отступил в  тень,  желая  дать  отцу  высказаться.
Дизабул неумело пытался скрыть обиду, словно малое дитя. Грек воспрял духом.
   Ариг сделал шаг вперед и по очереди обнял Гуделина, Скилицеза и Горгида.
   - Мои добрые друзья, - отчетливо  произнес  он.  Потом  он  приветствовал
посла Иезда, однако удостоил того лишь коротким кивком:
   - Боргаз!
   Аргун выдержал паузу, чтобы убедиться,  что  все  вс„  правильно  поняли.
Затем он сказал:
   - Идемте же. Нас ждет пир.
   Агафий Псой вскрикнул от радости.
   - Ну, ребята, сегодня ночью можете пить, пока не лопнете! - весело сказал
он своим солдатам. Те ликующе завопили.
   Где бы  ни  скрывались  сейчас  охранники  Боргаза,  они  хранили  полное
молчание. Посол Иезда вежливо поклонился Гуделину.
   - Я одержал бы верх, не будь соперник мой столь умудрен, - сказал он.
   Сияющий видессианин отвесил ответный поклон. Он  тоже  хранил  про  запас
пачку столь же искренних комплиментов для  своего  противника,  окажись  тот
победителем. Обоим это было хорошо известно.
   Дизабул попытался что-то сказать, но Боргаз остановил его:
   - Я знаю, ты сделал все, что мог, о  великодушный  принц.  Насладимся  же
пиром, который дает нам сегодня твой могущественный отец. Ваш  обычай  мудр.
Во время еды негоже говорить о важных вещах.
   Взяв за руку младшего сына Аргуна, Боргаз уселся у костра и  с  аппетитом
приступил к трапезе. Горгид, устроившись неподалеку, бросил  на  него  косой
взгляд. На языке аршаумов грек понимал одно  слово  из  трех,  но  выражение
голоса, интонация  могли  ему  сказать  очень  многое.  В  тоне  Боргаза  не
прозвучало горечи поражения. Иезд явно не чувствовал себя проигравшим.
   - Нет сомнения: Боргаз - крепкий орешек, -  хмыкнул  Скилицез,  обмакивая
кусок  жареной  баранины  в  густую  темную  горчицу.  Глаза  офицера  стали
круглыми, когда острая приправа обожгла ему рот. - Дайте кумыса! -  просипел
он и несколько секунд жадно глотал, желая погасить огонь в глотке.
   Предупрежденный этим как раз вовремя,  грек  подсунул  свой  кусок  мяса,
намазанный горчицей, Аригу. Аршаум поблагодарил и проглотил одним духом.
   - Что, слишком остро? - усмехнулся он. - Что ж, я тоже так до конца и  не
привык к этому ужасному видессианскому рыбному соусу.
   Горгид, напротив, очень любил рыбу.  Он  кивнул  Аригу,  отлично  понимая
того.
   Бурдюк с кумысом был опустошен почти мгновенно. После  того  как  решение
принято, аршаумы уже не видели смысла оставаться трезвыми.
   Горгида, однако, совсем не привлекала  перспектива  проснуться  наутро  с
жуткой головной болью. По  греческому  обычаю,  он  привык  разбавлять  вино
водой, когда хотел остаться трезвым. Служанка  посмотрела  на  него  как  на
сумасшедшего, но, не говоря ни слова, подала ему кувшин с водой  и  глиняную
кружку. Впрочем, кумыс не стал вкуснее от того, что его развели водой.
   - Полезная хитрость, - заметил Гуделин. Мимо цепкого взгляда чиновника не
проскакивала, казалось, ни одна мелочь. - Все подумают, что ты пьешь  в  два
раза больше, чем на самом деле. - Глаза видессианина сверкали торжеством.  -
Но сегодня мне плевать, сколько я выпью.
   Боргаз, сидевший по левую руку от  Аргуна,  ел  и  пил,  сохраняя  полное
спокойствие. Дизабул не уступал ему и, поскольку был еще очень молод, быстро
захмелел.
   - Все обернулось бы иначе, будь каганом я! - заявил он громко.
   - Но ты не каган и никогда им не будешь! - зарычал Ариг.
   - Замолчите вы оба! - рявкнул Аргун. - Уважайте обычай!
   Сыновья повиновались, молча испепеляя  друг  друга  яростными  взглядами.
Ариг  подозревал  Дизабула  в  том,  что  тот  посягает  на  его   положение
наследника. Дизабул ненавидел Арига за то, что брат вернулся  из  Видесса  в
степь и разрушил его  планы.  Ненависть,  достойная  пера  трагика,  подумал
Горгид.
   Несмотря на предупреждение, высказанное  Аргуном  сыновьям,  обычаи  пира
были нарушены. В конце концов, поводом для празднества послужило  заключение
союза. Посланцы кланов один за другим подходили к костру, желая  встретиться
с видессианами. Некоторые беседовали также с Боргазом, но большинство решило
следовать примеру  Аргуна.  Клан  Серой  Лошади  удерживал  за  собой  самую
обширную территорию  и  был,  таким  образом,  самым  влиятельным  в  степях
Шаумкиила.
   Весь этот хоровод подвыпивших варваров вскоре крайне утомил Горгида. Грек
не  завидовал  своим  высокопоставленным  товарищам,   к   которым   аршаумы
относились  куда  более  почтительно.   Невысокое   положение   имеет   свои
преимущества.  По  крайней  мере,  Горгиду  не   требовалось   отвечать   на
приветствия аршаумов.
   Единственный кочевник, возбудивший интерес Горгида, был посланец от клана
Черного Барана - самого могущественного после клана Серой Лошади. Его  звали
Ирнэк. Он был высок и имел густую - для аршаума - бороду. Ирнэк  посматривал
на окружающих с легкой насмешкой. Горгид опасался, что он  предпочтет  взять
сторону Боргаза из  простого  расчета:  если  клан  Аргуна  станет  чересчур
сильным, то Аргун превратится в опасного  соседа.  Но  Ирнэк  после  долгого
пронзительного взгляда отвернулся от дипломата из Иезда и больше не  обращал
на него внимания.
   Это происшествие, казалось, окончательно выбило Боргаза из колеи.  Прежде
он был очень собран и никогда не напивался. И вот теперь Боргаз  начал  пить
по-настоящему. Осушив бурдюк почти до дна,  йезд  выронил  его  на  землю  и
неловко наклонился, желая поднять. Покачиваясь, он  обхватил  бурдюк  обеими
руками и с поклоном подал его Аргуну.
   - О, прости, каган!.. - выговорил он заплетающимся языком.
   - Не извиняйся! - Каган осушил бурдюк и облизал  губы.  -  Крепкий  кумыс
сегодня.
   Аргун крикнул, чтобы принесли еще кумыса. Горгид задумчиво жевал крылышко
куропатки, когда Аргун, сидевший, скрестив ноги,  привстал  и  топнул  левой
ногой:
   - Проклятие! Нога онемела.
   Ариг весело засмеялся:
   - Если бы такое сказал я, ты бы стал бранить меня за то,  что  я  слишком
разнежился в своем Видессе.
   - Возможно. - Каган снова топнул ногой. - Чума! Обе онемели!
   Он попытался встать и не смог.
   - Что случилось? - спросил Горгид. Он не понимал, о чем говорят аршаумы.
   - А, пустяки! - Ариг все еще смеялся. - У него от долгого сидения онемели
ноги.
   Аргун потер бедро. Горгид повернулся в сторону Боргаза.  Иезд  расстегнул
кафтан, вытер потный лоб и заговорил о чем-то с Дизабулом.
   Подозрения с новой силой вспыхнули в душе грека. Если он  ошибается,  ему
придется ответить на множество неприятных вопросов. Но если только окажется,
что он прав...
   Схватив блюдо с горчицей, Горгид плеснул в нее воды и сунул в руки Арига.
   - Скорее! Дай это выпить твоему отцу, иначе он умрет!
   Ариг недоумевающе уставился на грека:
   - Что?
   - Яд, дурак! - Греку было не до хороших манер.  Он  страшно  боялся,  что
опоздал. Все, на что он был сейчас способен, - это говорить не  по-гречески,
а по-видессиански. - Боргаз отравил его, как прежде отравил Оногона!
   Посол Иезда стремительно вскочил на ноги, словно кошка,  и  яростно  сжал
кулаки.
   - Ты лжешь, проклятый пес, гнусный червяк! Ты...
   Вдруг Воргаз  замер,  как  громом  пораженный.  На  его  лице  проступило
выражение полнейшего ужаса. Это длилось всего лишь миг - но тот  жуткий  миг
будет потом преследовать Горгида  до  самой  смерти.  Иезда  охватило  белое
пламя. Оно пылало ярче, чем костер, у которого собрались пирующие. Отчаянный
вопль Боргаза оборвался. Пламя пожирало его  изнутри.  С  каждым  мгновением
огонь разгорался все ярче.  Посланник  Вулгхаша  корчился  и  бил  руками  и
ногами,  но  от  горящего  тела  не   исходило   жара.   Не   доносилось   и
отвратительного запаха паленого мяса. Магия Оногона не сумела спасти  самого
старого шамана, но она и после смерти старика защищала кагана. Боргаз своими
руками приговорил себя к ужасной казни.
   - Клятвопреступник! - закричал  Толаи,  новый  шаман,  сидевший  в  кругу
старейшин клана. - Смотрите же,  как  клятвопреступник  платит  за  обман  и
убийство!
   Содрогаясь, Дизабул отполз от  дымящихся  останков  того,  кто  несколько
минут назад был его другом. Ариг застыл, ошеломленный страшным зрелищем.  Но
у Горгида не было времени даже испугаться по-настоящему. Он выхватил из  рук
Арига блюдо с горчицей и сунул под нос кагану.
   - Пей! - крикнул он, чудом вспомнив это слово на языке аршаумов.
   Аргун машинально повиновался и  выпил  половину.  Он  тут  же  перегнулся
пополам, и его вырвало. Кислый запах рвоты перекрывал другой, более  резкий:
запах мышьяка. Горгид почти не  обратил  на  это  внимания.  Смерть  Боргаза
уничтожила последние сомнения насчет яда, если они еще оставались.
   Аргун уперся коленями в землю. Он дотронулся до  своих  ног,  словно  они
потеряли чувствительность. Горгид стиснул зубы.  Если  яд  успеет  дойти  до
сердца, каган умрет.
   - Пусть он все время сидит! - рявкнул грек Аригу. Тот подскочил поближе к
отцу и помог ему сесть, поддерживая за плечи.
   Врач  жестом  подозвал  Толаи.  Шаман,  запыхавшись,  подбежал.  Это  был
невысокий человек лет сорока с  густым,  на  удивление  сильным  голосом.  С
помощью Арига, служившего переводчиком, Горгид спросил у шамана:
   - У тебя есть снадобья, укрепляющие сердце?
   Грек едва не закричал от радости, когда Толан ответил:
   - Чай из сушеных цветов лисичьих рукавиц.
   - То, что надо! Немедленно завари и тащи сюда!
   Толаи метнулся исполнять приказ. Горгид сунул  руку  под  тунику  Аргуна.
Живот кагана уже похолодел. Грек яростно выругался  сквозь  стиснутые  зубы.
Аргун, который минуту назад только удивлялся, уже начал сердиться.  Несмотря
на действие яда, мозг жертвы безупречно работал до самого конца.
   Дизабул нерешительно приблизился к отцу  и  преклонил  колени.  В  глазах
молодого принца блестели слезы. Нарушая все обычаи аршаумов, он взял отца за
руку.
   - Я страшно ошибся, отец, прости меня, умоляю, - проговорил он.
   Ариг зарычал на младшего брата. Горгид догадывался,  сколько  сил  стоило
такое признание гордому принцу. Прежде чем Аргун  успел  ответить  Дизабулу,
пять или шесть наложниц с плачем подбежали к своему повелителю. Аргун громко
закричал им, чтобы убирались, и проворчал, обращаясь к Аригу:
   - Последнее, что мне сейчас нужно, - это стадо воющих баб.
   -  Он  будет  жить?  -  спросил  Гуделин  Горгида.  Неожиданно   чиновник
преисполнился к греку глубочайшего уважения.
   Врач щупал пульс кагана и не ответил. Пальцы приносили недобрые  вести  -
пульс слабел.
   - Толаи! - заорал грек. - Быстрее, ты, сын вшивого козла!
   Горгид обозвал бы шамана и похуже, если бы только знал  как,  -  лишь  бы
заставить его прибежать быстрее.
   Тяжело дыша, примчался Толан. Он нес дымящуюся чашку с двумя ручками.
   - Давай! - Грек вырвал чашку у  него  из  рук.  Шаман  не  возражал.  Сам
целитель, Толаи с первого взгляда узнал родственную душу.
   - Фу, горький, - произнес Аргун, когда грек поднес  чашку  к  его  губам,
однако безропотно выпил до дна. Ощутив тепло напитка, каган вздохнул.
   Горгид снова схватил его за запястье. Чай из лисичьих рукавиц оказался  в
этом мире не менее сильнодействующим средством, чем в Греции.  Удары  сердца
кагана стали размеренными, зазвучали сильнее и четче.
   - Проверь, далеко ли пошло онемение, - приказал Горгид шаглану.
   Толаи повиновался без возражений.
   - Здесь. - Он указал пальцем  на  живот.  Яд  продвинулся  выше  ног,  но
незначительно.
   - Если он умрет, - проговорил Ариг ледяным от ненависти голосом, - на его
могиле принесут в жертву не коня, а тебя, Дизабул. Если бы не ты,  проклятый
Боргаз давно бы уже с позором был изгнан из нашей земли.
   Погруженный в  печаль,  Дизабул  только  покачал  головой.  Аргун  сурово
взглянул на своего старшего сына.
   - Я вовсе не собираюсь умирать, сын. - Каган повернулся к Горгиду. -  Как
мои дела, целитель?
   Врач прощупал живот больного. Мышьяк не продвинулся дальше. Об этом  грек
и доложил кагану.
   - Да, я и сам чувствую, - согласился Аргун. - Ты, кажется, кое-что знаешь
об этом проклятом яде, а? Как он действует?  Смогу  ли  я  ходить?  -  Каган
поднял брови. - Клянусь духами ветров! Получу ли я назад свою игрушку? Я  не
слишком часто пускал ее в ход в последнее время - не так часто,  как  бывало
прежде, - но мне будет ее сильно не хватать!
   Грек только покачал головой, не зная, что ответить.  В  его  практике  не
часто встречались люди, которые блевали  мышьяком.  Делать  точные  прогнозы
было сложновато. Что касается главного, то Горгид не был уверен даже в  том,
что Аргун выживет. По правде  говоря,  у  Горгида  просто  не  нашлось  пока
времени подумать над этим.
   Ланкин Скилицез принес шерстяной плащ, длинный кафтан и  черную  шелковую
шапочку и разложил их перед каганом.
   - Что ты тут трясешь грязным  тряпьем?  -  резко  спросил  Горгид.  -  Не
приставай с ерундой!
   - Извини, - сказал видессианский офицер вполне искренне. Как  и  Гуделин,
он смотрел теперь на Горгида совершенно другими глазами.  -  Я  думал,  тебе
будет любопытно на это взглянуть. Это все, что осталось от Боргаза.
   - О-ох! - Горгид снова пощупал  пульс  Аргуна.  Сердце  билось  сильно  и
уверенно. -  Принеся,  пожалуйста,  еще  настойки,  если  тебе  нетрудно,  -
обратился грек к Толаи.
   Ариг улыбнулся, переводя эту фразу. Он  достаточно  хорошо  успел  узнать
Горгида. Врач вернулся к своему обычному вежливому тону - добрый знак.
   Горгид добавил:
   - И несколько теплых одеял, будь добр. Нужно согреть его, особенно ноги.
   Горгид остался с  Аргуном,  чтобы  наблюдать  за  его  состоянием.  Около
полуночи грек понял, что победил.  Холод  начал  отступать  -  медленно,  но
верно. Когда небо на востоке посветлело, каган  уже  чувствовал,  как  кровь
пульсирует в ногах, хотя ступни оставались еще вялыми.
   - Иди спать, - сказал Аргун греку. - Не думаю, что ты сможешь сделать для
меня что-нибудь еще. А если ты хотя бы раз ткнешь пальцем меня  в  живот,  я
сверну тебе шею.
   Веселый огонек горел в глазах  кагана.  Врач  зевнул  так,  что  едва  не
вывихнул челюсть.
   - Разбуди меня, если что-нибудь случится, - попросил он Толаи.
   Шаман торжественно кивнул.
   Растолкав Скилицеза и Гуделина, дремавших у  костра,  Горгид  поспешил  с
ними к юрте, где размещалось видессианское посольство.
   - Я лично рад, что старый Аргун выбрал союзниками  нас,  а  не  йезда,  -
сказал чиновник.
   Скилицез хмыкнул.
   - Счастлив это слышать.
   Гуделин осторожно огляделся вокруг,  чтобы  убедиться,  что  здесь  никто
больше не понимает по-видессиански.
   - Я просто подумал: выбери он Боргаза, я  мог  бы  сотворить  глупость...
Составить...  э-э...  какую-нибудь  речь...  Ну,  достаточно  вескую,   дабы
понудить  его  изменить  решение...  -  Толстый  бюрократ   многозначительно
похлопал себя по увесистому животу. - Мне почему-то кажется, что я сгорел бы
не так быстро, как Боргаз. Слишком много жирка!  Он  содрогнулся  при  одной
только мысли об этом.

Часть третья
ПЯТЬДЕСЯТ ГЛАЗ

Глава одиннадцатая

   - Гонец? - повторил Скавр.
   Фостий Апокавк кивнул. Трибун  раздраженно  проворчал  что-то  и  наконец
взорвался:
   - Не желаю я больше видеть никаких гонцов!  Они  приносят  только  плохие
новости! Если он явился не от самого Фоса, я  съем  его  без  соли.  А  если
какой-нибудь мелкопоместный владетель опять решил пожаловаться  на  то,  что
мои солдаты перенесли с места на место двух его овец, пусть разбирается сам.
   Апокавк   хитро   улыбнулся   этим   словам,   которые   звучали    почти
святотатственно.
   - Ну, не Фос... Но тот, кто сразу после Фоса,  -  проговорил  Алокавк  на
хорошей латыни. Он искренне верил в  Бога  Империи,  но  во  всем  остальном
старался поступать как настоящий римлянин. По большому  счету,  с  римлянами
Апокавк был в лучших отношениях, чем со своими соотечественниками.
   Почесав длинный, гладко выбритый подбородок, Апокавк задумчиво пояснил:
   - Он от Императора.
   - От Туризина! - Марк вскочил. - Я уже  почти  оставил  надежду  получить
весточку от Гавра. Ну беги, зови скорей гонца.
   Апокавк отдал честь и вышел из кабинета Скавра (некогда это была приемная
губернатора).
   Трибун уставился в окно. По стеклу  сползали  капли  дождя.  Гонец  вошел
через несколько минут. Его  широкополая  шляпа,  волосы  и  борода  промокли
насквозь: высокие сапоги  были  забрызганы  липкой  грязью.  От  него  несло
тяжелым запахом конского пота.
   - Сильный  дождь.  Рановато  для  этого  времени  года,  -  заметил  Марк
сочувственно. - Глоток вина?
   Гонец благодарно кивнул. Римлянин зажег от  свечи  маленький  светильник,
заправленный оливковым маслом, который стоял в углу стола. Он  подержал  над
языком пламени запечатанную воском  ткань,  которой  было  закрыто  горлышко
медного кувшина. Императорский  посланец  поднес  кружку  ко  рту,  вдохнул,
наслаждаясь  букетом.  Первую  кружку  он  опорожнил  залпом,  чтобы  скорее
согреться.
   - Возьми еще одну, - сказал Марк. - Насладись вином по-настоящему.
   Видессианин налил себе еще:
   - Благодарю. Теперь я чувствую себя намного лучше. Жаль, что  моя  бедная
лошадь не пьет вина.
   Скавр подождал, пока гонец поставит на стол пустую кружку:
   - Так что ты привез мне?
   Гонец торжественно передал трибуну послание, свернутое в  трубку.  Письмо
было завернуто в промасленный шелк и  закрыто  с  обоих  концов  деревянными
пробками. Пробки, в свою очередь, были залиты  воском  и  запечатаны  личной
императорской печатью с изображением Фоса.
   - Все это сберегает письмо от влаги, понимаешь? - пояснил гонец.
   Скавр взломал печати и развернул пергаментный свиток. Чтобы удобнее  было
читать, он положил документ на мраморный стол, придавив верхнюю часть свитка
кружкой, а нижнюю - бухгалтерскими счетами.
   Марк сразу узнал руку Туризина - почерк был простым, с  сильным  нажимом.
Текст также не  отличался  замысловатостью  и  не  содержал  в  себе  ничего
цветастого - этой особенностью видессианского стиля обычно грешил Дракс.
   "Туризин Гавр своему капитану Марку Амелию Скавру - привет.
   Идиоты с чернильной душой куда-то засунули твое письмо, в результате  оно
затерялось, и я только недавно сумел его прочесть. Мои поздравления! Сделано
отлично. Ты послужил мне лучше, чем я надеялся. Некоторых твоих намдалени  я
отправил наслаждаться зимними радостями в гарнизонах на реке Астрис.  Других
обменяю на моих солдат, захваченных в плен корсарами. Это потребует времени,
поскольку я выбил их с материка без больших потерь. Однако я  опасаюсь,  что
пиратские набеги будут время от времени повторяться на всем протяжении нашей
морской границы на востоке. Я верну гражданам Гарсавры  золото,  которое  ты
одолжил у них, и сделаю это со всевозможной быстротой. Полагаю,  ты  взял  с
них расписки. (Марк улыбнулся: Туризин ядовитенько прошелся по его  короткой
бюрократической карьере.) Отправь  в  столицу  Дракса  и  остальных  вожаков
мятежа - немедленно. Не бери большого конвоя, только необходимое  количество
солдат, дабы пленные не удрали. Ни в коем случае нельзя  ослаблять  гарнизон
Гарсавры. Возглавь конвой сам. Я желаю видеть тебя в столице и  вознаградить
по справедливости. У твоего старшего офицера довольно  ума  и  опыта,  чтобы
удерживать город во время твоего отсутствия.
   Будь здоров!
   Подписано  в  городе  Видесс,  через  девятнадцать  дней  после  осеннего
равноденствия".
   Марк быстро прикинул в уме сроки, взглянул на гонца.
   - Всего шесть дней назад? Ты добрался быстро. По такой-то грязи!..
   - Благодарю. Ответ будет?
   - Нет смысла. Ты прибудешь в столицу за несколько дней до  меня.  Передай
Его Величеству, что я выполню его приказ. Этого будет достаточно.
   - Передам. Могу  я  побеспокоить  тебя  еще  немного  и  попросить  сухую
одежду?

***

   - Ха! Конечно, это пара пустяков, - заявил Гай Филипп. -  Иезды  вряд