воображаешь  черт-те  что.  Доктор   явно   был   склонен
монополизировать право на страх. Он хотел быть главным страдальцем.
   - В страхе жить очень тяжело, - согласился  Доктор.  -  Я,  например,
здорово испугался, когда увидел твой файл. Не  тебя  испугался,  нет.  Я
просто совсем не хотел вспоминать один свой очень большой страх.
   "Есть!" - подумал мастер. Если  бы  момент  позволял,  он  бы  сейчас
громко хлопнул в ладоши. Или дал подзатыльник Карме, чтобы  не  сверлила
глазом Доктора и не  пугала  лишний  раз  этого  сильного,  но  забитого
человека. Кажется, все получилось, все пошло, как надо. Если бы  еще  не
этот проклятый озноб, холодок по позвоночнику...
   Холодок страха.
   -  Это  скорее  похоже  на  медицинскую  карту,  -  говорил   Доктор,
рассматривая в  пепельнице  окурки.  -  Пухлая  книжечка  такая,  как  в
поликлинике. Файл приходит вместе с соискателем и  заполняется  по  мере
обследования. Почти чистый приходит.
   Только общие психофизиологические характеристики, порядковый номер, и
все. А вот твой был уже частично заполнен, и на нем стояла  отметка.  И,
открыв нужную страницу, я увидел запись: "Ментальный блок". И два жирных
плюса в графе  "Пригодность".  И  еще  одну  вещь,  которой  ты  можешь,
наверное, гордиться. Я бы  гордился,  наверное,  если  бы  со  мной  так
носились...
   - Сейчас буду гордиться, - заверил Мастер.  Лицо  у  него  окаменело.
Правой рукой  он  ухватил  Карму  за  холку  и  потянул  к  себе.  Карма
по-прежнему ела Доктора недобрым глазом.
   - Соискатель проходит тесты под номером, - говорил Доктор. -  За  всю
свою практику я помню только два случая,  когда  в  файле  было  указано
рабочее имя. То, что вы называете кличкой. Клички заносятся в файл после
зачисления  охотника  в  Школу.   Ведь   именно   в   Школе   кличка   и
вырабатывается, правда? Или  утверждается,  если  охотник  принес  ее  с
собой. Но до этого момента ей в файле делать нечего. Ты откуда взял свое
имя?
   - Будда, - сказал Мастер. Голос его  звучал  хрипло.  -  На  площадке
сразу четыре пса сцепились, народ что-то замешкался, и я этих крокодилов
раскидал. Терпеть не могу собачьи драки, жалко мне их, глупых... Вот,  а
Будда увидел, как я псов кидаю, подошел  и  сказал:  "Зацените,  мужики,
какого мастера нам прислали!" И все - так и пошло... - Мастер  задумался
и вопросительно поднял на Доктора глаза.
   - Итак, я еще до Школы был Мастер. А как звали второго? - спросил  он
жестко.
   Доктор посмотрел на него, как дворняга на волкодава.
   - Вообще-то приятно думать, что я хотя бы не один, -  Мастер  грустно
усмехнулся.
   - А то уж больно тоскливо.
   - Мы получаем файлы в первом отделе Штаба, - тихо сказал Доктор. -  И
после каждой профилактики отвозим туда на пару дней. Не знаю для чего...
Сам понимаешь, там лишних вопросов не любят. Но  ты  был  мне  настолько
интересен, что я рискнул-таки, спросил мимоходом...  Почти  риторический
вопрос - и откуда, мол, берутся  такие  экзотические  личности.  И  один
молокосос, очень гордый своей ответственной работой, возьми и ляпни, что
таких в Техцентре выращивают...
   Мастер тяжело вздохнул и отпустил Карму.
   - Ты только буквально это все не воспринимай, -  попросил  Доктор.  -
Может, я тебе налью чуток, а?
   - Мне работать! - рявкнул Мастер. - Так кто второй?
   - Да второй к Школе  вообще  не  имеет  отношения.  Просто  это  была
личность такого масштаба... То, что тебя поставили с ним на одну доску -
вот это меня к тебе и привлекло.
   - А все-таки? - спросил Мастер. - Давай, не темни.
   - Я его видел-то всего один раз,  -  виновато,  словно  оправдываясь,
сказал Доктор.
   - Правда, недавно, где-то год назад. Но это ничего не значит.  Скорее
всего его просто сейчас нет на земле. В смысле - на Земле.  С  заглавной
буквы.
   Мастеру пора  было  бы  удивиться,  но  он  только  показал  глазами:
рассказывай.
   - Форма нашего файла, - начал Доктор, - утверждена,  как  я  понимаю,
очень давно.
   Но кандидатам в охотники положен именно этот стандартный файл.  И  на
большинство из ваших соискателей он уже  был.  Ты  это  учти.  Девяносто
процентов из тех, что работают с тобой, - совсем непростые  ребята.  Ими
всеми   давно   интересовались,   причем   интерес   этот   был   весьма
специфического плана. Соображаешь?
   - Мы - отходы какой-то старой программы, - кивнул Мастер. - Во всяком
случае, ветераны. У нас ведь есть люди с улицы, ты знаешь... Мэдмэкс...
   Услышав это имя, Доктор скривился, как от зубной боли. Как и  многие,
он высоко ценил  старшего  "группы  Три",  но  общения  с  ним  избегал.
Особенно после того, как Мэкс отказался  наотрез  остаться  на  Базе.  В
Школе он быстро сделал карьеру и отдельно прославился  тем,  что  привел
несколько отличных ребят, и все они  были  Штабом  и  Базой  допущены  к
охоте.  Все  до  единого.  В  то  время  как  много  приличного  народу,
соблазненного другими охотниками, заворачивали либо Штаб, либо База.
   Хотя сами "отсеянные" об этом и не подозревали - им находилось  место
во втором эшелоне Школы, в Школе-2, ведущей ее легальную деятельность.
   Мастер привел соискателя только однажды - и тот  тоже  подошел.  Свое
рабочее имя он вынес со двора - Саймон.
   - Я это давно вычислил, только,  знаешь,  боюсь  себе  признаться,  -
говорил Мастер.
   - Очень уж неприятно сознавать, что какие-то дяди всю  твою  жизнь  к
чему-то тебя готовили. Кто его знает  -  может,  мы  все  уроды...  И  я
главный.  Никогда  не  хотел   быть   главным.   Нигде,   ни   за   что.
Ответственности не терплю. За Карму вот готов отвечать, а за человека  -
нет. А со Школой странно так вышло - понимаешь, Док, я их всех  полюбил.
Ненормальных...
   - Вы не  ненормальны,  -  мягко  поправил  Доктор.  -  Просто  у  вас
нестандартная энергетика. И от этого, в частности, такой  удачный  склад
характера - почти у всех. Одно с другим увязано... Нет, вы в порядке.  У
меня же богатый материал для сравнения. Я почему начал разговор про  эти
проклятые файлы? Ведь раньше к нам на Базу поступали самые разные  люди.
Попадались очень интересные экземпляры. Как  я  сейчас  понимаю,  мы  их
тестировали для работы в спецслужбах. Но  иногда  клиентов  привозили  -
именно  привозили,  -  в  состоянии  легкого  ступора,  очень  странного
такого... как бы тебе объяснить - ты же не знаешь  нашей  работы,  нашей
терминологии...  в  общем,  непонятного  ступора.  Я   бы   назвал   это
"зомбирование".
   Это было тогда модное слово. Им здорово баловались газеты.
   - Это когда было?
   - Во второй половине восьмидесятых. И самом начале девяностых. Давно,
в общем. И вот, с этих зомби нужно было снять данные  по  энергетической
активности. Мы, разумеется, уперлись - что еще за  живые  трупы,  откуда
взялись? А нам вежливенько указали на место - работайте, товарищи. Мы  и
работали... Ты же понимаешь!... - встрепенулся Доктор.
   - Я понимаю, - сделал успокаивающий жест Мастер. -  Не  чувствую,  но
понимаю.
   - Я же разрабатывал систему форсирования, -  продолжал  оправдываться
Доктор. - Мы мечтали превратить всех людей в сенсов...
   - Расслабься, - попросил Мастер. - Ты сделал большое дело. Если бы не
ты, нас всех давно бы съели. На тебя вся Школа молится. Давай!
   - В общем, пришел однажды файл, который меня ошеломил. Это был первый
случай, когда в графе "рабочее имя" это самое имя стояло. И номер  файла
был очень короткий, без всяких дробей. Как сейчас помню - ноль  двадцать
восемь, - Доктор прищурился на Мастера и предугадал его вопрос. - У тебя
не менее интересный номер. Сто пять.
   Мастер глядел в стол, на его сигарете нарос  длинный  столбик  пепла.
Карма, не поворачивая головы, вращала карими  глазами  -  с  Доктора  на
Мастера и наоборот.
   Сегодня Доктор ей явно не нравился.
   - Но главное, - продолжил Доктор, выдержав небольшую паузу в ожидании
реакции Мастера и ничего особенного не разглядев, - это было  совершенно
невообразимое рабочее имя. Настолько странное, что я еще подумал  -  что
они там, у себя, в индейцев, что ли, играют? Очень романтическое  имя  -
Стальное Сердце. И смех, и грех. Вот. А человек взял, да и  не  приехал.
Как я потом узнал, его просто не сумели привезти...
   Карма встала, потянулась, отодвинула Доктора вместе со стулом,  вышла
из кухни и тяжело рухнула  в  коридоре.  Мастер  курил,  ссутулившись  и
опустив голову  так,  что  волосы  закрыли  глаза  -  от  этого  Доктору
казалось, что он говорит в пустоту.
   - Странное имя, - сказал Мастер, не поднимая головы.
   - Слишком длинное, да?
   - Бессмысленно длинное. Неудобное. Действительно романтическое  -  до
дури, выспренное  какое-то.  Нескромное  даже.  Нужна  чертовски  веская
причина для того, чтобы кто-то получил такое имя.
   На слове "нескромное" Мастер слегка запнулся, и Доктор подумал  -  уж
ты-то, пижон, от такого имени не  отказался  бы.  Ты  сейчас  мучительно
соображаешь, чем же этот "ноль двадцать восьмой" круче тебя, если вы оба
вроде как одной крови...
   - Ты ведь знаешь, - сказал Мастер, отбрасывая волосы со  лба,  -  как
называются в Школе мобильные группы. "Группа Раз", "группа Два", "группа
Три" и "группа Фо".
   В смысле - four, четыре. Коротко  и  четко.  Почему  радиотелефонисты
говорят не "пятьдесят", а "полсотни"?
   - Когда помехи  в  эфире,  не  спутаешь  с  "шестьдесят",  -  блеснул
эрудицией Доктор.
   - Точно. Все должно быть утилитарно. Действительно странное имя,  вот
почему я так задумался. Прости, я внимательно слушаю.
   - Я тоже в свое время обалдел от этой клички, - признался  Доктор.  -
Просмотрел файл очень внимательно. И вдруг  увидел,  что  одна  страница
изъята. Представляешь?
   И это страница, где фиксируются общие  данные  по  взаимодействию  со
сложными системами. То есть насколько человек поддается контролю  и  сам
способен влиять на  других.  А  это  хитрая  страничка,  друг  мой.  Там
отмечаются голые факты. Она может быть заполнена только  по  оперативным
донесениям... Страницы в файле довольно тонкие. А страницу общих  данных
заполняли, видимо, с нажимом. И кое-что отпечаталось на следующей. Так я
узнал несколько интереснейших вещей. Во-первых, что страница была плотно
исписана вся! Представляешь?
   - Нет, - честно признался Мастер. - Стараюсь...
   -  Во-вторых,  мне   удалось   разобрать   запись,   которая   должна
заинтересовать тебя.
   Там в графе "уровень обмена" было написано то же, что  и  у  тебя,  -
"Ментальный блок".
   Мастер выпрямился и потянулся за новой сигаретой.
   - Точно, точно... - пробормотал он. - Обещал меня ошарашить?  Вот  ты
меня и ошарашил.
   - Только не пойди по ложному следу, -  предупредил  Доктор.  -  И  не
расстраивайся, но тебе до этого человека оч-чень далеко. Так вот,  кроме
того, в графе "Особые  отметки"  я  увидел  странный  знак.  Там  стояла
большая и четкая буква "П". И вопросительный знак. И  не  будь  я  сенc,
если всю книжку не прошивало насквозь едва-едва заметное, но  так  и  не
стершееся пятно. Тот, кто ставил этот знак, сделал это в страхе, да  еще
в каком! С полными штанами. И вообще, как я сейчас понимаю по  некоторым
признакам, этот файл часто брали в руки испуганные люди.
   Этого файла боялись, и очень. Разумеется, я начал потихоньку  копать,
что  же  это  за  "пэ-вопрос".  Представь  себе,  чтобы   найти   ответ,
понадобились годы!
   - Подумаешь! -  усмехнулся  Мастер.  -  Тут  полжизни  сообразить  не
можешь, что с тобой происходит...
   - Пока большевиков не поперли и система не рассыпалась, прояснять эту
историю со Стальным Сердцем было попросту опасно, - продолжал Доктор.  -
Но я о ней помнил.
   А потом оказалось, что ее знают многие, - это я, сидя на Базе, ничего
не видел и не слышал. Да со мной и знаться не  хотели!  Продался  гадам.
Так ведь я им не за похлебку продался! И не за шкуру свою...
   - Ну, потом-то тебе поверили, - сказал Мастер.
   - Да, - грустно сказал Доктор. - Но только потом.  А,  ладно!  Это  я
так, жалуюсь.
   И вообще, я об этом не думаю. Я совершил открытие,  верно?  Меня  все
зауважали.
   Да? Ну, вот и  хорошо.  Главное  -  я  совершил  локальное  открытие.
Никаких революций. Никакого всеобщего счастья! Я просто усовершенствовал
то, что уже было. Нам  разум  дал  стальные  руки  -  крылья!  -  Доктор
заглянул в рюмку. - Вот та сука, которая выдумала психотронную пушку,  -
вот она действительно совершила революцию. Я убил бы ее, если  бы  знал,
где найти.
   - Так психотронные пушки все-таки существуют? - спросил Мастер. Глаза
его сузились. Доктор тяжело вздохнул.
   - Ты из нее стреляешь иногда, - выдохнул он, отворачиваясь  и  сжимая
кулаки.
   Некоторое время Мастер сидел молча, разглядывая Доктора в упор. Потом
взял рюмку, налил себе на самое донышко, выпил, закурил и сказал:
   - А вот теперь, дорогой мой Доктор, кончаем врать и начинаем говорить
только правду. Файлы... Как я понимаю, это были личные  дела  подопытных
из знаменитой "Программы Детей". Так? А Стальное Сердце... Его настоящее
имя случаем не Тимофей?
   - Откуда ты... - пробормотал Доктор обескуражено.
   - Оттуда, - невесело  улыбнулся  Мастер.  -  Судя  по  всему,  именно
оттуда. Но если я выжил, значит... Хм-м, как  все  интересно...  Слушай,
Док. Налей-ка ты себе полную. Заслужил.
 
*** 
 
   - Когда полосу сдаешь? - осведомился Гаршин, копаясь в ящиках стола.
   - Завтра, - лениво сказала Таня, откидываясь в кресле и выпуская  дым
в потолок.
   - По графику.
   Гаршин захлопнул средний ящик, потянул  нижний,  потом  дернул,  тихо
выругался и рванул изо  всех  сил.  Стол  затрясся,  и  Тане  на  колени
спланировало несколько машинописных  листов,  обезображенных  до  полной
неразборчивости гаршинской синей ручкой.
   - Где-то здесь было... - бормотал Гаршин, что-то со скрипом раздирая.
Появилось и уперлось в столешницу обтянутое застиранной джинсой  колено.
Стол нервно приплясывал, но не уступал.
   - Э! - воскликнула Таня, выпрямляясь в кресле. - Начальник!  Это  что
за материал?
   - Какой? - спросил из-под стола Гаршин, продолжая рвать на себя.
   - Вот этот!
   - Не вижу, - сообщил Гаршин голосом честным, но излишне  напряженным.
Стол издал придушенный звук и наконец замер.
   - Это невозможно, - горько сказала Таня, бросая листки обратно в кучу
бумаги на столе. - Ты просто  не  понимаешь...  не  понимаешь,  с  каким
трудом Кузя это добывал. Он втирался к ним в доверие почти год.
   - Ерунда, -  отрезал  Гаршин,  появляясь  вновь  в  кресле  редактора
отдела. В кулаке он сжимал вырванную  из  зубов  стола  добычу-громадный
толстый конверт. - Если входить  в  тему  год,  ничего  путного  уже  не
напишешь. Что Кузьмин и доказал этим материалом. Он стал принимать  тему
слишком близко к сердцу. А это уже не журналистика. Это литература.
   - Если бы ты там был... - начала Таня, но Гаршин показал ей  рукой  -
замолкни.
   Когда Гаршин переходил на жесты, это означало, что  разговаривать  на
данную тему он просто не будет. Таня вздохнула.
   - Не сутулься, - приказал Гаршин. - Это я могу сутулиться, в мои годы
и с моими заботами. И то, как видишь,  хожу  прямо  и  крест  свой  несу
безропотно...
   - Хочешь еще и мой - до кучи? - поинтересовалась Таня, отворачиваясь,
но плечи все-таки расправив. - В том смысле, что Кузю я к  тебе  пришлю,
когда он спросит.
   Я в литературе мало понимаю. В отличие от вас, мэтр.
   - Присылай, - согласился Гаршин, укладывая  конверт  поверх  бумаг  и
припечатывая  его  сверху  ладонью.  -  Я  ему  все  объясню.  Ты   что,
действительно не понимаешь, что материал слабый?
   - Это для тебя он слабый. Ты такие материалы бракуешь каждый день. Но
сначала-то ты их читаешь! И эта тема для тебя, конечно,  уже  пройденный
этап. А подписчики ахнут! Они-то еще не в курсе...
   - Сомневаюсь, что они ахнут, - желчно сказал Гаршин. - Скорее  охнут.
А в конце месяца подписка ухнет. А главный, между прочим,  вчера  именно
этот вопрос поднял.
   И тоже ухнул - этим вопросом по моей голове. Было очень больно.
   - За что? - удивилась Таня. - Хвалил ведь две последние полосы.
   - Вот то-то, что хвалил. А теперь посмотрел наш план и  говорит,  что
перехвалил.
   Везде, говорит, одно и то же - страшилки для пугливых дамочек.  Хочу,
говорит, чтобы меня удивили. А если удивлять не можете, тогда непонятно,
зачем вообще газете "аномальная" полоса, задача  которой  -  удивлять  и
наводить на размышления...
   Таня сникла. Она  пыталась  найти  тему,  которая  могла  бы  всерьез
удивить главного редактора.
   - Его-то, чайника, удивить можно, - сказал  пренебрежительно  Гаршин,
глядя на Таню сверху вниз  и  наблюдая,  как  у  нее  идет  мыслительный
процесс. - Вот ты подумай, как меня удивить. Это и будет тот уровень, на
который следовало бы вывести и твою полосу и вообще все, что выдает  наш
дохлый отдел.
   Таня затравленно посмотрела  на  Гаршина.  Чем  можно  удивить  этого
прожженного журналюгу, тощего и некрасивого  циника  пятидесяти  лет  от
роду, она точно не знала.
   Гаршин рассматривал Таню, в который раз удивляясь, почему она внушает
ему такие странные, почти отцовские чувства. Таня была барышня яркая, но
на гаршинский вкус слишком крупная. Шатенка,  волосы  уложены  в  пышную
гриву, вон хвост какой...
   Умные зеленые глазищи, вообще очень привлекательное  лицо.  И  фигура
что надо, но рост, как у манекенщицы. Таких Гаршин опасался, себе в этом
не отдавая отчета. И жена у него была крохотная. А сын пошел  в  отца  -
длинный, тощий и нескладный, уже в шестнадцать обгоняющий папу в  росте.
Гаршин прижимал конверт и думал сразу обо всех - о жене,  сыне,  Тане...
Сейчас он откроет конверт и выпустит из него свору разъяренных псов.
   Кем-то  нужно  пожертвовать.  Конечно,  Гаршин  Татьяну   любит,   он
фактически научил ее писать, он привык к ней и именно ей передал бы свое
кресло в случае возможного повышения. Конверт  жег  руку,  и  Гаршин  ее
убрал. Кого-то нужно отдать Пусть это будет она, а не он. У него  семья.
Еще у него язва. От этой проклятой работы, от этой бестолковой жизни.  А
у нее? Да ничего серьезного. Какой-нибудь богатенький  мальчик,  который
гордится тем, какая у него красивая игрушка. Ну, родители... При мысли о
родителях Гаршин поежился. "Стоп! С какой стати я  решил,  что  это  так
опасно? Она бывала уже в опасных  местах,  и  все  обходилось.  А  здесь
материал фактически заказной. Все! Они хотели женщину - они ее  получат.
А что они с ней будут делать, это от  нее  зависит.  Не  маленькая".  Он
вдохнул побольше воздуха и представил себе, как разбегается  и  запросто
прошибает лбом воображаемую стену.
   Таня, оправившись от причиненного  ей  Гаршиным  расстройства,  ждала
указаний.
   Отразившееся  в  глазах  начальства  смятение  чувств  она  правильно
увязала с  содержимым  конверта  и  теперь  старалась  прожечь  взглядом
плотный картон. В конверте явно бомба. Судя  по  размеру  -  фотографии.
Давай, начальник, показывай.
   Ты-то знаешь, как удивлять. Ты еще при большевиках снежного  человека
ловил - и тебе ведь разрешали... А раз не поймал -  значит,  и  не  было
его. Такая вот сложная социальная функция у  "аномального"  репортера  -
зацепиться за бредовую идею и доказать народу одно из двух: да или  нет.
А то, что в обоих случаях тебе не верят... Издержка профессии.
   - Так! - выдохнул Гаршин. - Нам поставлена задача удивлять и наводить
на размышления. Я предлагаю эту установку выполнить,  а  лучше  всего  -
перевыполнить.
   На сто процентов. Даже  приказываю!  -  Тут  Гаршин  внезапно  сбавил
набранные было обороты и кисло заключил:
   - Будем пугать. И наводить ужас...
   - Не впервой, - утешила Таня.  -  Погоди,  начальник,  а  почему  это
тет-а-тет?
   - Потому что касается только  нас  с  тобой.  Считай  это  признанием
твоего профессионализма. Здесь нужно будет сработать четко, оперативно и
с холодной головой. Беллетристы вроде господина Кузьмина не справятся. И
более того