то-то наблюдает, - негромко произнес витязь откуда-то из угла.
- Я чувствую взгляд...
   - Перестань, Леша. Что ты в самом деле...  Включи  фонарь,  я  ничего  не
вижу!
   - Тихо... Тебя выследили, старуха могла выдать.
   - Глупость...
   Внизу послышался негромкий шорох,  что-то  стукнуло  -  возможно,  дверь,
потом донесся звук сдавленного голоса и все стихло. Поспелов  выждал  минуты
три, надеясь, что пилот затаился в усыпальнице и  заставил  молчать  Ромула,
однако там была полная тишина. Прыгать вниз - можно нарваться на  автоматную
очередь: что у него в голове? Кому могла выдать его старуха?.. А  ждать  еще
неизвестно, что произойдет в следующую минуту. А если он уже отрыл подземный
ход из больницы?..
   Георгий встал под прикрытие балки, сказал громко и спокойно:
   - Леша, не дури! Тут свои. Ни звука! Ушел, вместе с Ромулом!  Он  прыгнул
вниз, в темноту и отпрянул к стене. Включил фонарь в  отведенной  в  сторону
руке - пусто!
   Пнул дверь палаты: железная кровать с мятой постелью, рюкзак, трехлинейка
в углу... и дыра в полу! Не  раздумывая,  спустился,  нашарил  лучом  фонаря
узкий лаз под стену - оттуда тянуло прохладой. Прорыл!
   После темноты - на улице показалось светло, да и ночи уже белые.  Георгий
огляделся - куда, в какую сторону ушли?  -  и  заметил  что-то  белое  между
сосен.
   Пригибаясь, от дерева к дереву, добежал и увидел  брошенный  перевязочный
пакет - умница Ромул! Примерное направление стало известно вдоль реки: здесь
легче бежать раненому, меньше камней, и все равно далеко не  уйдет!  Если  у
пилота за три года войны с "драконами" появился звериный нюх и предчувствие,
то наверняка такие же и повадки. Сделает большой круг, выйдет к своему следу
и заляжет,  чтобы  понаблюдать  за  погоней.  Сказать  нечего,  партизан  он
сильный, а какой бы из него получился разведчик!
   Около  получаса  Поспелов  рыскал  вдоль  реки,   прячась   за   соснами,
высматривал, слушал и скоро начал понимать,  что  прогноз  не  подтвердился.
Кажется, витязь действовал по какой-то  иной  логике,  возможно,  уходил  по
прямой, вглубь леса, надеясь скрыться в сопках, где у него  есть  схорон.  И
утащить с собой Ромула!
   И вдруг защемило в душе: ведь не хотел же больше пускать Ирину к  пилоту,
решил же выключить этот контакт, оставить дома и в усыпальницу идти  одному.
Так нет, уговорила, побоялась,  что  Поспелову  не  удастся  накрыть  витязя
тепленьким в постели. Но и так не удалось, ускользнул на глазах! И все-таки,
далеко не уйдет, не даст рана, и к тому же Ромул не  станет  терять  времени
зря, предпримет что-нибудь - заставит остановиться или вовсе уговорит, чтобы
отпустил. Это при условии, что он ни в чем ее не заподозрил...
   Через пару километров Георгий заметил на  земле  желтый  резиновый  жгут,
конец которого вроде бы указывал на  сопку  за  лесом.  Был  специально  так
положен или просто  упал  как  упал?..  Нет,  повернули  на  сопку!  Кусочек
медицинской ваты висел на сучке белел в сумерках, будто  крупная  снежинка.
Поспелов прибавил шагу: нужно сократить разрыв, догнать и держать в пределах
видимости. Скоро он выскочил к чистому болоту, присел и осмотрелся - никого,
и знаков больше нет, и следа на нехоженом белом мху...
   Он пошел в обход, надеясь подсечь  след,  но  болото  оказалось  длинным,
ленточным, так что пришлось махнуть напрямую. Пилот  был  уже  крепким,  шел
безостановочно и, видимо, путал следы. Возле сопки тоже не оказалось никаких
знаков. С подступающим отчаянием, на одном дыхании он взбежал на  вершину  в
надежде высмотреть беглеца с высоты, однако тихий лес в предрассветное время
казался совершенно пустым, и кроме гулкого пения  ночных  птиц  не  было  ни
единого звука.
   Хотел заполучить еще одного агента, но потерял последнего...
   Душа рвалась вперед, требовала действий, глаза выискивали направления,  и
ноги готовы были нести его по лесам, и только холодный  разум  удерживал  на
месте: перехитрить этого витязя, три года рыскающего  по  сопкам,  выследить
зверя в его родной стихии было делом бесполезным.
   На вершине сопки он выкурил три сигареты одну за одной и  стал  не  спеша
спускаться вниз. Первым делом следовало вернуться в усыпальницу,  проверить,
изучить все вещи, оставленные  пилотом.  Может,  там  найдется  какая-нибудь
зацепка, где его искать. Вся надежда оставалась на то, что Ромул  все  равно
найдет способ усыпить  бдительность  витязя  и  попросту  сбежать  от  него.
Упертый этот вояка, одинокий рыцарь, вступивший в  поединок  с  "драконами",
видно, совсем одичал  или  потерял  всякую  веру,  возомнил  себя  последним
защитником Отечества. Нет, Ромул все равно выкрутится, вырвется  от  него  и
уйдет. А вот пилота жаль: эти "драконы", или кто они  есть  на  самом  деле,
срубят его и зароют...
   Георгий спустился с сопки, вышел на опушку болота  и  осмотрелся  -  нет,
напрасно, ждать нечего...  Скорее  в  усыпальницу!  Он  может  дать  круг  и
вернуться за вещами, там его и подождать. Вернется, поскольку ушел  налегке,
с одним автоматом.
   Конечно, в схоронах у него могут быть боеприпасы и  продукты,  но  такого
арсенала, который он притащил в Верхние Сволочи, наверняка нет.
   Он хотел пересечь болото напрямую, в открытую,  и  уже  сделал  несколько
шагов по чистому месту и в этот миг услышал  за  спиной  хруст  валежника  и
шорох камешков под ногами. Кто-то шел тем же маршрутом, что и он, причем  не
два человека, а значительно  больше.  Поспелов  заскочил  обратно  в  лес  и
затаился между высоких кочек. Через минуту из  ельника  высунулся  мужик  со
"шмайсером", поглядел по сторонам и стал  мочиться.  За  ним  появилось  еше
человек шесть, многие из которых были с  оружием,  с  топорами  и  саперными
лопатками на поясах, и у всех за спинами полупустые  рюкзаки.  Странная  эта
компашку остановилась на краю болота, потянуло  табачным  дымом,  заговорили
вполголоса  -  кажется,  заспорили,  идти  сейчас  в  Верхние  Сволочи   или
переночевать в сопках за болотом. Один из мужиков отсоединился от  группы  и
пошел прямо на Георгия, расстегивая на ходу брюки -  облюбовал  место  между
кочек, где сидел на корточках Поспелов. Деваться было  некуда:  наставленный
на  мужика  пистолет  произвел  впечатление,  по  лицу  скользнула   гримаса
ошеломленного испуга...
   И если бы он не крикнул от неожиданности, возможно, разошлись  бы  мирно
возглас у мужика вырвался непроизвольно, и сразу же  товарищи  его  присели,
будто воронье перед взлетом. Георгий метнулся в ельник, краем глаза  уловив,
как с мужика сваливаются штаны, а сам он уже  тянет  автомат  из-под  мышки.
Звонкий, шелестящий звук  очереди  ударил  за  спиной,  когда  Поспелов  был
надежно прикрыт густым подлеском. Чуть запоздало вслед  ей  затрещали  сразу
два автомата и сиплый голос заблажил совсем рядом:
   -  Держи  его,  падлу!  Тут  он!  Верхушки  молодого  ельника  задрожали,
затряслись с разных сторон - кто-то продирался через подлесок, смело, нагло,
напористо.
   Переговаривались:
   - Мочи его, гада!
   - А кто это? Кто был?
   - Да х... какой-то с пистолетом! Чуть в брюхо не засадил!
   Поспелов стал пятиться чуть ли не на четвереньках, отсидеться в  подлеске
вряд ли удастся - шли цепью, плотно, а никого  не  видать.  Он  отскочил  за
огромный валун, вросший в землю - дальше виднелся светлый прогал и начинался
старый лес, куда соваться не следовало: все как на  ладони.  Георгий  сделал
бросок вдоль ельника и услышал голос в пяти метрах.
   - Вот он, сука!
   И сразу брызнул веер очереди, перед глазами упала срубленная  елочка.  Он
стрелял наугад, на звук голоса и оружия, однако в тот же миг увидел, как  из
молодняка вывалился и распластался  перед  ним  человек,  мелко  затрясся  в
конвульсиях.
   Поспелов сунулся к нему, чтобы взять отлетевший автомат, но  из  ельника,
чуть левее камня, вынырнули сразу четверо. И полоснули очередями от животов,
словно немцы в  кино.  Они  видели  цель  и  еще  бы  мгновение  изрешетили,
настолько плотным был огонь  и  так  близко  пули  ковыряли  мшистую  землю.
Георгий кувыркнулся вперед, к противнику и трижды выстрелил по  пригнувшимся
фигурам. Один сел, схватившись за живот, остальные бросились в рассыпную.
   - Стреляет, гад! Мочи его!
   Поспелов кувыркнулся назад и упал на первого  убитого,  мгновенно  ощутив
мягкость и мерзость мертвого тела. А по нему били с трех сторон, срубая  над
головой мелкий ельник. Нельзя было пускать  их  себе  в  тыл  могут  выжать,
вытеснить его на чистое  болото  и  тогда  крышка.  Георгий  сделал  тройной
бросок, резко меняя направление и расстреливая остатки патронов в  магазине.
Затаился на мгновение, вжался в  мох,  перезаряжая  пистолет,  и  неожиданно
услышал устрашающий крик:
   - Не стреляйте! На хрен! Пришелец! Это пришелец... Уходим!
   Странный этот, смертельно  перепуганный  крик  в  пылу  боя  подействовал
мгновенно, как шоковый паралич. Огонь в тот  же  миг  прекратился,  автоматы
захлебнулись на полуслове и с минуту слышался лишь треск  сучьев  и  тяжелый
бег,  чем-то  напоминающий  бегущее  стадо  кабанов.  Мародеры  -  по   всей
вероятности, это были они, - уходили, бросив своих убитых и  раненого:  тот,
которому досталось в живот,  еще  катался,  трепыхаясь  на  толстом  моховом
матраце - изредка в ельнике мелькали его руки и ноги.
   Минуты через три затих  и  он.  Поспелов  осторожно  встал  и  огляделся,
опасаясь подвоха, но кругом была тишина, изредка прорезаемая свистом  ночных
птиц. И все-таки  надолго  оставаться  здесь  было  рискованно.  Он  наскоро
осмотрел убитых - давно не бритые мужики, по одежде напоминающие работяг  из
геологоразведки, приискателей,  одним  словом,  таежных  людей.  В  карманах
одного обнаружил справку об освобождении из мест лишения  свободы,  у  двоих
других, кроме денег и курева, вообще не  оказалось  ничего.  Собрав  оружие,
Георгий снова вышел на болото, одним броском перерезал его  и  отдышался  на
другой стороне. Тащить с собой три мешающих  движению  автомата  было  ни  к
чему, поэтому он два сунул под мох, заметив место, и двинулся налегке.
   Назад он шел скорым шагом, без оглядки, и  все  равно  ушло  около  часа,
прежде чем впереди мелькнула полуоблезлая синяя стена больницы.  Кажется,  и
здесь было пусто и тихо, только вместо ночных пели  дневные  птицы.  Георгий
пробрался в усыпальницу сквозь "партизанский" лаз под  стеной,  выглянул  из
дыры в полу, прислушался и посветил фонариком...
   И было хоть  смейся,  хоть  плачь:  ни  рюкзака,  ни  винтовки,  ни  даже
портянок, которые сушились по-солдатски на головке кровати.
   Даже для вполне здорового человека дать такой круг, а потом  взвалить  на
себя груз килограммов в сорок и снова бежать - да еще так, чтобы не  попасть
никому на глаза! - было бы слишком. Мелькнула последняя слабая надежда,  что
вещи пилота могла спрятать Ромул, вырвавшаяся от  своего  пациента.  Георгий
выбрался из больницы и задами, чтобы особенно не светиться  перед  жителями,
побежал к медпункту. Еще издалека он  заметил  распахнутую  настежь  входную
дверь в жилую  половину  и  сердце  радостно  забилось  -  ушла!  Уговорила,
уболтала усыпила всевидящего и могучего витязя! Каких же умниц воспитывали в
этом "женском батальоне"!
   Прячась за забором, чтобы не  видели  соседи,  Поспелов  одолел  заросший
лебедой двор, тенью скользнул в сени и замер у двери.
   За нею явственно слышался характерный шум женской драки: визг,  страстное
дыхание и треск разрываемой одежды. Иногда тарахтели по  полу  ножки  стола,
что-то со звоном летело на пол, и тянуло вкусным, но уж  горьковатым  дымком
от горящей на сковороде свиной поджарки.
   Все звуки в доме сопровождались женским визгом и криком.
   Как выяснилось чуть позже, Демьяниха выследила  соперницу  и  теперь  они
выясняли отношения: делили летчика.
   А сам он сидел в дальнем углу неприютных сеней с видом наблудившего  кота
и на немой взгляд Поспелова только подергал плечами: дескать, попался...
   Георгий вызвал его знаком руки и повел через огороды за околицу.
   Едва распутавшись с пассажирским лайнером,  упавшим  в  тюменской  тайге,
доказав, что он не был жертвой террористического акта, а причиной катастрофы
стала всеобщая бесхозяйственность и "дикий капитализм" в Аэрофлоте, когда из
старых, давно негодных машин выдавливали остатки  жизненных  соков  отсидев
положенный  срок  на  всевозможных  совещаниях  и  заслушиваниях,  полковник
Заремба наконец вернулся в свой "табор" и уже без нервотрепки  погрузился  в
дела  карельской  разведоперации.  Он  знал,  что  это  не  надолго,  ибо  в
расползающемся, как  тришкин  кафтан,  государстве  скоро  снова  что-нибудь
случится и опять придется  латать  очередную  дыру.  А  ее  уже  можно  было
вычислить,  даже  не  прибегая  к  компьютерам  и  экстрасенсам:  пресса   и
телевидение все чаще бубнили об  опасности  новой  катастрофы  на  четвертом
энергоблоке Чернобыльской  АЭС.  В  спецслужбах,  да  и  не  только  в  них,
прекрасно понимали,  что  это  очередной  политический  акт  Украины,  таким
образом выдавливающей прощение невероятных долгов перед Россией и деньги  из
осторожного и скупого Запада. Понимали и, однако же, готовились к "плановой"
катастрофе, ибо общественным мнением, а  значит  и  государством  давно  уже
управляли журналисты, во  всю  эксплуатируя  неистребимую  веру  в  печатное
слово.
   На две недели оторвавшийся от "бермудского треугольника"  Заремба  теперь
наверстывал  упущенное  и  спешно   изучал   последние   "теракты"   прессы.
Интересующие  службу  заметки,  статьи,   пространные   интервью   аккуратно
вырезались и складывались в папки, рассортированные по темам  геологические,
геофизические и метеорологические прогнозы,  состояние  ядерных  объектов  и
химически вредных производств, нефте-и газопроводов, пожарная  безопасность,
инфекции и массовые заразные заболевания и,  наконец,  необъяснимые  явления
природы, влекущие за собой угрозу жизни и здоровья  для  населения.  С  этой
последней  папки  Заремба  и  начал  ликвидацию  своего  пробела  в   знании
обстановки, прихватив газетные вырезки домой.
   И за завтраком вдруг  обнаружил  четыре  небольших  заметки,  подписанные
знакомыми фамилиями - Хардиков и Скарлыгин,  -  и  перепечатанные  девяносто
шестью газетами в разных регионах России. В этих коротких материалах, больше
напоминающих рекламные объявления, сообщалось, что в Петрозаводске открыт  и
зарегистрирован Центр по изучению будущего России, сокращенно ЦИБР,  имеющий
целью  предупредить  и  предостеречь  народы  от  социальных  разочарований,
потрясений  и  грядущих  катастроф.  ЦИБР  имеет  в  своем  штате   классных
специалистов в области знаний о будущем,  а  также  располагает  уникальными
материалами, которые вышлет бесплатно по любому адресу  как  внутри  России,
так и за ее пределами. Кроме того, в тех областях и городах, где есть  люди,
которым не безразлична  судьба  России  и  всего  человечества,  ЦИБР  готов
создать  свои  отделения,  выделить  безвозвратные  ссуды   на   организацию
структур, а особо посвященные специалисты по будущности, участники первой  в
мире совместной экспедиции на планету Гомос  прочтут  курс  основополагающих
лекций, Заремба ни минуты не верил в резкое выздоровление  "новых  русских".
Они сменили тактику, чтобы вырваться из  психушки,  вероятно,  как  раз  для
создания  такого  вот  ЦИБРа  и  выполнения  возложенной  гомосонами  миссии
подготовить Россию к концу света.
   По своей новой версии они, разумеется, в космос не летали  и  на  планете
Гомос не были. Все было иначе: когда в третий и последний  раз  приземлились
на лысой сопке, подбежали  какие-то  люди  в  белых  маскировочных  халатах,
вооруженные автоматами и  гранатометом,  и,  угрожая  расстрелом,  захватили
вертолет вместе с пассажирами и пилотами. Хардикова и Скарлыгина отделили  и
увели в просторную, тщательно замаскированную землянку, отрытую в сопке.  Но
по звуку турбин они определили, что машину куда-то угнали, пилотов  и  егеря
никогда больше не  видели.  "Новым  русским"  объяснили,  что  если  они  не
"закосят" под сумасшедших, не расскажут легенду о космическом полете, то  их
самих отстреляют, как медведей и без всякой лицензии, причем в любой  момент
и где угодно. Другого выхода у них нет, чтобы вернуться домой  в  целости  и
добром здравии. Приняв эти условия, предприниматели  будут  обязаны  платить
дань по гроб жизни - половину от всех доходов. Скарлыгин был не  так  богат,
потому согласился сразу Хардиков же  долго  упорствовал,  и  тогда  бандиты
прибегли к  новому  способу  -  стали  приносить  ему  убытки  и  постепенно
разорять, поскольку контролировали  в  Петрозаводске  два  крупных  банка  и
таможню.  Наконец  бывший  капитан  сломался,  и   "новых   русских"   стали
натаскивать, как "косить" под дураков. Весь текст  о  полете  на  Гомос  был
отпечатан на машинке и детально проработан. Делиться с бандитами Хардиков не
захотел - не позволяла бывшая милицейская совесть и характер,  и  потому  он
сам вздумал разорить себя, раздать свои магазины  бесплатно  и  покончить  с
бизнесом.
   Проверить все это через  Поспелова  не  удалось  из-за  его  упрямства  и
своеволия, поэтому пришлось направить в Петрозаводск  оперативника,  который
воспользовался лишь материалами своих местных коллег  и  глубоко  не  копал.
Однако тот же Поспелов, изучив материалы, выразил свое  мнение,  что  "новые
русские" на сей раз действительно "косят", ибо, по его наблюдениям, они были
совершенно очарованными людьми, словно и впрямь побывавшими в мире ином.  Их
можно было заставить  играть,  однако  всякое  насилие  никогда  не  вызовет
душевной отдачи и органичности. Актер лишь на  сцене  актер  когда  же  нет
публики - хотя бы единственной пары глаз  и  ушей,  -  он  становится  самим
собой. Это случается редко, поскольку актеры  ненавидят  одиночества  и  все
время  хотят  быть  на  виду,  пусть  даже  у  своих   близких.   А   бывшие
интеллигентные люди - "новые русские" - с удовольствием оставались в  полном
одиночестве и продолжали  сохранять  очарованность  космических  странников.
"Выздоровевших" выписали  из  больницы  и  отправили  по  домам,  что  им  и
требовалось.
   Уголовное преследование против них  было  прекращено  за  недоказанностью
вины. В их новой подвижнической деятельности криминал отсутствовал, ибо  что
не запрещено законом, все разрешено. То, что они сейчас начнут  оглуплять  и
сводить с ума налогоплательщиков, никого не касалось, поскольку в России уже
сложился культ беспредельной свободы, тщательно охраняемой той же прессой.
   Как старый чекист, Заремба задал себе вопрос -  кому  это  выгодно?  -  и
сразу же начал  розыски,  кому.  Вместо  обычного  термина  "предлагаю",  он
отправил Поспелову шифровку со словом "приказываю": выехать в Петрозаводск и
тщательно отработать "новых  русских",  используя  всевозможные  оперативные
мероприятия и достижения электронной техники. Но строптивый разведчик  и  на
сей раз умело отбрехался, заявив, что в данный момент выполнить приказ не  в
состоянии,   поскольку   осуществил   вербовку   нового    агента,    пилота
авиалесоохраны Алексея Ситникова,  исчезнувшего  три  года  назад  и  сейчас
отысканного, и в данный момент проводит операцию  по  его  внедрению.  Кроме
этого, в "бермудский треугольник" на метеостанцию прибыл агент Рим, которого
тоже следует адаптировать к среде и ввести в операцию. Заремба поверил ему и
отложил исполнение  приказа:  создание  крепкой  агентурной  сети  по  плану
считалось основной задачей первого этапа.
   Давить на Поспелова, заставлять его по принципу "кровь износа" Заремба не
имел морального права, поскольку новый резидент в "бермудском  треугольнике"
показывал свое мастерство и талант в работе  с  агентурой.  Сразу  же  пошла
интереснейшая информация, начали вырисовываться контуры объекта разведки, до
того абсолютно размытые и обозначавши