
никого при этом не унизить, не сломать, не погубить.
   - Почему? - прошептал Тим.
   - Потому что никого так не унижали, не ломали, не губили,  как  тебя.
Потому что ты сумел перешагнуть через это и остаться  человеком.  Потому
что твое имя - Стальное Сердце.
   - За что... - проговорил Тим еле слышно.
   - Это я назвал тебя так, - улыбнулся Черт. - Сто  раз  дураки  всякие
хотели дать тебе имя попроще, но  я  не  позволил.  Это  имя  много  лет
преследовало тебя. Чтобы ты всегда помнил, кто ты на самом деле. Это имя
и нравилось тебе, и раздражало тебя. И в итоге как раз оно удержало тебя
от того, чтобы рухнуть в пучину злобы.
   Ведь на самом деле твое сердце не  ожесточилось.  Ты  был  бесконечно
добрым, таким ты и остался. Ты -  лучший.  Поверь  мне,  я  знаю  это...
Слегка пошатываясь, Тим стоял перед Ханановым и пытался его не  слушать.
Но хорошо поставленный бархатный голос заползал в уши.
   - ...и ты это заслужил, - говорил Черт. - Ты единственный  из  Детей,
кто остался человеком. Ты  единственный  из  людей,  кто  реально  может
изменить мир. Я ничто без тебя. Проект без тебя  -  бессмыслица,  просто
научный эксперимент. Займи это  место,  возьми  в  свои  руки  верховную
справедливость. Вылечи  этот  мир.  Спаси  этих  людей  от  безумия,  от
ненависти, от тяги к саморазрушению... Потупившись, Тим делал  вид,  что
внимает соблазнительной проповеди Хананова, а глаза его шарили по  полу.
И вдруг увидели то, чего не заметили с самого  начала  Пол  в  зале  был
покрыт  тончайшей  металлической  сетью,  к  которой  ноги  Тима  словно
прилипли. И почти незаметная проволочка, не толще волоса, поднималась по
ножке кресла, куда-то Хананову за спину.
   "Он сосет из меня энергию, - догадался Тим.  -  Подавляет  мою  волю,
чтобы я с ним во всем соглашался. И  впечатывает  в  мое  сознание  факт
того, что я согласен.
   Через несколько минут я упаду  без  сил.  А  когда  очнусь,  то  буду
действительно  верить  во  все,  что  услышал.  И  стану   таким   же...
Психопатом. Что это за контур на полу? Как он работает? Как мне  ноги-то
от него отодрать? А  ведь  Хананов  боится  меня!  Значит,  я  еще  могу
вырваться. Но как?"
   - Дай им то, что сочтешь нужным, и спаси их, - вещал Черт. -  Построй
здесь коммунизм, просвещенный абсолютизм, да хоть диктатуру - что бы  ты
ни решил, твой выбор будет правильным. Потому что никто так, как ты,  не
чувствует несправедливость. Никто так, как ты, не гуманен, не этичен, не
понимает, что такое совесть и честь... Яростно роясь  внутри  себя,  Тим
собирал остатки воли. Он прощупал сознание так, как сканировал бы  ауру.
И в правую руку, все еще держащую топор, Тим слил без разбору  всю  свою
неприязнь  к  Проекту,  высшей  школе,   некачественной   водке,   КПСС,
наркотикам, КГБ, отцу, Ленину, Сталину, Гитлеру, "черным  экстрасенсам",
большевикам, сатанистам, фашистам  и  конкретно  к  господину  Хананову,
неосмотрительно выбравшему себе прозвище Черт.
   И ему сразу же стало легче дышать. А рука перехватила топор плотнее.
   - Ты наберешь и обучишь столько операторов, сколько тебе понадобится,
-  говорил  Черт.  -  Те,  которых  ты  сегодня  забраковал,  это  шлак,
отработанный материал. Они быстро износились, потому что в них  не  было
истинной веры и глубокого чувства.
   Их приходилось заставлять. А ты позовешь тех, которые будут  работать
не за страх, а за совесть. И... - Так  меня  зовут  Стальное  Сердце?  -
вдруг спросил Тим, поднимая голову и заглядывая Хананову прямо в глаза.
   - Нет, - помотал головой Черт. - Это имя  исчерпало  себя,  оно  тебе
больше не нужно. Ты уже осознал, кто ты есть на самом деле. И если ты не
против, я позволю себе последнюю вольность в отношении тебя. Все-таки  я
в каком-то смысле твой крестный отец.
   - Ну-ну, - усмехнулся Тим.
   - Я нареку тебя... Бог, - с чувством произнес Черт.
   - Спасибо! - не менее прочувствованно ответил Тим.
   Черт расплылся в довольной улыбке.
   И точь-в-точь в эту улыбку, круша белоснежные зубы, которые с хрустом
провалились внутрь рта, Тим ударил снизу обухом топора.
   Хрррясь!!!
   От удара Хананов распластался по спинке кресла и захлебнулся  криком,
схватившись руками за разбитое лицо.
   - Все-таки  прежнее  имя  мне  больше  подходит!  -  заметил  Тим,  с
удовлетворением разглядывая Хананова и занося топор над головой.
   Прежде, чем его череп развалился надвое, Черт успел что-то промычать.
Но Бог его уже не слушал. Сладострастно ухнув, он врезал  Черту  лезвием
между глаз и едва успел отскочить в сторону.
   На этот  раз  Тима  от  омерзения  с