вдан узнал, что его сын убит, - часом позже  расс-
казывал Торвин, удобно расположившись на колоде с кружкой эля в руке,  -
он впал в неистовство исполинов. Он сказал своей матери, что  она  зажи-
лась на белом свете, надел ей на шею петлю и  приказал  ей  одновременно
заколоться и повеситься на дереве в качестве  жертвы  Одину,  чтобы  ма-
ленький Харальд мог присоединиться к воинам в Вальгалле. И она с  готов-
ностью это проделала, так говорят.
   Потом, обнаружив, что Бранд исчез и все люди Шефа тоже, он решил зах-
ватить корабль Бранда вместе со всей командой. Но моряки  забаррикадиро-
вались в святилище Пути и  обратились  к  кое-кому  из  нас,  жрецов,  с
просьбой о защите. Вальгрим принял сторону Хальвдана, как и  многие  его
последователи, и какое-то время казалось, что  в  святилище  Пути  может
вспыхнуть настоящая междуусобная война.
   Но Хальвдана занимало другое. Ведь от него не укрылось, что Шеф побы-
вал на острове Дроттнингехолм, а потом один из стражников  Стейна  приз-
нался, что Шефа туда позвали. Поэтому Хальвдан обвинил еще и  Рагнхильду
и поклялся, что за свою неверность и за то, что не  уберегла  сына,  она
отправится в могилу вслед за матерью Хальвдана.
   - И вот, - Торвин еще раз глотнул эля. - На следующий  день  Хальвдан
был мертв. Умер на своем тюфяке. Соломенной смертью,  как  состарившийся
трэль.
   - Что же обнаружилось? -  поинтересовался  сидевший  рядом  на  земле
Ханд.
   - Ингульф сказал, отравление болиголовом. Карли, которому тоже разре-
шили послушать новости, округлил глаза и раскрыл рот, но  поймав  взгляд
Тор-вина, промолчал.
   - Итак, все стали подтягивать свои силы, и  со  всех  сторон  неслись
клятвы отомстить. Говорили, что жители завоеванных Хальвданом земель ре-
шили воспользоваться случаем и освободиться от  гнета  Западного  Фолда,
что королева Рагнхильда вернулась в родное  королевство,  чтобы  собрать
армию и отомстить убийцам своего сына, и тогда шкиперы береговой  охраны
привели свой флот в порт, чтобы отстаивать свои собственные интересы,  а
команда Бранда вернулась на "Морж" и позвала меня исчезнуть вместе с ни-
ми.
   - Но ты ведь отказался? - спросил Шеф.
   Торвин кивнул.
   - Сперва надо было уладить кое-какие дела Пути. А вообще-то, все нео-
жиданно успокоились. Король Олаф взял и показал всем, каков он на  самом
деле. Вы никогда не задумывались, - спросил Торвин, - почему короля Ола-
фа зовут Geirstatha-alfr, Эльф Гейрстата?
   Безмолвные слушатели отрицательно покачали головами. Квикка, подумав,
высказался:
   - Alfr - это то, что мы произносим "альф", как в именах  Альфред  или
Альфвин. Кто-то из Потаенного Народа, но не безобразный и  злобный,  как
болотные чудища и горные тролли. Говорят, женщины эльфов иногда соединя-
ются с мужчинами людей, и наоборот. Эльфы мудрые, но у них нет  души.  -
Он оглянулся и увидел, что слушатели неуверенно пожимают плечами и пока-
чивают головами.
   - И что же с ними происходит, когда они умирают? - продолжал  Торвин.
- Никто из нас толком не знает, хотя кое-кто рассказывает, что они  ухо-
дят в свой собственный мир, один из Девяти Миров, в которых наш -  сред-
ний. Но другие считают, что они умирают.
   А потом возрождаются. А еще некоторые говорят, что то же самое  может
случиться с мужчиной, рожденным от женщины. Вот таким себя и считает ко-
роль Олаф. Он говорит, что уже был в этом мире раньше и что еще вернется
в облике какого-то человека из своего рода. А если нет - ведь в живых не
осталось ни одного человека его крови или крови его брата, -  тогда  его
жизнь перейдет в какое-нибудь другое вместилище.
   Он рассказал, Шеф, что вместе с Вальгримом устроил для  тебя  испыта-
ние, и ты его выдержал. Он сказал, что удача его рода перешла к тебе,  и
с этих пор его удача и его дух вольются в твою удачу. Еще он велел пере-
дать тебе, что раз ты прошел устроенное им и  Вальгримом  испытание,  он
теперь будет править Восточным и Западным Фолдом для тебя. Как твой  ко-
роль-вассал. - Торвин поднялся, подошел к сидящему Шефу и осторожно вло-
жил свои ладони в ладони Шефа. - Олаф приказал мне вложить свои ладони в
твои в знак его подчинения. Он признает тебя как Единого  Короля,  Того,
Кто должен прийти с Севера, и просит тебя вернуться, чтобы занять  подо-
бающее тебе место в его королевстве и в святилище Пути.
   Шеф оглядел круг лиц, изумленных не менее его самого. Сама идея коро-
ля-вассала была одинаково трудна для понимания как норвежцев, так и анг-
личан. Король, по определению - тот, у кого нет  сюзерена.  Как  же  ко-
роль-вассал, признающий над собой власть короля-сюзерена,  вообще  может
быть королем, а не ярлом или hersir'ом?
   - А как к этому отнесся его народ? - осторожно спросил Шеф.  -  Олафа
много лет поддерживал его брат Хальвдан, правильно? Ведь  говорят,  Олаф
отдал ему свою удачу. Если какие-то земли захотят отделиться,  много  ли
сможет сделать против них Олаф? Особенно если он объявил  себя  вассалом
иностранного короля.
   Торвин улыбнулся:
   - Никто и пикнуть не успел. После всех этих лет Олаф налетел на  них,
как... как Рагнарссоны. Он сжег братьев Рагнхильды в их замке, они  даже
обуться не успели. Всех мало-мальски заметных  людей  Восточного  Фолда,
кто говорил об отделении и независимости, он выстроил перед собой в  од-
них рубахах и с веревками на шее и заставил умолять сохранить им  жизнь.
Он созвал всех жрецов Пути на ритуальный круг с зажженным костром и  вы-
нудил Вальгрима рассказать всем, как они тебя испытывали, и подтвердить,
что ты прошел испытание. Против него никто не пойдет. А сейчас он в  пу-
ти, разъезжает по своим землям от тинга к тингу, в каждом заставляет лю-
дей признать его власть - и твою тоже.
   - А что насчет Рагнхильды? - спросил Шеф. - Как Олаф обошелся с ней?
   Торвин вздохнул.
   - Она исчезла. Прячется  где-то  на  землях  своего  отца.  Думаю,  и
Вальгрим уехал вместе с нею. Его сторонников Олаф по большей части пере-
убедил, но ненависть Вальгрима к тебе слишком велика. Он не  может  тебе
простить, что ты его обставил.
   - Ладно. Значит, нам открыт путь для возвращения. Возвращения в  Кау-
панг, а там и в Англию. Когда мы будем готовы к отплытию, Бранд?
   Бранд поскреб в затылке.
   - У нас тут два корабля, мой "Морж" и "Чайка" Гуд-мунда. Но за  время
разъездов по стране ты набрал кучу народу, для всех  них  нужно  запасти
провизию. Через два дня после ближайшего рассвета.
   - Пусть будет так, - сказал Шеф. - Мы возвращаемся на  юг  через  два
дня после завтрашнего рассвета.
   - Когда мы впервые встретились, - вспомнил Тор-вин, - ты сказал,  что
пришел с Севера. А теперь ты, не задумываясь, хочешь вернуться на Юг. Ты
уверен, что уже достаточно прошел по northr vegr, по Северному Пути?
   - Ты хочешь сказать, что есть еще что-то на север отсюда? -  раздался
голос одного из англичан. - Я-то думал, на севере  отсюда  живут  только
тролли.

   * * *

   За много сотен миль к югу в огромном дворце архиепископа Кельна снова
собрались заговорщики, которые сместили Папу Николая. Не  все  участники
первой встречи были здесь: не хватало Хинкмара из Реймса, его  задержали
какие-то собственные дела. Но его отсутствие с лихвой восполнялось  тол-
пой менее значительных прелатов, епископов и аббатов со всех концов гер-
манской земли, мечтающих сблизиться с основателями и руководителями зна-
менитого Ордена Копья. Архиепископ Гюнтер взирал на них и с удовлетворе-
нием, и с презрением. Приятно было обнаружить такое множество последова-
телей, вдобавок это был добрый знак - власть нового Папы настолько  сла-
ба, что многие готовы присоединиться к ним, кого прежний Папа,  Николай,
объявил бы, по меньшей мере, изменниками. И все же, по мере роста рядов,
чистота помыслов терялась. Эти люди были охотниками за удачей. Им  пода-
вай только успех. К счастью, в успехах недостатка не было.
   Арно, капеллан и помощник Гюнтера, заканчивал читать  отчет,  который
ему поручили сделать.
   - Итак, - сказал он, - число принятых в Орден Копья постоянно  увели-
чивается. Отряды священников и их телохранителей направлены во  все  се-
верные страны. Множество пленников были освобождены или выкуплены и вер-
нулись домой, среди них немало наших братьев во Христе, обращенных языч-
никами в рабство много лет тому назад. И хотя мы свободно посещаем  язы-
ческие страны, набеги язычников на нас и наших Французских братьев прек-
ратились или ослабли.
   "Потому что они боятся подойти к Проливу, - угрюмо подумал Гюнтер.  -
Они боятся английских еретиков, а не нас". Он не допустил, чтобы  сомне-
ния отразились на его лице во время  аплодисментов.  Когда  те  затихли,
другой голос стер с лица Арно удовлетворенную  улыбку.  Голос  Римберта,
аскетичного архиепископа Гамбурга и Бремена,  вдохновителя  и  создателя
нового Ордена.
   - И несмотря на все это, - сказал он, -  несмотря  на  новых  членов,
деньги и множество спасенных от рабства, мы ни на шаг не приблизились  к
истинной цели нашего Ордена. Мы не нашли Копье, священную реликвию Карла
Великого. А без этого все наши успехи лишь кимвалы звучащие, та же  тще-
та, что ленты на одежде блудницы.
   Гюнтер на мгновение прикрыл глаза, слушая мрачный скрежещущий  голос,
а открыв их, заметил тревогу на многих лицах. Уж если сам  благочестивый
Римберт не верит в собственное детище, что же делать остальным?
   - Да, - ответил Арно, перебирая листы, - это  верно.  Однако  у  меня
имеется сообщение от одной из самых дерзких наших  миссий,  посланных  в
языческие страны, отчета английского дьякона Эркенберта, сильного славой
Господней, составленного по указанию его командира  Бруно,  сына  Регин-
бальда.
   Одно упоминание имени Бруно, отметил Гюнтер, вызвало вздохи  облегче-
ния. Даже Римберт благосклонно кивнул, прервав свой поток обличений.
   - Наш ученый собрат Эркенберт сообщает, что он, Бруно и их  люди,  не
страшась гонений, проникли в языческий мир глубже, чем кто-либо до  них.
В каждом королевстве и для каждого короля они пытались обнаружить  приз-
наки влияния священной реликвии, однако до сих пор ничего не нашли.  Тем
не менее многоученый Эркенберт напоминает, что всякий раз, как мы ничего
не находим, мы все же приобретаем новые знания.
   Арно оглядел слушателей, убедился, что эта мысль  оказалась  для  них
чересчур сложна, и сделал еще одну попытку. По крайней мере, он  говорил
с людьми, владеющими хотя бы начатками грамоты, и мог взывать к их разу-
му.
   - Он имеет в виду, что существует список имен - подобный списку  сви-
детелей хартии, имена, написанные одно под другим... - Арно заметил, что
большинство епископов и аббатов еще не утеряли нить, но кивают озадачен-
но. - Когда вы вычеркиваете одно из них, у вас остается меньше имен, ко-
торые нужно проверить. Когда вы вычеркнете все имена, кроме одного, этот
оставшийся и будет тем человеком, которого вы ищете. Так что, даже отри-
цательный результат - когда вы никого и ничего не нашли - это  тоже  ре-
зультат, в конце вы будете знать больше, чем знали ранее.
   Последнее заявление было встречено  молчанием.  Слушатели  отнюдь  не
выглядели согласными. В конце концов тишину прервал архиепископ Римберт.
   - Старания наших братьев в языческих странах превыше всяких похвал, -
сказал он. - Мы должны поддерживать их всеми способами, отдавать каждого
имеющегося в нашем распоряжении человека и каждую марку серебра. - Он  с
вызовом оглядел собравшихся. - Я сказал, каждого человека и каждую  мар-
ку. Но при всем при том я считаю, что Копье Лонгинуса, Копье Карла Вели-
кого, Копье будущего императора, я считаю, что это Копье будет  обретено
благодаря вмешательству руки, человеку не принадлежащей.

   * * *

   Пока Бранд и Гудмунд закупали провиант для морского перехода  на  юг,
Шеф уйму времени проводил, бродя по большой толкучке - от тинга до  лет-
ней ярмарки, - наблюдая, как устраивают свои дела норвежцы. К нему  при-
соединялись и другие англичане, которым  разрешалось  свободно  разгули-
вать, но таких было немного - ведь все время требовалось сторожить  Кут-
реда, а беглые рабы никогда не выходили за размеченную Шефом ограду,  не
считая посещений общего отхожего места, совершаемых группами  под  води-
тельством Бранда или Гудмунда.
   Обычай собирать тинг - обычай очень странный, заключил Шеф. Собствен-
но говоря, тинг еще не собрался. Традиционно на Гула-Тинг являлись в пе-
риод летнего солнцестояния, до которого еще оставалось несколько недель.
Во время тинга множество судебных дел рассматривали тридцать  шесть  вы-
борных мудрейших, представителей земель тинга, трех его fylkir'ов - Сог-
на, Хорда и Фьордса. В  этих  областях  гнездилось  множество  пиратских
банд, каждое лето уходящих в набеги на юг. Нелегко было судить  человека
за убийство, разбирать земельные тяжбы или дела о  наследстве  в  летний
период, когда многие были в набегах или просто не  являлись.  Поэтому  в
большинстве случаев собирался малый  состав  суда,  пытавшийся  привести
стороны к какому-нибудь соглашению и не передавать дело на окончательное
рассмотрение полного состава мудрейших. Одновременно в городе не прекра-
щалась торговля, шумели менялы, непрестанно причаливали и отплывали  су-
да.
   Шеф был изумлен бьющей в глаза роскошью. Что английские земли  богаты
и плодородны, он убедился за то короткое время, что правил своей  частью
страны. Но в норманнские страны на протяжении двух  с  лишним  поколений
стекалось серебро и даже золото. Богатые викинги могли  платить  высокую
цену за роскошные вещи, и купцы в погоне за выгодой пробивались, хотя  и
с опаской, на судах с усиленной командой через воды  пиратов  Рогаланда.
Шел еще поток товаров с севера, включая такие роскошества, о которых Шеф
и не слыхивал. Сам он теперь был богат  благодаря  налогам  с  Восточной
Англии, часть казны Бранд держал для него на "Морже". По настоянию Бран-
да Шеф купил себе куртку из лучшей водонепроницаемой тюленьей кожи,  ка-
пюшон ее был отделан волчьим мехом, на котором даже в самую морозную по-
году не выступает иней от  дыхания.  А  также  обоюдоострый  меч  доброй
шведской стали, с рукоятью, вырезанной из  витого  рога  одного  из  та-
инственных животных северных  морей,  которое  Бранд  называл  нарвалом.
Спальный мешок, снаружи обшитый опять же тюленьей кожей шерстью вниз и с
пухом северных птиц внутри. Шеф, неохотно тративший деньги, которые  ни-
когда не считал своими, провел, однако, так много ночей, дрожа от  стужи
в негодной одежде под тонким одеялом, что готов был на все, лишь бы  ни-
когда больше не испытывать холода. Его поразило терпение  мастеров,  де-
лавших эти вещи, он изумлялся, как же долго  нужно  ловить  и  ощипывать
редкую гагу, которая дает самый теплый и легкий в  мире  пух.  Но  Бранд
лишь рассмеяться на его слова.
   - Мы их не добываем, - сказал он. - Их добывают для нас финны.
   - Финны? - Шеф никогда не слышал этого слова.
   - На севере, - показал Бранд, - где граничат Норвегия и Швеция, рядом
с Галогаландом, откуда я родом, земля становится такой суровой, что  не-
возможно вырастить ничего, ни рожь, ни ячмень, ни даже овес. Свиньи уми-
рают от холода, а коров приходится всю зиму кормить в их стойлах. Там  в
шатрах из шкур живут финны, у них нет лошадей, они переходят с места  на
место со своими  стадами  северных  оленей.  Мы  собираем  с  них  дань,
Finn-skatt. Каждый из них должен раз в год заплатить нам шкурами,  меха-
ми, пухом. Они живут охотой и рыболовством, поэтому им  нетрудно  выпол-
нить свой урок. То, что они добывают сверх дани, они нам продают,  а  мы
продаем здесь или везем на юг. Во всем мире короли одеваются в меха, до-
бытые моими финнами, и цену за них дают королевскую! Но в первую очередь
я покупаю масло и сыр. Ни один финн не доит коров, и ни один финн  не  в
силах отказаться от чашки с молоком. Это обмен выгодный.
   "Выгодный для вас, - подумал Шеф. - Нелегко, должно быть, собрать та-
кую дань".
   По окончании торгов он прошел туда, где решались  судебные  дела.  По
большей части люди просто собирались в группы, стоя в полном вооружении,
опираясь на копья, выслушивая, что говорят им их друзья и  советчики,  а
также мудрейшие из их округа. Законы в Гула-Тинге были суровые, но  мало
кому известные, поскольку их никто не записывал. Обязанностью  мудрейших
было выучить наизусть как можно больше законов - а то  и  все  законода-
тельство, если они собирались на всю жизнь стать судьями, - и  объявлять
их тяжущимся. Последние могли затем хитрить и увиливать,  стараться  по-
дыскать более подходящий к их случаю закон либо просто  склонять  своего
противника уладить дело миром, но не могли нахрапом отрицать слова зако-
на.
   Однако попадались и такие дела - соблазнение, изнасилование или похи-
щение женщин, в которых законы были ясны, но уж очень сильно  накалялись
страсти. За два дня Шеф несколько раз слышал, как  голоса  переходили  в
крики и звенели мечи. Дважды звали на помощь Ханда, чтобы промыть и  пе-
ревязать раны, а однажды молчаливые люди увезли уложенный поперек лошади
труп.
   - Кого-то за это дело сожгут, - отметил Бранд. - Люди  здесь  непрос-
тые, здесь долгое время что-то может сходить с рук. А потом  соседи  од-
нажды соберутся и подожгут дом. Убьют каждого, кто попытается выскочить.
В конечном счете это действует даже на берсерков. Как говорится в саге:

   Кто мудр, себя сильнейшим не считает,
   Не то вдруг встретит сильных и узнает -
   На всякого найдется укорот.

   На второй день Шеф бездельничал на солнышке,  наблюдая,  как  Гудмунд
яростно торгует две бочки соленой свинины -  его  умением  сбивать  цену
восхищались даже жертвы, истово клянущиеся, что никогда бы не  поверили,
что знаменитый покоритель монахов может так разоряться  из-за  какого-то
ломаного пенни. Тут Шеф заметил, что  всеобщее  внимание  отвлеклось  на
что-то другое, головы повернулись, и народ устремился к камням судебного
круга. Гудмунд осекся, выпустил ворот продавца свинины, бросил деньги  и
последовал за толпой, Шеф торопливо догнал его.
   - Что там такое? - спросил он.
   Гудмунд пересказал, что сам только что услышал:
   - Два человека хотят уладить свое дело по-рогаландски.
   - По-рогаландски? А как это?
   - Рогаландцы все нищие, до недавних пор у них и мечей-то  хороших  не
было, только сабли вроде твоей да топоры, как у дровосеков. Но все  рав-
но, свое дело они знают. Поэтому, когда рогаландцы  собираются  драться,
они не идут на площадку, огороженную ореховыми прутиками,  и  не  делают
настоящий хольмганг, в котором ты когда-то участвовал. Нет, они  рассти-
лают бычью шкуру и становятся на нее. Сходить с нее  нельзя.  Потом  они
дерутся на ножах.
   - Это не, кажется слишком опасным, - рискнул предположить Шеф.
   - Первым делом они связывают между собой свои левые запястья.
   Место для таких поединков находилось в ложбине, так что зрители могли
встать по ее склонам и все видеть. Шефу и Гудмунду  достались  места  на
самом верху. Они увидели, как разостлали бычью шкуру, как вышли  против-
ники. Затем жрец Пути произнес напутствие, которого не было  слышно  на-
верху, и два норманна медленно сняли рубахи, оставшись в  одних  штанах.
Каждый держал в правой руке длинный широкий нож, похожий на тесак, кото-
рый носили катапультеры Шефа, но с прямым клинком и отточенным острием -
не только рубящее, но и колющее оружие. Кожаную веревку привязали  к  их
левым запястьям. Шеф заметил, что свободной веревки оставалось фута три.
Каждый противник наполовину выбрал эту слабину веревки и зажал ее в  ку-
лаке, так что в начале драки их левые руки соприкасались.  У  одного  из
них, молодого и высокого, длинные светлые  волосы  перехвачены  тесемкой
около шеи. Другой был лет на двадцать старше, крепкий  лысый  мужчина  с
выражением угрюмой злости на лице.
   - Из-за чего они дерутся? - негромко спросил Шеф.
   - Тот, что помоложе, обрюхатил дочь старого. Молодой говорит, она бы-
ла согласна, а